Closer

Казалось, он ждал этого целую вечность — накинуть на неё свой плащ, сидеть рядом во время свадебного пира, войти с ней в комнату с брачным ложем. Даже Джон Сноу не смог омрачить этот день. «Если сделаете ей хоть немного больно…» — вкрадчиво произнес бастард, почти приперев его к стенке, как когда-то его злополучный отец. Он угрожал ему, предлагая додумать, как сильно сможет его наказать. Это вызывало лишь усмешку. «Моей жене больше никто не посмеет сделать больно, милорд», — ответил он, смерив Джона Сноу насмешливым взглядом. Затем они поднялись наверх. Интересно, это была спальня Кэт и Неда Старка? Раньше, ему бы понравилась мысль возлечь с их дочерью прямо на супружеском ложе, но теперь… это едва трогало. Он пронзал взглядом её затылок, следя за тем, как она неспешно входит в спальню. Усмехаясь её изумлению при виде белых роз на столе. Небольшое чудо среди заснеженного ада. — Это подарок от Тиреллов, — пояснил он, чувствуя, что сердце замирает при виде того, как её длинные пальцы жестоко сжимают почти хрустальный бутон цветка. Стоило целого состояния довезти сюда эту дюжину роз. Она вынула один цветок, чтобы поднести к лицу. Закрыла глаза, вдыхая его аромат. На фоне белоснежных лепестков губы алели пятном крови. Как во время казни её отца. Светлые глаза смотрели на него с интересом. Смотрели сквозь него. — У меня тоже есть подарок, — произнёс он, радуясь, что ему есть что сказать. Он достал резную шкатулку, а из неё — ожерелье с пятью сапфирами в каплевидной огранке. В форме её слез. Она задумчиво дотронулась до одного из камней, пока он возился с застёжкой. — У них внутри тоже яд? — спросила она. — У этих — нет, — ответил он, усмехаясь аналогии. — Но это можно устроить. Некоторое время она молча смотрелась в зеркало. Ему нравилось видеть себя в отражении рядом с ней. Он улыбнулся. Представляя их совместный портрет, положил руку ей на плечо. Она истолковала этот жест по-другому. — Мне раздеться? — спросила она, изучая розы. Ему хотелось этого больше всего на свете. — Если хотите, — произнёс он как можно более непринуждённо. Она посмотрела прямо на него. Он бы не выжил, если бы безразличием можно было уничтожить. — Дорогая, — примирительно развёл он руками, — я прекрасно понимаю, что после того, что было… после того, что он делал с вами, вы не готовы… к исполнению супружеских обязанностей. Было бы жестоко вас принуждать. Казалось, её нисколько не тронуло его великодушие. — Тогда что Вы здесь делаете? Он улыбнулся её простоте. — Несмотря ни на что, спать раздельно в брачную ночь — это плохая примета, следует хотя бы отчасти следовать традициям, вы не находите? Она пожала плечами, не удостоив его ответом. Сев у зеркала, стала распускать причёску. Он заворожённо наблюдал за ней с другого конца комнаты, думая о том, что никогда не видел ничего более волнующего. Как иронично: хозяина борделей приводил в трепет вид распущенных девичьих кос. Она позвала служанку и зашла за ширму, чтобы переодеться в ночную сорочку. Никто не обращал на него внимания, как будто его и вовсе не было в комнате. Оказавшись в постели, она вопросительно на него посмотрела. Он потянулся к броши не в силах отвести от неё взгляда. Серебряный пересмешник лёг на тумбочку рядом с кроватью. Он освободился от одежды, стараясь не показывать, что ощущает себя неловко. Он чувствовал себя идиотом. Она отвела взгляд только в самый последний момент, потушила свечи, едва только его голова коснулась подушки. Так странно было находиться настолько близко к ней, слушать её дыхание, чувствовать тепло, исходившее от кожи. Не сметь прикоснуться. Он испытывал какое-то извращенное удовольствие, сдерживая себя. Так просто было всё разрушить, сломать эту тонкую девушку, лежащую рядом, нарушить их хрупкий мир. Но что потом? Его наслаждение будет в сотни раз сильнее, когда она сама придёт к нему, когда будет любить его больше, чем кого-либо. Она будет любить его! Он знал, что рано или поздно этот день настанет. Она была его судьбой. Она была его наградой. Она была его. Он встал, лишь только комнату озарили скудные лучи северного рассвета. Не удержался от того, чтобы убрать огненную прядь с мирно спящего лица, поцеловать её в кроткие сомкнутые губы. Такие соблазнительно горячие. У двери он обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на неё, запечатлеть в памяти очертания юного тела в лучах восходящего солнца. Он встретился с ней взглядом. Она смотрела ясно, словно и вовсе не спала. Она боялась, что он что-то сделает с ней ночью? Перед тем, как захлопнуть дверь, он уловил в её взгляде нечто неожиданное. Стоя в коридоре, ещё некоторое время пытался унять желание. Взять её! Обладать ею! Стереть это выражение с её лица! Разочарование.