I'll be screaming through the afterlife. I’ll be hunting for you.
Ей снился сон: Маленькая девочка стояла во внутреннем дворе замка, в окружении молчаливых скульптур, отлитых изо льда. Там, где Санса когда-то лепила Винтерфелл из снега. Там где Петир впервые поцеловал её. Вокруг девочки высились ледяные львы и волки, изгибающие скользкие спины. Драконы, извергающие ледяное пламя и прыгающие из застывшего фонтана форели. Огромные оскалившиеся медведи, обвитые ярко-красными розами припорошенными снегом. Маленькие птички, навсегда уснувшие в своих гнёздах. Девочка закинула голову вверх, обращённая к белому, словно белки глаз, небу. Холодные снежинки кружась, планировали на волосы цвета огня, уложенные в толстую косу. Словно посыпая голову пеплом. Санса протянула к девочке руку, испытывая глубокий, сдавливающий внутренности ужас. Скованная им, она боялась пошевелиться, боялась дышать, всматриваясь в фигуру ребёнка, что не двигался, не подавал признаков жизни, все равно что одна из окружающих их скульптур. - Эйлин...- шепотом позвала она, наконец разлепив окоченевшие губы. Отчего-то слова давались невероятно сложно, словно она была рыбой, до того не умевшей говорить. Повернувшееся к ней дитя, было уже не ребёнком, а молодой женщиной, с пронзительным взглядом искрящихся зелёных глаз. Эти глаза плакали. - Мама? - удивленно проговорила девушка, что была её дочерью. Мама. Она проснулась дрожа, и села в кровати, трясущимися руками наливая воду в стакан. Есть сны, что обволакивают не только сознание, но и тело, подобно туману, остаются липкой паутиной на внутренней стороне ладони. Образы, что разрастаются ядовитым плющом поверх сердца и их не вырезать, не вытошнить. Санса провела рукой по лицу, пытаясь прогнать безотчетный страх. В её жизни было много чудовищ: тот, что заставил смотреть на отцеубийство, те, что срывали её платье в грубой попытке присвоить себе девичью честь, разрывая плотью, девственное нутро. Был тот, что освежевывал людей чаще дичи. И тот, что убивал вместе с ней. И все же, до рождения дочери, она не знала, что такое ужас - всеобъемлющий, абсолютный. Страх того, что нечто очень плохое может произойти с твоим ребёнком. И ты ничего не сможешь сделать. Что чувствовала мать, когда Роб истекал кровью рядом с ней? Сейчас Санса видела мир ее глазами, ощущала боль потери ребёнка, так, как будто она была её собственной. Схватившись за грудь, она с силой потёрла то место, где должно было быть сердце, в попытке избавиться от клокочущей боли. Обнимая себя рукой и представляя, что это делает некто другой. - Что такое, дорогая? - сонно спросил Дуэйн, с трудом отрываясь от подушки и вскользь целуя её в плечо. - Ничего, - ответила она сухо, с трудом сдерживая слезы, радуясь тому, что в темноте он не видит ее, искаженное истерикой лицо, - Просто плохой сон.***
I want it back. I want it back. What was taken from me.
В том сне он был вместе с Сансой и Эйлин. Они гуляли в чертогах Харенхолла, полуразрушенных, поросших мхом. Стояла весна, он понял это по гулкому щебетанию птиц, носившихся под косыми сводами, украшенными вылинявшими фресками и солнечным лучам, пробивавшимся сквозь широкие отверстия в стене. Ему было так хорошо и спокойно, как всегда бывало в таких снах. Эта фантазия была не отличима от реальности: яркие цвета, запахи. Он ощущал даже тепло Сансы, прижавшейся к его груди. Подросшая дочь весело носилась вокруг них, играя в эхо. Она отбегала, как можно дальше и кричала: Папа! Ау! Мама! Ау! Он кричал в ответ, а Санса всегда молчала. Лишь смотрела на него. Лишь улыбалась ему. - Она так похожа на тебя, - сказал он, нежно целуя жену в губы, растягивая и наслаждаясь этим ощущением так, будто Сансу могли у него отнять. Этого никогда не случится. В ответ жена лишь покачала головой и улыбнулась еще шире, чуть наклонив голову, как бы говоря: «Нет, на тебя!». Он остановился, и когда Эйлин в очередной раз подбежала, резко схватил ее, и подбросил вверх. - Только посмотрите! Кого это я поймал? Это же моя принцесса! Дочка заливисто засмеялась, сжимаясь и выворачиваясь из его хватки, когда он принялся ее щекотать. - Нет, папа! Пожалуйста, хватит! Ну хваааатит! - Разве прилично так себя вести, принцесса? – спросил он, нарочито серьезным и строгим тоном заглядывая, дочери в лицо и прищуриваясь, - кто тебя такому научил? - Никто, - замотала головой Эйлин, перенимая его серьезность. - Правда? – уточнил он, вскидывая бровь, - ставлю сто золотых драконов, что это мама научила тебя этой игре, наверняка бегали тут без меня, словно маленькие дикарки, я прав? - Неееет, - возразила Эйлин, переводя взгляд на мать, с трудом сдерживающую смех, - мама никогда так не бегает и не играет, я сама научилась. Он разыграл недоумение на лице и посмотрев на Сансу, незаметно подмигнул ей. Поймав его взгляд, жена усмехнулась, и едва он отвел глаза, чтобы поудобнее перехватить руками Эйлин, как Санса сорвалась с места и побежала. Посмотрев на дочь, он, уже не скрывая веселья, произнес: - Маленькая лгунья! Так значит, мама никогда не бегает! Он рассмеялся, при виде выражения шока на лице дочери, и ,поставив Эйлин на землю, произнес: - Ничего дорогая, твоя леди-мать даже меня смогла бы обхитрить, подожди ка здесь, я ее догоню! Ринувшись в погоню, он ощутил себя так, словно был мальчишкой, играющий в салочки вместе с Лизой и Кэт. Ему нравилось сердце, колотящееся в висках, азарт погони и упругое сопротивление воздуха. Предвкушение того, что скоро он одержит верх и крепко прижмет к себе жену. Он нагнал Сансу на границе света и тени, у широкой арки, поросшей зеленым плющом. Схватив жену за плечо, и почти с размаху впечатав ее в стену, он вначале испугался, что сделал Сансе больно. Но поймав игривый, полный радости взгляд, успокоился, и не тратя времени на то, чтобы отдышаться, прижался к теплым, как весеннее солнце губам. - Я так люблю тебя…, - прошептал он, оторвавшись от Сансы на мгновение, - я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю, - ответила жена, нежно проведя ладонью по его щеке. - Так значит, я могу остаться? – спросил он с надеждой, ведь все было так хорошо. Но едва эти слова были произнесены, как все разрушилось. Свет, льющийся снаружи, померк. Поднялся ветер. Санса переменилась в лице и оттолкнула его. - Нет, - отчеканила жена, прожигая его мертвым, лишенным разума взглядом, превращаясь в чудовище из одного из его кошмаров. - Убирайся! Очнувшись ото сна, он с шумом выдохнул, ощущая, как болезненно колотится сердце в груди. Он был весь в поту, холодном и липком, контрастирующем с горячей нагретой постелью. Иммаколэтта спала рядом, и потому он постарался встать очень аккуратно, боясь разбудить ее. Меньше всего ему хотелось сейчас с кем-то говорить. Снаружи еще не рассвело, а свечи уже погасли и потому, выйдя на балкон, он почти ничего не смог рассмотреть, кроме нескольких расплывчатый огней, в районе порта. Ночью на побережье, когда моря не видно, но слышен плеск волн, кажется, что сама тьма говорит с тобой. Он стер с лица соленую жидкость, уже не понимая, пот это был или слезы. Эти сны, повторяющиеся в сотнях вариаций, раз за разом - изматывали сознание и душу, сводили с ума, не давая забыть о том, что он потерял, не давая жить дальше. Схватившись за перила, он медленно опустился на мраморный пол, сжимаясь, ощущая болезненную судорогу в области живота и груди. Невыносимо. Боги, пусть это закончится. Пожалуйста, пусть это закончится. Я больше так не могу. Он был не из тех людей, что желают собственной смерти, предпочитая бороться до последнего, выживать и стоять на своем не смотря ни на что, но в такие моменты… О, он многое бы отдал за то, чтобы умереть.