Phantom h.s. (продолжаю перевод)

Стена разрушается легко и вскоре мы с Гарри уже стоим перед маленькой дыркой, которая находится на уровне глаз. Я наклоняюсь, чтобы взять фонарик, который я принесла с собой, но Гарри ловит меня за запястье. — Все в порядке, — говорит он, не отрывая глаз от отверстия в стене. — Ты сможешь пройти туда? — спрашиваю я. — Давай проверим. Гарри отпускает мое запястье, когда дотрагивается до отверстия, шагая вперед. Я очень надеюсь, что это все сработает. Это должно сработать. Он должен пройти. Я наблюдаю, как его рука скользит по стене и мгновенно исчезает так, что я остаюсь одна в коридоре. Я вглядываюсь в комнату и вижу, как Гарри поворачивается назад и смотрит на меня, видимо находясь в шоке. — Это сработало, — говорит он, его голос звучит облегченно, что мне даже хочется плакать. На его лице появляется усмешка, и я улыбаюсь ему. — Слава богу, — выдыхаю я, покачивая головой, — Ты хочешь, чтобы я посветила тебе, чтобы ты осмотрел вокруг? — Не сейчас. Дай я сначала… дай мне секунду. Я наблюдаю за силуэтом Гарри, когда он обходит то, что раньше было исследованием его отца. По мере того, как мои глаза привыкают к темноте, я начинаю видеть старую мебель. Большой стол с левой стороны, а на стене позади его — картина. Я не могу сказать, что на ней нарисовано в темноте. На стене напротив стола еще больше картин с перемешку с, кажется, старым оружием — мечами, копьями, ножами. Я замечаю свободное пространство среди всего этого. — Мой отец интересовался древними цивилизациями, в частности их вооруженными силами и оружием, — произносит Гарри, двигаясь к стене с оружием, — Он годами собирал такое оружие и велел мне никогда не прикасаться к нему. Видите ли, этот топор из древней Китайской Империи. А этот меч из древней Японии. Им тысячи лет. — Интересно, — отвечаю я, вспоминая о том свободном пространстве, — Что там было? Гарри останавливается, кусая нижнюю губу и рассматривая это место, — Я думаю… — он прищуривается, затем его глаза медленно расширяются, — Я думаю, что зеркало висело там. — О боже мой, — я открываю рот от удивления. — Это значит, что это… причина, по которой я не смог пробраться сюда, — Гарри смотрит на меня, — Меня убили здесь. Я продолжаю стоять, ничего не ответив. — Джейн, — зовет он, — Посвети. Я ищу фонарик и включаю его, направляя в сторону Гарри. Он тянется вниз, чтобы прикоснуться к чему-то на земле. — На полу кровь, — произносит он. Я случайно роняю фонарик на пол и мысленно себя проклинаю, наклоняясь, чтобы поднять его и вернуть свет. Гарри стоит там и широко смотрит на меня, и я понимаю, что он стоит там, где его убили, и это его кровь на полу. Мой желудок сжимается и мое сердце начинает колотиться, когда мы смотрим друг на друга. — Ты что-нибудь вспомнил? — Я шепчу. Он поворачивается назад, чтобы посмотреть на пустое место на стене, где было зеркало, а затем на полу. — Нет, — говорит он и поворачивается обратно, чтобы посмотреть на меня, хмурясь. Внезапно он возвращается через стену в коридор, но сразу же через другую стену уходит в другую комнату. Я выключаю фонарик и следую за ним, тихо повторяя его имя. Я наконец-то нахожу его в ванне, где он сидел, тупо уставившись в потолок. — Я так расстроен, Джейн, — начинает он, даже не глядя на меня. Я сажусь на закрытый туалет лицом к нему. — Прости, Гарри, — шепчу я, потянувшись рукой к его щеке. Моя ванная комната становится холодной из-за присутствия Гарри, и моя рука чувствует холод, но я игнорирую это. — Я хочу вспомнить все, — грустно говорит он, — Я думал, что это поможет нам. — Почему твои родители не забрали ничего из этого комнаты, когда переезжали? Он пожимает плечами. — Черт, если бы я знал. Это оружие стоит кучу денег. Глупо, что мой отец оставил это здесь. Знаешь что? Глупо, что мой отец уехал, и моя мама. С их стороны так тупо уезжать, и не забирать все это дерьмо, что осталось в изолированной комнате, и это так бредово, что меня убили. — Ты не выбирал, чтобы тебя убивали, — отвечаю я. — Да, но я, должно быть, сделал что-то чертовски дерьмовое для того, кто убил меня. Ты же знаешь, что я был не самым приятным, когда был жив, почему ты так удивляешься? Несколько недель назад ты даже злилась на меня из-за этого. — Мы больше не будем спорить, — отвечаю я, двигаясь, чтобы убрать от него свою руку. Он сжимает мою руку крепче, а другой рукой хватает мое предплечье, тем самым останавливая меня от того, чтобы я смогла отстраниться. Он, наконец, переводит свой взгляд с потолка на меня. — Мне жаль, — говорит он, — Мне очень жаль. Что-то в его голосе заставляет меня думать, что он сожалеет не только о том, что он так реагирует на меня, но еще, возможно, сожалеет, что втянул меня в это, и заставил влюбиться в него, или может, он сожалеет, что влюбился в меня. А возможно он сожалеет вообще обо всем сразу. — Мне тоже жаль, — отвечаю я, и он зажимает мои руки в своих. Мы продолжаем сидеть в тишине некоторое время. Я знаю, что я должна пойти и повесить семейное фото на дырку в стене, но я этого не делаю. Моя кожа потихоньку начинает покалывать и покрываться мурашками от морозного воздуха в помещении. — Просто интересно, почему ты выбрал ванну для того, чтобы погрустить? — я спрашиваю Гарри. — Я просто прошел через случайную стену и оказался тут, — отвечает он. Я киваю, борясь с улыбкой. Он смотрит на меня, его большие пальцы поглаживают мои руки. То, как он смотрит на меня, как никто другой. Бледный нефрит его глаз напоминает мне цвет летней травы, мягкой по отношению к вашей коже, когда вы лежите на ней, скручивая между пальцами. Его губы самые бледные, розовые, мягкие и гладкие, как шелк. Он такой милый и смотрит на меня. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно. ______ Я открываю глаза. Первое, что меня удивляет, это то, что я чувствую себя абсолютно одиноко. Я нахожусь в темной комнате, вокруг меня видны силуэты предметов, но я тону в одиночестве. И затем начинает мигать свет, но это больше похоже на прожектор. Темная фигура стоит спиной ко мне, и я вижу, что рядом с ним валяется кто-то на полу. Белый свитер, темные джинсы — это Гарри, который мирно лежит, его голова повернута в другую сторону. У меня в горле будто что-то перекрывает, когда затененная фигура слегка поворачивается, глядя прямо на меня. Я узнаю это лицо мгновенно. Макс. — Ты убийца, — говорю я, и мой голос звучит уверенно. Макс улыбается. Я моргаю и вдруг фигура превращается в Аву, ее красно-вишневые губы в минимальном свете. Она улыбается так же, как и Макс, ее русые волосы, обрамляющие ее лицо, и ее глаза, покрытые темным макияжем, идеально нанесенным. — Стоп, это была ты, — продолжаю я, нахмурив бровь. Она почти насмешливо поднимает брови, и когда я снова моргаю, то нахожусь в ужасе. Теперь фигура Гарри, одетая в черную рубашку, закатанную до локтей, его губы растянулись в похожую улыбку. Он полностью поворачивается ко мне лицом, другая его версия все еще лежит на полу, и он начинает идти ко мне, его глаза уже не притяного бледно-зеленого, а зловещего темного нефритового цвета, который посылает озноб по всей спине. Я делаю шаг назад, но ударяюсь о стену. Он продолжает идти ко мне, и останавливается только тогда, когда его лицо находится в дюйме от меня, его глаза наполнены злобой. Я едва узнаю его — это не тот парень, которого я люблю. Я пытаюсь поговорить с ним, но у меня пересохло во рту, и я будто потеряла свой голос. Рука Гарри медленно дотрагивается до моего подбородка, наклоняя мое лицо, чтобы посмотреть на него. Его улыбка зловещая, когда его рука обхватывает мое горло, толкая обратно к стене, перекрывая доступ кислорода. Я тянусь к его запястью, пытаясь убрать его, но это бесполезно, его хватка железная. — Все возможно, Джейн, — говорит он, когда мои легкие уже и не надеятся получить кислород, так как он надавливает еще сильнее. Я продолжаю бороться, но мои попытки тщетны. Я закрываю глаза. ___________ Я просыпаюсь от того, как кто-то зовет меня по имени и открываю глаза, чтобы найти Гарри, сидящего рядом на кровати, его рука на моем плече. Рефлекторно я отстраняюсь от него, пытаясь перевести дыхание. Гарри выглядит смущенным и обеспокоенным, его рука падает с моего плеча на матрас. — Джейн? Я быстро моргаю, пытаюсь убрать из головы изображение его злобной улыбки из сна. Это был сон. Кошмар. — Я в порядке, — отвечаю я, — Я в порядке. — Хочешь поговорить об этом? Я по-прежнему прислоняюсь к изголовью кровати, мои колени прижаты к груди. Я должна рассказать ему. Обо всем. О всех своих снах. Поэтому я начинаю с самого первого сна и описываю их ему, сначала колеблясь, а затем будто изливая душу. Он смущенно наблюдает за мной, его брови нахмурились. Когда я заканчиваю говорить, он спокойно дает мне стакан воды с моей тумбочки. Я делаю глоток и ставлю его обратно, смотря на Гарри. Минимальные свет луны освещает комнату, проходя через шторы. Гарри тянется к моей руке. — Почему ты не говорила ничего раньше? Мы могли бы поговорить об этом. — Мне очень жаль. Я должна была, наверно. — Боже. Эти сны звучат так напряженно, — он трясет головой, и я приближаюсь к нему, свернувшись рядом. Его рука обхватывает меня, и я опускаю голову ему на плечо. — Ты всегда так отличаешься в моих кошмарах, — говорю я, — Я знаю, что это очевидно, но это так же страшно. — Да, так и есть. Очень страшно, — он делает паузу, — Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе боль, верно? Я зеваю и закрываю глаза, мой пульс, наконец, возвращается в нормальное состояние. — Возвращайся спать, Джейн, — мягко говорит Гарри. Я киваю и опускаю голову на подушку, Гарри тянет одеяло на меня. — Почему ты решил разбудить меня? — Я сидел и увидел, как ты боролась во сне, — он кивает в угол комнаты. Я киваю и зеваю еще раз. — Ты хочешь, чтобы я сидел там? — Что? — я закрываю глаза. — Ты этого хочешь? Мне остаться здесь? — он спрашивает еще раз. Маленькая улыбка распространяется по моему лицу, когда я киваю, посмотрев на него. Он берет из моего шкафа одеяло и возвращается ко мне. Гарри осторожно накрывает меня им, а затем стягивает обувь и ложится рядом. Он притягивает меня близко к себе, моя голова упирается в его плечо и я игнорирую его холод просто ради того, чтобы побыть рядом с ним. — Я люблю тебя, — говорю я, — Я действительно люблю тебя. Его большой палец нежно двигается по моей щеке, его губы аккуратно прижимаются к моему лбу, прежде чем прошептать, — Я тоже люблю тебя. _______ На следующий день звенит звонок, означающий конец обеда и я встаю, чтобы выкинуть мусор, попрощавшись с Дженной и Рией, с которыми я сидела. Большая часть обеденного перерыва была потрачена на то, чтобы игнорировать непонятный взгляд Эстеллы в мою сторону. Все это время она выглядела так, как будто собиралась что-то сказать мне, но так и не решилась, в то время как Ава бесшумно сидела рядом, ковыряя свою еду в тарелке. Я пробираюсь через внутренний двор, убирая волосы с лица и делая глоток холодного, дождливого воздуха. Облака оповещают о приближающемся ливне, но что еще может быть в середине ноября в Вашингтоне. — Хей, Джейн. Я смотрю и вижу, как ко мне идет Эстелла, и моя первая мысль заключается в том, что как, черт возьми, она так быстро добралась сюда, она же еще минуту назад сидела с Авой. Тогда я понимаю, что шла сюда очень медленно, и теперь смотрю на ее лицо, начиная нервничать. — Привет, — я отвечаю, стараюсь не подавать виду, что напряжена. — Мы можем поговорить? — Ну, конечно. Она кивает и начинает идти рядом со мной, и не зная, что может произойти, я продолжаю следовать за ней через двор к задней части школы. Она резко разворачивается, перекрестив руки. — Окей, мне нужно знать, что ты тогда услышала. — Когда? — Я думаю, ты знаешь когда, — она сужает глаза. Оу. — Ты имеешь в виду на футбольном матче? Я принимаю ее каменное лицо, как подтверждение. — Почему тебе важно то, что я слышала? — спрашиваю я. — Потому что не так много людей знают об этом, — Эстелла делает паузу, выпуская вздох. Она понижает голос, так что это почти непонятно, -…ребенок Авы. Что? Я почти что спотыкаюсь, хватаясь за стену школы, чтобы полностью не упасть. — О чем ты говоришь? Теперь очередь Эстеллы быть потрясенной. — Стоп, ты не знала? Я медленно качаю головой. — Нуу, думаю пути назад нет, — говорит она, поднимая голову, чтобы встретиться глазами со мной. Ее голос опускается до шепота, — Несколько месяцев назад… Гарри умер, — осторожно начинает она, — Ава узнала, что она беременна. Однажды они с Гарри поссорились, и она сильно переживала, она не была готова стать матерью, и я думаю, он не хотел быть отцом. Но потом я осознала, что все нормализовалось. Уже не было никакого ребенка, и Ава стала вести себя так, как будто ничего и не случалось. — Что значит никакого ребенка? Она сделала аборт? Эстелла пожимает плечами. — Ей пришла в голову идея из какого-то книги, которую она прочла. Ее родители узнали бы, что она пошла делать аборт и я не думаю, что они когда-либо знали, что она беременна, поэтому она не сделала этого. Она просто сказала мне не беспокоиться об этом, что ребенка больше нет. И вдруг крики Авы «Я убила его, я убила его!». Кажется, это имеет смысл теперь. Если она каким-то образом убила ребенка внутри себя, она могла бы чувствовать себя виноватой. Она чувствовала, что убила своего ребенка, просто избавилась от него. — Я лучше пойду, — Эстелла вздыхает, — Никому не говори, хорошо? Никто не знает о ее ребенке. — Да, не волнуйся, — я киваю в ответ. — А, кое-что еще. — Да? — Мы с Авой поедем в торговый центр на следующих выходных. Не хочешь присоединиться? Это такое странное предложение, учитывая разговор, который только что был, но у меня нет друзей в Касл-Хилл, кроме Гарри. И, может быть, тусоваться с его бывшей девушкой, которая избавилась от своего ребенка, и ее лучшая подруга тоже не самый лучший вариант, но мне нужно узнать больше о ее беременности. Поэтому я киваю. — Да, конечно. Эстелла посылает мне небольшую улыбку и прощается, прежде чем мы расходимся. ________ Вот наступили следующие выходные. Я выхожу из своей комнаты и вижу, как мой отец стоит в коридоре, рассматривая стену. — Привет, папа, — я медленно здороваюсь. — Ты повесила эту фотографию? — спрашивает он, указывая на семейный портрет. — Да, — говорю я, пытаясь звучать уверенно, — Я нашла ее и подумала, что ее стоит повесить. Такая милая фотография. — Да, ты права, — отвечает он, улыбаясь, — Посмотри на себя, ты так была рада оказаться в Диснейленде. Я улыбаюсь, в основном из-за отсутствия подозрений у папы. — Да, я помню. — Хорошая идея, милая. Люблю тебя, — он слегка улыбается, прежде чем уйти по коридору. Я спускаюсь по лестнице и предупреждаю маму, что ухожу в торговый центр. прежде чем выйти из дома. Автомобиль Авы припаркован в конце улицы, Эстелла сидит на переднем сидении. Я сажусь на заднее сиденье машины, здороваясь с девочками. Ава посылает слабую улыбку и отъезжает от обочины. — Я купила эту рубашку, но она не подошла, — рассказывает Эстелла, — Я должна вернуть ее первым делом. Это будет быстро, не переживайте.  — Хорошо, — спокойно говорит Ава. Ее волосы не совсем прямые, как обычно, а скорее волнистые и растрепанные. Она одета в толстовку и темные джинсы, а не в один из ее гламурных нарядов. Ее макияж, казалось, был смазан, как и в течение всей недели. Мы не слишком много говорим по дороге, и дождь тихо начинает моросить снаружи. Мы немного разговариваем с Эстеллой, пока идем до магазина. — Дождь заставляет мои волосы виться, — говорит Эстелла, — Я ненавижу это, о, вот магазин. Девочки, вы можете подождать здесь, я вернусь через несколько минут. Я киваю, и мы с Авой стоим рядом с фонтаном в тишине. Сегодня суббота, поэтому естественно, в торговом центре много народу. — Хей, — говорю я, и она медленно фокусируется на мне, — Ты в порядке? Она открывает рот, чтобы ответить, но ее глаза бросаются на что-то позади меня. Я поворачиваюсь, чтобы проследить куда она смотрит. Это молодая пара, всего на несколько лет старше нас, сидят с маленьким мальчиком, которому примерно три. Они сидят на скамейке, мальчик на коленях у отца, мама держит крендельки и отрывает кусочек, чтобы накормить мальчика. Вся семья улыбается и смеется. Конечно, Ава смотрит именно туда. Я поворачиваюсь, чтобы продолжить разговор, но вижу, как она начинает плакать, ее дыхание становится тяжелым. Ее взгляд зафиксирован на семье. — Мне нужно уйти отсюда, — говорит она. — Хорошо, все в порядке, — отвечаю я, когда она опускает голову в руки, ее дыхание быстро ускоряется, — Ава, все хорошо, пойдем в туалет, хорошо? Ты в порядке. Пошли. Она кивает, и я обхватываю ее, чтобы помочь ей дойти. Когда мы заходим в туалет, женщина заканчивает переодевать свою маленькую дочку на пеленальном столике. — Конечно же, — говорю я вслух, пытаясь загородить собой это. Растерянная женщина хватает ребенка и уходит. Я вздыхаю с облегчением и отпускаю Аву, которая практически рассыпается на пол, вся в слезах. — Шшшш, успокойся, — говорю я, опускаясь к ней на пол и обнимая ее, надеясь, что никому не понадобиться женский туалет сейчас, — Все в порядке, ты в порядке. — Ты знаешь, не так ли? — говорит она, пытаясь вытереть слезы со щек, — Ты знаешь о… моем. — Да, — перебиваю я, — Мне сказала Эстелла. Она снова начинает громко плакать, и я подхожу к раковине, чтобы взять бумажные полотенца. Она вытирает глаза и опирается головой на плитку. — Я такая дура, — говорит она. — Мы всегда иногда дурочки, — поддерживаю я, — Важно лишь то, что ты принимаешь это и двигаешься дальше. — Я думала, ты ненавидишь меня. Она выпускает шаткий смех и делает глубокий вдох. — Ты действительно хорошо умеешь успокаивать, — говорит она. — У меня были такие же срывы, поэтому я понимаю. Она наклоняется вперед и опускает голову в руки. — Я чувствую себя убийцей, понимаешь? О ребеночке. И у меня были кошмары, мне было трудно спать, я была без аппетита и..