Hetalia: Russian world

— Я бы не хотел начинать разговор в такой обстановке… — Россия шагает по людной улице Германии, размышляя вслух. «Если он вдруг опять предложит какую-то ерунду, то…» — шаг за шагом, и слышит шорох опавших, жёлтых листьев под ногами, и кое-где хруст только что опавшего снега. «Я не выдержу, я сорвусь.» — Сжимает кулаки. Продолжая идти по шумящей улице, не переставал накручивать себе негативные мысли. «Они и так выжали с меня все соки…» — Иван украдкой смотрит на мимо проходящих прохожих. Они казались ему странными. Будто бы роботы. Нет эмоций, нет улыбок. Ничего нет. Все куда-то торопились. Лишь изредка проносятся ещё радостные голоса детишек дошкольного возраста. Они настоящие и счастливые, в отличие от взрослых, которые то и дело были погружены в мысли о работе. «Пора подводить итоги… Пора.» — Останавливается около небольшого ресторана. Поднимает глаза на вывеску, и видит знакомое название, которое читается трудно, учитывая то, что вывеска была на немецком языке. — Мне надоело. — Россия устало вздыхает и дёргает ручку двери на себя. — Главное, держать себя в руках. Только шагнув на порог ресторана, предназначенный для встречи, Россия был удивлён тому, что в помещении было идеально чисто, но при этом, совсем мало народу в таком шикарном ресторане. Настолько чисто, что даже пылинки в воздухе не увидишь. Однако внимание глаз приковало сразу к столику, за которым одиноко сидел Германия, держа винную карту в руках. Сам же Германия дёрнулся от внезапного, раньше временного визита России. — Ты пришёл раньше времени… — немного удивлённо проговорил Людвиг, глядя на Ивана, который присел напротив. — Я конечно люблю точность и пунктуальность, но в этот раз ты меня удивил. Обычно ты немного опаздываешь. Я рад тебя видеть, — Немец неловко поправил галстук на шее. — Здравствуй. — Брагинский поприветствовал его своей шаблонной улыбкой. — Я стараюсь не опаздывать на назначенные встречи. Германия заметно начал волноваться, ловя на себе пронзительный взгляд серо-фиолетовых глаз. Они снисходительно смотрели немцу чуть ли не в душу, и, конечно же, самого Людвига это не слабо напугало. Он и так боялся русского, а тут и этот взгляд. Крауц судорожно сглотнул и поправив ворот рубашки, слегка охрипшим голосом просипел, будто у него пересохло в горле: — Может чего желаешь? Я угощаю. — И подаёт Брагинскому ту самую винную карту. — Нет. — Отодвинул в сторону, даже не желая заглядывать внутрь небольшой книжки. — Спасибо. Людвиг начал оглядываться в поисках официанта, и он почувствовал себя дураком. Всё, что он хотел сказать напротив сидящему русскому — молниеносно вылетело из головы. А ведь он продумывал каждое слово, даже придумал заранее ответы на предстоящие вопросы Ивана. И как всё это могло раствориться за такой короткий промежуток времени? К столику подбежала пышногрудая, молодая девушка, которая если не сегодня, то вчера окончила школу/колледж. Русоволосая красавица, с необыкновенно большими глазами цвета аквамарина, и синевой у самых радужек, внимательно посмотрела на Россию, а потом на Германию, который выглядел немного подавленным. Официантка не убирала улыбку с лица и достала с кармашка своей формы блокнот и ручку. — Джин, абсент, вино? — обратилась она щебечущим голоском к Ивану. — Нет, я не пью, — холодно проговорил русский. — Пиво, текила? — милая официантка с улыбкой заглядывает русскому в глаза, произнося это сладковатым голосом. — Нет. — Еле сдерживает напряжение. — Есть водка. — Я же сказал! — Рявкнул Брагинский на девушку, привстав с места, и громко ударил кулаком по деревянному столу, который мог разломиться на пополам от столь сильного удара. — Я что, не ясно выразился?! Я не пью! Остыв, русский снова присаживается за стол, но замечает немного испуганный вид немца, который выглядывал из-под винной карты. Официантка не на шутку испугалась, и дрожащим голосом, проговаривала, удерживая маленький блокнотик в руках: — М-может быть, чего-нибудь покрепче? — дурацкий вопрос, только лишь от безнадежности и страха. — Да. Чаю принеси, два пакетика туда кинь. — Громкий и грозный голос перерос в более нейтральный. Девушка ещё что-то пролепетала дрожащим голосом и быстро убежала с зала в кухню. Девчушка была малость шокирована таким резким ответом, и ещё долго думала, от чего этот мужчина в шарфе так громко закричал. Однако ж, сердечко таки застучало, и вовсе не от страха… — Кхм… — Иван, наконец успокоившись, кашлянул в кулак. — Вот так. — Россия, нельзя так заводиться с пол-оборота. Ты так всех отталкиваешь. — Заметил Германия. — Накипело. Больше такого не повторится. — Обещание прозвучало как одолжение. — Собственно, ты меня позвал, наверное, для чего-то важного? Если так, то рассказывай. У меня не так много времени. — И снова этот слегка самоуверенный голос. Германия уже в какой раз поправил ворот рубашки, и уклончиво ответил, будто бы хотел намекнуть: — Да вот, понимаешь, дело есть, но не знаю, как ты к нему отнесёшься… Речи Людвига помешала та самая официантка. Девушка с подносом в одной руке аккуратно поставила чашку с чаем перед Иваном. Она снисходительно глядела на русского, даже не подозревая, о чём он сейчас думает, хотя наверняка могла догадаться. — Приятного чаепития. — Тихо и робко пожелала девушка, и поставила рядом сахарницу, затем положила чайную ложку. Немецкая речь резала слух Ивана, однако он пересилил себя, и вместо грубых слов, сдержанно поблагодарил, чуть понизив тон голоса. — Спасибо. — Всегда пожалуйста, — Официантка ещё меньше минуты глядела на Россию. Создавалось впечатление, что она взглядом изучала его, пытаясь найти в нём визуальный изъян, но как бы она не хлопала глазками и не охала, чуть ли не заворожённая прожигая взглядом русского, попытки найти в нем «червоточинки» отказались безрезультатными. Судорожный выдох вырывался из её губ и это уже могло привлечь внимание. И конечно же, Россия заметил на себе прожигающий взгляд голубовато-бирюзовых глаз девушки. И он ответил тогда, не поворачивая к ней головы: — Свободна. Официантка не сразу поняла суть сказанных слов, но уже через долю секунды захлопала ресницами, и кивнув головой, ушла принимать заказы у других посетителей. Она неловко держала в руках темноватый поднос, и делала не торопливые шаги от столика, будто разучилась ходить. — Быстрое у вас обслуживание, однако. — Заметил Россия, собираясь подносить чашку с чаем к губам, но уставился на пар, вьющийся из чашки. Иван поморщился от слегка колючего запаха мяты. — Стараемся. — Проговорил это так быстро, будто отчитался перед боссом. — Только официантки у вас странные, будто русских никогда не видели, — Он усмехается, и замечает, что чай совершенно не сладкий. -Н-да, что-то сахара не хватает… — тут же потянулся за сахарницей. Германия тихо кашлянул в кулак, и уже хотел было озвучить причину этой встречи, но Россия его в сию секунду опередил: — А кстати, ты ведь что-то хотел со мной обсудить. — Иван кладёт сначала одну ложку сахара в чашку, затем кладёт и ещё. — Но ты мог обсудить это со мной и по телефону. — Это как бы не телефонный разговор, — Немец заметно начал нервничать, и его взгляд забегал по столу, будто бы пытался что-то найти. — Не телефонный? — в удивлении приподнял брови. — Мне уже интересно, ты прям меня заинтриговал. Людвиг положительно кивнул, потом выговорил, будто бы не хотя: — На самом деле, я тебя позвал для очень важного дела. Оно касается не только меня, но и всего. — А вот это уже действительно интересно. — Размешивая ложкой сахар в чае, с улыбкой спросил: — Надеюсь, это не касается того, что нужно кого-то убрать, не? -…Нет. Я знаю, ты пойдёшь мне на уступки, и, это… Россия всё наблюдал за паром, который шёл с горячего чая, но потом попросил Германию ускориться: — Давай быстрее к делу. — Ах, да-да, конечно, — Людвиг податливо согласился, чтобы не вызывать гнев у Ивана. — У меня есть просьба. Иван поднял на Людвига тяжёлый взгляд. — Прости, прости. Ладно. — Выдохнул Крауц, и начал нервно перебирать пальцами. — Скажи, а если я тебе предложу снова вернуться в состав «большой восьмёрки», ты будешь против?.. Звяканье ложкой по стенкам кружки прекращается, и Россия изучающе и тяжело уставился на Германию, будто бы что-то прозвучало с горечью, в прочем, так оно и было. — Буду ли я против? — Ивана душит гнев. Старается не подавать подозрения на то, что он глубоко был разочарован, но всё это получалось плохо. И его злость сама себя выдала. Та несчастная чайная ложка, что была в его руках переломалась на две части и со звоном упала на пол у столика. — Не думаю, что я тебе дам ответ, который ты надеешься услышать. И зря ты эту тему поднял. — Затем горестно качает головой. Последняя фраза эхом отозвалась в голове Германии. — То есть? Ты отказываешься? — в глазах Людвига была хоть какая-то надежда, но она тут же пропала, когда Иван с важностью поправил манжеты своего пиджака, и брезгливо отодвинул чашку с чаем, демонстрируя этим свою неподкупность. — Ты прости. — Россия резко встаёт со стула и коротко распрощался с Германией. — И пока. Я пошёл. — Он сорвался с места и быстрыми шагами направился к выходу этого заведения. Германия понял, что дело пахнет керосином, и не только для него, но и для остальных стран. Немец вскочил с места, и убежал вслед за русским с умоляющими воплями. Официантка, та самая, которая приносила чай, удивлённо поглядела на тех, которые покинули столик. Девушка лишь хотела выдать счёт за чай, но увидев, что горячий напиток был даже не тронут, она осмелилась дотронуться тоненькими пальчиками до ручки чашки, до которой прикасался сам Иван. Официантка робко глядела в своё отражение, что ребристо передавало черты милого личика: большие глаза, маленькие, слегка аловатые губки… Почему-то смотря на своё отражение, девушка чему-то улыбнулась, и посмотрела в окно, в ожидании увидеть там того самого русского, который показался одновременно и до ужаса страшным, и невероятно милым. Официантка опёрлась локтём о подоконник, и утомлённо вздохнув, наблюдала за тем, как за окном падали мелкие крупинки снега и легко ложились на дорогу улицы. За дверьми заведения: — Россия, прошу, пойми меня! Я погряз в этих чёртовых беженцах! Ты должен пойти мне на встречу! Вернись в состав семёрки! — Германия чуть ли не падает на колени перед Россией, и ему удаётся схватить русского за руку. Иван конечно же не стерпел такого нахальства, и повернувшись к Людвигу, едва ли не прорычал, приняв грозную физиономию: — Серьёзно? Что-то я не помню, чтобы в 41-м году ты меня понял. — Надменно приподнял голову. — Так с чего же мне идти к тебе на встречу? — кинув эту фразу, Россия резко вырвал своё запястье с руки Германии. — Но, Россия… — Прости, но мне нужно готовиться к новому году, меня ждут… — Но сейчас же только начало декабря! — Я всё сказал. Прощай. Людвигу оставалось лишь смотреть за тем, как Иван уходит всё дальше и дальше от места встречи.