***
— Проходите! Это самый большой и дорогой бутик в Милане! Пробегая вперёд, Италия размахивал руками, тем же привлекал внимание всех остальных посетителей. — Лучше б я остался дома… — Романо не уставая бубнит себе под нос, закатывая глаза. — Не бубни как старая синьора, братик Романо! Хочешь, я и тебе что-нибудь куплю? — Ты серьёзно, что ли? — мазнув по Венециано взглядом, Ловино раздражительно цыкнул языком и перевёл взгляд на стоящих в центре павильона Ивана и Ольгу. Россия и Украина даже не пересеклись взглядом. Каждый рассматривал свою сторону. Взгляд Ивана приковал к сувенирному отделу. Взгляд Ольги же привлёк к ювелирному магазинчику. — Ну ладно, не хочешь, как хочешь, — Венециано отходчиво улыбнулся, и в очередной раз пожал плечами. Послышался лёгкий, а затем нарастающий звук откуда-то сверху. Подняв голову вверх, Россия заметил тот самый лифт, о котором говорил Венециано. Лифт бутика плыл вертикально и неспешно касался мраморного пола первого этажа магазина. Секунда, и через открытые двери лифта выходят небольшое количество и других посетителей. После вышедшей стайки людей, пространство лифта заметно опустело. Показав на открытые двери, Венециано весело созвал своих гостей в кабину лифта. Ивана и Ольгу уговаривать долго не пришлось. Перед тем как шагнуть в лифт, Украина укоризненно посмотрела на брата, и тем самым дала понять, что она должна пройти первой. И ей это удалось. Когда трое уже готовились оправиться на верхние этажи, Романо скрестил руки на груди, и упрямо настаивал на своём: — Никуда я с вами не пойду. — Нет, пойдёшь! — Из кабинки высунулась рука Италии, и затащила Ловино внутрь лифта. Закрываются двери. Начинает играть еле слышная, приятная музыка. Италия стоит рядом с Россией. Шмыгнув носом, итальянец решается заговорить с русским: — Синьор Россия, я совершенно забыл спросить, как поживает Ваш малыш? Вариации этого диалога прокручивались в голове у Венециано целый день. — Оу, — оживился Иван, отрывая взгляд от вертикальной полосы дверей. — Если ты о Новороссии, то он в полном порядке, но я рад, что ты об этом спросил. — Он у Вас такой милый, — Италия сложил брови домиком. — Я уверен, что Ваша избранница была очаровательной, пылкой брюнеткой! Россия смутился и неуверенно пожал плечами. — Ну что ты? Нет у меня никакой избранницы. — Как же так? А откуда же тогда у Вас появился тот самый малыш? — Итальянец заглянул в серо-фиолетовые глаза, но перед этим, ему пришлось встать на носочки. — О, да. Давайте, поцелуйтесь тут ещё… — подумал Романо, отрешённо поглядывая на своего брата. — Это долгая история… Поэтому… — Россия ощутил, как под его ногами остановился лифт, а двери не спеша открылись. Не успел Иван договорить, как Венециано дёрнулся с места и вышел первым, за ним же поспешили и все остальные. Последним из лифта вышел Ловино с фэйспалмом. Встав в самый центр торгового центра, Венециано в очередной раз раскинул руки в стороны и торжественно объявил: — Добро пожаловать! — Затем оглянулся по сторонам и заметил вокруг несчётное количество отделов с дорогой одеждой. — Всё это в вашем распоряжении, мои дорогие гости! За всё плачу я. — Ещё раз повторил итальянец. — Выбирайте, покупайте… Неожиданно, Романо схватил Италию за руку, отвёл его в сторону, а затем припечатал к стене, чуть ли не угрожающе спрашивая: — Ты зачем с собой этих русских привёл? — в тёмно-зелёных глазах сгустились тени. — Но они не совсем русские. Вот синьор Россия, он да, он действительно русский, а синьора Украина… — испуганным голосом лепечет Венециано, часто моргая, словно в глаза что-то попало. — Ты идиот? — Но я же просто… — Ты идиот? — Но… — Идиот. — Дополнил Ловино, переведя взгляд в сторону. В свою очередь, Россия и Украина уже ступили на порог первого попавшегося отдела с одеждой. Очевидно, что двое ничего не хотели. Абсолютно ничего. Двое даже не посмотрели на друг друга, они просто одновременно вздохнули и каждый распределил магазин пополам. Иван прошёлся по рядам с мужской одеждой, Ольга же принялась рассматривать туфли со скидкой. Венециано тоже не упустил шанса чуть побаловать себя, и тоже пустился в поиски какой-нибудь вещички, копошась в вещах, неподалёку с Иваном. Романо напрочь отказался присоединиться шоппингу. Он присел на мягкий пуфик и наблюдал за другими посетителями бутика.***
Резко открыв занавес, Венециано гордой походкой вышел из кабинки для переодевания. Повертевшись перед Ловино, Венециано представил себя в роли модели. Сняв с головы чёрную шляпу с небольшими полями, итальянец поклонился как при встрече: — Моё уважение Вам. Романо, который сидел в развалку на пуфике, что находится напротив кабинки, оценивающе окинул брата взглядом, и только потом уже сердито выкрикнул в сторону Италии: — Чё?.. Кому «Вам»-то?! Ты к кому обращаешься, епта! Я один тут! — Но… н-но, братишка… — Всё, заткнись, короче, — Ловино махнул рукой и отвернулся Венециано, дабы не видеть своего не благополучного братца. Опечаленно опустив глаза, Италия тут же их поднял, когда услыхал, как из соседней кабинки вышел сам Россия. — Синьор Россия! — Воскликнул Италия, широко растягивая улыбку на лице. — Неужели Вы что-то выбрали? — Угу. — Держит в руке рубашку. — Только мне жуть как неудобно. Ты платишь за меня, это как бы не в моих правилах… Обычно я за всех плачу деньги, а тут ты, и как бы… — Россия пытался объяснить, но эти объяснения давались ему с трудом, так как сам ввёл себя в краску от смущения. — Оу, ну это для меня ерунда! — Беззаботно ответил Италия. — Вы выбрали только одну вещь? — Мне этого вполне достаточно. Честно. — Не стоит так огорчаться. Ведь сегодня Вы у меня желанный гость, так сказать. О, а кстати, где синьора Украина, а-то я её потерял? — Венециано осматривается, а потом замечает, как двигается занавес в соседней кабинке для переодевания. — А она тут, поблизости. — Брагинский показал большим пальцем куда-то в сторону. Выйдя из кабинки, Ольга показалась совершенно другой. И вместо национального шмотья, на девушке теперь дорогая одежда. — О, Мама мия! — Воскликнул Италия открыв глаза. Только заметив Украину, он раскинул руки в стороны и принялся охать и ахать, любуясь со всех сторон украинкой. Отчаянно вздохнув, Иван присел на пуфик рядом с Ловино, у которого время от времени покачивалась завитушка волос в воздухе. Это всё от нервов. — Я так понимаю, ты сюда не очень-то хотел идти? — прозвучал монотонный голос Романо рядом. Витая в своих мыслях, русский взглянул на итальянца, и меланхолично сказал: — Не то что бы. Просто время выбрано не правильно. — Хах, — усмехнулся, а потом скрестил руки на груди, будто бы кого-то смог убедить в своей правоте. — Ну, а если серьёзно? Я уверен, что если бы здесь не было Украины, ты бы не вёл себя так зажато. — Ага… — на мгновение Россия встрепенулся, и рубашка, что была в руках, чуть ли не упала на пол. — Как ты узнал? Тебе Италия проговорился? — Не-а. Я ещё не слепой, слава богу, — Ловино устало закатил глаза. — Это ты Италию обмануть можешь, но не меня. В воздухе повисает тишина, а потом раздаётся голос с кассы: — Синьор Россия! — Венециано из далека машет Ивану рукой. — Мы уже у кассы! Романо снова закатил глаза, а потом лениво встал с пуфика со словами: — Оо-о, да неужели? Господи, когда ты повзрослеешь? Россия без слов опустил взгляд в пол. Следом встал с мягкого пуфика и двинулся за Ловино. Заметив Россию у кассы, Италия в удивлении ахнул: — Синьор Россия! Вы больше ничего не выбрали? Может, просто мы провели в этом месте мало времени, и… — Нет-нет. — Русский отмахиваясь старался улыбнуться. — Я уже решил. Для меня этого вполне достаточно. — Как скажете. Италия послушно кивнул. Вещи, что были куплены за счёт итальянца, были действительно дороги. Даже для Ивана это казалось дороговато. Но ведь сам Венециано предупреждал, что это самый дорогой бутик в городе… Когда Италия расчитался, Романо облегчённо выдохнул. — Ну слава богу! Пойдём на улицу… — Ловино уже было хотел выйти из павильона, как Венециано его резко схватил за запястье руки, и остановил. — Не так быстро, братик Романо! Ты будешь нести эти пакетики с новыми вещами! — Чего?! — Ловино чуть ли не взвизгнул от такой наглости. — Мои гости не должны таскать пакеты. — Улыбнулся Венециано. — Будь добр, сделай сегодня исключение, и возьми это в руки. — Ой, ладно! — Фыркнув, он таки вырывает пакеты с рук брата и выходит из помещения широкими шагами, будто куда-то торопился. Дождавшись, когда гости выйдут из отдела, Италия первым делом обратился к России: — Синьор Россия, может пройдёмся ещё по магазинам? Мотнув головой он выдаёт: — Ах, нет, мне бы выйти на улицу. Помещения на меня давят… И если честно, то я не сильно люблю «шоппинг». Вот. — Ну, — Итальянец пожал плечами, — Ваше слово для меня закон. Уже оказавшись на первом этаже, Венециано не упустил возможности разговориться с Украиной, выходя из торгового центра: — Синьора Украина, Вы какая-то хмурая, что случилось, и кто Вас обидел? Если же это правда, то… — посмотрел на неё с искренним сочувствием. — Меня никто не обидел, — без эмоций сказала Ольга, даже не взглянув на Венециано, и продолжала шагать вперёд. — Если хотите, мы можем ещё раз пройтись по магазинам, и тогда… — Нет. — Резко отрезала украинка. — Не знаю, шоппинг мне доставляет особое удовольствие, и после таких походов, у меня заметно улучшается настроение. Жаль, что со мной никто не решается ходить в магазины… Думают, что я зануда. — Почему-то Венециано думал, что после своей речи, девушка как-то изменит свой тон в голосе, однако, не всё так оказалось просто. — Слушай, ну это ты, а это я. У меня нет такого весёлого настроя, чтобы финькать деньги налево и направо! Италия выглядел чуть оторопелым, когда увидел вспыхнувшие блики в глазах своей гостьи, а потом всё же выдавил из себя, будто бы опасаясь вызвать гнев у Ольги: — Я думал, Вам будет комфортно у меня, и всё такое. — У тебя как раз таки всё превосходно, за исключением одной фигуры. Украина приостановилась и оглянулась назад. Увидав Россию, который плёлся где-то позади рядом с Романо, украинка стиснула зубы и хмыкнула. — В общем, не так уж и важно. Ты не поймёшь! — Девушка махнула рукой и гордо подняв голову, продолжила идти вперёд. Венециано ещё секунды две посмотрел в ту сторону, куда оглядывалась Ольга. Задумавшись, он всё понял, нахмурил брови и решительно, чётко поставил себе намеченную цель. Он знал, что эта встреча может окончиться не очень хорошо, но попробовать сделать хоть что-нибудь всё-таки стоило. Хотя бы сделать попытку… — А что, если они никогда друг с другом больше не заговорят?.. — сжимая кулаки, Италия продиктовал это у себя в голове, но вдруг вздрогнул от собственных мыслей. — Ну нет, я дал себе слово, что сам их помирю! Да, я сделаю это! И Венециано сделал… Ну, по крайней мере пытался. И что итальянец только не делал… Попытка первая: Прокатать двоих гостей на лодке по водам Венеции. Италия даже попытался спеть «Санта Лючию», имитируя голос Робертино Лоретти. Романо тоже не исключение. Его тоже упросили сесть в лодку. Ловино закрывал уши, чтобы не слышать, как распевает его братец. Россия и Украина, находясь в одной лодке, даже не сделали хотя бы жалкой попытки на примирение. Только одновременно отведя взгляды в стороны, два туриста начали задумываться о чём-то своём, при этом слушая песню Италии, что грёб веслом по воде. Проплывая под мостиком, Италия всё не умолкал, а Романо молил, чтобы эти вопли наконец закончились. Положительного результата достичь не удалось. Высаживаясь, Ольга не сказала ни слова, впрочем как и Иван, который казалось, будто в рот воды набрал. Самым последним вышел, как всегда по традиции, сам Ловино. Он споткнулся и упал с пакетами покупок на землю. Венециано улыбнулся, и старался помочь своему брату подняться, но тот краснея фыркнул, поднялся и последовал за двоими, ни сказав и слова. Следующая попытка — это провести своих гостей по самым значимым местам своей территории. А таких значимых мест у Венециано хоть отбавляй. Одни чего только узкие улочки в цвету стоят. Италия с радостью согласился сфотографировать Россию на фоне Пизанской башни. Встав в стойку «Держателя Пизанской башни», Иван едва ли удерживался, чтобы не попросить Венециано нащёлкать ещё несколько снимков с разнообразием других позиций. А Италия не был против. Наконец за целый день, итальянец увидел русского в более приподнятом настроении, нежели украинку, которая то и дело метала молнии с глаз. Она молча стояла в стороне и сверлила двоих взглядом, не двигаясь с места. Ольга так бы и простояла, если бы не услышала, чьи-то неуклюжие шаги рядом с собой. Это был Романо, который в очередной раз упал. Но в этот раз, Ловино выругался на чисто итальянском, чувствуя резкое соприкосновение своей задницы с асфальтом. — Романо, ты что, упал? — почти безразлично спросила Украина. — Нет, — встаёт, отряхивается, и снова берёт пакеты с вещами и коробки с обувью в руки. — Я резко решил присесть. — Потом встретился взглядом с девушкой, и не ловко покраснел, ответив: — Ну да, вообще-то, упал. Дослушав, Украина продолжила смотреть на фотосессию, что происходила не так отдалённо. Миссия Венециано почти выполнена. Россия счастлив, Украина пока не очень. Проводя своих гостей по главным достопримечательностям, будто бы личный гид, Италия время от времени переглядывался то с Ивана, то на Ольгу. С лица русского не сходила улыбка. Украинка же обиженно надула щёчки, и шла рядом скрестив руки на груди. Ну что сказать, Иван готов идти на примирение. День быстро приблизился к концу, и Италия уселся на лавочку между Россией и Украиной, обнимая двоих за плечи, затем, чуть ли не защебетал, обращаясь к Ивану: — И всё-таки, как отлично, вот так взять, и собраться компанией. Походить по самым красивым местам и насладиться природой, не так ли, синьор Россия? — Ты действительно прав. Зато теперь у меня останутся хорошие воспоминания о этом походе, — пошарив по карманам, достаёт те самые, несколько снимков сделанных Италией. — Вот это настрой! Вот это я понимаю! — Потом итальянец переключился на рядом сидящую Украину: — Синьора Украина? Надеюсь, Вы не расстроены? — Да ты задолбал своими вопросами! — Возле лавочки стоял Ловино с полными руками покупок, и явно был недоволен. — Один вопрос офигительней другого просто! Ты можешь просто взять и замолчать, или у тебя там словесный понос начался? — Ну не надо на меня кричать. — А я тебе сказал. Короче так, я ухожу в этот ресторан. — Показал на двери забегаловки. — Когда наконец наговоришься, то приходи. Не дождавшись ответа, Романо уходит прочь от места, и уже еле как открывая двери, скрывается за ними, даже лишний раз не оглянувшись назад. Недолгое молчание, и Венециано выдаёт, вновь продолжая болтать ногами в воздухе: -…Вот так и живём! — Весело у вас… — пробормотала Ольга. — Ещё как! Но на Вашем прекрасном лице я напрочь не вижу улыбки! Но я знаю как поднять настроение! Мы можем спеть песню, да! Это будет такая игра. Я начинаю фразу из песни, а Вы её продолжаете! В ответ, Италия услышал лишь сопение со стороны Украины. — Ну, молчание-знак согласия! Начинаем! И Варгас начал распевать: Felicità è tenersi per mano andare lontano la felicità. Не долго думая, Россия подхватывает идею Италии, и продолжает текст песни, только уже на русском, так как итальянского не знал: Это твой невинный взгляд Среди всей толпы. Счастье — Не дождавшись, Венециано подмигивает Украине, подталкивая её к продолжению игры с её стороны: — Ну же, давайте! — Эх… — А вот этого в песне нет! Синьор Россия, продолжаем! è restare vicini come bambini la felicità, felicità! Не зная дальше слов, Иван старается не засмеяться и пропевает: — На-на-на-на-на-на! Италия сразу смекает, и секунду вслушиваясь в «слова» русского, начинает едва ли не ржать. Украине же было не до смеха. Она выглядела лишней в компании тех двоих, которым сейчас далеко не скучно. Вздохнув ещё раз, и опустив мрачный взгляд вниз, девушка этим самым привлекает итальянца. — Синьора Украина? Скажите, что же всё-таки случилось? Я целый день стараюсь Вас вытащить из бездны внутренних переживаний… Может Вы… Ловя далеко не радостный взгляд Ольги, Венециано замолкает, а улыбка с его лица пропадает, будто бы её и не было. — Скажи России, что я тут не собираюсь улыбаться как дура. Варгас в недоумении поворачивается к Брагинскому и передаёт ему слова Ольги, хотя тот отлично всё слышал. — Тут Вам передали, что синьора Украина не собирается улыбаться как дура. Иван решил немного съязвить, и начинается словесная переписка: — В таком случае, передай ей, что улыбка продлевает жизнь, и делает этот мир прекраснее. Италия послушно кивает и снова обращается к Украине, касаясь пальцами её плеча: — Эм… синьора Украина? Вам просили передать, что улыбка это хорошо. В секунду, Украина оживляется и вопросительно смотрит на Италию, затем говорит: — Да-а? Хорошо, тогда будь добр, передай-ка России, что есть один момент, о котором и речи не может идти про счастливую улыбку с моей стороны! Италия снова решается повернуться к России, но Иван даже не стал слушать Венециано, и уже поняв всё, возмущённо скрещивает руки на груди и произносит: — Да что Вы говорите? Между прочим, я теперь не одинок! — И начинает гордо тыкать пальцем себе в солнечное сплетение. — Мне есть ради кого жить и улыбаться! И я этому бесконечно рад как никогда! Голос русского прозвучал как вызов. Венециано переглядывался то на Россию, то на Украину, находясь в растерянности, не зная, что, как и кому передавать. — Италия, — Ольга обратилась к между сидящим Италией, — и ещё, передай «синьору» России, что он полный муд… — Так! Хватит, — не выдержав всего этого балагана, итальянец резко встал с места и расточительно смотрит то на одного гостя то на другого: — Сколько можно? Вы же родственники, ну! Ну найдите же вы общий язык в конце концов! Нет, я конечно понимаю, что ссора, и всё такое, ну пойдите же вы друг другу на встречу. Неужели это так сложно? Таким, пожалуй, Варгаса ещё никто не видел. Услышав вместо хоть какого-то возражения лишь воцарившуюся тишину, итальянец медленно вдыхает, а затем выдыхает, разжимая кулаки, стараясь этим как-то сбавить своё напряжение. — Синьор Россия, — обратился к Ивану, — если что, я буду в том самом ресторане. Не теряйте меня. Уход Италии от места был настолько тихий, что двое, что сидели на лавочке, просто растерялись, когда остались один на один. Им придётся разговаривать друг с другом, и это, пожалуй, будет беседа не из приятных. Россия и Украина остаются наедине. Украина на него даже не смотрит. Проходит время. В последнее время Россия заметил, что его сестра, как бы на её территориях не было плохо, она все равно хорошела. Намерение сохранять трезвость ума и контроль над собой его подводит, и Иван вполне объективно замечает, что становится более беспечным, эгоистичным, а его высказывания звучат все глупее. Он попытался как-то сдерживать это, но, кажется, он уже не способен этим управлять. Минуты проходят в молчании, и он замечает, что трава и сорняки уже пробиваются сквозь землю даже у самой лавочки, на каменистой дороге. — Столько времени прошло… — проговаривает Россия, скромно сидя на другом конце лавочки. — Мы теряем драгоценное время на вражду. — Не я её начала. — Фыркнула Украина, и скрестив руки на груди, уставилась смотреть куда-то вдаль. — Я даже могу назвать имя того, кто к этому причастен. С твоего позволения, конечно же. — Вот только не надо его сюда приписывать! — Значит всё же догадываешься, о ком я? — Давай закроем эту тему? — Девушка нахмурила брови, закинула ногу на ногу, и начала чуть нервно ею качать в воздухе. — Ну хорошо, как скажешь. — Собственный голос в его голове звучит очень странно: он говорит слишком громко, сбивчиво, заплетающимся языком. Как будто пьяный. Он просто нервничал. Сейчас сестра сидела близко, за то время, пока они разорвали всякие отношения между собой, Ивану показалось, что роднее Ольги никого нет. День подходил к концу, а Украина остаётся на своём. Как бы Венециано не подталкивал двоих к общению, ничего не выходило. — А знаешь, — продолжил Иван едва заметно улыбаясь, — а ведь я тебе в кое-чём даже признателен. Мне это сложно сказать, но даже благодарен. — Серьёзно, что ли? — недоверчиво скользнула по брату взглядом, словно оценивающе. — Угу. Ты наверное забыла, но ты тогда сломала Новороссии нос. Ты ведь это помнишь? — Ну допустим, — процедила сквозь зубы. — Так вот, я благодарен тебе за это, только потому, что у него на носу теперь такая же горбинка как у меня. Мне кажется, что это совпадение не случайно. — Мне нечего на это ответить. Прости, — украинка кривит губы, — но мне это не интересно. — Ты и не должна. — Минута тишины. — Ты сильно сердишься на меня? — Да, — проговаривает девушка. — Впрочем, в последнее время меня все бесят. Все, кто со мной не согласны. — Прости… А знаешь, — Иван пытался вновь завязать беседу, — а я простил Кубе долги, но не все. — Оо-о. тогда понятно. — Снова молчание. — Какая интересная у тебя жизнь. -Безжизненно добавляет Ольга. И снова разящая тишина. — Россия, прости, но я за утро и этот день что-то устала. — Вновь продолжает она, встав с места. — Мне нужен покой, я пожалуй, пройдусь по аллее. Сам Иван был слегка ошеломлён. Впервые за такое долгое время, Ольга с ним так спокойно разговаривает. Аж чудно. — Хорошо… Подождав ещё пару минут, замечает, как Ольга уходит на не далёкое расстояние, даже не оглянувшись. Тяжело вздохнув, Иван и сам встаёт с лавочки. Отряхивает брюки и направляется в ресторан, где сейчас находился сам Венециано и, возможно, Романо… Если конечно, он ещё не сбежал. Подошёл вечер, тени исчезали. Доходя до стеклянной двери ресторана, дёргает за ручку и проходит внутрь небольшого заведения. Россия почти не удивился, только преступив порог, заметил полупустой ресторан, и конечно же столик, забронированный братьями-итальянцами. Только завидев Ивана у выхода, Венециано бодро поднял руку вверх и замахал ею, будто встретил старинного друга. Махая рукой, Италия заставлял Романо тоже хотя бы сделать пародию на приветствие, но тот упрямо отказывался и гневно оглядывал брата взглядом. — Синьор Россия! Вы вернулись! — Италия как ребёнок подпрыгивал на месте, показывая свою крайнюю степень радости. Но бросаться на шею русскому не стал, так как инстинкт самосохранения пока всё-таки работает. — А где же синьора Украина? Неужели ушла? Подойдя ближе, Россия замечает свободный стул. Пододвигает его к столу итальянцев, и садится рядом. — Нет. Она на улице. Хочет побыть одна. — Понимаю… — протягивает Венециано, легонько похлопывая Ивана по плечу. — Я тоже порой хотел побыть один. Но жизнь слишком коротка, чтобы печалиться! — Затем обратился к Ловино. — Так ведь, братик? — Мы страны, вообще-то. Какая к чёрту «жизнь слишком коротка»? — Ну извини, — развёл руками, а затем снова обращается к русскому, заглядывая ему в лицо. — И всё же, Вы не нашли общего языка со своей сестрой? Подперев ладошку о щеку, выдаёт, медленно выдыхая воздух: — По правде говоря, я уже не знаю, что бы сделать такого, чтобы она перестала на меня дуться. — Я пытался сделать всё что мог, — Италия опечалено опустил голову. — Эх, ты тут не причём, и я ценю твои старания. — Иван оглянулся в сторону выхода, где уже смеркалось, а сестры и подавно не было видно. Зажав крошечную чашечку с эспрессо между большим и указательным пальцами, Романо почти в приказном тоне напоминает: — Слушай, ты будешь нести что-нибудь, а? Я за целый день даже не ел! Пасты принеси! — Уже бегу! — Рванув с места на кухню, от Италии и след простыл, только облачка пыли поднимались от его беготни. Выдохнув, и раздражённо взглянув в сторону кухни, Ловино что-то угрожающе бубнит, но чашечку с эспрессо из руки не упускает. — Боже, он никогда не изменится. Минуты Иван и Ловино проводят в тишине, и только едва слышимые уху разговоры посетителей этого ресторана прерывают тишину между русским и итальянцем. — Куда это итальяшка запропастился? — голос в голове Брагинского проговорил это на автомате. Внезапно, Италия всё же возвращается, чуть ли не спотыкаясь, но сохранив равновесие, продолжил бежать, и так же счастливо улыбаться. — Buon appetito! — Прозвучал озорной и звонкий голос Варгаса у уха Ловино. На что сам Романо, не хило испугался неожиданного появления брата, этим самым же чуть не проронил чашечку с недопитым эспрессо себе на рубашку. И жутко рассвирепел, только завидев пасту на столе. — Фу, ёб твою мать, бл*ть! Убери это отсюда, ну х*й бля*ь! — Н-но, братишка, я ведь тебе покушать принёс… — Венециано обиженно опустил глаза вниз. — И это ты пастой называешь? Кто же её так готовит?! За всем этим наблюдал Иван, который подпёр кулак о подбородок. Выслушав всё, что наговорил Ловино, Венециано замечает, как брат фыркает и пересаживается за соседний пустой столик. Пробуя пасту на вкус, Россия не замечает каких-либо недочётов в еде. — И нормальная паста. Что ему не нравится? Италия тихо присаживается напротив сидящего России. -…Эх, ему ничего не нравится. Что бы я не делал. — Будет и на твоей улице праздник, Италия. Вот у меня вряд ли теперь будет праздник, а вот ты умеешь радоваться жизни. Знаешь, — крутит вилкой в макаронах, — я понял одну вещь, что улыбка — это всё-таки хорошая и весьма великая вещь. Ты знаешь, с помощью неё можно начать дружбу и так же её закончить. И вообще, не обязательно что-то говорить, чтобы тебя поняли и услышали, достаточно одной мимики на твоём лице, и… — русский поймал взгляд итальянца, и осёкся, пытаясь говорить чуть быстрее. — Ах, прости, что-то на меня в последнее время находит. — Нет-нет, я люблю, когда что-то рассказывают. Иногда и заслушаться можно. Россия понимающе, еле заметно кивает, а затем говорит: — И идея была неплохая, пригласить нас к себе. — На самом деле, я бы до этого не догадался, если бы Германия не рассказал о том, как Вы поругались с синьорой Украиной на одном собрании. Я слышал, вы уже не будете ладить как раньше. — Ах, да. Только это было ещё в феврале, а сейчас уже середина июня. Но ты не забыл и на этом спасибо. — Брагинский опустил взгляд, а на заднем плане вдруг заиграла какая-то тихая мелодия. — Всегда пожалуйста! — Италия накрутил на вилку макароны и держит её в руках. — А почему не ешь? — в глазах русского промелькнул вопрос. — Я хочу поднять эту вилку со спагетти за Вас! Чтобы Вы наконец помирились со своей сестрой! Слова Варгаса прозвучали как тост. Впрочем это он и был. Спохватившись, Иван берёт свою вилку с таким же накрученным количеством макарон, и таким образом, преподнеся свою вилку к вилке Венециано, звонко «чокается». — Прекрасный тост, — добавляет Россия, и уплетает спагетти, что были на его вилке. — Превосходный! — После этих слов, Италия и не заметил, как тарелка с пастой постепенно опустошалась. Жаль, что Романо так и не составил им компанию.