Карамельный бурбон

— Марселус… — Меня зовут Марсель! Он выкрикивает это так яростно, так громко, как только может. Для него жизненно необходимо отстоять свое право на это имя без последних двух букв, которые слишком сильно режут слух. Они будто указывают на родство с первородным, что стоит на пьедестале в окружении своих врагов. Те выкрикивают проклятия, прожигают гибрида взглядом и не хотят выслушивать оправдания от создателя всех своих бед. А Ник и не пытается оправдаться, он каверкает их истории со своей выгодой, добавляя себе значимости, и парирует более яростно, когда понимает, что прежний король Нового Орлеана практически полностью от него отрекася. Марсель Жерар и правда отрекается, облокачиваясь на спинку «трона», устремляя взор на «отца» и наслаждаясь улюлюканьем «свиты». У него столько ненависти к семье первородных, столько презрения к ним, что нежность, растекающаяся топленым шоколадом в его душе, когда он видит восставшую блондинку, кажется до чертиков чужеродной. Ее бархатный голос на секунду выбивает его из колеи, заставляя в мгновение ока вновь породниться с гибридом, что стоит на «пьедестале славы». Марсель будто читает мысли вампирши, он подыгрывает, не психует и вновь делает все, чтобы Майколсоны остались живы. Жерар достает из тайников проклятый кинжал, немного поддакивает вещающему Клаусу и делает себя хозяином-хранителем его жизни, мысленно ни чуть не сомневаясь в правильности своих действий. А потом вездесущая принцесса семьи Майколсон оставляет ему голосовое сообщение, в котором, как и все остальные члены семьи, не отрекается от «блудного сына», который на все сто процентов Майколсон. Бекка просит сохранить ее брата в целости, не убивать его, пока они не придут за ним, и защитить малютку Хоуп, которая и его семья тоже. Она словно клянется в любви и верности, закрепляя это тихим шепотом «всегда и навечно», произнесенным на последнем издыхании. И Марсель понять не может, почему безгранично верит этому теплому голосу, который он сам обрек на длительное молчание. Когда орава вампиров уходит, Марселя бьет током от звонких фраз Винсента, который появляется совершенно не вовремя, объявляет шаткий мир, выступает почти против «царствования» вампира и указывает ему на место в родовом древе Майколсонов. Короля Нового Орлеана колотит, когда ведьмак убирается прочь, оставив предупреждение о ужасе, который он сотворит с детьми ночи, если они посмеют пойти против. Жерар с ним абсолютно точно согласен, потому что чувствует, как в нем самом от Майколсонов, от самого Клауса, намного больше, чем в прелестнице Бекке, которая исчезла сразу после церемонии. Он «хоронит» гибрида в их фамильном склепе, который с издевкой смотрит на мего огромной буквой «М», будтот говоря, что пресловутое -ус от Марселя ни куда не денется. Жерар-Майколсон разбивает стену старинной кладки ударом кулака, вкладывая туда всю злость и обиду на первородную семью, которая оставила его с этой гнетущей болью один на один. Вампиру жизненно необходим хоть кто-то из сильнейшей на свете семьи, потому что он поступает, сам того не желая, именно так, как именно они и учили, а от этого хочется свернуть голову самому себе. Потому что политика Майколсонов, почему-то, работает исключительно при поддержке семьи Майколсонов.