Любовь без крыльев

Когда Джон Ватсон в возрасте десяти лет получил лёгкое сотрясение мозга от удара качелями, первым, что он почувствовал, когда очнулся, была боль. Когда он пришёл в себя в госпитале после ранения в плечо, он чувствовал отголоски всё той же ноющей боли, приглушённой обезболивающим. Когда доктор открыл глаза после операции на позвоночнике, он ничего не почувствовал. Ни боли, ни даже слабого покалывания. Это было неправильно. Он приподнял голову и посмотрел на то, что было накрыто одеялом. На два куска плоти с костями. Потому что это уже не было ногами. Джон их не чувствовал. Доктору не было страшно. Он не испытывал приступ паники, не ударился в слёзы или в истерику. Он молча положил ладони на выступающие тазовые кости и понял, что ощущает только прикосновение ладоней к чему-то, и ничего больше. Позже Джон думал об этом и списал свою равнодушную реакцию на действие анестезии. Это потом он будет кричать, разбивать кулаки о стены, выть от беспомощности. А сейчас он глубоко вздохнул и оглянулся. Его палата была светлой и большой. Наверное, это Майкрофт постарался, подумал Джон. Точнее, Шерлок попросил брата устроить друга в лучшую клинику. Стоп, а где Шерлок?! Что произошло после того, как Джон падал вниз, глядя на удаляющуюся крышу дома, пока его не поглотила удушающая темнота? На тумбочке возле больничной кровати стояли ваза с цветами и открытка, подписанная миссис Хадсон. Наверное, она была здесь, когда Джона привезли после операции. Но доктор вдруг почувствовал себя брошенным. В такую страшную минуту, когда человек пришёл в себя и узнал, что не будет ходить, хочется, чтобы рядом сидел кто-то близкий и держал за руку пострадавшего. Звенящая тишина стала напрягать Джона. Почему никого не слышно? Где врач, где медсёстры? Где хоть кто-нибудь?! В ту самую секунду, когда Джону захотелось крикнуть, дверь палаты отворилась, и порог переступил Шерлок. Джон повернул к нему голову, молча разглядывая его осунувшееся лицо, запавшие глаза, затравленный взгляд. Рубашка и брюки не глажены, волосы торчат как попало. Сколько времени детектив провёл в томительном ожидании? — Привет, — тихо произнесла тень Шерлока, потому что в эту минуту он совсем не походил на самоуверенного гения. — Привет, — повторил за ним Джон и повернул голову, глядя теперь в большое окно напротив, выходящее на сад. — Чудесная погода. — Не знаю, не видел, — отозвался детектив, сделал несколько шагов в сторону кровати и остановился. Джон снова повернулся к нему, и сердце его защемило от жалости. Боже, сколько же боли в этом человеке! Как ошибался Скотланд-Ярд, считая его бесчувственной машиной! — Шерлок, — мягко произнёс Джон и протянул ему руку. — Подойди, сядь рядом. Шерлок, еле переставляя ноги, приблизился к нему и, присев на самый край кровати, принялся разглядывать носки собственных ботинок. — Как себя чувствуешь? Поймали того маньяка? — спросил Джон, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но понял, что промахнулся с вопросом. Лицо Шерлока окаменело, стало напоминать маску. — Поймали, — сквозь зубы произнёс сыщик. Доктор молча сжал его локоть. И тут произошло что-то неожиданное и ошеломляющее: Шерлок как-то странно то ли всхлипнул, то ли закашлялся и тут же поспешно отвернулся, чтобы Джон не увидел его лица. Но доктор успел заметить, как детектив смаргивал слёзы. — Эй! — Доктор несильно подергал его за рукав мятой лиловой рубашки и заставил посмотреть на себя. — Шерлок, перестань. Я ведь не умер. В ответ Шерлок рвано выдохнул. Было видно, что ему тяжело находиться здесь, но Джон был рад, что лучший друг, живой-здоровый, сидит рядом, и не понимал, как ненавидит себя в эту минуту великий детектив. — Приходили Молли и Грем, — произнёс наконец Шерлок, и Джон поправил его по привычке: — Грег. — Да. Миссис Хадсон ушла всего полчаса назад, пыталась уговорить меня поехать поспать. Но как я могу?! — Очень даже можешь, — возразил Джон. — А ещё принять душ и поесть. Ты превращаешься в мумию. Шерлок даже не улыбнулся. Он наконец полностью повернулся к другу и положил ладонь поверх одеяла на его колено, глядя при этом так, словно сидел у постели умирающего. Джон накрыл его истощённые пальцы своей тёплой ладонью и слабо улыбнулся. — Хочешь — поплачь, — неожиданно предложил он. Шерлок изумлённо посмотрел на него, но сразу же нахмурился. — Я серьёзно, Шерлок. Тебе самому станет легче. И, чтобы ты знал — ты ни в чем не виноват, самоед ты этакий. На это детектив сжал губы и вдруг, повернувшись к Джону всем корпусом, прилёг рядом, сжав его ладонь. Доктор опешил на несколько секунд, а потом второй рукой коснулся его головы и зарылся пальцами в тёмные кудри. Ему в голову пришла мысль, несомненно, порождённая воздействием обезболивающего — будто бы он гладит барашка.