- Знаешь, Нил, мы в дерьме! - эмоционально махнул рукой Гарретт, сидя поперек кровати и прижимаясь спиной к стене, не без удовольствия поедая мак и смотря куда-то сквозь все - Эти лорды-защитники, алкаши, кражи, крыши с их проклятыми черепицами.. - икнул, зацепив губами сразу пару лепестков пепельного мака и смачно причмокнув, ощутив приятный, холодноватый привкус - Осточертело влетать впросак из-за какого-то там...Корво и его глазищ, проникающих в самое нутро, еб твою мать. - последнее прошипел, пошевелив больной ногой и, шлепнув себя по лбу, кинул печальный и полный вселенской боли взгляд на притихшего и явно шокированного кота - Я заколебал сам себя, Нил. Думать о лишнем, о настолько лишнем, что ужас просто, не доверять людям, даже близким, отшучиваться от их помощи и проблем, скрываться ото всех. - обвел в воздухе рукой с цветком круг, как бы показывая масштабы кошмара - Эта амнезия, эти сны, добивающие меня, заколебало. Я теперь не могу выбросить из головы крик Эрин. Вспышку света, в которую она..мы провалились. Лечебницу, в которую я полез на ее поиски и почти поседел там. Чертова девчонка! - тяжело вздохнул, приложившись затылком о стену - И неужели я раньше часто потреблял это? - вскинул бровь через пару минут молчания, рассматривая попавший в поле зрения цветок и закусив губу. Он моментами замирал, уплывая куда-то вглубь себя и буквально чувствуя потусторонний ветерок и покачивание будто волн, расплывающуюся дымку и пение из сна. Глаза никак не могли сфокусироваться на чем-то одном, давно перейдя в режим "второго зрения" и просто бегая взглядом по комнате, иногда смотря на кота, сидящего рядом и, не смотря на состояние брюнета, положившего голову на его ногу - Я знаю, ты понимаешь о чем я. - почесал кота за ухом, откинув голову обратно на стену - Эта скотина позарилась на то...на что не должна была. Не для него это все цвело. - опять повел рукой по воздуху вокруг себя, вздохнув.
После видения с проклятым божеством Гарретт решил накидаться тем, что имел. Маки действовали как реальный наркотик, затуманивая и выводя все душевные страдания наружу. Сна не было ни в одном глазу, а слова Чужого крутились словно на повторе - "Корво тоже не дает тебе покоя?". Снова и снова он правда все сильнее не давал покоя. А Гарретт ведь пытался ни о чем не думать всю эту неделю, по всей видимости, не особо удачно. Да и обрывки памяти из его прежнего Города, всплывающие внезапно и выбивающие из равновесия. Он уверен, что город именно так и называли, однажды он понял, что когда-то у него были часы (или он жил в них), когда хотел посмотреть на время на одной из вылазок, а в кармашке ничего, кроме краденных колец не оказалось. Так же его память подбрасывала отдельные факты о явной нелюбви к алкоголю из-за его некоего друга-пьяницы, которого он помнит только по перевязанным пальцам и помнил, что вытаскивал его из переделки, сильнейшую неприязнь к огню из-за какого-то пожара, из которого Гарретт чудом выбрался, несколько раз почти задыхаясь дымом. Запястье с шрамом порой отдавало фантомной болью, когда он особо был близок к раскрытию на месте преступления или ловил на себе взгляды служителей закона, что тоже странно и пока непонятно для него. Прошлая жизнь потихоньку складывалась, как пазл из отдельных фактов, напоминая ему о том кем он был и как он жил. И Эрин была не последней фигурой в этой прошлой жизни. Он слишком много думал о ней тогда? Судя по одному из снов, он ее искал, когда она вроде как умерла на одном из заданий, поддавшись своему упрямству, очень долго искал, и по таким местам, куда бы разумный человек не сунулся . Но только "вроде как умерла", ибо оказалась сошедшей с ума и вполне себе живой, плодящей мутантов и сдвигающей крышу самому Гарретту. Только последний крик и вспышка, после которой провал и берег Дануолла. Попала ли она сюда за ним или исчезла где-то между этими мирами, брюнет не знал точно. А может просто утонула в море, дав спасение брюнету.
- Не для него цвело? Серьезно? - взвыл брюнет, очухавшись от кайфа через пару часов, лежа на спине и в ужасе припоминая пьяные бредни - Я что, девица какая-то, чтоб цвести? Где мои бутоны? - посмотрел вниз, как бы выискивая там эти самые "бутоны" и нервно потер переносицу, жмурясь - Совсем расклеился, Гарретт. С ума сошел, рассудок потерял...ужас.
Нога все еще немного ныла, но вопреки боли он решил идти сдавать заказ Слекджову, чтоб утереть ему нос, пусть и медленней обычного и, скорее всего, придется прикинуться местным жителем, ибо сил бегать по крышам у него нет, как и желания, если быть честным.
С трудом вернув себе нормальное зрение и зашипев от ударившего по нервам жара, который так же быстро растекся теплом, брюнет поднялся с постели, пошатываясь и проклиная Чужого, который таким нахальным образом ворвался в его жизнь и обломал такой крепкий и приятный сон своими бреднями. Он знал, что этот черноглазый все слышит и изощрялся как мог, то ли нарываясь на неприятности, то ли на очередную встречу, то ли просто в усладу себе любимому. Скорее третье.
Добравшись до шкафа, в стекле которого Гарретт явно увидел, что его правый глаз светится и струится бирюзовой дымкой, тяжело вздохнул, доставая от туда ту самую широковатую рубашку, в которой он в первый раз выбирался на ярмарку, жилетку, найденную все в том же шкафу, которую, слава богам, можно было затянуть на поясе (получилось очень приталено), темные штаны, а обувь надел свою, ибо забытые кем-то тут ботинки были слишком большими, настолько, что брюнет и правда усомнился в отсутствии у себя "бутонов". Волосы решил оставить распущенными, сделав пробор по центру, тем самым закрыв и выбритый висок и светящийся глаз, дабы не привлекать слишком много лишнего внимания. Так же туго перебинтовал какой-то тряпкой ногу, чтобы не повредить ее еще сильнее. Удовлетворившись отражением в зеркале, сунул флягу во внутренний карман жилетки и выдвинулся в путь, заранее выпив одну маленькую склянку лечебного элексира, чтоб пешая прогулка не приносила слишком много неудобств.
Улицы в это время суток (примерно обед) были очень оживленными и Гарретт, мягко говоря, чувствовал себя неуютно, искренне надеясь, что из-под волос не видно его струящегося магией глаза, стараясь чаще держать его закрытым и буквально под веком видя бирюзовый свет. Все-таки маки прибавляли слишком много силы, особенно учитывая то, что он практически не растрачивал даже ту, что уже у него имелась.
Прихрамывая, брюнет уверенно шел в нужном направлении, стараясь следить за тем, чтоб не выделяться среди толпы и не выбиваться из ритма, почти не смотря на стражников, однако явно подмечая, как они сморят на него. Делая вид очередного несчастного рабочего из тысячи таких же, скользя меж толпы и пару раз чуть ли не на ходу стянув висящие на поясе, не особо крепко прицепленные кошели более богатых прохожих, усмехаясь их беспечности. Было похоже, что в этом городе хороших воров отродясь не было, или они вымерли во время чумы. Носить ценности на виду, а кошели не прятать куда подальше - верх пошлости и безумия. Да и к тому же вся соль кражи сходит на нет, если зажравшийся артистократишка не заметит, как его пояс стал легче так на несколько сот золотых.
Сменив бедняцкий район на более богатый район Особняков спустя минут двадцать медленной ходьбы, мысленно возликовал, ибо оставалось совсем немного, а действие элексира уже ослабло, ему же еще предстоял и обратный путь, который, видимо, будет сопровождаться легкой болью и новой порцией проклятий всем богам, и особенно - черноглазому.
- Куда это ты собрался? - прорычал над головой низкий, прокуренный голос, когда Гарретт уже подходил к воротам Винокурни.
- Я к твоему хозяину. - последнее выделил многозначительным тоном, вскинув голову и посмотрев нахальным взглядом прямо на застопорившегося бандита, который незамедлительно открыл ему дверь.
Пройдя короткий переулок между двумя заброшенными домами, он направился прямо к бывшему заводу, так и ловя на себе удивленные, либо гневные взгляды членов банды, что патрулировали улицу вокруг единственного входа на завод. А он гордо вышагивал, пытаясь не хромать, раздаривая усмешки и стараясь следить за волосами, чтобы, не дай Трикстер, не нарваться на неприятности с бестолковыми алкашами.
- А ты быстро. - хохотнул сидящий в хлипком кресле Слекджов, хлопнув себя по коленям и протянув вошедшему Гарретту руку в приветствии.
- Это я еще задержался. - сам себя не похвалишь, как говорится, никто не похвалит. Ответно пожал ему руку, присев на стул по другую сторону такого же убитого, доживающего свой век стола - У меня твое сокровище. И новости. - поиграл бровью, вальяжно откинувшись на спинку и стараясь не показывать напряжения из-за неудобно перетянутой ноги.
- Давай выкладывай, щучий сын. - в нетерпении потер ладони, уперевшись в стол локтями и сверля брюнета взглядом.
- Ну, новости хорошие - твой дружок окочурился, и весьма неприятным способом задолго до меня. - на это мужчина только довольно хмыкнул - И вот.. - вытащил из внутреннего кармана жилетки флягу, покрутив ее в руке - Теперь золото. - сверкнул глазами, кажется, даже немного спалив перед ним свой второй, который все еще пульсировал бирюзовым цветом.
- Вот, как и обещал - пять сотен и премия в сотню за смерть предателя. - осклабился Слекджов, вытащив из ящика стола увесистый мешочек золота и положив его перед Гарреттом. Тот, в свою очередь, отдал мужчине флягу.
- Есть еще что-то для меня? - закинул больную ногу на здоровую, немного покачивая ею и приятно взвешивая мешочек в руках.
- Ты хочешь выйти на задание с такой ногой? - хмыкнул бандит, вскинув густой бровью. Неужели то, что брюнет хромает, так заметно?
- Просто дай задание, а я уже разберусь с его выполнением. - отмахнулся от него.
- С твоим упорством тебе бы на Дауда работать. - многозначительно посмотрел на Гарретта, будто это имя могло что-то ему дать - Предводитель группы китобоев, о которых я тебе говорил. Серьезные ребята, к ним без приглашение соваться - приговор себе подписать. Но я замолвлю за тебя словечко, а-то он все искал себе человека с подобными умениями. Как настроишься на что-то серьезное, иди в Радшор и передай этому подлюге от меня привет. - он махнул рукой, давая понять, что разговор на этом закончен. Гарретт только попрощался, заранее поблагодарив его и тем же путем вышел из здания. Он уже заранее обдумывал план проникновения в опасную территорию Радшора, вихляя по улицам меж редких прохожих и даже почти не замечая боли в ноге, смотря куда-то сквозь все пустым взглядом, опять уплывая в дебри мыслей.
После возвращения с Винокурни прошло уже около пяти дней. Часов Гарретт так и не нашел, все время забывая о них, и ориентировался чисто интуитивно. Первые пару дней он наслаждался жизнью, не нагружая себя и просто на ночь прогуливаясь по бережку, где его выкинуло в первое утро в этом городе, разглядывая мелкие здания и часовую башню на горизонте, от вида которой странно щемило где-то под сердцем, слушая редкие всплески воды вдалеке, мечтая однажды увидеть китов, которых он слышал во сне. Он не любил находиться в воде, но искренне восхищался видом моря, его мощью и приятным шумом волн, которые скрывали в своей толще подводные тайны и китовые песни.
Сидя так во вторую ночь на песке и рассматривая тихую гладь воды, внимание брюнета привлек шипящий шум где-то в отдалении, и в нескольких сотнях метров от места, где он сидел взвился в воздух столб воды а после, с оглушающим хлопком о поверхность, показался громадный плавник, взмахнувший и исчезнувший в воде. Такой близкий контакт с таким могучим созданием вовлек вора чуть ли не в детский восторг и он еще долго, завороженный и воодушевленный сидел, смотрел вдаль.
Помимо прогулок он взялся за поиски книг о Чужом, его культе и умениях, которые он дарует, цепляясь за каждую ниточку и стараясь разузнать о нем побольше. Однако упоминаний о таинственном, черноглазом божестве не так уж и много, так как мало людей контактировали с ним напрямую. Где-то рассказывалось, что это дух парня, утонувшего в море, который теперь защищает его от людей, выбирая из числа сильнейших своих воинов. Где-то, что это демон-левиафан, обитающий в некоей Бездне - пространстве, соединяющем миры, дарующий магию своим избранным, которые решают судьбу чуть ли не всего человечества. Иные не верят в существование черноглазого, говоря, что это просто легенда, которую придумали противники китобойного дела, выдумав и бога и его мстителей. Сам Гарретт склонялся ко второму варианту, ибо уже видел своими глазами магию Чужого в действии, как и самого бога и, судя по описанию, успел во сне побывать в той самой мистической Бездне, где поют души убитых левиафанов, струится сиреневый туман, пахнет ладаном и морем, предметы левитируют, а ты сам чувствуешь небывалое спокойствие.
И вот, на четвертый день своего достаточно быстрого выздоровления, не без удовольствия наблюдал, как зажила наконец ключица, и ребро затянулось широким, ровным шрамом. Тот факт, что боли больше не будет по крайней мере здесь несказанно радовала. Нога тоже пришла в норму, а это значило, что можно спокойно выходить на задания.
В этот же вечер, когда Гарретт потягивал кофе в "Песьей яме" и наблюдал за залом с дальнего столика, к нему присоединился Самуэль, сев с неизменной кружкой пива напротив и немного обеспокоенно посмотрев на вора.
- Слушай, Гарретт. - начал было он, осмотревшись - Мне нужна твоя помощь.
- В чем дело? Ты какой-то бледный. - вскинул бровь брюнет.
- У меня украли памятную фотографию в серебряной рамке. Прям из шалашика, представляешь? Я видел, где засел подлец, но сам туда ни в жизнь не заберусь, слишком высоко. - вздохнул мужчина, сделав смачный глоток пива.
- А как он сам туда забрался? - отхлебнул кофе, довольно выдохнув и уже решив помочь мужчине, который, грубо говоря, приютил его.
- Я видел только мелькнувший туман на балконе. - вздохнул Бичворд, почесав щетинистую щеку - Это в высоком, заброшенное здании прямо напротив "ямы", последний этаж. Сможешь помочь?
- Думаю, что да. - кивнул, мысленно напрягшись об упоминании тумана - Сейчас и схожу туда, посмотрю кто там и найду твое фото. - чуть улыбнулся брюнет, разом допив кофе и, встав из-за стола, вышел на улицу и пошел в сторону убежища, чтобы взять элементарно "коготь" для упрощения поднятия по балконам и обезвреживания того, кто может там оказаться. В рукопашку Гарретт, все-таки, слабоват. Ему проще вырубить и удрать.
Нужный балкон долго искать не пришлось. На высоте пяти этажей, на балконе с выбитым стеклом, окно было заботливо заклеено газетой, а возле двери мелькнула тень. Вор украдет у вора, как иронично.
Зацепившись когтем за выпуклость в стене, рывком поднялся на второй этаж, еще рывок - третий, и четвертый. И вот, спустя минут десять осторожных маневров с когтем и стенами, брюнет оказался на нужном балконе и притаился низко у стены, заглядывая в дырку в газете и наблюдая за человеком в комнате - молодой парень, младше самого Гарретта лет на пять, светлый и патлатый, одет в костюм моряка. Стоя так удобно спиной к балкону и шурша чем-то, кажется, бумагой и поскрипывая пером по ее поверхности. Момента идеальнее просто быть не может.
В приседе соскользнул в полумрак комнаты, подкравшись к парню и с размаху заехал ему по затылку рукояткой когтя, тут же вырубая. Парнишка обмяк, завалившись назад, и Гарретт подхватил его под руками, оттащив в угол, где заботливо усадил. Он даже не осознал, что вышло это как-то машинально.
Подойдя к столу, на котором еле как светила свеча и лежал раскрытый дневник с потекшим рядом пером, брюнет даже не раздумывая прошелся пальцами по шероховатой поверхности листов, вчитываясь: "Уже больше двух недель я в бегах. Тяжело укрыться от людей, которые почти вырастили тебя и научили ровно тому, что умеют сами. Как жаль, что я не смог предупредить их о поведении Эзры. Ведь этот подонок уже извел нескольких наших на патрулях, все время за спиной господина говорил о том, что его пора заменить, намекая на себя, и чуть не убил меня, узнав о моих намерениях выдать его Дауду. Правая рука Клинка Дануолла... Неужели господин даже не догадывается, какую змею приютил под крылом?"
Гарретт нахмурился, припоминая это имя из рассказов Слекджова, о том, что Дауд - лидер группы ассасинов, именуемых себя китобоями. Пройдясь по строчкам прошлых записей, он только и цеплялся за имена Эзры и Дауда, где этот сбежавший китобой описывал скверное поведение первого, все свои наблюдения и точки, на которых он скрывался все это время. Дойдя до сегодняшней записи, он вчитался более подробно: "Наконец я нашел место, достаточно далекое от Радшора, чтобы эта крыса не искала меня. Здесь я смогу задержаться подольше. Плохо только, что еду тяжело добывать. Старик-лодочник все время не спит и бдит в баре. Может, кража чего-то ценного для него, уберет его с дороги хоть на время?"
"Это было легче легкого, рамка со старым фото стояла на видном месте и даже стараться не пришлось. Однако, похоже, у этого района свой защитник. Я видел какую-то быструю тень на мосте у башни. Она подсвечивалась очень необычным синим светом. Надо разузнать об этом больше."
- Так, а это уже не смешно. - свел брови к переносице, цокнув языком и покосившись на бессознательного парня. Не нравилось ему, что все больше людей с магией Чужого роится вокруг него. Да еще и замечают именно в этом районе, рядом с его убежищем. Один этот Корво чего стоил - машина для убийств с непонятно какими умениями в арсенале. Он мог наблюдать за ним все это время, а Гарретт ведь и близко бы не догадался. Его "второе" зрение даже рядом не стояло с этими дарами Бездны.
Тяжело вздохнув, через минуту брюнет уже обнаружил припрятанную в полусгнившем столе нужную ему рамку и скрылся из квартиры тем же путем, не оставив после себя и следа, кроме пропажи.
Зацепившись когтем за решетки балкона, быстро спустился по канату на землю, радуясь, что людей не так много на улицах и никто не видит его скалолазных способностей. Вернув себе инструмент вверенным движением, направился прямиком к шалашику лодочника.
- Знаешь, все оказалось куда проще. Однако, в этом доме не простой вор вроде меня. - заговорил Гарретт, подойдя к сидящему под навесом мужчине - Это был сбежавший от своих китобой. - присел перед ним на корточки, протянув Самуэлю рамку. Тот с благодарностью на лице принял ее, в удивлении вскинув брови на последнюю фразу.
- Сбежавший китобой? Это точно? - спрятал рамку во внутренний карман потрепанной куртки.
- Он писал в своем дневнике о Дауде, заговоре в их рядах и...он видел меня. Выделив мое свечение так же, как и Аттано. - мрачно пояснил, нервно потерев переносицу и на секунду зажмурившись.
- Корво рассказывал. - подтвердил его слова кивком - Что же происходит в Радшоре, Чужой меня подери? - выругался, шлепнув себя по лбу.
- Китобой полез к тебе только потому, что ты вечно дежуришь в баре. Он хотел достать еды, но не хотел убивать тебя, потому решил отпугнуть. - добавил Гарретт, поднимаясь на ноги.
- Я придумаю что-нибудь. Даже если он и китобой, то не заслужил голодной смерти. Спасибо еще раз, Гарретт. - довольно хмыкнул ему мужчина. Брюнет только кивнул ему, мягко улыбнувшись и двинув в сторону своего убежища. Он решил, что пришло время наведаться к этому Дауду.
Эту ночь Гарретт провел в более подробном чтении книг о Чужом, стараясь разобраться с тем, что может ждать его в Радшоре. Но кроме тех фактов, которых он видел своими глазами, ничего не было. Однако, в одной из книг проскользнуло уже знакомое брюнету имя - Старая Ветошь. Он слышал об этой ведьме на Винокурне, и мельком среди прохожих в самом городе. Поговаривали, что она была одной из тех, кому даровал свою метку чертов бог. Ветошь давно сошла с ума, встречаясь во снах с Чужим и называя его черноглазым юношей, которого выбрала своим избранником, убив в приступе сумасшествия своего мужа, а теперь пытаясь изничтожить банду Слекджова. Не особо приятная леди, учитывая, что живет она нынче на улице среди плакальщиков и крыс в районе Золотой кошки.
Устало потер глаза, задув прикроватную свечу, положил в книге закладку и сделал пометку о том, что прочитает это все потом. Сейчас дико хотелось спать, завтра его ждал тяжелый вечер и день в сборах, ведь он столкнется с нешуточной опасностью типа самого Аттано, но в большем количестве, за которыми еще и следить сложно с их перемещениями в пространстве и мало ли еще чем.
Растянулся на кровати из позы лотоса, в которой он сидел, читая, заграбастав под бок плед и перевернулся на бок, протяжно зевнув. В комнате было тепло и уже так привычно пахло морем. Где-то в кресле тихо мурчал во сне Нил, свернувшись клубочком, создавая еще больше тепла в небольшой комнате. Он даже потихоньку начал считать это место своим домом, возвращаясь сюда как в безопасное и уютное место не без удовольствия, иногда играясь с Нилом и подкармливая его, чем мог. Кот нравился ему, а он нравился коту. Гарретт даже нашел некое сходство между ними, усмехаясь про себя этому нелепому сравнению.
Через несколько минут, в мутном свете редких уличных фонарей, брюнет провалился в глубокий, странный сон, улыбаясь про себя и обнимая одеяло всеми конечностями.
***
Тишина была похожа на гудение электричества в генераторах.
Гарретт проснулся на берегу, на который его выбросило в первый день в этом городе, искренне удивившись, как он тут оказался, если засыпал вообще в постели. Вскинув голову, он увидел свою башню, но только ее нижний этаж, а лестница, которая по идее вела в его убежище, шла куда-то в сиреневое небо. Сиреневое небо, дымка, запах церкви и невообразимое спокойствие. В этот раз Гарретт знал, куда попал.
Бездна.
В воздухе парили части домов, фонари и обломки чего-то еще. Между всем этим плавно плыли левиафаны, или их души, завывая свои печальные песни и взмахивая огромными плавниками в легкой дымке. На некоторых обломках было отчетливо видно замерших во времени людей. Брюнет медленно пошел в сторону своего убежища, решив проверить, куда вела эта лестница, искренне надеясь не наткнуться на хозяина этого места. Озирался он, наверное, с преглупейшим выражением лица, зачесав волосы за ухо, чтоб не мешали.
Вот лестница, изнутри в здании все так, как и было. Однако, на выходе он увидел, как мост спирально тянется вверх, к какому-то обломку. И, не в силах перебороть свое любопытство, он пошел по нему, придерживаясь за перила.
Один из китов проплыл почти над его головой, гулко взвыв, тем самым вызвав у Гарретта восхищенный ох, он даже остановился, смотря на удаляющегося зверя, по-детски глупо улыбаясь. Редкая, почти диковинная черта вора, которую, кажется, не видел никто - он умел искренне восхищаться вещами, просто не многие могли вызвать в нем такие эмоции. А показывать эмоции кому-то, по его мнению, вообще признак слабости. Возможно, чтоб узнать его со всех сторон, все его потаенные черты, пришлось бы следить от куда-то из подзорной трубы и периодически кормить сладким.
Поднявшись по нескончаемому мосту-лестнице на обломок, Гарретт опешил, сглотнув. Обломок оказался дверью, просто дверью, стоящей на куске камня. Он даже не раздумывал, мягко толкнув дверь и очутившись в полной тьме, в которой далеко слышался гул и шепот будто самих стен. Местами по наступлению к брюнету загорался свет, легкий, голубой, примерно такой, каким Гарретт видит своим вторым зрением. Но оно не было активировано.
Это были маки, бутоны нераскрывшихся маков заботливо подсветили помещение, в которое закинуло вора. И оно было похоже на отсек тюрьмы или психиотрической лечебницы, только все было будто оплетено паутиной - белое, затвердевшее, отвратительное. Воздух холодный и колючий, отдающий вековой пылью, но все же в нем чувствовалось море.
Он бы хотел думать, что это просто сон, но слишком были явны ощущения, как если бы душа покинула тело и оказалась здесь. Неприятно.
- Что за..! - шугнулся брюнет, подойдя к лестнице на верхний этаж и увидев только что возникшую на ней фигуру мутанта, тянущего к нему когтистые руки и одетого в костюм пациента. Однако, он не шевелился, будучи таким же затвердевшим в этой странной паутине. На самом этаже обнаружилась еще пара таких же монстров, которые стояли по направлению к Гарретту, а само их расположение интуитивно вело его к одной из дверей, за которой особо ярко виднелся свет.
В самой комнате, к ужасу брюнета, стоял он сам, протягивая руку в сторону Эрин, забившейся в углу. На стенах, угнетая картину, висело множество одинаковых портретов его самого, будто в душу заглядывали, но не они сейчас волновали вора.
Подождав несколько секунд, смотря себе в затылок, Гарретт решился подойти к застывшей во времени версии себя, обойдя и заглянув в лицо. В цветные глаза, полные непонимания и боли, изломанные в непроизнесенном имени губы. Он тянулся к девушке в белом платье, пытаясь достучаться до нее, доказать свою невиновность в произошедшем. Но она не принимала его оправданий, считая предателем. Предателем, которого она безмерно любила, когда он видел в ней только нерадивую ученицу.
Гарретт не помнил этого, но сердцем чувствовал, что именно хотел он ей объяснить. И до чего же было странно смотреть на себя со стороны.
"Я выглядел так печально, будто нес на плечах сотни смертей..." - проскочило в его голове, когда он коснулся лица застывшего себя длинными пальцами, почти тут же одернув руку, почувствовав волну, словно удар током, пробившую его такой неистовой болью и ненавистью, что аж выть захотелось. Неужели он ЭТО чувствовал тогда, в этом воспоминании, которое не пришло к нему само? Наверное и хорошо, что не пришло.
Брюнет и не заметил, что фигура девушки уже развернулась и прямо смотрела на него, расплывшись в плотоядной улыбке. Смотрела не на застывшее воспоминание, а на самого Гарретта, который даже почувствовал этот взгляд не сразу, а когда почувствовал, медленно, с опаской повернулся в ее сторону, сглотнув. Но Эрин недвижимо смотрела ему в глаза, чуть склонив голову вбок, словно сумасшедшая широко улыбаясь. Это было страшно, под кожей заходила дрожь от такого дикого взгляда.
- Эрин...? - рискнул тихо позвать брюнет, но с места не сдвинулся, стоя рядом со своей по-прежнему неподвижной копией.
- Это твоя вина, Гарретт. - тягучим голосом проговорила девушка, шагнув в его сторону. Брюнет сделал шаг назад - Твоя вина. Твоя вина... - как на повторе говорила Эрин, вытянув в его сторону дрожащие руки. Ее голова висела к плечу, а с лица не сползала широкая улыбка-оскал. Однако, как смог заметить сам вор, на дне ее глаз плескался ужас и боль. Но это было мимолетное видение, ибо сама она была опасна и явно не в себе. Гарретт отступал к двери, но спиной к ней не поворачивался, пожалев, что лег спать без дубинки на поясе, ведь в этом мире он оказался ровно в том, в чем уснул.
- Из-за тебя я умерла. - нечеловеческим голосом прохрипела Эрин, ринувшись на него с гулким воем. А когда почти дотянулась до вора рукой, стремясь схватить за шею, растворилась в черной дымке, обдав его только легким ветерком с запахом моря.
- Гарретт, Гарретт... Может и хорошо, что ты потерял память? - заговорил уже отдаленно знакомый голос со всех сторон, сгущая вокруг брюнета черный дым - Все было так печально, все отвернулись от тебя, а сейчас... у тебя появился шанс начать сначала. Ведь один шаг ты уже сделал, не правда ли? - усмешка в сладком, расползающемся эхом голосе. Туман сгустился настолько, что хоть ножом режь и брюнет начал задыхаться, хватаясь за горло, а в следующий момент выпадал из сна.
***
- Какого черта это было? - севшим голосом спросил у потолка, мелко дрожа и хлопая расфокусированными глазами. Запах Бездны еще стоял в носу и он всем телом чувствовал те эмоции, которые перенял у свей копии - боль и ненависть. И ему это не нравилось совсем.
Кровать оказалась разворошенной, подушка лежала в другом краю комнаты, а кот перепугано смотрел на вора с верхушки шкафа. Он, вроде, не кричал во сне, чтоб устроить такой погром. Да что же происходит с ним на этот раз?
Взглянув в окно, брюнет понял, что времени на раздумья и самокопание просто не осталось, ведь на улице уже были сумерки, а значит - пора в Радшор. Выдвигаться туда глухой ночью равно самоубийству, а вечером то, что надо, чтоб они лишний раз не использовали свою магию и не видели его как "горящую синим тень".
Расхаживая по комнате, он на ходу заплел волосы в тугую косу, чтоб они случайно не выдали его, затянул корсет и привычно повязал на лицо темный платок, хмыкнув. Впихивание себя в амуницию дошло уже до автоматизма, что конкретно сокращало его время и позволяло не отвлекаться на огромное количество завязок и ремешков. Несколько маков в карман, шашки, элексиры. В эту вылазку он даже решил взять с собой лук, почему-то будучи уверенным, что не разучился им пользоваться. Проверив, все ли на своих местах, Гарретт довольно фыркнул и вышел из убежища, направившись в сторону логова китобоев.
Пробраться мимо ярмарки не составило труда, как в общем-то и пересечь более глубокие, заброшенные районы, двигаясь исключительно по крышам. Как говорится, горбатого только могила исправит и недавняя травма ну вообще никак не отвадила его бегать по крышам хотя бы ненадолго. Погода была замечательной - тихий вечер, чистое, темнеющее небо, даже воя плакальщиков под ногами не особо слышно. Он бы уже хотел порадоваться тому, что без проблем исследует территорию вокруг самого Радшора и уже подготовленный, чисто на всякий случай, пойдет к Дауду...но тут до слуха долетел тихий щелчок спускового механизма, разорвавший идеальную тишину, и в глазах стремительно потемнело, а тело обмякло, рухнув на одной из крыш, стоило ему только пересечь территорию китобоев. Гарретт даже выругаться не успел, только охнув. А он думал, что не бросается в глаза в такое время суток.
С тихим гулом в ушах и болью, сковавшей голову тугим кольцом, Гарретт приходил в себя мучительно медленно, слабо дыша и даже не пытаясь открыть глаза, чтоб лишний раз не подавать признаков того, что он очнулся, опираясь на внутренние ощущения.
Он помнил, что его вырубили чем-то...судя по легкому зуду в затылке - дротиком или болтом со снотворным и он отключился на крыше. Сейчас же он явно сидит, а раз не падает со стула - значит привязан, а судя по явному ощущению веревок на коже - верхней части костюма явно нет. Логические цепочки быстро складывались в еще затуманенной голове, выстраивая происходящие, которое его никоим образом не радовало. Его схватили и раздели. Но кто и зачем? Однако, раз он жив, то явно не для того, чтобы убить. Это хоть какой-то плюс во всей этой чертовщине.
Медленно открыв глаза, он сразу понял, что находится в заброшенном офисе, который, однако, кто-то немного обустроил, видимо, это место не так уж и заброшено. В этой комнате не было никого, но в соседней тихо позвякивал металл и один голос что-то шептал. Нехорошо.
Попытавшись дернуть руками, Гарретт вздохнул - связанны крепко, ровно как и ноги, и даже рот был завязан какой-то тряпкой. Прищурившись, он уже хотел залезть в потайной отсек перчаток за отмычкой, у которой так удобно был острый край для подобных случаев, но их не оказалось. Осмотревшись, он нашел свою куртку, рубашку, корсет и перчатки на дальнем столе, аккуратно сложенными. Брюнет даже думать не хотел, зачем похитителю это все. Не проще было бы просто обворовать бессознательное тело, чем тащить его сюда, раздевать и привязывать?
Паника внутри Гарретта росла так же быстро, как и приближающиеся шаги к комнате, в которой он находился. Сердце эхом стучало в ушах, а самому хотелось метаться изо всех сил, чтобы разорвать веревку, но это могло привести к плачевным результатам. Оставалось только ждать.
- Птичка, ты проснулся. - проворковал голос, искаженный до ужаса уродливым респиратором. В комнату вошел мужчина в форме китобоя, крутя в руках внушающих размеров клинок, на его поясе висела еще одна веревка. Он подошел к столу за спиной вора и, судя по звуку шипения, зажег свечу - Откуда такая прилетела к нам, да еще и так незаметно для патруля? - он повернулся в сторону Гарретта, видимо сообразив, что тот просто не может отвечать с завязанным ртом - Ох, прости, но это нам еще пригодится. - отмахнулся от дернувшегося брюнета, что-то записывая в дневник, который он достал из шкафчика стола. Тут мода такая, дневники вести?
- Итак... - подал голос китобой через несколько минут, оторвавшись от записей в дневнике и, обойдя стул с привязанным вором, присел на корточки напротив него - Видать, нелегкая тебя занесла сюда, если не знал, что по крышам ходить опасней, чем по земле. - хмыкнул тот, грубым движением схватив брюнета за челюсть, заставляя посмотреть на себя и выбив из него болезненный рык - А глазки-то какие, Чужой меня сожри! Какие чудные глазки...так бы и выковырял их. - послышался смешок и он провел пальцами в перчатках по травмированной брови - Хотя вопросы потом. Я хочу проверить кое-что. - отпустил его, поднявшись на ноги, склонил голову к плечу. Из-за респиратора было непонятно, куда он смотрит - Хотя, вижу, выносливости тебе не занимать. - указал на ключицу, пожав плечами и опять вернувшись к столу.
Гарретт пытался обернуться, посмотреть, что там делает этот странный мужик, но у него никак не выходило. От сильной хватки челюсть еще болела, и хоть сам по себе вор не боялся боли как таковой, но не хотел представлять, что может сделать с ним этот китобой, особенно учитывая тот факт, что сидел он сейчас с голым торсом. Незащищенный. Отвратительно.
- А я слышал о тебе, вор не из нашего мира. Интересно, что ты умеешь, иноземец? - вопрос прозвучал вплотную со спины, а следом Гарретт зашипел, дернувшись в сторону от резкой, острой боли в лопатке - Такие страшные шрамы да на такой чудесной коже. Кто мог их оставить? - новый вопрос и новая волна жгучей боли. Но брюнет сдержал рык, только зажмурившись и стиснув в зубах тряпку, решив не тешить самолюбие садиста лишними звуками. Глядишь, быстрее надоест - Ты в курсе, что ты даже излучаешь иную энергию, чем мы? Она голубая, слишком сильно выделяется. Я заметил тебя еще за несколько сотен метров до нашей территории. - голос звучал гордо, глубокий порез полоснул поперек позвоночника, заставив вора выгнуться от лезвия, но по-прежнему не проронив ни звука - Гордый, да? Даже интересней будет выбивать твои крики. - раздраженно сказал тот, отойдя с клинком к столу. Брюнет снова не знал, чего ожидать, напрягая слух и все остальные чувства, но кроме тихого дыхания через фильтр ничего больше не услышал. Поежился, явно ощущая глубокие порезы на спине, горящие адским пламенем и стекающую по коже кровь, теряющуюся где-то в районе штанов.
Несколько секунд китобой что-то делал у стола, шурша подолом плотного плаща и шумя фильтром. Гарретт уже почти понадеялся, что тот решил отстать, однако китобой даже и не думал. Неповиновение и гордость вора возбуждала зверские инстинкты действовать жестче и выбивать из него крики и мольбы о пощаде или смерти. Сразу стало понятно, что он видел в мучениях брюнета только развлечение, почти не преследуя никаких целей. Поймал жертву - начал резвиться, пока не надоест или пока жертва не погибнет. И жертва сейчас уже чувствовала легкое недомогание от большого количества вытекшей крови, медленнее моргая.
- Такой бледный, а столько крови. Ты тут все испачкал! - прорычал китобой и спину обожгло раскаленным металлом, от чего в глазах у вора потемнело и он беспомощно вскрикнул, выгнувшись сильнее. Запах плоти и сгоревшей крови отвратительно ударил в нос, вызывая приступ тошноты, которая только ухудшила его состояние, заставляя сдерживать позыв. Он до боли сжимал зубами ткань, жмурясь и тяжело дыша, покрывшись испариной от болевого шока - Видишь, какие простыни? Нельзя, чтоб они измазались в крови. - как-то странно хохотнул мучитель, обойдя Гарретта и на ходу проводя жгучим клинком по конуру ключицы, оставляя краснеющий след, на что вор только сдержал новый вскрик, задрожав и опустив голову - А знаешь... - начал китобой, рывком закинув Гарретта на плечо, перенес на вышеупомянутую постель, грубо кинув на матрац - Давно мне не попадались такие интересные трофеи. Упертый, гордый, красивый, да и бонусом светящийся глазик. Весь комплект. - оседлал бедра вора, привязывая его к изголовью кровати уже связанными руками.
И тут-то до него окончательно дошли планы китобоя.
В ужасе вылупившись на мучителя, Гарретт всеми оставшимися силами начал изворачиваться и брыкаться, шипя от боли в спине, которая нещадно терлась о жесткую ткань простыни. Рыча и дергаясь, пытался ослабить путы на руках или скинуть с себя мужчину, рвано дыша и слыша стук своего сердца, отбивающего бешеный ритм в ушах. Никакая обожженная спина, в глазах брюнета, не могла сравниться с тем ужасом, который его ждал. Он был бы готов терпеть его пытки с клеймением и дальше, чем допустить хотя бы минуту того, чего добивался китобой.
- Эй, птичка, не дергайся. - пригрозил мужчина, приставив только остывающий клинок к горлу замершего под ним Гарретта - Вот так. А то ожил, посмотрите на него. - чуть надавил клинком, чтоб вор точно не двигался, второй рукой стащил с себя респиратор, откинув его в сторону и зачесав волосы назад. На брюнета сейчас смотрел мужчина примерно его возраста, достаточно миловидный, с уже знакомой ехидностью в ярких, голубых глазах. И все бы ничего, если бы это не оказался псих с плотоядной улыбочкой, угрожающий ему клинком, насилием и уже заклеймивший его спину - Так вот, о чем я? Ах, ну да. - искривился в угрожающей ухмылке, достав из сапога кинжал, а клинок откинул в ту же сторону, что и респиратор, нагнувшись к самому лицу вора - Надеюсь, тебе хватило разминки, малыш? - вскинул бровь, одной рукой вжимая его в кровать, а второй с кинжалом ведя вдоль груди, оставляя тонкую, кровавую полосу. Гарретт напрягся всем телом, пытаясь отвернуться и все еще дергался, при каждом новом рывке загоняя кинжал глубже нужного и тихо подвывая - Люблю, когда мне сопротивляются. - мерзко усмехнулся на ухо брюнета, прикусив его за мочку, чем вызвал тихий хрип отвращения - Ты будешь умолять о большем, птичка. Тебе понравится. - брюнет дернул головой, пытаясь уйти от прикосновений, за что тут же получил смачный удар в солнечное сплетение, закашлявшись и болезненно зажмурившись - Это бесполезно, расслабься. - мурлыкающим голосом проговорил китобой, проведя языком по шее к обожженной ключице, прокладывая на бледной коже дорожку сильных, почти кровоточащих укусов-засосов, одновременно с этим оставляя новые раны на его груди. Тихо всхлипывая от беспомощности и вздрагивая всем телом, Гарретт впервые ощущал настолько сильную ненависть и омерзение, рыча, когда мучитель особо сильно кусал его или глубоко выводил непонятный узор кинжалом вокруг соска, который тут же начинал кровоточить и стекать по боку. Его пробивала дрожь, когда китобой то и дело касался его слабого до прикосновений тела, обострившего все чувства от испытываемой боли, выбивая всхлипы и протестующий вой.
Руки уже натерты от раздирающих их грубых веревок, грудь изрезана и кровоточит, а сам вор потерял счет времени, пока этот садист измывался над ним, одновременно и лаская, и причиняя боль. В какой-то момент Гарретт пытался забыться, и вспомнить вещь, которая всегда отвлекала - ту ситуацию с Аттано у стены, эти съедающие глаза, которые сводили Гарретта с ума каждый раз, когда он прокручивал их в памяти. Но это не помогло. Очередная вспышка боли вырвала из него вскрик, выбив из спасительных воспоминаний, когда китобой с силой прикусил его за сосок, будто догадываясь, что тот пытается отвлечься. Он даже уже устал вырываться, просто беспомощно хрипя и подвывая, вздрагивая и пытаясь уйти от особо неприятных действий. Однако, когда китобой оторвался от него и принялся расстегивать его штаны, Гарретт с новой силой забился под ним, крича и пытаясь вытолкать изо рта тряпку.
- Хватит! - рыкнул на него мужчина, оглушив его жестким ударом в челюсть, от которого голову мотнуло в сторону и брюнет болезненно зашипел, но попыток вырваться не оставил, дергая руками так, что веревки уже избороздили глубоко, до крови, тонкую кожу на запястьях, а кровать ходила ходуном. Ровно так же не оставил свою идею и китобой, почти справившись со шнуровкой кожаных штанов - Да ты даже одет, как шлюха. Чего рыпаешься?! - отвесил ему звонкую затрещину и поймал полный гнева, потемневший взгляд вора на себе, правый глаз которого явно струился бирюзовой магической дымкой - А ты и правда интересный трофей. - гадко усмехнулся, расправившись таки со шнуровкой, пробравшись руками под ткань штанов, на что Гарретт зашипел и задергался еще сильнее.
- Эзра! - гулкий, низкий голос кого-то третьего прервал действия китобоя, и тот резко повернулся в сторону двери и замер - Где твое гостеприимство, а? - говорившим оказался мужчина лет за сорок, в красном камзоле и с шрамом на лице. Угрожающе выглядел, весь из себя спокойный и непоколебимый.
- И правда, босс, мы с ним даже не познакомились. - проворковал китобой, отвесив второй жесткий удар по челюсти, да такой, что губа лопнула и в глазах на секунду поплыло - Ох, простите, вы запачкались. - нарочито вежливо, вытерев потекшую кровь краем одеяла.
- Сгинь с глаз моих, дальше я сам. - приказным тоном рыкнул пришедший "босс", который подошел к кровати и принялся рассматривать измученного, почти голого Гарретта, привязанного к кровати и всего перепачканного кровью, на бледной коже которого сияли темные укусы, отметив про себя, что, кажется, это о нем предупреждал Слекджов - Красивые глазки. - присел на край кровати, схватив уже знакомым жестом его за подбородок, но куда мягче, чем это делал исчезнувший в дымке китобой Эзра - Ну здравствуй, Гарретт.
