Amet

Губы у него суховатые, с крошечными трещинками в уголках. — Джон, — Шерлок качает головой, пытаясь скрыть упрямо наползающую на лицо глуповатую улыбку. — Ну так же нельзя. Тебе оставалось подождать всего день. — Мне вернуться? — он отстраняется и смотрит как-то даже немного с вызовом. — Этого ты хочешь, да? Странный он. И эти его резкие переходы от почти безграничного обожания своего создателя до выстраивания вокруг себя бетонных стен высотой до небес… — Нет, что ты, — Шерлок с трудом себя узнает, когда снова притягивает Джона ближе и успокаивающе сжимает его плечо. — Я просто беспокоюсь. Правда. Он кивает и немного расслабляется, хотя настороженность так до конца и не исчезает из его взгляда. И тут Шерлок вспоминает. — Но ведь ты еще ни разу не бродил по улицам один! Как ты нашел дом? — Я шел к тебе, — Джон пожимает плечами. — Я искал тебя. К тому же, «бродить» по улицам в одиночестве среди бела дня совсем не страшно. Ха, даже для меня. В его голосе определенно слышится ирония или, более того, горечь. Что же с ним происходит, черт возьми? Джон, наконец, проходит в гостиную и бросает куртку на диван. Сейчас внутри вертится такой калейдоскоп из чувств и эмоций, что Шерлоку, с его небогатым опытом на этом поприще, даже сложно разграничить условно-хорошее и условно-плохое. — Мне было страшно возвращаться, — вдруг признается Джон. — Пребывание в больнице — это как постоять на обочине. Я много думал. Кем я вернусь в твой дом? Пять дней, Шерлок. Пять совершенно пустых дней. Шерлок не знает, что ответить. Более того, Шерлок не знает, как это понимать. Джон злится, что он так и не смог его навестить? — Я был очень занят, правда. Джим, расследование, все эти проволочки. Зато у меня есть для тебя новости… — Я много думал, — повторяет Джон. — В конце концов, делать там больше нечего. О тебе. Но не только. Ты ведь не считаешь, что все это время я думал только о тебе? Шерлок пытается подавить мгновенно вспыхнувшее раздражение, потому что, откровенно говоря, именно так он и думал. — Но ведь ты в некотором роде… — Продолжение тебя? О да, я не спорю. Но Я тоже есть, Шерлок, ты это понимаешь? Ох, как бы хотелось, чтобы этот этап подросткового самоопределения наступил у него как можно позже! — Мне было страшно возвращаться, — снова говорит Джон, отворачиваясь и глядя в окно. — Потому что я не знал, кем я к тебе вернусь. Не знал, когда ты наиграешься в Бога. Хочется зажать ему рот. И держать в своих руках, не отпуская, пока не закончится этот период ненужного самокопания. Зачем, зачем разбивать то, что и без того кажется таким хрупким? Ведь пару минут назад они оба были почти счастливы. — Я… — Шерлок трет лоб, пытаясь подобрать нужные слова. — Что я должен сказать? «Прости, что создал тебя»? Я не раскаиваюсь. Я никому не говорил подобных вещей и навряд ли скажу кому-нибудь в будущем, но ты слушай: я сделаю для тебя все и еще чуть-чуть. Тебе стоит только попросить. Джон оборачивается и окидывает его долгим испытующим взглядом. Джон улыбается (ах, эта теплая улыбка, ради которой можно, пожалуй, сделать тройное сальто с переворотом) и грустно качает головой. — Я не знаю, о чем просить. — Да в конце-то концов, Джон! — Шерлок встряхивает его за плечи, твердо намереваясь выдернуть из этой внезапно нахлынувшей меланхолии. — Чего ты хочешь? Чего ты хочешь еще? — Зачем ты меня создал? Ну вот, опять. В прошлый раз ответить на этот вопрос Шерлоку так и не довелось, а потом о нем просто захотелось забыть. Проще всего, казалось бы, изрисовать Джона печатями Агапэ вдоль и поперек, и тогда он точно начнет бескорыстно любить весь мир и Шерлока, как центр своей персональной Вселенной. Никаких вопросов, никаких упреков. Нет, это слишком мерзко. Да и зачем ему такой Джон? Что же? Странно, отвечать на подобные вопросы Майкрофту получалось как-то лучше. — Я… — Шерлок запускает пальцы в волосы и с максимальной концентрацией начинает разглядывать узор на диванной подушке. — Я так захотел. Вот и все. — Ты был слишком одинок. Ну это уж чересчур! — Ах, вот как? — кажется, Шерлок начинает злиться. Или это Джон? Или они оба? Как же все сложно… — И слишком самоуверен, чтобы считать, что достойный твоего драгоценного общества человек уже может ходить по земле. В готовом, так сказать, виде. Может, все же нарисовать на нем ночью парочку Агапэ? — О, Джон, пожалуйста, — Шерлок закатывает глаза и пытается усмехнуться. — Что-то я не помню, чтобы среди тех, из кого я тебя собирал, был психоаналитик. А вот этого говорить не стоило определенно. Он ощущает почти физически, будто бы сам — сам! — только что получил звонкую пощечину. О нет, я порчу все, к чему прикасаюсь. — Я не знаю… это не то… — он падает на диван и трет виски. — Не так… И тут Джон снова его удивляет. Удивляет, когда молча садится рядом и пристраивает подбородок на его плече, рассматривая профиль Шерлока с расстояния в какую-нибудь пару дюймов. — Прости меня, — тихо произносит он, согревая щеку теплым дыханием. — Я, наверное, сорвался. — Тебя? Ты? — Шерлок очень хочет повернуться к нему лицом, но боится разрушить уютно-хрупкое состояние покоя, внезапно опустившееся на обоих, и начинает тихо смеяться. — Ох, Джон, какой же ты идиот. Шерлок одной рукой притягивает его еще ближе и пытается собраться с мыслями. Наконец, он вспоминает. — Да, кстати, — он неосознанно прикасается к щеке, которая теперь горит чужим теплом. — Завтра нам нужно в здание Совета. — Совета? — Ну да. Они решают спорные магические вопросы. — А «спорный магический вопрос» — это я? — Не совсем. Они пообещали снять шлейф. — Шлейф? И чего он повторяет окончание каждой фразы? — Он указывает, что ты созданный. И ведет от тебя прямо ко мне. Твой шлейф потускнел за последнее время, но не истаял совсем. Без него ты станешь вроде как… э-э-э… совсем человеком. — И что изменится? — Отношение. Джон кивает. Он не рад и не расстроен. Он просто соглашается, вот и все. Остаток дня проходит спокойно. Шерлок даже загоняет Джона в постель и пробует подлечить почти зажившую рану. Надо сказать, весьма успешно. А ночью он просыпается с колотящимся сердцем, одновременно и от ощущения чужого присутствия в комнате, и от затопляющей волнами нежности, которая почти мешает дышать. Шерлок знает, что Джон стоит возле кровати. А Джон наверняка знает, что Шерлок проснулся. Тем не менее, Шерлок не открывает глаз, а Джон не подает голоса — это почти игра, притворство, но сейчас оба знают, что проще ничего не менять. Перевернуться на спину Шерлок позволяет себе, только когда за Джоном почти неслышно закрывается дверь. На следующее утро он до странного взбудоражен и взволнован: до дрожи не хочется тащить Джона в Совет. А если они будут разглядывать его, задавать вопросы? Шерлок ведь не выдержит, и тогда маги точно узнают друг о друге много нового. Однако уже в здании Совета он успокоено выдыхает — сегодня здесь на удивление тихо, а направляют их в крошечный кабинетик в конце коридора, так что воображение мгновенно отметает большие залы и строгие комиссии. Спасибо, Майкрофт. Шерлок оставляет Джона в небольшой приемной, а сам идет обговорить ритуал с дежурным магом. Навстречу ему из удобного офисного кресла поднимается невысокая темноволосая женщина лет двадцати восьми-тридцати. Ее широкая дежурная улыбка напоминает Шерлоку обо всех секретаршах мировых магнатов вместе взятых. И почти никакой магической атрибутики. Только в стеклянном шкафу глина, мел, хрустальная призма и несколько зачарованных печатей — все по минимуму. — Доброе утро, мистер Холмс, — дамочка обходит свой стол и протягивает руку. Шерлок пару секунд смотрит на нее с сомнением, но все же решается пожать, отчего ее голливудская улыбка становится еще шире. — Я Эльта. Эльта Нокс. Ха, Эльта! Ну надо же. Видимо, из очень консервативной семьи. — Наслышана о Ваших экспериментах, даже пару раз заглядывала на Ваш сайт. Это… — она замолкает, подбирая нужное слово. — …Поражает. Такой интересный подход! Я сама считаю, что не нужно пренебрегать последними разработками в научной сфере. Меня, кстати, очень интересует химия, а… — Мисс Нокс, — Шерлок прилагает все усилия, чтобы не повысить голос, пробиваясь сквозь эту стену безграничного дружелюбия. — Я надеюсь, снятие шлейфа не займет много времени. Ее улыбка слегка увядает, но все же не исчезает совсем. — Не беспокойтесь, — она быстро меняет тон с восторженного на деловой и берет в руки мел. — Можете пригласить своего… подопечного. Когда в кабинет заходит Джон, она уже приступает к вычерчиванию круга отторжения прямо на полу. — А, вот и Вы, — Нокс поднимает глаза с очередной приветственной улыбкой, адресованной теперь, видимо, Джону… …и роняет мел, хватаясь за столешницу обеими руками. Глаза ее расширяются так, что кажется, она видит перед собой призрака. В лице нет ни кровинки, и Шерлок начинает беспокоиться, что ритуал придется переносить. Да что же с ней, черт побери? — Хэмиш… — побелевшие губы еле проталкивают наружу непослушные звуки. — Господи… Хэмиш… Не так. Все снова идет не так.