Hetalia: Russian world

— Сара Штельман? — Новороссия осматривает список пришедших. — Я! — Тут же вытягивает руку светловолосая Одесса, давая знать, что она присутствует в этом помещении. — Виктор Чумак? — Новороссия водит взглядом по листу бумаги, потом переводит глаза на тех, кто сидел за столом, ища взглядом носителя этого имени. — Всегда на месте! — Воскликнул Херсон, держа в руке большую помидорку. — Сергей Новак?       Молча кивнул Запорожье, чуть приподняв руку. — Отлично… — Новороссия прочитывает дальше имена. — Дмитро Донских? Харьков, покажись.       Из-под стола вылазиет русоволосый Харьков. Оказывается, он просто потерял одну очень важную для себя вещицу. — Я на месте! Извини, я тут просто пуговицу от рубашки потерял.       Володя согласно кивнул. Дальше по списку шла ЛНР, но она всегда была рядом, поэтому её имя называть не было смысла. — Павел Забелин? Днепропетровск, хорош чаёвничать. У нас не столовая.       На это замечание, мальчишка в очках послушно отодвинул чашку с недопитым чаем в сторону, сцепил между собой руки, и принялся слушать тему собрания. — Итак, — торжественно говорит Новороссия, вставая со своего места, обращаясь ко всем присутствующим. — Я очень рад, что мы здесь все собрались. Мне очень важно видеть всех вас тут, в этом зале, и… — Кхе-кхе! — Послышалось где-то за столом. О себе дал знать Днепропетровск. Он украдкой посмотрел на лидера, и чуть приподнял руку, чтобы ответить. — Днепропетровск? Ты что-то хотел сказать? — Да, хотел. — И медленно опустил руку, проговаривая с опаской. — Это, конечно, не моё дело, но вам не кажется, что кого-то на этом собрании не хватает? Кого-то мы явно пропустили.       Цветы в руках. Ускоренная ходьба. — Да, — подтвердил Запорожье, с подозрением нахмурив брови. — Такое чувство, будто у нас не полный состав какой-то.       Красный галстук, больше похожий на пионерский, развевающийся при ходьбе. Глухие шарканья по полу, перерастающие в чётко слышимые стуки каблуков ботинок. — О чём это вы? — переспросил рыжеволосый Херсон, на этот раз не поедая помидоры. — Кого-то явно не хватает… — задумчиво произнесла Одесса, с подозрением прищурившись. — Хм, но кто бы это мог быть?       ЛНР смекнув, просто покачала головой. — Мне кажется, я ещё не со всех мерки взял… — задумавшись пробубнел Харьков.       Сразу после этих сказанных слов, медленно со скрипом приоткрылась дверь в помещение. — Ах, — послышался милый, немного застенчивый голос. — Прошу прощения за опоздание. — В комнату не спешными шагами прошёл светловолосый Николаевская область, с пышным букетом полевых цветов в руках. — Николаев? — удивился Новороссия, поглядев на опоздавшего. — Почему опаздываешь? — Оу, просто я собирал цветы. — Посреди зимы? — Почему бы и нет? — Алесь любовно посмотрел на собранный букет цветов в своих руках. — Цветы — это ведь так прекрасно! А аромат…       И тут же его перебил Днепропетровск: — Занудой не будь. Проходи и садись за своё место, да поживее! — Ах, благодарю, — Николаев сразу присел на своё место рядом с Херсоном, но затем всё же обратился к мальчишке в очках. — Днепропетровск, а хочешь, я и тебе веночек из цветов на голову сделаю? — Думаю, это лишнее. — Фыркнул он, а потом всё же передумал. — А впрочем, можешь сделать. Может хоть чем-то займёшься. — Благодарю!       Немедля, Николаев приступил к делу.       Херсон всё-таки принялся за очередную порцию помидоров, но он не осилил даже один. Рыжеволосый паренёк оглянулся по сторонам и заметил рядом с Днепропетровском стопку белой бумаги формата А-4.       Херсон задумал украсть пару листков той самой бумаги, чтобы упаковать в неё излюбленные помидоры, которые так и не доел.       Это дело сразу заметил Харьков, который с улыбкой наблюдал, как Херсон «незаметно» пытался стащить пару бумажек около самого Днепропетровска.       Дмитро придвинулся к Павлу и тихо прошептал: — Днепропетровск, а Херсон у тебя бумажку скоммуниздил. — Не правда! — Возразил Чумак, пряча за спиной пару чистых листов.       Днепропетровск покачал головой, и в этот же миг на его голову воздушно опустился ореол из цветов. То бишь, Николаевская область сдержал своё слово и быстро смастерил венок на голову. Павел поправил очки на носу, затем сделал замечание в сторону Херсона: — Вот идиот… Все деньги коммуниздят, а он — бумажки. Опять таки, пусть берёт. Моё предприятие по бумаге работает превосходно, ага. — Ребята, — обратился Новороссия ко всем, — давайте будем серьёзнее. На носу Новый год. — Я тебя готов слушать, брат! — Снова воскликнул Харьков где-то из-под стола. — Ну так вот, — Володя для внимания кашлянул в кулак и продолжил: — Так как наближается Новый год, я бы хотел сделать небольшой опрос, кто что кому собирался подарить. Ваши предположения… — Я могу подарить каждому чудный кораблик в бутылке! — Мечтательно предложил Николаевская область, держа в руках полевые цветы. Но после слов светловолосого области, Херсон, который сидел рядом, в удивлении посмотрел на Николаева. — Ну, а что? — переспросил Алесь, роняя мягкий взгляд на Херсона. — На мой взгляд, подарок вполне годный. — Как ты знал?! Я тоже собирался подарить корабли в бутылках! - … - … — Брат?! — Брат!       Двое с распростёртыми объятиями накинулись друг на друга. — Ну, с ними всё ясно… Так, у кого ещё какие планы? — переспросил Новороссия. — Я могу подарить каждому по блокноту… — вполне серьёзно и спокойно сказал Днепропетровск, сидя не так отдалённо от лидера. — Слушай, а кроме бумажек, ты что-нибудь ценное подарить можешь? — раздражённо спросил Запорожье. — Ну, лично тебе, я так и быть, подарю белые тапочки. Мои фабрики по производству обуви работают без сбоев, просто превосходно! — съязвил шатен, пафосно фыркнув.       Запорожье принял грозный вид, и оперся ладонями о край стола, немного привстав. — Лучше заткнись, или молот в моей руке, окажется в твоей интеллигентной башке!       Естественно, Днепропетровск посмотрел на Запорожье как на полудурка и совершенно беспристрастно ответил, будто бы ему сделали комплимент: — Хамло. — Буржуй!       Не так далеко за столом сидит Харьков, мечтательно смотря куда-то в одну точку, потом проговаривает: — Эх, вот было же время, а. Помнится, как раньше я был столицей, и как всё лилось будто из рога изобилия… впрочем, у меня и так рог изобилия переполнен до нельзя… — но затем его внимание переключилось на Запорожье, который был одет беспредельно безвкусно. — Н-да… Эй, Запорожье! Раз уж тема зашла про Новый год, то позволь я приодену тебя, а? Ну так, в честь праздничка.       Секунду погодя, Новак поворачивается к Донских, чуть дёрнув бровью, что-то вроде давая ещё один шанс русоволосому понизить голос на тон ниже. - …Чё? — Хочешь, я тебя приодену? Я тебе даже скидочку сделаю! Целых -5% скидка! Торопись, а то лавочка закроется! — Серьёзно? -5%? Харьков, завязывай ты с торговлей одежды, а то ты что-то сильно скупой стал, ей-богу… — Ну, как хочешь. — Парень пожал плечами. — Я хотел сделать как лучше, а то ты ходишь в своих штанах за сорок гривен, и думаешь, это нормально. Хех. — Не надо, не сорок гривен!.. — Запорожье вдруг повысил тон в голосе. — И это не штаны, это комбинезон! - …Ты у меня же его и купил. Тем более, по тем временам, он как раз-таки и стоил сорок гривен, так что не надо мне тут ля-ля-тополя! — Молчал бы уже, торговка! — Ага, с Харьковом ещё подерись… — высокомерно высказал Днепропетровск. — А ты заткнись. Тебе слова не давали! — Эй, да ладно вам. — В разговор на повышенных тонах вмешалась Одесса. Девчонка с забавными косичками приобняла Запорожье за шею, на что тот только приподнял уголки рта. — А знаете, что между нами общее? — Что? — Нас всех объединяет море. Но к Луганску, Харькову и Днепропетровску это не относится. — А вот это было оскорбительно, — возмутился Днепропетровск, поперхнувшись чаем. — Согласен! — Шмыгнув носом высказал Харьков. — Кто-нибудь видел мою пуговицу? — О! — Тут же Херсон замечает блестящую пуговицу под столом у своих ног. Он под шумок забирает вещицу и кладёт её себе в карман брюк. — Моя хата с краю.       Одесса только отвлеклась от разговоров, как её взгляд встретились со взглядом Новороссии, и девчонка вдруг поинтересовалась: — Эй, Донецк, а ты так ведь и не сказал, чего бы ты хотел на Новый год! Кстати, скажи нам, мне аж не терпится услышать. — Голубоглазая быстро затрепетала светлыми ресничками.       Володя смутился и едва краснея поднялся со своего кресла, неловко перебирая пальцами, запинаясь, всё же выговорил, сквозь ломанный голос: — Знаете, моё желание, оно не такое заоблачное, да и запросы мои не сильно космические… — Это намёк? — прищурился Харьков. — Нет. Эм… Знаете, я бы очень хотел, чтобы вы все меня признали как страну. Это был бы для меня лучший подарок. — Затем после этих слов, поправляет шарф на шее.       И в помещении настала гробовая тишина. Кто-то прокашлялся, кто-то опять подавился помидором, кто-то подозревает всех присутствующих в краже пуговицы, а кое-кто от удивления даже обронил на пол бутыль с кораблём внутри. — Ну, я как бы не против… — раздался голос Одессы. — Но ты же знаешь, какая сейчас ситуация. — Переименуйте меня в честь праздничка, ну пожалуйста. — Жалобно просит Херсон.       И снова в комнате стелется тишина, но её тут же прерывают. — Н-да, ну и бред… — придиристо заметил Павел, держа в руке чашку с чаем.       Запорожье вздрагивает и кидает на Днепропетровска злобный взгляд, потом, обращается к самому Новороссии, понизив голос, улыбаясь, вставая с места: — Я прошу прощения за этого дурака, — виновато проговорил сероволосый парень, хватая Павла за руку, заставляя того нехотя подняться с места. — Эй, я вообще-то ещё не допил свой чай! Что такое?! Я подам коллективную жалобу! Да отпусти! — Возмущённо провопил мальчишка в очках. — Мне нужно поговорить с этим недотёпой… Донецк, не сочти за грубость.       Днепропетровск не выдерживает, и, чувствуя, как его силой выталкивают из помещения, обиженно завопил: — Эй, сам ты недотёпа! — Ну если вы так хотите отойти, то пожалуйста, — Новороссия дал время двоим для разговора вне собрания.       Николаев поторопился пожелать двоим скорого возвращения: — Возвращайтесь поскорее, ребят!.. Эх, Днепропетровску так идёт мой самодельный веночек, ух! — Большое спасибо, — Запорожье наконец выталкивает Днепропетровска из помещения, а затем выходит и сам, не громко хлопнув дверью. — Пойдём! — Да что ты меня пихаешь, ты, хамло?! — Возмутился Павел в какой раз, сделав тон в голосе более враждебнее.       Выйдя за двери, Запорожье не терял ни минуты и припечатал Днепропетровска к белой стене, затем угрожающе, чуть ли не прошипел, сжав в кулак ворот рубашки Павла. — Павлик, это что такое? — Сергей сменил свой привычный голос на более рычащий.       Тот естественно, что был припечатан к стене, нервно сглотнув, убрал очки с носа. — Что такое, я не понимаю?! — Сейчас поймёшь! — И резко дёрнул Днепропетровска за красный галстук вниз, имитируя удушье. — Ты по что это дерзишь Донецку? — Вообще-то, я имею право высказать своё мнение, если ты не знал! — Павлик, не зли меня. Кувалдой же по башке получишь… — Для тебя я Днепропетровск! — Одёрнув галстук с рук запорожца, высокомерно хмыкнул. — Заруби себе на носу это. — Нет, ты — Павлик Морозов! Ты всегда стараешься обходить стороной проблемы, и делаешь вид, словно ничего тебя не волнует! — Ошибаешься! Меня вообще зовут Павел Забелин! — Шатен поправил свой накрохмаленый воротничок. — И, да, я решаю только свои проблемы. На вас же я смотрю как со зрительского зала, не мешая делу, и не вмешиваясь. — Не зли меня. — Значит так, — Он резко выпрямился. — Как тебя? Сергей, да? Ну так вот, Сергей, почему бы тебе просто не отстать от меня, а?       Запорожье уставился на эти ямочки на щеках, и на самые синие глаза, которые довелось видеть. Но глазеть на мимику Забелина пришлось не так долго, так как над теми самыми синими глазами в удивлении вздёрнулись брови.       Потом, Новак вернул улыбку обратно, добавив пару ноток дерзости в слова: — А действительно. Что с тебя возьмёшь? С тебя толку, как с козла молока! — Да-да, конечно, — Павел отряхивает свою рубашку от следов от белой стены, затем, поправив галстук, со всей своей важностью заговорил: — Если бы не я, то ты бы сейчас ходил босым.       Запорожье опустил напряжённый взгляд вниз на свои чёрные кеды. — А ничего, что это обувь моего производства, не? — Да что ты такое говоришь? Правда что ли? — Днепропетровск улыбается, слегка хмурит брови, и скрещивает руки на груди. — Насколько я знаю, ты у меня их покупал. — Ты себе слишком большую цену набиваешь! И вообще, закройся, или я тебя разнесу своей запорожской мощью! — Запорожье сделал шаг вперёд к Днепропетровску, и тут же угрожающе сжал кулак перед носом собеседника. — Запорожская сечь давным-давно как канула в лету. Я конечно понимаю, что ты любишь жить прошлым, но не переусердствуй, и смирись с этим. Ты же не можешь найти машину времени, не так ли? — Павел отвёл от своего носа кулак Сергея.       И Запорожье угнетённо кинул взгляд куда-то в даль тянущегося коридора, лишь бы не смотреть в сторону Павла, затем его глаза забегали по картинам на стенах. Он почувствовал комок, который подкатывался к горлу, и сероволосый нервно прикусил нижнюю губу.       Новак невольно вспомнил про Новороссию, и улыбнулся своим воспоминаниям, и казалось, слёзы бы уже хлынули из глаз, да только такого он себе позволить не мог. Уж слишком много чести проливать слёзы перед буржуем. — Решил мне больно сделать, да? Ну у тебя это получилось, ты как всегда превзошёл себя.       Ну конечно же он расстроился. Он не хотел смотреть на Забелина, а всё потому, что боялся выдать свои слёзы, свою мягкотелость. Боялся показать слёзы, которые действительно были и поблёскивали при свете коридорных ламп.       Голос Запорожья дрожал, так же дрожал как и губы, на которые стекала одинокая слеза, оставляя за собой на щеке влажную, солёную дорожку.       Сергей старался не издавать лишних звуков, типа всхлипов. Ведь он всегда был твёрд как камень, как скала, а сейчас…       Из глубин подсознания Запорожья, сразу всплыли фрагменты воспоминаний из какого-то далёкого прошлого… Далеко не светлые воспоминания, хотя какой-то проблеск счастья в них был.       Он никогда не сможет забыть окровавленного брата на своих руках. Никогда не в силах будет выкинуть из головы воспоминания о крови на чёрных волосах юноши, тело которого бездыханно ютилось на дрожащих тогда руках Запорожской сечи. Помнит, как однажды закрылись навсегда глаза самого близкого ему человека. А особенно, сложно будет позабыть взгляд фиолетовых глаз, которые когда-то казались родными… И в один миг стали ненавистными.       Что стало? Где это всё?       Запорожье вытер покрасневшие от слёз глаза рукавом своей синей рубашки, и только потом произнёс, так безнадёжно, будто всё, что он накопал в подкорках своих воспоминаний — было последним, что он вспомнит в последние минуты своей жизни перед смертью: — Братик… — последний всхлип был хорошо слышен.       Днепропетровск услышав это, протёр стёкла своих очков специальной тряпочкой, нацепил их на нос, и придирчиво начал расспрашивать Запорожье. — Запорожье? Всё в порядке? — Всё под контролем, — Он начал отмахиваться.       Конечно же Павел понял, что ничего не нормально, тогда он решил прикоснуться пальцами до плеча Новака. — Эй, не пугай меня. Я тебя таким никогда не видел. Что случилось? — в синих глазах появилось заметное удивление, и брови в очередной раз выразительно приподнялись.       Запорожье не показывал глаза Днепропетровску, но и без того было понятно, что таил за широкой бронёй строгости тот самый сероволосый парень. Плечи едва вздрогнули, когда крепкая ладонь соприкоснулась со тканью синей рубашки. — Ничего не случилось, — Он вытер щеку и слёзы рукавом своей рубашки, и повернулся к Днепропетровску вполоборота. — Давай-ка лучше не будет переходить на разговоры, о которых потом пожалеем? — Как хочешь. Если я тебя задел, то прости. — Забелин поправил красный галстук на шее. — Думаю, нам наверное стоит вернуться обратно в зал. — Парень в очках потянулся к ручке двери и уже собирался появиться на пороге. — Новороссия наверное, ждёт…       Запорожье кивнул, и старался себя сдерживать как мог, но до него не сразу дошло, что Днепропетровск назвал Донецка Новороссией. Это показалось приятной неожиданностью.       Ещё в зале, Павел и слышать не хотел о каком-то там государстве, которого в шутку называют «мифическим».       Пройдя за своё место, Запорожье тихо опустился на свой стул и продолжал слушать тему собрания.

***

      Чуть позже к вечеру, когда собрание закончилось, Новороссия со всеми распрощался, и у него по планам было возвратиться домой вместе с ЛНР, но та сказала, что придёт домой сама и немного по позже.       Делать было нечего, и тогда Володя зашагал по коридору в полном одиночестве, если бы не голос, который ему был очень хорошо знаком. — Донецк? — Запорожье увязался за новоросом, идя с ним по выстеленной дорожке. — О, Запорожье? Решил меня домой проводить? Если да, то я сам. — Слегка улыбнулся. — Впрочем, я не буду против. Не так скучно будет. — На самом деле, я не думал тебя провожать, просто решил пройтись с тобой. Нам же почти по пути.       Выйдя из здания, Новороссия продолжал идти, даже не бросив слово в ответ, но потом он всё-таки решил сказать: — Ты сегодня не подрался с Днепропетровском. Это похвально… И странно. — Я сдерживался как мог, — Новак не прячет улыбку, но постарался спрятать руки в карманы комбинезона. — Он и правда бесит меня. Мне нужно ставить памятник при жизни. — Да ладно. Нормальный же. — Тихо прохихикнул чернявый паренёк. — Просто сам себе на уме. Уверен, с ним можно договориться.       Запорожье слегка покачал головой. — Я бы не сказал. Возможно, ты его плохо знаешь. Впрочем, у него подленькая натура. Не понимаю, как с ним вообще кто-то находит общий язык, он ведь сложный, как задача по алгебре.       Новороссия перешагивает маленький сугроб и оставляет за собой следы на заснеженной дороге. — Но я же нашёл. — Ещё одно доказательство того, что ты его не знаешь. — Ну, тогда, по всей видимости, я просто плохой лидер… — Володя поёжился от холода.       Запорожье сразу вспомнил про сегодняшнюю тему собрания. — Слушай, сегодняшнее собрание посвящалось ведь подаркам на Новый год, так? — Ага. А чего ты так решил спросить об этом? Мы вроде всё выяснили ещё в зале. — Да вот как-то… — Новак неловко смотрит в сторону, затем снова возвращает взгляд на новороса. — Думаю, что мне следует сделать тебе подарок раньше, чем все остальные.       Черноволосый паренёк только удивлённо скользнул взглядом на Запорожью, на что тот демонстративно остановился и начал нашаривать что-то в кармане комбинезона. Вскоре в его руке появилась блестящая вещица. — С новым годом, братец Донецк, — Запорожье с искренней радостью протягивает руку и ложит Володе в ладонь подарок. — Подкова? — спросил он и снова опустил взгляд, пытаясь справиться с волнением. — На счастье. — Проговорил он едва ли не шёпотом, но потом голос резко перерос в обычный тон. — А оно тебе ох как нужно будет. И, да, это я сам сделал в своём цехе… — в чёрных глазах заиграли блики, и парень уже был бы готов снова зарыдать, да только это было бы лишним. — На счастье? — зрачки карих глаз заметно расширились, и на бледном лице вновь засветилась улыбка. — Запорожье?.. — Да? — Мне неловко об этом говорить, и это наверное покажется слишком нагло… — Он от неловкости теребит ту самую подаренную подкову, ощущая пальцами каждую сторону изделия. — Можно я буду называть тебя своим братом? — Разумеется. — Пролепетал Новак с таким видом, точно это был его личный недосмотр, который он в скором времени намеревался исправить. — Ведь ты фактически и есть мой брат.       На лице Новороссии не дрогнул ни один мускул, но свою улыбку он не собирался скрывать. Она появилась сама собой. — Тогда большое спасибо за подарок, братишка. Он будет всегда со мной. — Затем кладёт подкову в карман штанов, и крепко похлопывает «нового» родственника по плечу. — За удачу не благодари… Ну, мне пора, наверное. Бывай. — Запорожье прерывает общение. — Ах, да. — Спохватился Володя. — Я ведь торопился домой. Надеюсь, скоро увидимся. — Конечно увидимся. — Подмигнул, но не решался так быстро уйти, или даже сдвинуться с места. — По другому быть не может.       Вскоре, они смеются, и неловкость исчезает, затем каждый расходится по своей дороге. Уходят, и даже не оглядываются назад.