Сердце Стража

Отцветает нежная ямадзакура и вступает в свои права пышноцвет сомэй-ёсино*, но нет и следа симма-Кота. С тех пор, как он исчез, Мию все чаще отсылает своего хранителя от себя. Ее душу отныне опутывает незримая паутина меланхолии. Девочка-Страж больше молчит и редко теперь позволяет себе обнимать своего слугу или лежать у него на коленях. Эта неожиданная отчужденность для Ларвы — будто нож в сердце. Он чувствует себя ненужным и словно виноватым в чем-то. Но в чем? Мию никак не объясняет этой странной перемены в себе. Лишь иногда она бывает собой прежней — после общения с новой подружкой Харукой. Освободившись от морока симма, Харука вновь становится бодрой и веселой, будто поправившись после тяжелой болезни. Теперь она и ее одноклассник — Ито Кэзуо — вместе гуляют после уроков вдвоем, любуясь цветущими сакурами, от Гинкакудзи до самого Нанзэндзи**, — вдоль того самого канала, где Мию с Ларвой безуспешно преследовали Хэруо. Когда Кэзуо занят, девочка зовет к себе в гости Мию. Доверчивая Харука сразу привязалась к скромной, дружелюбной и независтливой новенькой и с удовольствием поверяет ей свои сердечные тайны. Искреннее внимание и доброжелательность Мию неизменно подкупают. И Страж быстро узнает о всех печалях и радостях новой подружки: о частых ссорах родителей, о недавно пропавшем любимом белом коте и, конечно, об Ито Кэзуо. После общения с Харукой Мию возвращается к Ларве, обнимает, как прежде, кладет голову ему на колени. Шепчет: «Они такие красивые» — и задумчиво перебирает складки мужского плаща. Ее слуга знает — чувствует — что Принцессу-вампира мучает жажда, которую она почему-то не торопится утолить. — Могу я быть откровенным, Мию? — Ты же и так никогда не лжешь мне. — Это правда, — он гладит ее каштановые волосы, зная, что эти прикосновения успокаивают и умиротворяют его хозяйку. — Но в последнее время ты не очень хочешь говорить и вообще видеть меня… Она невольно напрягается в его объятиях: — Вовсе нет… Ларва вздыхает: — Значит, вопрос об откровенности все-таки не был риторическим. Его мягкий укор достигает цели. Мию поднимает голову и отстраняется. — Ты что-то напридумывал себе, Ларва? Это на тебя не похоже. — Мне приходится брать пример с тебя, Мию, — печально отзывается ее хранитель. — Что ты имеешь ввиду? — Не злись, Мию. Но ты изменилась. Сторонишься меня. Постоянно молчишь. Не просишь моей крови, хотя голодна. Я чем-то обидел тебя? Мию уже поднялась и теперь стоит напротив своего слуги. — Чем ты можешь обидеть меня, Ларва? — высокомерно спрашивает она. — Ведь ослушаться меня — не в твоей воле. Ларва вместо ответа молчит и спокойно смотрит в глаза охотнице-вампиру. Ее власть над ним абсолютна, но, единственного, что ей не дано — смутить своего слугу. — Ну! — Мию не выдерживает и отводит взгляд первой. — Что же ты теперь замолчал? — Я вижу, что рассердил тебя и ты не хочешь продолжать этот разговор, — откликается Хранитель. — Говори, Ларва! — Повинуюсь! — он почтительно склоняет голову. — Думаю, слова симма Хэруо проникли тебе в душу, и теперь, подобно долгодействующему яду, отравляют твои мысли. Ты перестала доверять мне, Мию, и это больно ранит меня. Что из его слов так задело тебя? Я полностью твой, навсегда — вот единственная правда обо мне. Кому, как не тебе, знать это? Мию вдруг вздыхает и отворачивается. — Я знаю, Ларва… И не верю ему, но скажи… — она на минуту умолкает, но все же оборачивается и вновь смотрит ему в глаза. — Ты желал бы себе другой судьбы? — Нет, Мию. Ты же сама ответила Хэруо, что иного желания, кроме как служить тебе, у меня нет. Он подходит к госпоже вплотную, наклоняется, и она с облегчением привычно обнимает Ларву за шею. Он прижимает ее к себе за талию и поднимает, легко удерживая над землей. Душу Ларвы гложет острая тоска и одиночество — но это ее чувства, не его. Разговор успокоил Мию, но не вернул прежнего доверия. Юноша-симма зарывается лицом ей в волосы, испытывая не обычную для него беспомощность. Он не в силах понять, что происходит с Мию. Когда в следующий раз она уходит, Ларва на минуту удерживает ее за руку: — Ты идешь к Харуке? — хотя не сомневается в ответе. — Да. Кэзуо снова занят, а ей скучно без него. — Позволь и мне пойти с тобой. Мию удивленно взглядывает в лицо своего Хранителя. — Зачем? — Мне так будет спокойней. Я не буду мешать вам. Харука не увидит меня. Пожалуйста, Мию! Я волнуюсь. — Ну, хорошо, — девочка пожимает плечами. — Но не думаю, что симма Хэруо решится напасть сам. Тебе будут скучны наши разговоры. — Но ты позволишь? — Я же сказала. Идем. …Харука встречает Мию так радостно, будто не видела ее неделю, хотя прошло всего пару часов после общих занятий. Ее карие глаза так и сияют, кудряшки до плеч при каждом движении забавно пружинят. Харука худа и выше миниатюрной Мию на целую голову. А еще она красива. Особенно сейчас, когда влюблена — принцесса-вампир не может глаз отвести от подруги, любуясь ее природной грацией, и жадно вдыхает манящий запах юного, полного жизни тела. Кровь влюбленных особенно вкусна… «Мию…» — «Все в порядке, Ларва. Я не собираюсь набрасываться на нее. Просто она так хороша! Наверное даже… красивей меня?» — «Ты же знаешь, Мию, мой взгляд обращен только на тебя…» — «Спасибо…» — Мию, ты что стоишь столбом? Разувайся и проходи быстрей! — Прости, Харука. Я что-то задумалась. — Да, это бывает с нами, девушками, — Харука заговорщически подмигивает и нетерпеливо тянет Мию за руку, — ну, пойдем. Есть хочешь? Мию отказывается, но Харука все равно по пути в свою комнату прихватывает из кухни пакет печенья. На ее кровати разложены в беспорядке молодежные журналы, среди них затерялся плеер с наушниками, запутавшимися в безнадежный узел, но Мию знает, что вовсе не о моде и не о музыке хочется поговорить нетерпеливой хозяйке. И вправду, кратко обсудив школьный день и небрежно полистав один из журналов, выбранный наугад, Харука предсказуемо переключает разговор на своего Кэзуо, не забывая уминать хрустящее печенье, пахнущее шоколадом и топленым молоком. Мию, по обычаю, слушает, не перебивая, иногда стряхивает с колен подруги сухие крошки и любуется раскрасневшимся, взволнованным девичьим личиком. Харука рассказывает обо всем долго и подробно: как хорош ее Кэзуо, как она счастлива, когда они гуляют вдвоем, как ей хочется и в то же время страшно представить его родителям, и еще, что он очень умный, много занимается, и из-за этого они видятся совсем редко — а это очень ее расстраивает, но она все понимает… — Я, наверное, уже надоела тебе, Мию? — неуверенно смеется девочка, наконец, прервавшись: она вдруг осознает, что разговор по душам давно уже превратился в ее единоличный монолог. — Я все говорю и не даю тебе даже рта раскрыть… Я такая эгоистка! Прости меня, Мию! — Ну, что ты, Харука! Не извиняйся. Наоборот, мне очень интересно слушать тебя, — добродушно улыбается ее наперсница. — Правда? Ты… ты такая чудесная, Мию! — Харука доверительно берет ее за руки. — Я так рада, что ты перешла к нам в школу! Но я немного волнуюсь за тебя. — Почему? — удивляется ее одноклассница. — Ты такая задумчивая и невеселая в последнее время. «Вот видишь! Не я один заметил это…»  — Ничуть не бывало! — Не обижайся, Мию, — торопливо объясняет Харука. — Но мне так кажется, и я решила, что… ну… что те слухи, что ходят про твоего парня — правда. — Какие слухи? — брови Мию поднимаются, но про себя девочка смеется: подобные расспросы ей не внове. — Я его видела как-то: он ждал тебя возле школы. Такой взрослый и красивый… Вы встречаетесь, да? — Его зовут Ларва, — коротко отвечает Мию. — Он иностранец? Он похож на европейца… — Так и есть. Ларва приехал с Запада. И теперь служит мне. — «Служит»? Ты странно отзываешься о нем. Скажи, вы не поссорились? Или… Извини, я навязчива… Может, ты не хочешь говорить об этом? — Все в порядке, Харука. Честное слово. И мы никогда не ссоримся с Ларвой — это просто невозможно. — Вы так… дружны? — у подруги рот приоткрывается от любопытства. Мию усмехается и доверительно сообщает: — И очень близки! У Харуки даже дыхание перехватывает, она изумленно смотрит на гостью, по-своему толкуя ее признание. — А вы уже… то есть… я… — она запинается и пунцово краснеет, заставляя сердце вампира невольно биться быстрее: такая очаровательная… такая сладкая… — Ладно, это не мое дело, — отмахивается Харука, так и не решаясь задать свой вопрос. — Что «не твое дело»? — Мию почти мурлычет и тянется, тянется ближе. — Спрашивай, что хочешь. От тебя у меня нет тайн. Харука мнется, краснея все гуще и машинально сминая в руках ненужный журнал, выпаливает: — Просто ты сказала, что вы очень… близки, а Кэзуо, он недавно… понимаешь, он мне так нравится… То есть, конечно, ты понимаешь, я же тебе все уши про это прожужжала… И, в общем, он… мы… ну, поцеловались… И я хотела рассказать тебе, но не знала, как ты отнесешься к этому и… я так рада, что могу поговорить об этом с тобой! — наконец закончила она свою путаную речь. — Я думаю, что это прекрасно, — улыбается Мию и гладит тонкими пальчиками по раскрасневшейся щеке смущенной подруги. — Тебе понравилось? — Что? Да! То есть… наверное, — Харука нервно смеется, — я не поняла еще… Но я была так счастлива в тот момент!.. Ты ведь понимаешь меня, Мию? Ты же тоже целовалась со своим Ларвой? «Тебе придется рассказать мне о поцелуях. На случай, если она вдруг захочет подробностей…» — «Это шутка, Мию? О поцелуях не рассказывают. Скажи ей просто: „Приятно, горячо, страстно“. Уверен, она тебе поверит». — «Ох! Какой же ты иногда зануда!» — «Ты хочешь поговорить со мной о поцелуях, Мию?» — «Уже передумала. Лучше помолчи!» — Ты всегда можешь все мне рассказать, Харука, мы ведь подруги, — необычные желтые глаза Мию таинственно поблескивают в предвечерних сумерках — девочки не спешат включать в комнате свет. — И если ты вдруг захочешь остаться счастливой навечно, приходи ко мне… — Спасибо, Мию! Ты такая хорошая… хотя иногда, — Харука вдруг задумывается, — ты говоришь странные вещи… *** Художник-закат опрокинул свою пурпурную палитру на голубой холст неба, раскрасив его огненно-рыжими, розовыми и бордово-бурыми облаками. По дороге идет странная пара: школьница-подросток и — в шаге позади — высокий светловолосый юноша в бесформенном балахоне. Прохожие невольно задерживают на них взгляд, отмечая необычные, янтарно-желтые глаза девочки и очаровываясь нездешней красотой ее спутника. Люди гадают, кто эти двое друг другу — на брата с сестрой они не похожи вовсе — и думают, что надолго запомнят необычную парочку. Но стоит только отвести им глаза, как два силуэта тотчас исчезают из поля зрения, а память о них, подобно рисунку, начертанному на водной глади, стирается. Не дано смертным помнить лик Стража и ее слуги… — Тебе было скучно, Ларва? — Вовсе нет. Главное для меня, что ты в безопасности. — Она очень милая, правда? И эти ее смешные вопросы… Хотела вызнать мои секреты, а вместо этого раскрыла все свои. — Я думаю, это и было ее изначальной целью. Твои слова подтолкнули ее признаться. — Люди такие наивные. И я так хочу ее... — Мию… — Ларва не договаривает. По-зимнему ледяной ветер так неожиданно сметает тепло апрельского вечера, что заставляет Мию и ее спутника замереть на месте. — Здравствуй, Мию! — Снова ты, Рэйха! Не ожидала увидеть тебя так скоро, — не скрывая недовольства, отзывается Страж. — Твое бездействие меня вынуждает. Ты все еще здесь — в Хигасияме? Сблизилась с человеческой девчонкой, а о сбежавшем симма и думать забыла? Недостойное поведение для стража! В воздухе снова предупреждающе звенят ледяные иглы. — Симма никогда не оставляют своих жертв, пока не выпьют их энергию до конца. Хэруо никуда не ушел, он прячется где-то поблизости и ждет подходящего момента, чтобы вновь вернуться и завладеть грезами Харуки, — терпеливо объясняет Принцесса-вампир. — Ты уверена в этом? — высокомерно уточняет Рэйха, привычным жестом прижимая к себе Мацукадзе. Маленький болванчик злобно щурится на невозмутимую охотницу, но помалкивает — видимо, последняя словесная перепалка кое-чему его научила. — А ты разве нет? Симма-кот нигде так и не объявился, и о новых жертвах ничего не слышно. Это значит только одно: он затаился где-то здесь, — веско отвечает Мию. — Тогда почему ни ты ни я не чувствуем его присутствия? — Скорей всего, он очень осторожен. Хэруо не глуп. Но долго скрываться он не сможет. Вот увидишь, скоро мы снова услышим о белом коте. — Хм… Говоришь убедительно. Но, имей ввиду, Мию: если ты ошиблась, то ответственность за это понесешь в полной мере. Страж недовольно хмурится. — Разве я когда-нибудь пыталась уйти от ответственности, Рэйха? — Не знаю, Мию. Но иногда ты ведешь себя уж слишком легкомысленно… Впрочем, наблюдательница больше не спорит и исчезает так же внезапно, как и появилась. — Как тебе это нравится, Ларва? Она считает меня легкомысленной — меня, Стража человеческого мира! — Она пытается вывести тебя из себя, Мию. Будь с ней осторожна. — Ее провокации слишком очевидны, чтобы на них вестись… Но, и вправду, лучше избегать общения с Рэйхой. Чувствует мое сердце — добром это не кончится… Ларва невольно фыркает. На нем нет сейчас маски, и Мию сразу замечает его внезапное веселье. — Чему ты улыбаешься, Ларва? — Прости, Мию. Не думай, что я смеюсь над тобой. Просто ты сказала про свое сердце — кажется, я от тебя подобного раньше не слышал… — Не думала, что это настолько смешно, — обиженно отворачивается Принцесса-вампир. — Нет, не смешно. Но хорошо, что твоих слов не слышала Рэйха. Она бы тут же обвинила тебя в очередной слабости. — Пожалуй, ты прав. Мне нужно быть осторожнее… особенно, пока я не нашла симма Хэруо, — соглашается Мию, но так и не поворачивается к своему слуге. — Теперь иди, Ларва. Мне надо побыть одной. — Но Мию!.. — Ты собираешься мне перечить? Ларва вздыхает и неохотно подчиняется. Он расстроен и вновь совсем не понимает Мию. *** Ночь уже всецело вступила в свои права, и юноша-симма неприкаянно бродит вдоль анфилады арок древнего акведука в Нанзэндзи, предаваясь мрачным размышлениям. Сколько лет прошло с момента его поражения и принятия наказания в виде рабства? Ларва не помнит, да для него это и неважно. Ни время, ни происходящие в человеческом мире перемены не имеют значения для Хранителя. Все его существование заключено лишь в служении Мию. По венам Ларвы течет ее кровь, а он при необходимости делится с Принцессой-вампиром своей. И это самая крепкая связь из всех возможных. Симма Хэруо спросил у Мию о счастье для него, но правда в том, что ее слуга не помнит, что это такое. Если человек дышит, значит ли, что дыхание для него — счастье? Если единственная потребность Ларвы защищать Мию и исполнять ее приказы — счастлив ли он этим? Неразрывная связь их сущностей — вот единственный дарованный ему смысл, прежний стерт из памяти, другого же не суждено. Так почему же Мию перестала ему доверять? И что делать, если Страж решит вовсе его прогнать? Ларва вздрагивает от этого предположения. Как узнать правду и предотвратить подобный ужасный для него исход? Тоненький писк у самых ног прерывает тревожные размышления. Ларва наклоняется: темнота не мешает западному симма заметить маленькое розовое существо, точь-в-точь кролика, один глаз которого будто случайно прикрыт пушистым ушком. Но Ларва знает, что скрытое око — безотказное оружие для нахождения бродячих демонов. — Ларва, вот ты где! — Привет, Сиина! Ты искал меня? — Конечно. Почему ты бросил Мию? Я глазам своим не поверил, когда не нашел тебя рядом с ней! — Мию? — Ларва хмурится и на мгновение прислушивается к себе. — С ней все в порядке. Она спит. — Слепой, слепой Ларва! В ее снах поселился бродячий симма, он вытягивает из нее энергию, питая глупыми грезами! А ты беспечно гуляешь, бросив свою хозяйку. — Что?! Это невозможно, Сиина! Трусливый Хэруо не посмел бы… Да и как он мог?! Мию бы поняла и убила бы его сразу же! — Все не так просто, — розовый кролик ловко взбирается на плечо Ларвы. — Главное оружие Хэруо — слова. Стоит заговорить с ним — и ты уже в его власти. Мию не следовало слушать опасного симма и, тем более, отвечать ему. Она околдована. А потому попасть в ее сны ему не стоило никакого труда. — Если бы ей угрожала опасность, она дала бы мне знать, — возражает Хранитель, но в голосе нет былой уверенности. — Мию не знает. Хэруо стирает память о снах. Когда она просыпается, в ее голове лишь новые сомнения. Лживые грезы. Я заглянул в ее сновидения. Там все о тебе. Бродячий симма внушает, что ты неверен ей и втайне мечтаешь освободиться. Ларва в ярости сжимает кулаки: — Я вырву его лживый язык голыми руками, а потом отправлю во Тьму! — Не так быстро, — Сиина беспокойно топчется на его плече. — Твоим оружием его не выманить из снов Мию. — Прежде всего надо разбудить Мию и все рассказать ей. — Особого смысла в этом нет, — возражает Сиина. — Даже если Мию будет знать, управлять своими снами она все равно не сможет. Ты просто потеряешь целую ночь, а Хэруо станет еще на одно сновиденье сильнее. Хранитель застывает в растерянности. — Что же делать? — Убедить Мию в своей преданности. Доказать ей. Чтобы она поверила. Когда лживые грезы исчезнут, Хэруо не сможет больше прятаться в ее снах, и только тогда вы сможете вернуть его во Тьму. — Тогда поспешим, Сиина! Взметнувшись к самым верхушкам окружающих его сосен и вмиг преодолев огромные Санмон***, Ларва мчится к Мию. Сиина цепко держится своими крошечными лапками за темно-синий плащ. Его шерсть на бешеной скорости раздувается, делая похожим на смешной розовый шарик. Одно ушко по-прежнему крепко прижато к глазу. — Но как? Как мне убедить ее? — продолжает выспрашивать Ларва своего маленького союзника. — Думай! Я пропущу тебя в ее сны, но дальше тебе придется действовать самому. Решайся на самые кардинальные меры. — Что ты имеешь ввиду? — хмурится юноша. — У Мию не должно остаться ни малейших сомнений. Докажи ей свою верность — а потом разбуди. — Я не понимаю… Сиина недовольно фыркает: — Значит, ты еще больший дурак, чем кажешься. Ларва, ты не знаешь, как доказать девушке, что ее любовь взаимна? Юноша бросает изумленный взгляд на потустороннего зверька. — Мию… любит меня? — Это и есть ее лживые грезы. Теперь ты понял? — Да, — шепчет Ларва, отворачиваясь. И теперь Сиине не видно выражение его лица. — Но это… жестоко… — Тебе ли сожалеть о жестокости, западный симма? — тоненько хихикает розовый кролик. Призрачный силуэт Хранителя растворяется в чернильной темноте ночного неба и исчезает из человеческого мира.