Врёшь, тебе нравится

Love me like you do, love me like you do Люби меня так, как можешь любить только ты, Touch me like you do, touch me like you do И касайся так, как можешь только ты, What are you waiting for? Чего же ты ждешь?

Леон любит Грея — это неоспоримо. Любит его голос, глаза, губы, походку, манеры, плечи — всё до последней мелочи. Любит вплоть до родинки у ключиц. И целовать любит, и шептать о любви, и в глаза смотреть, и за руку держать, а обнимать — особенно. Для него это будто маленькая слабость: сначала обхватывать его плечи, притягивая к себе, спускаться ладонями по спине вниз, прижимая сильнее, чувствовать его вплоть до каждого выдоха. Ощущать его тепло, лёгкую дрожь от волнения, чувствовать каждый миллиметр его тела. Это волшебство. Иначе и быть не может. Грею идёт белый цвет. Это Леон подмечает после жаркого секса в два ночи, когда смотрит на него на белых простынях. И это всё кажется таким… таким очаровательным: белые смятые простыни, влажная бледная кожа, растрепанные волосы, красные пятна на шее и плечах. После секса он выглядел до предела беззащитным, таким расслабленным. — Я, вообще-то, хотел попить сходить, — говорит Леон, утыкаясь носом в макушку, ласково целуя. — А я хотел заняться сексом. Как видишь, судьба на моей стороне, — омега усмехнулся. — Ты захотел заняться сексом в два часа ночи, хотя ещё вечером я тебе недвусмысленно намекал на нормальный секс не в полусонном состоянии. А в два ночи тебе приспичило, значит, да? — Леон откинулся головой на подушку. — Могу я узнать, что за странный внезапный порыв? — Мне сон приснился, — пожал плечами Грей, перевернувшись на бок, глядя в глаза Леону. — И что за сон? — Как думаешь, какой может быть сон, если я проснулся и полез к тебе? Не блины же я там пёк. — Я не про это. — Простой мокрый сон. Ничего особенного. Как будто тебе такого не снилось, — он сдул прядь с носа. — И всё же? — Леон недовольно нахмурился: даже мысль о том, что Грею во снах снятся какие-то левые альфы, раздражала. Здраво он понимал, что в этом ничего такого нет — это сон и Грей даже контролировать там ничего не может, но собственническая натура яро желала, чтобы Грей исключительно везде был с Леоном. Потому что Грей не просто его. Он егоегоего. — Типичный порно-сюжет. — Я могу узнать сюжет? — Тебе-то с него что? Побежишь искать такое порно, чтобы оценить масштабы и уровень моего возбуждения? — Именно так и сделаю, — едва улыбнувшись, сказал Леон. То, что Грей почему-то убегает от ответа его напрягало сильнее того, что он там мог быть далеко не с Леоном. — Боже, Леон, спи, — парень закатил глаза и потянулся рукой к выключателю. — Грей, давай не будем ссориться из-за таких мелочей, — он перехватил его руку. — Да, давай, поэтому просто забудь, — омега попытался вырвать запястье из сильной хватки альфы, но результата это не дало — Леон лишь сильнее распалился, рыкнул, обнажая альфьи клыки, и резко придвинулся ближе. Грей судорожно выдохнул от внезапного проявления силы и властности — тело тут же отозвалось мурашками и мелкой дрожью. — Грей, что тебе снилось? — спрашивает Леон каменно-спокойно, нависая над вздрогнувшим омегой. Парень весь напрягся под сильным телом, громко сглотнул и кое-как подавил в себе желание продолжить провоцирование импульсивного альфы — Грей знает, как круто может Леон, когда он злой. Но Грей слишком хочет спать, и он слишком устал, чтобы делать что-то ещё, поэтому он на выдохе отвечает: — Мне неловко о таком говорить, — он еле сдержал протяжный выдох, когда Леон зацепил большим пальцем резинку нижнего белья, которое, кажется, не было смысла вновь надевать. Альфа снова рыкнул, когда рывком стащил бельё, оставляя их обоих теперь полностью без одежды. — А делать похожее тебе не неловко? Расскажи мне, — его голос стал ниже, с хриплыми нотками, из-за чего Грей захотел потерять сознание. Или кончить. — Там… там ничего особенного. Я путешествовал автостопом и меня подвёз альфа. И у меня не было денег, поэтому он,… — он выдержал маленькую паузу, громко выдохнул, когда широкая ладонь шлепнула по бедру и сказал: — он заставил расплатиться натурой … и мне понравился факт того, что он делал это почти насильно. Хотя, в жизни, мне бы это на все сто процентов бы не понравилось. Всё. — И кто же был тот альфа? Твой новый фитнес-инструктор, или, может быть, тот мужланистый автомойщик? Или… — Или вице-директор компании Холс. Это был ты, Леон, — резко перебил вспыльчивую речь альфы Грей. — Я? — растеряно переспросил альфа. — Ты. Ты даже включил в машине свою любимую группу. Леон на пару секунд замер, поморгал и, растянувшись в самой милой идиотской улыбке, резко прижал к себе. Грей улыбнулся, когда ощутил, как сильные руки обхватили его плечи и тут же крепко прижали к телу. — Тебя точно надо скорее замуж брать, — со смешком сказал Леон, проводя ладонью по худой спине парня. — Куда подевалась вся твоя грозность, мистер-я-ревную-омегу-даже-к-его-снам? — Ах, ну да, тебе же, как оказалось, нравится, когда почти насильно. — Я же сказал, что в жизни мне такое не понравилось бы. — Не зарекайся. Так что не спеши рыдать и убегать от меня, если когда-нибудь я приду с работы типа злой и возьму тебя прямо на полу, под твои крики, что ты не хочешь. — А звучит это круто, всё-таки. Но, читая подобные истории, все омеги рыдали уже на второй минуте грубости, считая это проявление ненависти и жи… — Не волнуйся, я изнасилую тебя, нежно целуя за ушком и шепча о своей любви к тебе. — Это меня утешило, да, — он на пару секунду замолчал. — Но попробовать стоит. А теперь спать. Я устал. А завтра только четверг. Опять не выспимся. — Как скажешь, — альфа чмокнул омегу в плечо, свободной рукой выключил свет и сильнее прижал к себе. В темноте Грей уже позволяет себе обхватить его шею руками и уткнуться носом в шею. Леон гладит одной рукой его спину, второй прижимает к себе до неприличия близко. Тепло проскальзывает между ними и впитывается током в вены. От этого едва кружится голова и, кажется, дыхания не хватает. Одного вдоха на двоих явно мало. Грей проводит пальцами по позвонкам, касается подушечками пальцев каждого, обводя. Теплые руки альфы кажутся сейчас такими важными, нужными. Грей подметил давно: стоит оказаться в крепких объятьях этого альфы, как частое смотрение в потолок до трёх ночи куда-то пропадает. Оказываясь в его руках, сон доверчиво появляется через десять минут. В его объятьях всё кажется будто родным, будто успокоительным: тепло, мягкий запах мяты, тихое дыхание в макушку. Леон проводит пальцами между лопаток, обводит, едва касается. Обнажённая кожа согревает лучше пухового одеяла. Леон готов умирать от каждого движения Грея, когда его кожа трется об его собственную, будто скользя. Альфа ощущает под ладонью тёплую гладкую кожу, от этого ощущения он почему-то улыбается. Это вызывает какой-то странный наплыв нежности и доверия. Они засыпают, обнимаясь, ощущая теплоту друг друга. Ощущая нечто более приятное, чем ощущение этого же тепла. Их объятья — нечто интимное, сокровенное, нужное. И они готовы отдавать эту откровенность друг другу каждую секунду.