Hetalia: Russian world

POW Novorussia (Первая запись за всю неделю.)       Много солнца, безоблачное небо, и не с кем играть, и нечего делать. Моя жизнь, та жизнь, которой я живу сейчас, особенно она тяжела летом, когда световой день такой длинный, а спасительный покров ночи такой короткий, когда все кругом стараются выйти на свежий воздух и становятся вызывающе счастливыми. Это очень утомляет и сильно действует на нервы, если ты не входишь в число этих счастливых людей… Не знаю почему, но меня всё начинает выводить из себя. Я не знаю, что со мной такое творится, но думаю, это дело моего того-самого подросткового периода… Официально мне нет и пяти лет. Официально, меня вообще не существует (!). (Не долго думая, берёт восклицательный знак в скобки. Пару секунд задумываясь перед тем что только что написал в личном дневнике, начинает грызть кончик шариковой ручки.)       Ещё не так давно казалось, что я был совсем маленьким, а теперь так не скажешь… На вид я выгляжу как 13-14-тилетний юноша. Мне ужасно страшно подумать, как я буду выглядеть, когда мне исполнятся те самые «пять лет». Может, я постарею, буду хромать и стану передвигаться при помощи трости?.. Не хотелось бы о грустном, но мне даже страшно предположить подобное. Обычно, нормальные страны остаются детьми на протяжении веков (сочинил от балды), а я уже вымахал… Я заметил, что почему-то расту быстрее Крыма. Ведь он взрослеет тоже. Взрослеет внутренне, но не растёт. Он всё так же остаётся мальчишкой лет восьми-десяти в матроске и забавных, широких чёрных шортах. Я в какой-то мере завидую Дамиру (Да, именно так зовут Крыма. Щито поделать.), я ведь тоже ещё хотел побыть маленьким.       А ещё, Крым меня всегда обыгрывает в шахматы, как бы я не старался выиграть. Мы садились напротив друг-друга. Крым на невысокий топчан, а я… По традиции на пол, расположившись на ковре не высокого ворса. Разложив шахматную доску на полу, а следом, на доску выкладывал аккуратно шахматные фигуры… Крым давал мне выбор, какими шахматами я буду играть. Выбор был не велик, играть либо чёрными, либо белыми. Я постоянно выбираю белые… В итоге, часто проигрываю. (Переводит взгляд с написанного листа бумаги на широкое окно, затем подвернув краюшек странички, переворачивает следующий лист, и принялся черкать шариковой ручкой по чистому, клетчатому полю.)       Смотря на то время, пока я живу в доме своего старшего брата, я всё чаще начинаю понимать, что рано или поздно, Россия не будет терпеть того, что я служу в этом доме своего рода «балластом», и даст мне пинка… Однако, он слишком мягок ко мне, и даже ни разу ни повысил тон в голосе, ни разу не поднял на меня руку. Ни грубого слова в мою сторону, ни косого взгляда, и, похоже, злых мыслей, в его голове.       Я и сам понимаю, что тут я возможно обуза, однако, брат убеждает меня, что ему как раз-таки нравится, когда я живу у него. Он не хочет меня отпускать и клянётся, что сделает всё, чтобы я был счастлив. Да я и так вроде не обижен. Мне тоже нравится, что Россия уделяет мне часть своего свободного времени, несмотря на то, что сам он по уши в делах.       А ещё, часто бываю на своих территориях, но об этом у меня нет желания что-нибудь рассказывать. Это не просто, не хочу. Когда вспоминаю, что там происходит, я просто… Нет, не хочу рассказывать, мне больно. (За полями чертит какие-то каракули. Чуть погодя, гладит подаренного самим Россией Новороссо-котёнка по голове и закрывает личный дневник.) (Двумя днями позже)       А на днях, я пришёл домой с угольной шахты, и все вырученные деньги, что были у меня на руках, отдал их России. Как же менялись эмоции на его лице, когда увидал у меня в ладонях приличную пачку денег, что были перевязаны тонкой, красной, канцелярской резинкой.       Старший брат поменялся в лице, отмахнулся, давая знать, что ему мои деньги ни к чему.       Оно и понятно, на что ему гривни, когда у него ходят рубли? Россия подмигнув, улыбнулся и сказал, что лучше бы я за эти деньги купил что-нибудь себе. Мол, побалуй себя чем-нибудь. Ну что сказать, слова брата для меня — закон. Мои запросы показались не такие уж космические. Купил себе две банки с напитком «живчик» и пару мороженого «пломбир», в такой жаркий, летний день… Ну естественно, я не стану уплетать это всё сам. Я сам по себе щедр, так что ещё и поделился со своей сестрёнкой Леной.       Но каково было моё удивление, когда узнал, что ЛНР не жалует сладкое. Хотя я подозревал, что она просто притворяется, и просто стесняется при мне есть мороженое в стаканчиках… Да и фруктовый лёд на палочках… Да и вообще. Если она боится мороженок, то так бы мне и сказала, а то наверное какие-то секреты таит. Лена могла бы мне наконец раскрыться, ведь не чужие всё же.       Не так давно, я чуть ли не поссорился с Леной, только из-за таблички на двери. Мы оба пришли в замешательство. Мы долго стояли у двери в свою комнату и выясняли, как будет правильно звучать:«ЛДНР» или же «ДЛНР». Не долго думая, мы пришли к выводу, что будет созвучнее «ЛДНР». Я просто пошёл на компромисс, ибо не хотел расстраивать сестрёнку. (Сделая несколько ошибок, прям как автор, Новороссия подтёр опечатку лезвием.) (Закончив запись, нарисовал под ней весёлую рожицу, что-то типа смайлика.) (Спустя ещё неделю)       Очень странное дело происходит, мой дорогой дневник. Почему странное? Мне кажется, что всё почему-то катится в чёртову бездну.       Недавно, доставая с полки чашку, чтобы налить в неё крепкого чая, я уронил на пол одну чашку с того дорогого сервиза, что России когда-то подарил Англия. То ли руки у меня не держут, то ли они не с того места растут. Чёрт их знает. Вообще, про таких растяп как я, Россия говорит: «Руки ебутся». Нет, это он адресовал не в мою сторону. Просто в один из таких дней, старший брат расквасил о кафельный пол кухни целую бутылку с водкой, затем, в негодовании, раскинув руки в стороны, и принявшись собирать осколки с пола сказал: — Ну йоб*на в рот, руки ебутся или чо?.. Еб*ческая сила в космическом пространстве…       На самом же деле, он и не собирался выпивать. Он завязал с этим ещё с Нового года. Это произошло так резко, что я не успел понять, когда Россия стал вести такой здоровый образ жизни.       Просыпаюсь, умываюсь, захожу в светлую утреннюю кухню, чтобы позавтракать. Вижу, а России дома-то и нет. Подогрев себе самодельный бутерброд и сделая на этот раз уже зелёный чай (так как чёрный закончился), я не спеша начал трапезничать. И только сделав глоток чая с красной кружки в белый горошек, то едва не поперхнулся, когда услышал громкий хлопок дверью. Повернувшись в сторону прихожей, я заметил своего брата в спортивном костюме, и первое, какая мысль пришла мне голову, так это: «где ты был?»       Пройдя на кухню, Россия улыбчиво поприветствовал меня и по традиции, будто бы по-отцовски потрепал мои волосы. Мне действительно нравился этот его забавный жест. Самое забавное, что старший брат и до этого дня меня считал тем самым маленьким, зашуганным мальчиком. А я и не отрицаю. Мне нравится, когда мне уделяют такие знаки внимания, что-то типа вроде «ути-путичных» трепаний щёк ну или чего-либо подобного.       Поинтересовавшись у России, где он был, ответил, что занимался утренней пробежкой. Оно правильно. Бег полезен для здоровья. И когда брат сказал, что часто бегает по утрам, я ощутил себя стариком по сравнению с ним, хотя спину у меня и впрямь ломило, бывало прямо и до хрустов и ломоте в ногах. Вроде бы молод, а чувствую себя 60-70-ти летним пожилым человеком. Иногда не согнуться, не разогнуться. (На этот раз, ничего не черкая за полями, закрыл тетрадь, и положил её в выдвижной ящичек письменного стола) (Запись следующего дня)       На следующее утро, я всё-таки увязался за Россией, чтобы мы вместе делали утреннюю гимнастику и тому подобное. Всё бы хорошо, но когда подходит время зарядки, то частым упражнением было достать пальцами до «носочков». С этим бы проблем не было, если б не моя чёлка, которая всё лезла в глаза, и не начинала меня раздражать. Рычав сквозь стиснутые зубы, я грозился сам себе, что если не сегодня, то завтра отрежу себе патлы, ибо мои волосы уже кончиками касались до плеч. Да и не по-мальчишески они длинные. Такими темпами, я скоро буду похож на Алеся (Николаевская область). Он тоже уже даже завязывает свои волосы в свободный хвост. Думаю, до такого я не дойду, что б делать себе «хвостики»… Меня страшно раздражало то, что я очень лохматый, раздражало даже то, что когда я, например, пытаюсь нагнуться и завязать шнурки на сапогах, которые у меня никогда не получается завязать, вся моя волнистая шевелюра кудрями щекочет то нос, то веки глаз. И уже этим вечером, я собирался отстричь все эти космы. И когда Россия услышал мои угрозы, он наоборот, отговаривать меня стал. Просил, чтобы я оставил волосы такие, какие они есть и сейчас. Ему не пришлось меня долго уговаривать. Брат знал, и желал мне только хорошего, поэтому я смело следовал его советам и подсказкам.       Так я и оставил свои волосы в покое, хоть они меня и бесят! (Снова никаких почеркушек, а только внизу записи оставил какие-то вертикальные, нарисованные волны.) (Прошла ещё неделя, и Новороссия снова принялся записывать свои мемуары в дневник.)       А вот и снова я. Здравствуй, мой дорогой дневник.       Уже пошли первые дни июля, и я немного пугаюсь того, что начинает происходить. Нет, всё бы хорошо, если бы не… Эмм, Россия. Он теперь не так часто проводит утренние зарядки со мной. Утром я ещё могу его застать за завтраком, когда он наспех пьёт чай и заедает его бутербродом, или что-то вроде того. Я могу теперь видеть его раза два за день, а то и вообще, не видеть сутками.       На мой вопрос: «куда ты постоянно уходишь?», Россия в охапку берёт свою шинель и отвечает мне кратко, наспех обуваясь, типа, что уходит в Сирию. Объясняет мне, что там орудует какой-то не хороший парень по имени «ИГИЛ». Говорит мне, что если не вмешается сейчас, то не простит себе этого никогда. Да, брат у меня такой. Готов защищать тех, кто слабее. А что касается самого Сирии, то я его и не видел толком никогда. Кто он, что он из себя представляет — я не знаю. Но могу предполагать, что он весьма не плохой… По сравнению с неким «ИГИЛом». И если когда-нибудь будет хорошее и мирное время, Россия сможет рассказать, каково это, защищать тех, кто слабее… Возможно, я когда-нибудь это пойму.       А ещё, Россия часто и поздно возвращается домой… Возвращается поздно ночью или же под утро. Утром, когда я только слышал как хлопает входная дверь в дом, я подскакивал со своей кровати и бежал, чтобы встретить старшего брата, ведь я действительно соскучился по нему.       Он приходит уставший. Конечно, он не может оставить меня без внимания, но в этот раз, он еле сказал «привет». Плюхнулся на диван, что стоял в зале, и сразу же заснул. Его можно понять.       Естественно, когда он не сильно устаёт, то может ответить на не сложный бытовой вопрос, только на это его и хватало… Нам всем нужно его беречь. Мне за брата уже страшно. (Карандашом штрихует клеточки за полями.) (Снова через неделю решается записать новую запись в дневнике.)       …Я ковыряю пластырь на указательном пальце. Он влажный: промок, когда я утром мыл чайную кружку. Теперь он клейкий и грязный, хотя утром был чистый. Я не хочу его снимать, потому что порез глубокий. Я умудрился получить порез находясь в своей родной, соляной шахте. Но зато у меня с Запорожьем есть кое-что общее. Ведь у него тоже пластырь, только не на пальце, а на переносице.       Однажды, на одном из наших летучек областей, я решился спросить у Запорожья, почему он никогда не снимает пластырь с носа, на что ответил, что скрывает под ним заметную горбинку… Объясняет, что ему просто не нравится такая форма носа. Хотя, мне кажется, что всё у него в порядке. Вот у меня горбинка так горбинка, ни один пластырь этого не скроет!       Кто-то из областей проговорился, что Запорожье не снимает пластырь, потому что там заметный шишак от очков Днепропетровска. На наших собраниях, Сергей и Павел часто ссорятся, от того и устраивают бойни. Колотят друг друга почём зря. Днепропетровску обычно пролетает в печень от Запорожья. А Запорожью — Павловыми очками по носу.       Я не знаю, может это у них такой спортивный интерес, лупить друг друга, но я почему-то уверен, что это у них любя и взаимно. Я не горю желанием их разнимать, но они и сами должны поладить между собой. Им будет не просто, а всё же. Попытка не пытка.       Ну так о чём я? Ах, да. После шахты, я возвратился домой. Тогда была работа не сильно «пыльная», я был не совсем запачканный, и убедившись, что дома никого нет, снова вышел за дверь.       У меня ещё оставалось немного денег, и я кабанчиком сбегал в магазин. Закупился вкусностями к чаю и взял кое-что до ужина, ибо в холодильнике повесились мыши… Шучу. Открыв дверцу холодильника, содержимое в «холодном шкафу» было не такое уж и бедное. Всего было вдоволь, но я захотел несколько разнообразить рацион наших обедов и ужинов. Я рискнул сделать что-нибудь вкусное своими руками. Не знаю, получится ли у меня сделать такие же вкусные блюда как у моего брата. (Нарисовал рядом смайлик) (Спустя некоторое время, снова оставляет запись, продолжая недописанное.)       Ну что сказать, меня можно смело записать в ученики кулинарных дел Англии… Я заполонил кухню едким, полупрозрачным дымом. Но всё оказалось не столь плачевным. Я просто забыл про в сковороду на включенной плите. Потерь я не понёс, но масло на раскалённой сковороде залепило жиром всё вокруг, а точнее те конфорки расположенные рядом.       Вот как после этого что-то готовить, когда у тебя «руки ебутся»?       На день рождения попрошу, чтобы Запорожье сделал чугунную сковороду. Если спросит зачем (а он спросит), то скажу, что сделаю подарок Ленке. Пущай со сковородкой бегает, и лупит Правого сектора по голове.       Когда всё же я встал за кухонную плиту и начал «колдовать», то меня застала Лена. Она как раз пришла с улицы. Моя сестрица была крайне удивлена, когда пройдя на порог кухни, увидела меня в милом фартуке за готовкой. Для Лены казалось это странным, что я готовлю обед (ужин). Вопросительно подняв брови, моя ненаглядная сестрёнка сняла с себя верхнюю часть военной формы и неспешными шагами направилась ко мне. — Моя девочка наверное голодная? — спросил я, улыбнувшись ей.       От этих слов, ЛНР ахнула. Интересно, что её так смутило? Может, то, что я сказал «девочка моя»? Так в этом нет ничего плохого, я считаю. Затем, уже стоя около меня, она спросила, что я собираюсь готовить. Мой ответ последовал незамедлительно. Ответил, что на ужин будет жаркое.       Сестрёнка радушно улыбнулась и тяжело вздохнула. Она подошла ко мне сзади и приобняла. Конечно мне было приятно то, что она обхватила руками мою талию, но по-моему это лишние движения.       От следующих прикосновений, моя рука, в которой была лопатка, задрожала, а по моей спине пробежался холодок.       Ленка, наверное, не давала себе отчёт в своих действиях. Она бесстыдно пустила руки под мою красную, растянутую футболку, в которой я обычно сплю или же хожу по дому. Касаясь прохладными подушечками пальцев, она водила ладонями по моему едва заметному прессу.       Чёрт, мне сложно это говорить самому себе, но мне чертовски было приятно… Глупости, какие глупости я несу! Прости, великодушно, мой дорогой дневник, мне, наверное, лучше помолчать. А нет, я не стану молчать! Господи… (͡° ͜ʖ ͡°)       Её шаловливые пальцы свободно разгуливали по всему моему телу. Ей удалось достигнуть той точки, до которой она не имела права прикасаться… Кхем…       Сестрица прикусила нижнюю губу и её ладони грешно опускались с моего живота прямиком вниз… Ниже и ниже. Как только она коснулась ткани моих трусов, а точнее резинки на них, Ленка едва слышно издала звук… Не простой звук, а скорее больше похожий на стон. Да и я тоже хорош.       Только учуяв, что её пальцы стали горячими и то, что они просочились под резинку моего белья, я вздрогнул и чуть было не обронил лопатку из рук на пол. Но даже не это было самое страшное. Я не смог ни сказать ей и слова. Мои вздохи стали такие же рваные как дыхание. Хорошо, что никто в этот момент не зашёл… Неожиданно в кухню мог забежать Крым и увидеть…Господи…       Прикрыв глаза и набрав в грудь побольше воздуха, Лена с шумом выдохнула, и уверенно улыбнулась самой себе.       На её следующие прикосновения, что тактично не отступали, я выгнулся, давая себе возможность таким образом слегка припасть спиной к её груди. Я не смог ни сказать, ни заикнуться. Я даже и не заметил, что-то жаркое, что было оставлено на огне, может подгореть.       Ещё немного и… Только не это. Только не сейчас. — Почему ты весь горишь? -послышался шёпот у моих ушей. — Я… Я не знаю… Пожалуйста…       И это всё, всё что я мог выдавить из себя. С меня больше слов не дождёшься. А Лена? Она только удивлённо посмотрела на меня. Она выхватила у меня с рук лопатку и оставив меня в покое подбежала к печке, и стала помешивать жаркое, так как оно в действительности подгорало… — Лена?.. — ошарашенно промямлил я, стараясь унять своё напряжение, сквозь свой стыд. — Ну?!       А она только со всей своей серьёзностью помешала содержимое на сковороде и выключив конфорку, круто повернулась ко мне затем окинула меня строгим взглядом, мол, чего расселся?       А я действительно уселся на стул, дабы не упасть, и я спросил её, что это сейчас такое было?       Она удивлённо ещё раз оглянула меня, и видимо не понимала, о чём идёт речь. А может дело во мне? Может, это я себе что-то нафантазировал… Но как оказалось, Лена просто на просто хотела обняться.       Прождав, пока Россия снова вернётся домой, я безвылазно сидел на кухне, и как дурак, целый день сидел за столом, ожидая старшего брата. Но всё было зря. Он не пришёл даже на следующий день. (То что было описано с ЛНР зачёркнуто, внизу своей записи зачем-то нарисовал крестик) (Неделя, другая, и Володя по привычке записывает что-то в личный дневник. Ту запись, что была до, старался даже не читать. Он краснел и заставлял себя чувствовать виноватым.)       Скорей бы пришёл Россия. Я не видел его долго время, начинаю беспокоиться.       Интересно, как он там? Надеюсь, он уже идёт домой с хорошими новостями. Не так давно, когда я был маленький, старший брат решился показать один танец… Гопак, называется. Странный и забавный танец… И почему-то очень знакомый. Не в этом суть. Суть в том, что сейчас я нахожусь в библиотеке, просторной библиотеке России. Тут я пишу, пожалуй, раз второй. Нет, комната с множеством полок с книгами не была заперта, просто тогда раньше, я и подумать не мог, что именно среди разных книг, меня так попрёт записывать свои «мемуары» в дневник. Невероятно, просто. Мне кажется, я тут совершенно один, не считая того камина, который казалось пришёл в негодность ещё совершенно недавно, но сам Россия утверждал, что по-просту не пользуется камином в этой комнате. Но я что-то не сильно верю.       Однажды, когда у меня была бессонница, я решился прогуляться по большому дому своего старшего брата, что самое интересное, братишки нигде не было. Ни в его спальне, ни на кухне… Я даже рискнул зайти в туалет. Никого.       Тогда мне пришла мысль, заглянуть в ту самую библиотеку, в которой старший брат проводил достаточно времени. Хорошо, что дверь была приоткрыта, и если бы я ещё немного её приоткрыл, Россия заметил моё присутствие, а он ох как не любил, когда его тревожат, да и ещё так внезапно.       Россия сидел в кресле-качалке лицом к камину, который по всей видимости только не давно разгорелся. И меня не заметили, что очень даже хорошо. Конечно же старший брат не сидел в полной тишине. Рядом с ним стоял не высокий столик, на котором расположились старенький граммофон и кружка с… Даже не знаю, с чаем или с кофе, предположим, там был чай.       Время от времени, слушая грампластинку вставленную в граммофон, подаренной когда-то Австрией, брат вздыхая брал чашку с чаем и надпивал с неё. Я не знаю, о чём думал Россия, и какие мысли тогда были у него в голове, но мне самому показалось, что он чем-то расстроен, или же раздумывал план на завтрашний день.       Та мелодия, что была записана на грампластинку, несла немного угнетающую атмосферу… Но видимо, самому России было нормально. Перелистывая книги, он опять же тяжело вздыхал и подпирал кулак о щеку. Наверное, опять что-то вспомнил… Я не долго стоял и наблюдал, как (возможно) грустил мой брат. В какой-то момент, я понимал, что он может внезапно повернуться и заметить меня. Нет, за это он мне ничего бы не сделал, но бояться братишки всё же стоит… Хотя бы за его взгляд.       Опять я вспомнил о наболевшем… Про Ленку. Она постоянно на меня как-то странно косится, сказать честно, мне кажется, она что-то задумала. Она сразу мне дала об этом знать, тогда, на кухне…       А ещё, я чувствую, какое-то странное притяжение к ней…       Я чувствую это на кухне, где мы теснимся, готовя ужин каждый себе. Чувствую это, когда сижу рядом с ней на диване, а пульт дистанционного управления непременно в руках у неё. Единственное место, где я чувствую себя комфортно, -это моя крошечная спальня, поделённая напополам, в которую едва вместились две кровати и письменный стол, практически не оставив места для прохода. Тут все достаточно удобно, но это не то место, где хочется постоянно находиться, поэтому я провожу больше времени в гостиной или на кухне, где ощущаю неловкость и бессилие. Не ловкость и бессилие от того, что снова удумает моя сестрёнка… Побаиваюсь её. Хорошо, что у меня не две сестры как у России, а то бы тоже устраивали охоту на меня. Хотя, скорее бы, одна от меня по каким-то причинам убегала, а другая лезла бы ко мне без лишних слов.       И совершенно не давно, с тех пор, как я начал записывать всё в свой дневник, находясь в библиотеке, я видел множество книг, они были о чём угодно. Даже встретил книгу об «как сделать самогон в домашних условиях». Ну, я надеюсь, выпивать не стану.       Примечательнее всего то, что пока я копошился в книжных полках в библиотеке, я не нашёл хотя бы оборванный лист бумаги, в котором была бы частично описана история Украины… Что-то на меня нашло, видимо, какой-то интерес проснулся к этой стране. И всё-таки, меня потянуло на историю, да и раньше я был не столь далёк от неё.       И кстати сказать, книги по истории были разных стран. Даже самого России, но никак не Украины. Я ведь тоже был (есть) её частью, и обо мне тоже ни слова, ни книжки, ни записки в каких-либо из книг, тогда это показалось странно, при чём очень.       Так ничего я и не нашёл, как бы не старался.       Рассматривая корешки старых книг на полках, я пытался придать себе более важный вид, будто я библиотекарь, и типа, это мои владения. Я мог об этом только мечтать.       Заложив так же важно руки за спину, я расхаживал вдоль по большой комнате и контролировал за тем, как были расставлены книги. Некоторые из них, вообще были не по алфавиту расположены, обычно, такие мелочи я не замечаю, а в это раз я был возмущён, почему такой беспорядок? (!) С некоторых пор я стал идеалистом, вплоть до того, что когда собираюсь в шахту, надеваю только чистые вещи, все равно ведь вернусь весь «чёрный».       Ну так вот… Значит, разглядывая названия книг, что пылятся на полках, меня посетил такой вопрос, почему все умалчивают о том, что со мной было, и кем я являлся до того, как впервые появился на пороге дома моего старшего брата. Я сам себя уже замучил этим вопросом. Взяв одну из книг, я измерял её толщину указательным пальцем и большим.       Хотел бы я кое-что спросить у Запорожья, но и он хорош тоже: пытаюсь его расспросить, а он переводит темы на другие, глаза отводит, отмахивается, теребит край своей синей рубашки. А ещё у него трясутся руки. В очередной раз, когда состоялась наша небольшая встреча, мне удалось опять разговорить Запорожье… Он сказал, что у него много дел. Не стал со мной церемониться, помахал рукой и ушёл. С каждым разом, мне становится всё сложнее ним общаться. Ну что ж, попробую в следующий раз поговорить с ним более тактичней, если получится, конечно.       Делая шаг за шагом, меряя шаги на дорожке у камина, я бы и не заметил одну вещицу, которая скромно стояла у шкафов с книгами. Под падающей тенью-то конечно будет трудно что-то различить.       На мои глаза попался какой-то большой футляр, сначала я подумал, что там спрятана гитара, но как я ошибался, когда достав тяжеленную штуку из-под полумрака, я раскрыл тот самый футляр и обнаружил, что это далеко не гитара. Это была виолончель…       Но у меня и в мыслях не было предполагать, что мой старший брат увлекается музыкой, то есть, сам может её производить. Откуда эта вещь вообще взялась у России?       Никогда бы не подумал, что Россия когда-то увлекался музыкой, да и раньше я не замечал, что эта вещь была у него дома. Может, я чего-то не знал?       Не отрывая взгляда с музыкального инструмента, я восхищённо гладил подушечками пальцев по гладкой поверхности той самой виолончели, затем плавно переходил к струнам.       С боку же, на деревянной поверхности было написано золотом: «Sergio Vinchenzzi»… Итальянская, значит…       Мне стало интересно сыграть на этом инструменте.       Вытащив виолончель с запылившегося футляра, я вовсе не удивился тому, насколько был тяжёл этот инструмент, и дабы не разбить его о пол, и не получить звание: «страна, у которой ебутся руки», я аккуратенько поставил сие творение на пол. Эх, вот если сейчас Россия войдёт в дом, а если и заглянет в библиотеку, где я сейчас нахожусь, он явно не одобрит того, что я взял его личную вещь без спросу, однако многое мне позволял. Не хотелось бы, чтобы мне досталось, хотя мне никогда и не доводилось видеть старшего брата в гневе от моих глупостей, но всё может измениться.       Ещё несколько секунд вглядываясь в музыкальный инструмент, словно изучая его, я призадумался… Меня до сих пор не отпускали те мысли, почему мой брат скрывал то, что может играть… Может, у него просто нет слуха, и забросил это дело? Где уверенность в том, что слух есть у меня?       А если Россия всё же имеет талант к музыке, то где тогда его нотные тетради, или что-то вроде того?       Есть вероятность, что нотные тетради у него где-то в его комнате, пылятся в каких-нибудь шкафчиках? Ну нет уж, шариться у брата в комнате я не стану. Не имею такой привычки.       Ещё раз твержу сам себе, что брать чужое — не хорошо, распекал себя мысленно, словно маленького ребёнка. Но что бы не попробовать свои умения в музыке-перебороть себя не смог. Меня тянет к тому, что запрещено. Я ещё толком и не знал, какую мне композицию воспроизвести на столь чудном инструменте. В голове витали десятки мелодий и небольшие отрывки с песен. Ах, как у меня в глазах заплясали веселые искорки, когда я достал из того запылившегося футляра сверкающий в свете солнечных лучей смычок, который прилагался к виолончели. И сказать по правде, меня не хило понесло на музыку, и не абы на какую, а на классику. С чего бы это? Возможно, я просто взрослею.       Сказать того, что я не знал как обращаться с этим инструментом — нельзя. Усевшись на стул, что находился не так далеко от полок с книгами, я поставил виолончель шпилем в пол у ног…       Ох, как меня угнетает тот факт, что сейчас Россия меня увидит здесь. Ладно, если ещё зайдёт Лена, но и она не знала, что у меня появились интересы к музыке, я ей просто об этом не рассказываю.       Что касается Крыма, я за это вообще не волновался. Он почти не выходил с чердака. Почти не выходил из своего чердачного рая. Казалось, будто бы он там создал свой собственный мир. Оно и понятно: если с Украиной Крыму было, мягко говоря тяжело, то Россия даже не станет вмешиваться в душевную идиллию морячка…       Скрипнула дверь. Как же меня напугал этот момент. Я уже мысленно молился, чтобы это был не старший брат. У меня от собственных волнений закололо в сердце… Я зря себя заставил волноваться. С приоткрытых, двустворчатых дверей выглянул мой котёнок. Пушистый комок только завидев меня, тихо мяукнул, сверкнул золотыми радужками глаз в полу-мраке и подняв хвост антенной, перебирал лапками, поспешив подбежать до меня. Тишка обрадованно тёрся о мои ноги и радостно мурчал.       Погладив своего любимца, я облегчённо выдохнул и взяв смычок в правую руку, принялся музицировать, исполнять, как мог…       Зажав случайно две-три струны, смычок будто сам заскользил по струнам. Думал, что мой первый музыкальный опыт окажется провальным, и так казалось только первые секунды.       Я бы смог ещё сыграть на пианино или же рояле, будь бы он в доме у России… Или они всё же есть в этом доме? На этот вопрос ответ мог дать только сам Россия.       Я слишком увлёкся игрой. Меня прошибло от понимания того, что только что хлопнула входная дверь дома.       Сначала, я подумал, что это ЛНР, но я ошибался. Услышав далеко не девчачий голос, я быстро спрятал виолончель на место. Кажется, это Россия прибыл…       end POW Novorussia