Phantom h.s. (продолжаю перевод)

В конце концов школу закрыли для похорон. Это еще один показатель того, насколько Гарри был популярен. Я сомневаюсь, что школа бы пошла на такое ради кого-то другого в округе. Я прихожу на кладбище незадолго до начала похорон. Стулья уже расставлены, хотя я не думаю, что тут хватит места на всех. Большой деревянный гроб находится перед стульями на подиуме. Повсюду положены белые лилии. Некоторые люди уже находятся здесь, одетые во все черное с хмурыми лицами. Я пока не нашла тех, кого знаю. Я хожу по периметру кладбища пока не дохожу до туда, где деревья утолщаются. Я рассматриваю их до тех пор, пока не замечаю белый блик от свитера. Мой взгляд следует вверх по дереву, останавливаясь на свисающих с ветки ногах, и это практически невозможно увидеть с кладбища. Это хорошее скрытное место для того, чтобы смотреть, Гарри был прав. Я слышу низкий шепот, как кто-то произносит мое имя и следующая вещь, которую я знала, что Гарри спрыгивает передо мной. — Хей, — он шепчет, на его лице появляется улыбка, — Ты выглядишь, — он осматривает меня сверху до низу, — Мрачно. Я скидываю брови. — Ну, это похороны. Я должна была одеться в неоновый цвет? Я опустила взгляд на мои черные туфли и платье. В последний раз я одевала этот наряд на похороны дедушки три года назад. Я удивлена, что до сих пор влезаю в это. Он засмеялся. — Понял тебя, — он смотрит вверх, но быстро возвращает взгляд на меня, — Хорошо, я знаю, что деревья высокие, но есть простой способ, чтобы забраться. Ветки с соседних деревьев помогут в этом, — я посмотрела вокруг, и он прав. Ветви тянутся рядом с друг другом и это удобно. — И я знаю, что ты имеешь незначительную акрофобию*, поэтому мы выбрали невысокое дерево, — он ухмыльнулся. — Я удивлена, что ты помнишь, — я ответила ему улыбкой. — Конечно я помню. А сейчас пошли, скоро должно начаться. С осторожностью, я следую за Гарри по веткам, беспокоясь о моей юбке. К счастью Гарри полез первый, поэтому мне не приходится беспокоиться о его любопытных глазах. Мое дыхание ускоряется из-за того, что земля становится все дальше. Я никогда не любила высоту. Достаточно быстро мы добираемся до той ветки, где сидят все друзья-призраки Гарри, они любопытно рассматривают меня в то время, как я ползу по ветке, чтобы сесть между Гарри и Эм. Она улыбается мне. — Ты выглядишь мило, — шепчет Эм. — Спасибо, — отвечаю я, — Как и ты. Она улыбается шире, и я понимаю, что никто не говорил ей такого очень долгое время. Мы сидим и смотрим, как все больше и больше людей, одетых в черные платья и костюмы, появляются на ранее частном кладбище. Я замечаю Макса, Аву, Нэйта и Эстеллу, стоящих вместе. Родители Гарри разговаривают с детективом Уитмор, и Йен стоит рядом с ней, засунув руки в карманы. — Хорошей идеей было бы не открывать гроб, — говорит Гарри рядом со мной, — Я должно быть чертовски гнилой с того времени. Я смотрю на него, пытаясь понять его спокойное состояние. — Как ты можешь быть таким расслабленным? Это твои похороны. — Все только делают вид, ты не замечаешь? Я даже не знаю половину этих людей, — он пожимает плечами. Я бы отдала все, чтобы прочесть его мысли сейчас, потому что я знаю, что он хочет сказать намного больше. Я хочу, чтобы он рассказал мне все, о чем действительно думает, но на это не остается времени, так как отец Гарри поднимается на подиум для начала похорон. — Всем здравствуйте, Я Ричард Стайлс, отец Гарри, — говорит он, торжественным голосом, — Спасибо всем, кто пришел сегодня, мы знаем, Гарри благодарен за это, где бы он ни был. Как иронично, что он сидит совсем недалеко, рядом со мной и почему-то тихо смеется. Похороны начались и я настраиваюсь на то, что я тут надолго. Однако кажется странным, находится на кладбище без Весли в нашей компании. Это заставляет меня задуматься о загробной жизни, куда на самом деле отправился Весли? Я пытаюсь перестать думать об этом. Он теперь счастлив, он обрел покой. Я возвращаю взгляд на подиум, как только туда поднимается мама Гарри, с бумагой в руках. Ее темные волосы заплетены, она одета в черный пиджак и юбку. [Chord Overstreet – Hold On] — Здравствуйте, — говорит она, слабо улыбаясь, — Я Амелия Стайлс, мама Гарри, — она замолкает, переворачивая листы бумаги, — Я прочту панегирик* в его честь, — она делает глубокий вздох, — Гарри был прекрасным мальчиком. Я помню то время, когда у нас не получалось зачать ребенка какое-то время, но все же появился Гарри, и. он был таким потрясающим ребенком. Озорным, но красивым, — она ностальгически улыбается, — Я помню его первые слова, первые шаги, первый день в школе. Ему нравилось находится вокруг людей, он был очень общителен. Я не сомневаюсь, что его будет сильно не хватать. Я очень скучаю по нему, — она замолкает, улыбка исчезает с ее лица, — Тот, кто сделал это с ним, тот, кто является причиной почему он в гробу и не с нами… — она качает головой, напрягая челюсть и я вижу сходство в эмоциях с ее сыном, когда Гарри говорит о своем убийстве. Она продолжает, — Тот, кто убил моего сына, мы будем искать тебя. Тебе это с рук не сойдет. Возможно Гарри мертв, но он не будет забыт. Ты не сможешь жить с тем, что сделал, — ее рука сжалась в кулак, а брови нахмурились. Ричард, отец Гарри, поднимается на подиум и обнимает ее, как она начинает трястись и я догадываюсь, что это смесь ярости и печали, в ее глазах виден отблеск из-за слез, которые стекают по щекам. Она отворачивается, чтобы уткнуться в плечо мужа, продолжая дрожать. Я смотрю на Гарри. Его лицо искаженное, будто он съел что-то кислое, брови нахмурены, а глаза полны грусти. — Ты в порядке? — тихо спрашиваю его. Он не отвечает. Его взгляд направлен точно вперед, на его родителей. — Ты можешь плакать, если хочешь, — говорю я, почти плача сама. — Я не могу, — отвечает он, — Мое тело их не вырабатывает. Я закусываю губу, мои глаза становятся глянцевыми. Я протягиваю руки и обнимаю его, прижимаясь ближе и опуская голову на его плечо. Он отвечает, оборачиваю руку вокруг меня в то время, как с моего лица падают слезы на свитер. На месте похорон, мама Гарри — Амелия, прячет лицо в руках и плачет, как другие женщины стоят вокруг нее и утешают. Ее лицо пустое, взгляд направлен на землю. Гарри кладет руку на свое лицо и мне становится интересно, какого это чувствовать мучительное раскаяние внутри себя, но быть неспособным заплакать. Я чувствую себя эгоисткой из-за того, что я плачу, когда он не может это делать и я пытаюсь остановится, но мне так больно за него. Я подношу руку к лицу, чтобы вытереть слезы, но это не помогает. Я давненько так сильно не плакала. Пальцы Гарри мягко гладят меня по волосам, и я мечтаю, что он мог бы физически расслабиться, как это происходит со мной, когда он рядом. Я мечтаю, что мои объятия вызывали бы чувство спокойствия, как это делают его. И моя голова на его плече могла расслабить его напряженное тело. Он не разговаривает, как и я, и в прочем как и все, заставшие тут и сидящие на ветке. Эм молчит, Жасмин молчит, и Элли тоже молчит, все молчат. Тут только тишина…душераздирающая тишина. Я перестала плакать где-то на моменте, когда мама Гарри вернулась на место и кто-то другой начал говорить в честь Гарри, может дядя или кто-то другой. Гарри убирает руку от лица и отодвигается от меня, прежде чем я понимаю, что он собирается спуститься вниз. — Иди за ним, — шепчет Эм, — Он тоже человек, которому нужно утешение, даже если это не физическое состояние. Я смотрю на Эм, на ее выражение лица. Через мгновение, я осторожно следую за Гарри вниз по ветках, аккуратно спрыгивая в конце и смотря на него. Я вижу как он уходит дальше от похорон, его плечи напряжены то время, как он движется мимо ветвей и деревьев. Я с опасением произношу его имя, как расстояние между нами увеличивается. Он останавливается и медленно поворачивается. Я догоняю его, остатки моих слез оставляют след на моих щеках. Он смотрит на меня, его глаза изучают мое лицо, холодный ветер откидывает мои волосы назад. — О чем ты думаешь? — спрашиваю я, мой голос тихий, но слышимый для него. — Я эгоист, — отвечает он, — Я вечно спорил с родителями. Я думал только о себе, — Гарри напрягает челюсть, замолкая, — Я не заслуживаю обрести покой. — О чем ты говоришь? Конечно заслуживаешь. — Нет, — он сухо отвечает, — Ты видела лицо моей мамы? Ты слышала ее голос? Она была разбита все это время. Я должен был знать, что они переживают, они… — он запустил руки в волосы, качая головой, — Я ужасный эгоист, я такой эгоистичный болван. И посмотри на себя, ты помогаешь мне, когда я почти вынудил тебя помочь разобраться с убийством. — Ты не заставлял меня, — сказала я, качая головой в отрицание, — Я бы не стала помогать, если бы сама не хотела этого. Тебе стоило бы узнать меня получше. — Джейн, — произнес он, подходя ближе и положив руки мне на плечи, — Я знаю, ты думаешь я эгоистичный. Я знаю, ты думаешь я был бесчувственным. — Это да, — отвечаю я, — Да. Но это не значит, что бы не заслуживаешь покой. Он смотрит на меня, его бледно-зеленые глаза изучают мои, как будто в поиске чего-то. Это выражение лица не понятно, он не дает мне прочесть себя. Он долгое время смотрит на меня, прежде чем убрать руки с плеч и крепко обнять меня. — Я не заслуживаю твоей помощи, — говорит он, его голос звучит от части виновато, — Я не заслуживаю ни капли твоей помощи. — Тебе не надо заслуживать ее, — отвечаю я, — Ты получишь мою помощь, независимо от того, хочешь ты этого или нет. Я опускаю голову ему на грудь и ощущаю холод от его руки на моей спине. Я поражена, что он дотрагивается до меня и обнимает, чтобы поблагодарить, когда сам не ощущает никакого физического контакта. Это не является никакой эгоистичностью для меня. — Я не хочу смотреть продолжение похорон, — шепчет он. — Я тоже. И через двадцать минут я нахожу себя уже дома, проходя через комнату родителей, чтобы забраться с Гарри на крышу. Он протягивает мне руку и я хватаюсь, ступая на черепицу крыши и сажусь рядом с ним, оглядываясь на лес позади. — Хочешь знать секрет? — Конечно. Гарри мягко улыбается. — Иногда когда Ава приходила ко мне, я забирался сюда, и моя мама думала, что я не дома и Ава уходила. — Ты серьезно? — я засмеялась. — О да, даже после того как моя мама догадалась, что я так делаю, она все равно не впускала Аву. Я не думаю, что она ее хоть немного любила. Скорее всего наших отношений хотел мой папа. — И ты никогда не спорил с ним? — Спорил пару раз, — он пожал плечами, — Мне было интересно, нравилась ли Ава хоть когда-то моим родителям, да и мне, понимаешь? Быть вместе потому что мы хорошо смотрелись. — То есть ты… * * * * * * * 1) Акрофобия — навязчивый страх высоты. 2) Панеги́рик — «похвальное слово в торжественном всенародном собрании» — всякое восхваление в литературном произведении (например в оде) или выступлении.