***
В нос бил запах сырости и чего-то знакомого...крови? Вокруг он видел только белые стены с отпечатками рук и оцарапанную изнутри дверь. Сам, сидя в углу, спрятавшись за перевернутой на бок кроватью, неотрывно наблюдал за ней. В груди бился страх, неописуемый, который он, кажется, никогда еще не испытывал, собравшийся комом и не дающий нормально дышать. Ужас - вот что накрыло брюнета с головой, когда он осознал, где находится, прикрыв рот рукой, когда нашейный платок от чего-то был стянут и теперь безвольно висел. Дикий ужас, не дающий закричать или сдвинуться с места, когда до слуха долетел звук хлопка двери. Еще одной..и еще, все ближе. Он точно знал, что это, точнее, кто это, и не хотел выходить из палаты, чтоб попасться этому чему-то в поле зрения. А звук все ближе, и паника мурашками забродила по бледной коже, заставляя почти забиться в угол и перестать дышать, вслушиваясь. Какой-то нечеловеческий, гудящий вой, пробивающий на дрожь в руках, послышался почти в паре метров от двери, за которой притаился Гарретт. Он ожидал, что это "нечто" сейчас откроет дверь и разорвет его, ведь оно точно стояло напротив и светило факелом, однако прошло мимо, и хлопки дверей пошли на убыль, а брюнет явственно ощутил прошибающий его холодный пот. "По коридорам не бегать. В палатах не шуметь. Двери держать закрытыми. Ночной смотритель на дежурстве." - вот что Гарретт обнаружил в одной из записок, найденных в этом богом забытом месте. Можно ли было ждать, что этим существом будет волшебным образом выживший смотритель или это только его отголосок, имеющий возможность тебя прикончить? Мужское отделение приюта Мойры. Он помнил название, знал где находится. Остров в отдалении от Города, где держали душевнобольных. И, по многочисленным слухам и источникам, у приюта много уровней вниз, под землю, где каждый этаж был обустроен под разного рода эксперименты, непонятно для чего проводимые. Но, что известно точно, отсюда никто не возвращался. Этот животный страх заставлял сглатывать и нервно усмехаться, когда ему из раза в раз приходилось вскрывать очередной замок и слышать за спиной рычание с присвистом, уже знакомое ему, а обернувшись, не обнаружить ничего. Или обнаружить, отшатнувшись, если на стене окажется записка или из дальнего коридора покатится от куда-то взявшийся мяч. Мелькающие на стенах и полах тени, фигуры людей где-то там, меж дверями и в коридорах, стоящие неподвижно и наблюдающие, скрип дверей, которые до того были заперты наглухо или того хуже - забиты досками, где-то еще горящие костром бумаги в кабинетах не поддавались логике и вводили вора в немой ужас. И эти непонятные голоса говорили будто со всех сторон, как если бы работники приюта еще были здесь и призраками ходили по коридорам, обслуживая и помогая душевнобольным. Он бы и рад сбежать прямо сейчас, давая волю трусости, ситуация позволяла и это могло быть простительно, если бы не предательски захлопнувшаяся за ним дверь при входе. Зайдя в одну из крайних комнат, за его спиной с грохотом упал шкаф, заставляя буквально отскочить дальше, сжав в руке очередную записку, в которой, к ужасу Гарретта, говорилось о нем самом, будто он пациент этой больницы и ему давали сейчас характеристику. Но ведь здесь никого нет. Он был в этом практически уверен, хоть и кожей ощущал наблюдение чуть ли не каждого его шага, будто сами стены наблюдали за ним. С трудом переборов себя, он выбрался к коридору, увидев вдалеке рябь воздуха, как от огня и услышав снова эти проклятые хлопки. Мотнув головой и мышью скользнув к какой-то двери, он спустился на этаж ниже и оказался в столовой. Под ногами мерзко хлюпала кровь, будто свежая и непонятно откуда взявшаяся, о чем сам брюнет решил не думать, ведь здание заброшено и ему всего-то надо найти следы пребывания тут Эрин. Эрин? Снова эта девчонка создавала ему проблемы. Вот мимо ширмы, подвешенной над подобием сцены, бесшумно проходит знакомый силуэт в белом, заставляя поежится. Нагоняющие панику манекены и лужи крови по всей столовой только ухудшали положение, а свежесть луж все-таки вводит в еще более глубочайший ужас. Однако, блеск за ширмой привлекает внимание и через силу он все же проходит туда, пробравшись в самый угол и нагнувшись к находке, которая оказалась очередной запиской, лежащей рядом с кухонным ножом. До слуха долетел леденящий кровь смех и скрип, прозвучавший прямо за спиной. В горле снова встал так и не вырвавшийся крик, когда Гарретт, резко обернувшись, увидел все те же манекены, которые теперь непозволительно близко стояли к нему и тянули свои потертые временем руки, стараясь дотянуться до остолбеневшего вора. Тяжело вздохнув он тихо, не касаясь злополучных манекенов, прошел к середине кухни и застыл. Перед глазами разразилась уже знакомая вспышка и вместо заброшенной кухни он увидел залитую кровью столовую, в каждой существующей луже которой лежало разорванное кем-то тело. Он хотел ринуться с места, но видение пропало, являя взору все ту же столовую, без тел, но со свежей кровью. Нервно хмыкнув, он быстро пошел прочь, стараясь никуда не наступать и больше не осматриваться, почти добравшись до противоположной двери, рядом с которой находилась шахта лифта. В шахте, боковым зрением он увидел движение и услышал уже знакомое стрекотание, так и не успев добраться до двери.***
Непонятно, от собственного бессильного вскрика или от звука грозы проснулся Гарретт, распахнув глаза и вцепившись в одеяло, как в последнюю надежду выжить. В груди отчаянно билось сердце, почти ломая ребра и сжимаясь от страха, как будто он только что сам был там, в больнице из сна и слышал этих безликих чудовищ. Еще один удар молнии заставил его резко сесть и всмотреться в окно. Нет, он был в своей башне, спал в уже полюбившейся ему постели и все вокруг, исключая погоду, было спокойно. Однако паника, сдавившая грудь, никак не отступала, и брюнет тяжело дышал, чуть опустив голову и по-привычке прикусив губу. Понятно стало сразу, что это не сон, а очередное воспоминание из прошлого, которое он бы теперь с радостью забыл снова. Где ему еще пришлось побывать и что увидеть в поисках проклятой Эрин? Вся жизнь, что ли, крутилась вокруг той, которую он даже не любил? Непонятно. Вздохнув и мотнув головой, запустил пятерню в черные волосы, растрепав их. Время, судя по всему, уже близилось к ночи и пора было выдвигаться. Хоть погода никак не способствовала заданию, выполнить он его хотел как можно быстрее. Особенно после сна и понимания того, что придется побродить по свалке с трупами и мало ли еще с чем, удостоверившись, что после смерти может быть что-то еще. Но не о философии. Не без труда поднявшись с кровати, Гарретт, пошатываясь, добрел до окна, прищурившись. Мало того, что на улице шел непроглядный ливень, так еще и гроза ухудшала все планы, подгоняя передумать заниматься заказом именно сегодня. Но он не любил откладывать, стараясь выиграть больше времени и произвести впечатление на очередного зажравшегося наводчика, хоть и не особо в этом нуждался. Да и отдохнуть тоже будет время, что не может не радовать в эти смутные времена. - А я только начал радоваться свободе от кошмаров, Трикстер меня подери... - хриплым ото сна голосом прогудел себе под нос, достав из ящика стола чуть светящийся пепельный мак, которых в своих снах он навидался и почему-то их жевал - Какой еще хренью я занимался? - крутил цветок в пальцах, держа его за ножку и задумчиво хмуря брови. Однако, поразмыслив не больше минуты, отщипнул губами один крупный лепесток, хмыкнув. Вкус был странный, будто заледеневшая трава. В голове сразу как-то полегчало, будто весь груз кошмара как рукой сняло, звуки притихли, а по телу прошлась прохладная легкость, заставляя тихо выдохнуть от наслаждения. Присев за стол, он отщипнул еще один лепесток, теперь чувствуя прилив непонятной энергии, не физической, а будто концентрирующейся в его странном глазу, от него расходясь волнами мурашек. Это можно было сравнить с легкой формой опьянения, когда все вокруг радует, но ты еще соображаешь и двигаешься вполне бойко. Откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза, теперь уже думая, что не так уж дождь и помешает, и что он сможет утереть нос Слекджову, показав себя мастером своего ремесла, а не просто вором с высоким самомнением. Уверенность в себе и будто освежающая легкость подтолкнули его соскочить с места и приняться быстро, но с трудом, запихивать себя в корсет и собирать всевозможные причиндалы вроде шашек и лечебных элексиров, которые он заботливо разлил по более маленьким бутылочкам для собственного удобства. Собрав волосы в низкий хвост и накинув капюшон, он быстро вышел из комнаты, направившись в сторону Затопленного квартала, на пике магической эйфории даже не особо замечая хлюпанья луж под ногами и бьющих в лицо крупных капель дождя, направляясь прямо к цели, хотя и не сказать, что он отлично знал дорогу. Однако эйфория отступила уже тогда, когда он стоял на одной из крыш у подступов к воротам Радшора, как раз там, где вагонетка скидывала трупы, а за решетками над срывом в большой, высохший канал, виднелись плакальщики, как и на всей территории канала соответственно. Спускаться вниз рьяно не хотелось, а искать бугая с обожженным лицом таки надо было, иначе он только зря пришел сюда. Ночь уже вступила в свои владения, окрашивая Затопленный квартал во все оттенки серого, отдавая запахом застоялой воды и трупов. Где-то там было слышно патруль толлбоев, но далеко от места, где затаился в раздумьях Гарретт. Плакальщики бездумными толпами ходили вокруг да около, перебегая с места одного скопления крыс к шуму стекла в другом конце канала, сбивая друг друга с ног и громко воя хлюпающими, мертвыми голосами. Вагонетка выбивала искры о рельсы с мерзким писком, привозя новую партию трупов примерно каждые пять минут, сбрасывая их в изрядно развонявшуюся, гниющую кучу уже не тел, а органической массы, над которой роем жужжали мухи, и даже опарыши не покушались на них, не то что крысы. Крыша под ногами изрядно прохудилась и предательски скрипела при каждом движении, угрожая выбить опору из-под ног и отправить вора в полет на добрые метра три, если и пол под ним не проломится. И во всей этой мерзостной картине должен бродить тот полоумный с ожогом, стыривший проклятую флягу. Выпрямившись из полусогнутого состояния, Гарретт глубоко вдохнул, поморщившись от неприятного запаха. Подумав и расценив свое положение, он таки пришел к выводу, что редких ламп в этом месте достаточно, чтобы не поскользнуться на чьих-то потрохах или не напороться на бродящего мертвяка, от того решил не пользоваться своим даром, хотя тот так и просился наружу после принятия мака, ярко светя бирюзовым, словно маленький фонарик. Осторожно спустившись с высоты крыш на землю, он мягкими, неслышными шагами медленно ступал вдоль одной из стен канала, ища глазами свою цель. Удачно тенью проскользнув мимо большого скопления плакальщиков, он скользнул в полуразрушенное здание, в котором так же стоял отвратный запах гнили и трупов, а чутье подсказывало, что что-то может тут оказаться. И, собственно, оно вновь не ошиблось, наведя брюнета спустя несколько минут слепой прогулки на заколоченную изнутри комнату. Быстро сообразив, Гарретт вооружился когтем, и принялся ломать доски, стараясь сильно не шуметь, что удавалось, мягко говоря, не очень. На его удачу комната находилась на третьем этаже энного здания, куда даже вор влез не без труда, куда уж ходячим трупам. Отломав несколько нижних досок, он влез в комнату и закашлялся, принявшись махать руками. Запах в комнате стоял чуть ли не утроенный уличный за счет того, что тело, оказавшееся в ней, лежало почти без оттока воздуха. Присмотревшись к туше, он узнал в нем свою цель, а судя по его состоянию, того сильно погрызли плакальщики, вспоров ему бок и кусок плеча. Как этот мужик умудрился сюда взобраться и заколотить проход, непонятно. Задрав нашейный платок повыше и взяв в руку одну из обломанных досок, Гарретт подошел к телу и немного потормошил его краем доски в надежде, что фляга у мужика при себе. Однако из него ничего не вывалилось, а труп только завалился на спину, выбив пыль в воздух из матраца, на котором лежал. Закашлявшись, брюнет мрачно осмотрел его, заметив блеск из-под приоткрывшейся жилетки. - Снова руки марать.. - прорычал себе под нос, присев на корточки перед трупом и кончиками пальцев брезгливо отодвинув край жилета, облегченно выдохнул, когда там и правда оказалась нужная ему вещь. Когда он вынул ее и обтер о все тот же жилет от подсохшей крови, сунул флягу в карман, выпрямившись и как-то нервно поведя плечами. Это было похоже на обычное мародерство, а не на профессиональный грабеж, на который он рассчитывал. Хотя, на что можно было надеяться, если он шел за своей жертвой на свалку трупов и в гнездо плакальщиков? Ожидаемо. И печально. Выбравшись из комнаты, ему на глаза попалась дыра, зияющая в крыше и дающая возможность добраться обратно более быстро и безопасно, чем по земле, буквально нарываясь на неприятности, да и к тому же обзор от туда намного лучше, чем с земли, да еще и ночью. Кивнув самому себе, он когтем зацепился за край торчащей черепицы, рывком подтянувшись и забравшись на крышу, вдохнув относительно свежий воздух. На высоте крыш он был почти чистым, запах гнили не доходил до этой высоты, плотным слоем оставаясь на уровне третьего. Брюнет довольно прикрыл глаза, всего на секунду позволив себе насладиться этой ночью, которая так удачно фортила ему. Хоть и было сопровождение в виде отдаленных хлюпаний и воя плакальщиков, скрипа вагонетки и какой-то необъяснимой, еле заметной тревоги, Гарретт сладко потянулся, вскинув руки вверх и тихо замычав от хруста позвонков. Он уже предчувствовал блестяще законченное задание и изумленное лицо Слекджова, когда тот придет с флягой и новостями о мучительной смерти предателя. Собравшись с мыслями, он двинул в сторону дома, перемахивая с крыши на крышу, ловя растрепавшимся хвостом ветер и, кажется, снова погрузившись в свои мысли. Капюшон безвольно слетел, и только многострадальная лента из красной ткани удерживала густой, смолянистый хвост волос, который так и норовил расплестись. Гарретт почти бежал, соображая дорогу на ходу, не особо задумываясь и опять прокручивая в голове тот вечер, после которого он сам не свой - рассеянный, порой невнимательный. Однажды брюнет почти попался на воровстве сережек в ювелирной лавке, когда не услышал подошедшего к нему торговца. И вся эта перспектива закончить по собственной глупости свои дни в чьем-то подвале ему не улыбалась. Он хотел что-то сделать, но подсознательно будто ждал того самого момента, когда "он сам найдет его, когда придет время". Однако прошло больше недели, пропал даже Самуэль, который нет-нет, но заходил проведать Нила, или иногда приносил вкусностей самому Гарретту из кухни паба, видимо, имея туда прямой доступ. В мысли закрадывалось только то, что эти оба ввязались куда-то, возможно, в какие-то проблемы, ведь сам лодочник говорил, что часто помогал лорду-защитнику в его миссиях. Но если этот неуловимый убийца-телохранитель такой молодец, и даже перемещаться в пространстве умеет, на кой им вор, обычный, без каких-либо сверхъестественных сил? Ну, почти без. И что же это все-таки был за жест...жест непонятно чего, когда этот Аттано выследил его? Столько вопросов роилось в его голове, пока он бежал сквозь ночь по крышам, как-то даже забывшись и не вслушиваясь во внешние раздражители, уже на автомате перемахивая проемы меж домов и снова срываясь на бег. Гарретт никак не выпускал из мысли свой первый, и такой странный опыт в чем-то интимном, как бы он это назвал. Пусть брюнет был колким на язык, язвительным и хитрым, опасливым и подозрительным, но и его не обделила мать-природа на более глубокие переживания, одарив слишком чувствительным телом и, как оказалось, сердцем. Он думал, и сам не знал о чем, просто с тихим замиранием прокручивая в памяти этот момент ужаса и волнения у стены, когда он готов был умереть и сбежать одновременно, и сам не знал, хочет ли еще или это так тело предает, подбрасывая мелкую дрожь в конечности и безвольное повиновение чужому человеку. За всю эту неделю он так ни в чем и не разобрался, искренне желая только понять, что с ним и все еще надеясь, что это яд. Зато прекратили сниться кошмары, давая мозгу отдохнуть хотя бы во сне. Но не все так радужно, как он хотел бы... Брюнет не успел среагировать, запоздало услышав хруст под ногами, а когда понял, что опора ушла из-под ног, сделать что-то было слишком поздно. Черепица дома, на который он перепрыгнул, решила треснуть и проломиться, отправив вора в полет на два этажа вниз и он, с позорным охом, нелепо вскинул руками, сорвавшись с самого края. Глухой удар о землю и пронзающая боль в ноге заставили Гарретта приглушенно взвыть, когда он с ног завалился на спину, жмурясь он острой боли. В голове гудело, а в глазах на секунду потемнело, когда он спиной приложился к влажной, холодной земле. Судя по ощущениям, нога была вывихнута, а где-то неподалеку от закоулка, куда он упал, шлялись плакальщики. Удача взяла свою цену, но и тут сильно продешевила, ведь пути быстрым шагом ему оставалось около двадцати минут. - Шлюха. - прошипел сквозь зубы, сев и осмотрев поврежденную лодыжку. Она неприятно смотрела немного в сторону, согнувшись совсем неестественно, хотя вправить ее было вполне возможно. Непонятно, от куда Гарретт опять это знал, но внутренняя память, будто интуитивно подсказывала, что делать. А именно сейчас следовало добраться до убежища любыми способами. Сейчас ему, как никогда, помогала природная упертость. Ведь мало какой человек способен скрыться от преследующих его плакальщиков с вывихнутой ногой и даже почти не издав ни звука, только глухо подвывая время от времени и стараясь не рухнуть на сырую землю. На небе густо собирались тучи, закрывая собой только начинавшийся рассвет. Броня отвратительно липла к телу, а соленый воздух вдруг опять начал быть слишком соленым, когда все чувства обострились и скопились в колючий ком. На ногу было адски больно наступать, а в глазах то и дело темнело, когда приходилось резко менять траекторию пути, чтоб не привлечь лишнего внимания. Дождь мелко заморосил, только ухудшая общую картину и усложняя путь Гарретта в его убежище, на которое еще стоило забраться. Магия Корво была бы сейчас как раз кстати.. - Ох, умоляю.. - взмолился своим мыслям, опять уплывая не в ту глушь. Остановившись под навесом одной из закрытых лавок, он уперся в стену спиной, давая себе передышку. Вскинув голову вверх, брюнет вперился тяжелым взглядом в такое же тяжелое небо, кусая уже изрядно покрасневшую губу и нервно сжимая кулаки. Вот он снова по своей неосмотрительности попал в переделку, вот снова его собственные мысли его же отвлекли и подставили. От этого шатена одни проблемы - так он думал. Но от чего-то, где-то в глубине души ждал, когда за ним придут, хотя и не хотел в этом себе признаваться. Он ни в чем не хотел себе признаваться, ссылаясь на проклятущий яд, магию и Трикстера, на что угодно, кроме почти очевидной вещи, название которой он даже думать не смел. Не смел, ибо неизвестность пугала, внезапность вводила в ужас, а возможные последствия от общения с таким опасным человеком так вообще не сулили ничего хорошего. Он бы и рад скрыться, уйти в подполье, но не хотел. Банально не хотел, да и ему сказали, что это бесполезно, так как он "выделяется среди толпы". И кто бы мог подумать? До своего убежища он добрался не без проблем, пару раз почти наткнувшись на патруль стражников и только чудом успев скрыться за очередным проулком. Нога активно начала отекать и опухать, причиняя еще больше неудобства, а броня на вспотевшей коже кошмарно стесняла движения. Поднятие по лестнице так вообще лучше не вспоминать, ибо он придумал за это время все возможные проклятья, буквально рыча их на все помещение и стискивая зубы. И только в комнате Гарретт буквально завалился на кровать и позволил себе протяжный вой, с минуту лежа на животе лицом в одеяло. Мысль о том, что сейчас придется вправлять эту чертову ногу, мягко говоря, не грела. И, пару раз отжавшись на руках, он сел, подтянув к себе поврежденную ногу, с прискорбием рассматривая ее. Размотав шнуровку и стянув с нее ботинок, брюнет тихо зашипел, увидев, что та и правда припухла, но не так сильно, как казалось первое время, просто обувь сдавливала. Тяжело вздохнув, он каким-то только его телу понятным движением крепко взялся за лодыжку и рывком дернул ее в сторону, со смачным хрустом вставив на место и громко вскрикнув, зажмурившись, когда боль стала постепенно отступать. На секунду все помутилось, и он рухнул на кровать спиной, глубоко и часто дыша, стараясь подавить подступающий тошнотворный ком от болевого шока. На его удачу, организм сжалился и он уснул ровно в той же позе, в какой и был, раскинув руки и лежа поперек кровати, закинув ногу на ручку кресла, стоящего неподалеку от кровати. Выглядело крайне умилительно, если не смотреть на чуть припухшую и голубоватого оттенка лодыжку. Нил был очень похож на Гарретта. Уходил, когда и куда хотел, возвращался тоже на свое усмотрение. Но вору он явно симпатизировал, стараясь чаще жаться к нему и заходясь мурлыканьем, когда тот его гладил или брал на руки. Вот и сейчас, увидев боль своего "соседа по комнате", он запрыгнул на кровать, улегшись клубком на его вздымающейся груди. Комнату заполнил густой дым, пробирающийся сквозь стены и текущий из углов, окутывая пространство вокруг спящего Гарретта, запахом напоминая ладан и море. - Вор Гарретт, хм. Какой интересный персонаж в нашей новой игре. И какой недоступный в своих мыслях. Я бы подарил тебе свою метку.. - заговорил шепотом тягучий голос божества, который осматривал брюнета непроницаемыми, черными глазами - Как все стремительно закрутилось. Тебе страшно? Твой страх пахнет медом. - он горизонтально повис в воздухе над ним, всматриваясь в мирное лицо с подрагивающими ресницами - Его выбор правильно пал на тебя, и я вижу почему. Упертый, хитрый, ты кажешься холодным и расчетливым, словно угорь, петляющий от опасности, но это маска только сильнее притягивает. Как жаль, что я не могу ворваться в твои сны. - он коснулся бледной щеки неосязаемыми пальцами и Гарретт моментально распахнул помутненные глаза, встретившись всего на секунду с черными напротив - Корво тоже не дает тебе покоя, правда? - голос, с усмешкой на ошалелый взгляд цветных глаз, окутывая все вокруг, стих, увлекая за собой поспешно растворяющийся дым, оставляя всего на мгновение в поле зрения бездну глаз Чужого. А сердце норовило вырваться из груди. Брюнет медленно сел, расплетая волосы и осматривая комнату все еще мутным ото сна зрением, успев удостовериться в том, что дым ему не привиделся, а сладкий, тягучий голос правда задал такой очевидный вопрос, но будто где-то в его мыслях, а не на слух. Он слышал и видел что-то еще во сне. Он видел море, и слышал песни китов, но не мог пойти за ними, слушая мягкий, размеренный голос кого-то, кого он не мог видеть. Все было залито легкой дымкой, пахло церковью и в небе солнце светило иначе, чем надо. Голос продолжал говорить от куда-то извне, говоря такие очевидные вещи, о которых никому знать не следовало. То, что он скрывал даже от себя. Он чувствовал прикосновение к своему лицу, которое и вырвало Гарретта из этого странного сна. Он был на краю Бездны, но не мог встретиться лицом к лицу с ее хозяином.