Меня зовут Майкл.

Я сижу на дереве, а дрозды в гнезде отложили яйца! Целых три. Голубовато-зелёные с бурыми пятнами. Такие прекрасные! Я, как спустился с крыльца, сразу понял: что-то произошло. Птицы притихли. Сам воздух притих. Я залез повыше, чтобы заглянуть в гнездо, и да, вот они, такие аккуратные, гладкие, и лежат так красиво в этом гнёздышке! Я чуть не заорал от восторга, но осёкся. Мало ли чего мне хочется? Да, я хочу подержать птиц в руках, погладить, похвалить, но с какой стати? И нужны ли им мои поздравления? Поэтому я просто произнес - не вслух, а про себя, но очень торжественно: МОЛОДЦЫ, ДРОЗДЫ! ВЫ ПОТРЯСАЮЩИЕ! ВЫ ТВОРЦЫ! ВЫ СОЗДАЛИ НОВЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ! Возможно, они и в самом деле меня услышали, ну и, разумеется, заметили. Протррргикали свои предупреждения: всё хорошо, но не приближайся. Я послушно спустился на нижнюю ветку, где они привыкли меня видеть. И дрозды перестали обращать на меня внимание. А меня аж распирало от радости. У нас скоро будут птенцы! И тут я снова увидел возле дома Эрни Майерса эту семью. Мальчика-страдальца, который всем недоволен. Стоит и пинает землю, словно хочет сделать ей больно. Бедняга. Похоже, ему-то и надо прописать те таблетки, которые как-то хотели давать мне. А может, его уже возят в Центр для трудных детей на Коринфский проспект? Мне так и хотелось крикнуть: «Не унывай! У тебя есть мама и папа! У тебя скоро будет братик или сестричка!» А вот родители его улыбаются. Она поддерживает живот внизу. Живот овальный, похож на огромное яйцо. До чего же мне охота спрыгнуть с дерева, подбежать к ним и сказать этой женщине, как она прекрасна! Уникальна! Неповторима! Я еле сдерживаюсь. «ДА! - кричу я про себя. - НАСТАЛО ВРЕМЯ ТУТ КОМУ-НИБУДЬ РОДИТЬСЯ! КУПИТЕ ЭТОТ ДОМ! И НА СОКОЛИНОЙ УЛИЦЕ ЭТОЙ ВЕСНОЙ ПОЯВИТСЯ РЕБЕНОК! И ДРОЗДЯТА ПОЯВЯТСЯ!» Неужели она меня слышит? Женщина повернула голову! Но видеть она меня точно не может - ветки мешают. Зато я её вижу, и она - очень хорошая. Они все, Все трое, очень хорошие. У них уже есть ключ от дома! Они открывают дверь, заходят внутрь. Я прислоняюсь к стволу. Закрываю глаза. И думаю о женщине с животом-яйцом. Интересно: если бы папа не умер - у мамы тоже был бы такой живот? Я сижу с закрытыми глазами, наверно, уже много часов. В зеленоватом, пятнистом свете. В голове мысли и слова, а я среди них брожу, и минута бежит за минутой, а в тайной сердцевине Голубовато-зелёных яиц растут новые неведомые существа. А потом я вдруг часто-часто моргаю и вижу славное семейство - они наконец вышли из дома Эрни Майерса. Я их вижу, а они меня - нет. Я поглядываю сквозь листья. Мальчишка опять грустит. Родители радуются. И все уезжают на синем автомобильчике. Я наблюдаю, как они покидают нашу улицу.