***
Собравшись с мыслями, Иван стоит у порога дома Артура. Он тяжело вздыхает, и тут же осмеливается несколько раз постучать в двери. В ответ лишь тишина, даже не слышно и шороха. Брагинский стоял у дверей ещё минут десять, дожидался. Была мысль снова вернуться домой, но нет! Есть определённая цель, которую нужно достигнуть. И если Кёркленд не откроет, то Иван будет и ночевать у дверей, лишь бы снова увидеть своё обиженное на весь мир, зеленоглазое чудо. За дверью раздаётся приглушённая музыка и отдалённое недовольное бурчание Артура. Потом, спустя пару секунд, дверь словно сама распахнулась русскому, и предстало перед ним нечто странное, которое сидело в центре залы на полу: волосы Англии были жутко растрёпаны, глаза красные от слёз, сам он, несмотря на жару, что стоит в Лондоне, был завёрнут в одеяло, словно в кокон. В руке у него была большая чёрная чашка, из которой шёл пар. За Кёрклендом простиралась кромешная темнота, за которой было завешано окно плотной тканью. На лице англичанина не читалось при виде России ни одной радостной эмоции, только странное, словно чёрствое уныние. Он нехотя потёр свои покрасневшие глаза, что нещадно болели покалывали от долгого плача. Посмотрел на Брагинского с неким презрением, затем дёрнулся, будто хотел сдержать чих, и наконец выдавил из себя охрипшим и тихим голосом: — Ну, чего тебе?.. — будто бы ожидал увидеть русского тут. В это время на заднем фоне тарабанит тихая музыка. Казалось, она играла со всех сторон, но раздавалась явно где-то позади Англии. Однако, музыка играла довольно странная. Это явно был рок, да и чтобы это ни было, соседи Англии наверняка уже не раз мечтали его выдворить. «No lies and no deceiving,» — твердит неустанно радио, громыхает помехами. — «Man is what he loves. I keep tryin' to conceive that, death is from above…» Всё ли так просто, стоит ли вслушаться в значение этих слов? «Безо лжи и без обмана. Человек — вот кого он любит. Я пытаюсь постигнуть это: Смерть — дар свыше.» — Гласят строки песни. Россия видит эту картину и понимает, что ему придётся долго извиняться. Но перед чем? За то, что Англия слышит звон, а не знает где он?.. Иван неторопливо проходит в залу, осматривается, и видит что стена, перед которой сидит Англия, оказалась вся в надписях. Чёрным маркером, жирным шрифтом на стенах были хаотично разбросаны короткие надписи: «Иван, Ваня, Ванюша.» Русский виновато бросает взгляд в пол и только потом не спеша приближается к Англии. У него ладони становятся влажные, в горле появился ком, который не позволяет издать хоть звука, но с трудом удаётся сказать. Хриплый и досадный голос раздаётся со стороны России. Не радостный, не грустный, будто стряслась серьёзная катастрофа. — Мне? Ничего. Голос Артура холодный, тихий, совсем не живой, как был когда-то: — Что ты тогда в Лондоне делаешь?.. Музыка всё тарабанит откуда-то из глубины помещения. «About time for anyone telling you off, for all your deeds,» — пол в доме вибрирует от громкости. — «No sign the roaring thunder, stopped in cold to read…» И снова значение строк странное: «Давно пора отчитать тебя за все твои поступки. Ни намека, но раскаты грома полностью прекратились». Тут старое радио на мгновение замолкло, видимо, песня та закончилась, и заиграла другая, да ещё громче, перекрывая побочные звуки. Судя по выражению лица Англии, отметка «громкости» его вовсе не волновала. «You said you read me like a book, well the pages all are torn and frayed out. Iʼm okay, Iʼm o-kay. I' m okay now. But you really didnʼt listen to me because Iʼm telling you the truth, I mean this Iʼm okay- trust me. Iʼm not okay. Iʼm not okay. Well, Iʼm not okay, Iʼm not o' fucking kay.» — Твердило вновь измученное от неустанной работы радио. «Ты сказал, что прочитал меня, как книгу, хорошо, но страницы все разорвались и протёрлись. Я в порядке, я в порядке, я в порядке сейчас. Но ты действительно не слушал меня, потому что я говорю тебе правду, я имею ввиду, что я в порядке — доверяй мне. Я не в порядке. Я не в порядке. Ну, я не в порядке. Я ни черта не в порядке!» — кричала та песня, если переводить её на русский, и звук пронизывал до костей, казался уже мерзким и приевшимся. — Что я тут делаю? — переспрашивая, Россия присел рядом на пол, но Англия прожег его ненавидящим взглядом, как делал это когда-то. Смотрит с укором, будто видит перед собой злейшего врага. Фыркнув, англичанин отодвигается дальше, будто брезговал быть рядом с русским. Но затем Россия отвечает, так же спокойно, продолжая тему: — Пришёл тебя забрать к себе. Иначе я бы тут просто так не появился. — Забрать?.. А ты думаешь, я с тобой пойду? — изумрудные глаза Англии так и пылают от злости, накопившейся со вчерашнего дня. — Нет желания, — отрезал он и отвернулся. В комнате бардак, всё в пустующих кружках и газетах. Кое-где разбросаны книги и фантики от конфет. Музыка на заднем плане через пару минут снова поменялась. На этот раз, что странно, запела она на чистом русском. Англию же, все эмоции словно испарились куда-то. Но его по прежнему ничего не волновало. «В чёрном вдова, отвернулись друзья, эта часть жизни прожита зря. Лечь на дно вместе с музыкой Лондона, всё прошло, всё такое немодное…» — так звучал текст песни. Россия молчит ещё минуту, слушая слова песни, и тут он снова заговорил. Его голос прозвучал удивительно громко, не смотря на то, что он говорил обычно тихо: — Нет желания? Ну тогда это меняет дело, — и чему-то улыбнулся. — Я не стану тебя неволить. — Вот и уходи тогда… — голос Англии странно дрогнул, но лица его видно не было. Потом он обхватил свои колени руками и уткнулся в них мордашкой. — Уходи… — раздался всхлип. — Уходи… Я должен был знать, что так будет… Снова меняется музыка, и снова она раздражающе громка, так, что заглушает собственные мысли. Быть может, связано это с тем, что Артур хотел заглушить свои, находясь в полном одиночестве?.. «I can give you, you can give me something… Everything… You are with me, I am with you always… Join me in! Love and Death, Love and Death, Donʼt you mess, donʼt you mess, with my heart.» Перевод на русский вновь странный и депрессивный: «Я могу дать тебе что-то, ты можешь дать мне. Что-то одно… Или все… Ты со мною, я с тобою навсегда… Приди ко мне! Любовь и смерть, любовь и смерть, не играйте, не играйте с моим сердцем!..» — А если не уйду? — раздался голос русского. — Уйдёшь потом… — тихо слышится в ответ, и Англия совсем сжимается в комочек. -Я уйду… Только вот, открой личико, Гульчатай.-Он издевательски улыбнулся, будто играет.-Хочу увидеть твои глаза. -Не буду я смотреть на тебя…-Снова раздаётся всхлип, и Артур заметно подрагивает. -Это твоё желание.-Россия кажется странно спокойным.Он стал холодным как сталь, нет, ещё холоднее.И его тон голоса тому доказательство.Россия отряхивает края пиджака, дёргает его за лацканы, и не спеша направился у выходу.Он бесшумно открыл двери и шагнул за порог. -Стой! -Англия в сию секунду срывается с места, выбегает следом, весь растрёпанный и просто прижимается к русскому со спины, подрагивая.-Последний раз обнять… Последний раз… -Обнимай.-А сам стоит за пределами дома, и не шевелится.Казалось, на этом время остановилось. Кёркленд минут пять прижимается к русскому, и видимо плачет. Затем дрожащим голосом выдаёт: -Я…Больше не буду лезть, я ведь тебе не нравлюсь…-Голос совсем срывается, и он отпускает Россию.-Прости. Иван вздрогнул от неожиданного извинения Англии, и только потом медленно повернулся к нему лицом. -Не нравишься? -А в глазах откровенное непонимание. Что Англия сейчас ляпнул? Что, Господи, он себе думал, когда сказал это русскому? -Ты же сам сказал…-Артур утирает заплаканные глаза рукавом длинного зеленоватого свитера.-Я ведь слышал… -Слышал он… Англия молча шмыгает носом, трёт кулачками покрасневшее от слёз лицо и смотрит в пол. — А ты веришь всему, да, что я говорю? -Иван смотрит снисходительно на англичанина, будто Англия в чём-то провинился. — Между прочим, да!.. — Вырвалось у него чуть громче. — Не смотри на меня, я жалок… — снова шмыгнул носом и попытался закрыть лицо руками. — Ну и дурак, что веришь. — И тут же заходит обратно в дом, закрывает дверь, так как с улицы шёл сквозняк. — Остаёшься?.. Но ведь… Зачем? — Артур прожигает взглядом русского, пытаясь найти в его словах хоть долю правды. — А что я скажу своим, когда вернусь домой без тебя? — а сам улыбнулся и спрятал руки в карманы пиджака. — Ты… Ты же говорил с Беларусью, и сказал, что меня не любишь… — ничего не понимая, британец забавно хлопает ресницами, а взгляд не спускает с Брагинского. — Под давлением Беларуси могу наболтать многое. Только вот никак уж не подумал, что ты поведёшься на это. Глупенький. — Россия легонько встрепал и так взъерошенные волосы Англии. Англия минуту молчит, удивлённо смотря русскому в глаза. Кажется, только потом до него доходит смысл сказанного, и он снова прижимается к России, уткнувшись носиком ему в плечо. — Я… — шмыгает носом. — Просто я… — Ну давай договаривай. Только перестань рыдать, я этого не выдерживаю. — Иван сам нервничает, когда слышит чужие всхлипы от плача, или что-то типа того. Ладно, если бы пускал слёзы тот, к кому без различен, но видеть таким Артура русский отказывался. Слишком уж он любит этого зеленоглазого чёрта. — Просто я дурак. — Поднимает голову и сквозь слёзы слегка улыбается. — Я заметил. — Улыбается в ответ, не отводя глаз, после добавил будничным, холодным тоном: — Кстати, у меня сегодня день рождения. -Я знаю…-Англия нервничает.-А я ведь… Так расстроился, что подарок тебе не приготовил даже…-Снова виновато опускает взгляд.-Я дурак, прости… -К чему мне все твои подарки? -Всё так же улыбаясь, Россия обнял Англию, лишь бы тот больше не плакал. -Но так нельзя…-Англия заглядывает в глаза русскому, обняв того за шею.-Я могу как-нибудь загладить свою вину?.. — Ну… — а сам тему переводит. — О, а ты знал, что твоя и моя футбольные команды сыграли в ничью, а? А ещё Германия сказал, что отфутболит Польшу так, что Феликс всё же сможет в космос! — Хм… — Кёркленд немного не понял ситуации, и многозначно ответил: — Да, я слышал по радио, но про Польшу ничего не говорили… Ты, наверное, голодный, мчался из Москвы. — Да, знаешь, вот перекусил дома пару печеньками и сразу к тебе! — Я тебе поесть принесу. — Убирает свои руки с Брагинского. — Хочешь? Россия естественно кивает. — Не отказался бы. — Хорошо, — Англия слегка улыбнулся. — Что-то мы разоткровенничались прямо в прихожей. — Вылез из объятий русского, нажал на кнопку радио, и оно сразу замолкло. — В гостиной есть диван. Ты присаживайся, а я сейчас вернусь. — Артур исчез за дверью комнаты, вероятно именуемой кухней. Как и следует послушному русскому, Россия присел на диванчик в гостиной и ещё не долго ждал, когда появится Англия рядом. А пока ждал, осматривал всё что его окружало. Пусть он тут уже и был, но всё же думал, что что-то изменилось. Да, изменилось. Была куча мусора на полу, когда в этом доме обычно царит порядок. — А вот и я. — Счастливо улыбаясь, Кёркленд ставит на столик подле дивана поднос с фруктами, сладостями, в виде всевозможного печенья, конфет, зефирок маршмеллоу, и, конечно же, ароматным чёрным чаем в элегантных белых чашках. — Ещё чего-нибудь принести? В гостеприимстве Артуру не откажешь. — Нет, пожалуй. Мне и этого хватит. — Брагинский берёт в руки одну зефиринку, макает её в чай и есть с таким довольным видом, будто в жизни всё удалось, а затем послышался вопрос, который и вернул Артура в реальность: — Вернёшься домой? — Разумеется, разумеется! — Садится рядом с Россией и кладёт голову ему на плечо, не переставая мягко улыбаться. И по правде сказать, он и не думал злиться на Брагинского. Просто заносчивая бровастая натура требует повышенного внимания к себе. — И всё-таки хорошо, что мы не начали так громко ссориться. — Приобнимает Англию. — Хотя, если так посмотреть, мы и не ссорились. Ты просто ушёл тихо без скандалов. Тихушник. — Усмехнувшись, русский берёт ещё одну зефирку. — По правде, я подумал тогда, что так будет лучше… — Он слегка покраснел. — Ах… люблю тебя. — Мурча и улыбаясь, Англия мечтательно прикрывает глаза, размышляя, насколько его любимый русский тёплый, а не холодный, как говорили другие страны, которые по сути, сами были холоднее айсберга. — Прежде чем уйти с дома, нужно со всем разобраться. — Говорит почти безразлично, потом берёт конфетку. Раскрывает фантик и только поднося конфетку ко рту, замер, посмотрев на Англию. — Будешь? — Да нет, ты кушай… — Англичанин со счастливой улыбкой на лице прижимается к Ивану. — Я так скучал. От тебя вкусно пахнет… — Вкусно пахнет? — Россия заподозрил что-то не ладное. — Ну да, водится за мной такое. — Люблю я тебя, — как-то по-кошачьи протягивает Англия, потом в секунду меняет тон голоса на более серьёзный. — Ладно, забудь, просто вырвалось. — Угу… — и внезапно вздрогнул от первой фразы, — а вот это уже интересно. — Интересно? — переспрашивает Англия, часто моргая. — Ну, знаешь, это ведь не новость… -Он слегка краснеет. — Я тут вспомнил, — решил тему поменять, — про твоё варенье из роз… То есть джем. И какое совпадение, представляешь, не так давно нашёл рецепт как делать из роз варенье! Ты представляешь? То есть нужно 0,5 килограмм розовых лепестков, затем из посыпать сахаром, потом… Англия, ты слушаешь меня? — А?.. — британец неотрывно смотрел на любимого, словно пытается найти в нём ответы на все вопросы, после придя в реальность, весьма удивлённо спрашивает: — Да, слушаю. А что, тебе понравилось? — Рецепт интересный. — Берёт печеньку с вазочки. — Как-нибудь сделаю на досуге… Это же надо, варенье из роз! — Иван внезапно удивился. — Ещё собираюсь сделать варенье из грецких орехов! Только тут уже надо осени дождаться. — Ты у нас кулинар. — Слегка улыбнулся. — Уверен, в твоём исполнении это будет вкусно. — И Кёркленд бы не прогадал. Он не понаслышке знал, как вкусна стряпня России. — Не сомневайся! — Иван резко приобнял Англию за плечи. — Я и не сомневался. — Промурлыкал Англия, слегка смутившись. — Твоя стряпня всегда казалась мне чем-то прекрасным. — Ой, да не льсти мне. А то заставляешь меня краснеть. Кстати, печеньки и зефирки так ничего. — Хорошо, хорошо. Не буду, — Англия вновь легко улыбнулся. — Это купленные. У меня тут рядом есть хороший магазин сладостей. — Обожаю сладкое. О!.. — Иван внезапно вспомнил о чём-то важном. Он не спеша пошарив в кармане, достаёт то самое кольцо, которое Англия оставил, когда уходил из дома. — Прошу. — Галантно протянул украшение Англии, притягающе произнеся: — Не теряй его. Этому кольцу скоро будет круглая дата. Целых сто лет. — Русский подмигнул. — Ах… — Кёркленд от неожиданности потерял дар речи, а дыхание спёрло. Ему казалось, что Брагинский даже не вспомнит о этой вещице. Глаза Артура засияли, при виде милого колечка с изумрудом. Англия чтобы не подать вида, что он по настоящему счастлив, просто быстро надел украшение на безымянный палец, и спросил у России: — Когда домой полетим, перед вылетом можно накупить разных английских сладостей… — неожиданно предложил Англия, оторвав взгляд от колечка на пальце. — Кстати, а когда мы собираемся домой?.. — Думаю, скоро. Вот же… — спохватился и начал искать билеты в карманах пиджака. — Вот чёрт. Слушай, кажется, я их потерял… — Да? — Артур немного удивился, хотя в мыслях обрадовался этой пропаже. — Ну… Тогда придётся нам остаться на ночь здесь. А завтра с утра улететь. Что думаешь? — Он смущённо отвёл взгляд в сторону, не зная, куда деть руки. На самом-то деле, Англия не стал бы терять время зря, зная, что Россия будет ночевать у него дома, но… — А-ну погоди… — ещё погодя, Иван достаёт те самые билеты из внутреннего кармана пиджака. — Я их нашёл! Фуф, а думал, что где-то посеял. Невнимательность моя, эх… — На какое время билеты хоть? — Англия нахмурил брови, зная, что ему сегодня ничего не обломится. — Так… — смотрит на наручные часы. — А ведь скоро должен быть наш рейс… — перевёл взгляд на англичанина. — Серьёзно что-ли? — удивлённо хлопает глазками, а потом резко вскочил и воскликнул в сердцах: — Скоро рейс, а я как из жопы! Сейчас переоденусь и вернусь! — Пропал в другой неизвестной русскому комнате. Вероятно это спальня, или какая-нибудь гардеробная. — Да не торопись так! — Россия кричит ему вслед. — «Мистер паника»… Англия увидев свой «великолепный» вид в зеркале, тут же стал собираться, и через минут, эдак, двадцать, был готов и собран. Жаль, что так и причесался. — Всё идёт по плану! — Одетый и с чемоданом он выруливает из комнаты, перецепившись через порог. — Почти. Иван ждёт Артура на выходе из дома, и всё глазами осматривает прихожую, будто видит её впервые, потом замечает Англию, который выглядел слегка неважно, пусть и казался лучше чем некоторое время назад. — Уже? Что-то ты быстро… — Всё очень плохо, или до дома сойдёт?.. — мешки под глазами скрыть ему не удастся, да и покрасневшие слегка глаза выдавали тот факт, что Кёркленд наревелся от души. Англия же зашёл в прихожую и поставил там свой большой чемодан, в котором было собрано всё добро. — Всё прекрасно… И чтобы это было последний раз, когда ты убегаешь из дома. Понял? — Россия говорит не серьёзным тоном, а сам стоит уже обутый. — О, ну я постараюсь. — Англия только обувается, потом заканчивает с этим и неловко отводит взгляд. — Идём? — Да, пошли… — а сам доволен тем, что Англия возвращается обратно. Он пытается спрятать улыбку, но не выходит.***
Спустя некоторое время, они уже были дома. Ближе к ночи, двое заявились на порог. Англия откинул чемодан в сторону и разувшись, неуклюже пройдя вразвалку, расслабленно развалился на ветхом диванчике в зале. Продавливая своим весом сидения мебели, англичанин даже не заметил, как старенький диванчик слегка скрипнул. — Знаешь, а я за такой короткий промежуток времени успел порядком соскучиться по дому. — По-кошачьи потягивается Англия, пытаясь этой фразой привлечь Россию. — Ты не поверишь, но я за это время сам соскучился по своему дому… — Иван тоже разулся и следом прошёл в залу, притащив с собой чемодан Англии. — Ну и по тебе тоже. Англия так и светится от счастья, лёжа на диванчике, но вдруг выдаёт: — Обожаю этот дом! Обожаю диван в нём! И тебя обожаю! Кхем… — уже более спокойно. — Боже, храни Королеву. Артур ерошит себе волосы на голове, и садится ровно, спуская ноги на пол. — Да ладно, — Иван присаживается рядом, и потом смотрит на Англию. — Если бы ты действительно ушёл от сюда навсегда, то мне было бы ужасно скучно, как раньше… И я тебя тоже обожаю… — заметно покраснел, приподняв один уголок рта. — Какой ты милый! — Британец вдруг снова говорит в сердцах. Кажется, доза выпитого чая превысила норму. — Поверить не могу, что когда-то мог тебя ненавидеть. Ты же такой хороший. Хоть и были проблемы с политикой, всё равно. Я рад. — Полез обниматься. — Не обниму тебя. Мой. — Заключил Кёркленд. — Как бы там ни было, врагами вряд ли теперь станем. — Россия в ответ обнимает Англию, и внюхивается в запах его волос. — Боже-боже, — прижимается сильнее и говорит мечтательно, — до чего я дожил. Так хорошо тут с тобой. Ты такой мягкий, приятный, тёплый… Артура потянуло на милашности. И с чего бы это вдруг?.. — Угу, — не двигается с места, пытаясь насладиться стоящим моментом, какие часто упускал. Англия сейчас больше напоминает довольного кота, нежели себя обыкновенного. — I just wanna hug you… — наобнимавшись вдоволь, отпускает русского, явно смущённый своими действиями. — Ах. — Да-да… — не совсем поняв что сказал Англия, Россия старается улыбаться. — Тебе, наверное, стоит распаковать свой чемодан. — Кашляет в кулак. — Ты прав, — что-то мурлыкая себе под нос, Кёркленд встал с места, и потащил свой чемодан в знакомую комнату, что принадлежала когда-то прибалтам. Англии было не до чемодана: ему хотелось визжать и прыгать от счастья, виной которому Россия. Ох ух этот русский… Артур с каменным лицом заходит на порог своей комнаты, с бахом ставит тяжёлый чемодан на пол у порога, а потом ни с того, ни с сего начинает прыгать бегать и визжать, перед этим сцепив ладони в замок, будто бы молится: — Господи! Спасибо, спасибо, спасибо! Кто молодец? Я молодец! Кто молодец? Я молодец! Кто молодец? Кто молодец? Кт… В комнату заходит англо-кот. Трётся о тумбочку и тихо мяукнув, глядит на своего торжествующего хозяина. Артур не ожидал прихода своего кота в комнату, поэтому резко гаркнул в его сторону: — Что?! Кот устало поглядел на Кёркленда, и коротко мяукнув, снова ушёл за двери спальни, подняв хвост антенной. Пока англичанин раскладывал вещи, ему внезапно пришла в голову мысль, что они с русским оба ведут себя иначе после той поездки. А ещё он вспомнил о произошедшем там и невольно сердце кольнуло, вспоминая эту ночь… Сначала было больно. Но кто сказал, что Англия был этого сильно против?.. Боль приятная, и некоторое время болело всё тело, вплоть до костяшек пальцев на руках. Кхем, так… — Я закончил с вещами! — Радостный Артур выходит из своей комнаты, заворачивает за угол, проходит в большую залу, и садиться вплотную к Брагинскому на диван. Задумавшись о чём-то, Россия вздрагивает и очнувшись от своих мыслей, замечает как рядом на диванчик плюхнулся Англия. Подозрительно счастливый он казался… Наконец-то целенаправленный взгляд опускается, и Брагинскому становится немного легче дышать. — Ты чего? — Англия мило приподнимает уголки рта, глядя на Россию, и хлопая ресницами. На его щеках выступают забавные ямочки. — Я? Нет, ничего. Ты уже распаковал чемодан? Шустро… А я вот тут засиделся… — Россия хмурится, подыскивая слово. — О чём задумался? — подвинулся ближе. Хотя куда ещё ближе? В самом-то деле. Залез бы уже на голову… — Я тут вдруг внезапно вспомнил, что хлеба-то дома нету… — К чёрту хлеб, — вдруг ответил Англия. — Завтра в магазин схожу сам, а уже вечер, поздно… Ну его. Посиди со мной. — Англичанин будто вынуждал русского никуда не ходить. — Мне тебя мало. — Хорошо. — Послушно устроился на диванчике, хотя чувствовал себя гостем в своём же доме. — Тебя как, не застал дождь в Лондоне, когда сбегал от меня? — Да нет. — Добродушно улыбаясь, Артур немного залился румянцем. Потом вдруг заполз русскому под руку и удобно устроился «под его крылом.» — У нас в Лондоне так часто идут дожди… — повествует он мечтательным голосом. — Но я рад, что сейчас не там… Там довольно мрачно и серо. — Готовься к тому, что у меня будет холодно. Правда и дожди у меня не редкость. — Почувствовал под своей рукой английскую тушку. — Даже не знаю, стоит ли тебе радоваться… Но если ты утверждаешь, что тебе тут лучше, то так тому и быть. — Россия легко улыбается и берёт газету со столика. Время прочитываний газет. Самое время же. — А ты будешь меня греть, когда будет холодно? — промурлыкал Англия, мечтательно прикрывая глаза. — Конечно… — а сам Иван открывает газету и что-то там вычитывает. — Вот и славно, — снова говорит довольно тихо, будто мурлычет. — Что пишут? — Пишут о купле и продаже недвижимости, и бытовой техники. В особенности тут можно встретить объявления о продаже гаражей… Но это не столь важно. — Какие смешные у вас газеты. А у нас, понимаешь ли, «Times», там такого точно нет. — Тихо, почти кокетливо хихикнул Артур. — А у нас есть и по серьёзнее газеты… — закрыл газету на нужной странице, и посмотрел на Англию пронзающим взглядом. — ЗОЖ, к примеру… Про здоровье пишут и про всякие мелочи жизни. — Думаю, — Англия опускается вниз и кладёт голову русскому на колени, — с русскими газетами я ещё познакомлюсь поближе… Странные вы все, русские, но в этом ваша прелесть. — Будет время, ещё ознакомишься со всем этим добром. — Иван говорит ласково и так же ласково поглаживает Англию по голове, точно как толстого домашнего кота. — Наверное. — Удовлетворённо улыбается и краснеет. — Ах. Тишь да гладь… -Проронил он протяжно и слегка прикрыл веки. — Приятно… — Угу… — снова открывает нужную страницу, не переставая гладить Англию по голове. Потом рука переходит ниже, касаясь пальцами шеи. Россия немного перепутал Англию с котом. Тут уже не гладить надо… Англичанин слегка краснеет, на самом деле ему это нравится. Потом он сказал тихо, словно сам себе: — Люблю, когда ты трогаешь меня… — Отлично, — спускается ещё ниже и касается рукой уже позвонков Англии, чувствуя даже через рубашку, как заметно выступают бугорки. А Россия подумал: «Не кормлю тебя, что ли?..» Кёркленд в ответ лишь что-то мурлычет. Видимо, ему это правда очень нравится. — Такое чувство, будто тебя тут не кормлю. Дохлый, тощий как швабра… Надо будет это исправить. — Замечает Иван, а сам глаз не сводит с газеты, которую читает. — Всё же в порядке, — отвечает Англия, даже не открывая глаз. — Я ведь не голодаю… — Ну, в таком случае, я пожалуй, за хлебом всё же схожу. — Иван собрался бы уже приподниматься с места, но не тут-то было. — Нет… — Англия поднимается и обнимает русского за шею. — Я тебя не пущу. До завтра твой хлеб из магазинов не испариться… — Не испарится, говоришь? Ну и что предлагаешь мне теперь делать? — вопросительно посмотрел на Англию, будто ожидая услышать от него убедительной речи. — Ничего особенного. А, хотя… — Британец подался вперёд, встал на носочки, и мокро поцеловал русского в губы, закрыв глаза, представляя себе в мыслях уже больше чем просто поцелуй. Оторвавшись от резкого поцелуя, Россия посмотрел на Англию, а потом ошарашенно спросил: — Ну и что это было? -…Не знаю. — Меньше минуты помолчав и краснея, выдаёт Артур: — Мне захотелось так сделать. А нельзя? — потом поднимает доверчивый взгляд на русского. — Да можно… Только не в зале, когда в любую минуту кто-то может сюда войти. — Понял… Но дома никого нет, кроме Крыма, так ведь? — а сам уже чуть ли не прикусывает нижнюю губу, и еле сдерживался, чтобы не повалить Брагинского на пол, и сделать с ним всё что угодно. — Ты знал. — Закончились темы для содержательного разговора. — Разумеется знал, — Англия почему-то облизнулся. — Действительно. Проживши в этом доме столько времени можно было выучить всё наизусть… — потом уставился на Англию, шёпотом произнеся: — Если бы ты знал, как мне сейчас не удобно. — Почему? — Англия в ответ глазеет на русского. — Потому что ты загоняешь меня в не ловкое положение. — Ответ последовал немедленно и холодно, когда Россия снова присел на своё место, положив ногу на ногу. — Я ведь просто поцеловал тебя. Мы давно не целовались… — Англия вдруг сам заливается краской от последнего сказанного им слова, но опять-таки присаживается рядом. — Ну знаешь ли!.. — Россия внезапно для самого себя повысил тон в голосе. — Теперь я вообще боюсь к тебе приближаться, после того неожиданного «визита» Шотландии. Вижу тебя, а перед глазами почему-то появляется его образ! Как специально! — Россия принял грозный вид, хотя сам этого не замечал на себе. Само вышло собой. — Мм-м… — Англия опускает голову вниз, так, что глаз его не видно. Затем как по волшебству оказывается вплотную к русскому, тонкими пальчиками дотрагивается до его плеч, будто боится разозлить прикосновениями. — Боишься приближаться?.. — голос его звучит тихо, но взгляда он не поднял, уткнувшись России куда-то в шею. — Вот даже сейчас, ты меня трогаешь, а кажется, будто где-то рядом есть Шотландия. — Смущается от действий Англии, и на лбу выступает едва заметная испарина. — Его здесь нет и не будет. Он теперь в жизни, никогда и ни за что не заговорит со мной без явной причины. А с тобой может и заговорит. Но не явится. — Говорит так же тихо, шепчет, и словно специально дышит России в шею, уже оказавшись у него на коленях. — Не заговорит… Да кто его знает? — замечает, как Англия дышит жарко в шею, и от этого становится только хуже. Потом замечает, как Артур уютно устроился на коленях. — Не завидую я ему. — Я его знаю, поверь мне… — руки Англии обвивают Россию крепко. — Ну, тогда ты не особо боялся прикасаться ко мне… И причины боятся нет. — Шепчет Кёркленд, продолжая сидеть у Брагинского на коленях, чуть дёрнувшись вперёд. — Не боялся. А у меня выбора особого не было. — Нервно сглотнул, понимая, на что Англия его провоцирует. — Прошу, перестань. Я знаю, чего ты добиваешься. Англия меньше минуты молчит, не отпуская. Потом он глухо хмыкнул и ответил как-то рассеяно: — Ничего не добиваюсь… — руки его соскользнули со спины и шеи русского, сам он встал на пол, отрешённо поглядывая на Ивана. — Пойду заварю кофе. -Последнее слово он выговорил с недовольством. — Да, пожалуйста… Иди… — Россия только свободно выдохнул. Англия через несколько минут возвратился с двумя чашками кофе. Одну оставил себе, другую протянул русскому, не поднимая на него глаз, говоря безразлично: — Завтра саммит в без пятнадцати девять утра. — С-спасибо… — не осторожно взял чашку с кофе. — Я редко когда пью кофе, но спасибо, да… Стоп, а как относится кофе к завтрашнему саммиту? — Никак. Просто сказал. — Вяло ответил англичанин, сев на диван. Потом отхлебнул немного из чашки и поморщился. Россия в ответ молчит и пробует на вкус свой кофе. Горячий, горький и совершенно не сладкий. Отставив чашку на стол, Иван заворожённо смотрел на клубы пара которые медленно поднимаются из полной чашки с этой крепко заваренной жижей. — Это замечательно, что этот саммит я не увижу. По крайней мере видеть не хочу. — Внезапно заговорил русский, оторвав взгляд от чашки. — Почему не увидишь? — Англия же, как заколдованный смотрит в одну точку и говорит спокойно: — Хорошая идея для встреч, как мне кажется. — Потому что мне там делать нечего. Да и тем более, уверен, что там будет вся делегация европейских стран. Вот что я там забыл среди них? Ладно, проехали. — Россия пробует ещё раз свой кофе, от вкуса которого сводит зубы. — Я тоже европейская страна. — Англия тоже пьёт совершенно нехотя, но зачем-то это делает. Вкус напитка горький, до омерзения насыщен, из-за чего британец уже подумывал вылить эту байду в умывальник. — Угу, пока что европейская… — слишком просто отвечает Россия, поглядывая на Англию. — Пока что. — Вторит британец, пьёт кофе и морщится, в сторону России даже не смотрит, продолжая гипнотизировать своими зелёными глазами какую-то точку перед собой. — Ладно… — ставит чашку снова на столик перед собой, встаёт с места, и собирается уходить из залы. — Сколько сейчас времени? — спросил Артур, подняв наконец глаза, смотрит внимательно, словно изучает. — Почти одиннадцать часов вечера… — говорит беспристрастно, затем берёт со спинки кресла полотенце и уходит в ванную, больше не проронив ни слова. Англия дождался, пока Россия уйдёт, затем, молча поднимается с места, и тут же эмоции как по волшебству возвратились. Паника, истерика ли, но фраза «боюсь приближаться» казалась ему сейчас ужасно страшной. Недопитый кофе он просто выливает в раковину и уходит к себе в комнату. Там, оставил дверь открытой, лёг, уткнулся лицом в подушку и стал думать, жутко нервничая. Вскоре, Иван выходит из ванны, прикрывшись банным полотенцем чуть ниже пояса, заходит в залу, смотрит в сторону кухни. Никого, тихо. Тогда он решился отправиться к себе, но перед этим заглянул в комнату самого Англии. — Артур, ты спишь? — спросил Россия, тихо приоткрыв двери в спальню, и свет с коридора упал на кровать, на которой комочком лежал Кёркленд. — Не-ет. — Англия отрывает голову от подушки, поворачивается. И резко отворачивается обратно, видно было, как щёки его покраснели. — Эй, да что случилось? — Иван проходит в комнату и присаживается рядом на край кровати. — Ничего! — Утыкается лицом в подушку, бубня: — Совсем ничего! Россия виновато опускает взгляд вниз, явно не понимая, в чём на этот раз провинился, потом таким же виноватым голосом спрашивает: — Что я опять напортачил? — Я… эм… просто вспомнил, что у тебя день рождения, а я ничего не сделал, или сделал, но только хуже… — пробубнил Англия. Выкрутился. Он легко сел на постель, обнял большую перьевую подушку и прижал к губам. — Вот и всё… Да… — Ты серьёзно? — усмехнулся русский. — Я ведь кажется говорил, что мне не обязательны подарки от тебя. Потому что ты и есть мой подарок. — Мило улыбнувшись, Иван попытался успокоить Англию. — Но… ну… — Смущённо тычется носом в подушку и краснеет. — Плохой какой-то подарок… — Ты знаешь, странно, что Италия с пиццей сегодня не явился. — Старается сменить тему, а не получается. — Да только Венециано со своей готовкой тут не к месту был бы. — Россия кинул взгляд на Англию, и резко, без предупреждений целует англичанина в губы, оторвав мордашку того от подушки. Англия широко распахнул глаза и в каком-то непонимании, покраснев, как и всегда, застыл и не двигается, не пытаясь даже дёрнуться или как-то сопротивиться. В сию секунду, Россия понимает, что перегнул палку и сам пытается по скорее завершить поцелуй. После, смотрит на Англию виновато, явно желая извиниться, но говорить ничего не решается. — Вв… в… — Кёркленд прикусывает нижнюю губу, секунды две молчит, и зачем-то зажмурился. В голове его происходит сейчас что-то совершенно непонятное. — Скажи, — потребовал почти без эмоций, чувствуя, как Англия был совсем близок, и чувствовал его сбившееся, такое тяжёлое дыхание. — Вань… — Англия водит руками по его спине и говорит очень тихо, будто осторожно: — Люблю… тебя… Вот… — А может… — Иван снова переводит взгляд на Англию. — К чёрту Шотландию? — К чёрту, к чёрту… — Артур кивает, его смущение все явственнее. После этих слов, Россия валит Англию на кровать, крепко прижимая руками запястья Кёркленда к белоснежной ткани постели. Иван смотрит на Артура с вызовом, явно чего-то от него ожидая, на что тот просто хлопает ресницами, не ожидая резкого желания со стороны русского. Артур отвечает ему страстным взглядом, внутри все сжимается и тает. Россия силой сдавливает запястья рук Англии. Из-за пронзительного взгляда русского, британец ёрзает на месте, отводит глаза в сторону и густо заливается краской, слегка дёргаются его руки в тисках, а тело покрывается мурашками, и он шумно выдыхает, ощущая внутри себя неистовый жар похоти. Россия медленно высвобождает запястья Англии. Потом, дав себе волю, русский опустил руки ниже, водя пальцами по слегка выступающим ребрам англичанина, которые, казалось, просвечивались под тонкой кожей. Сейчас, Иван думал, что может позволить себе многое и ему это удаётся. Пробежавшись подушечками пальцев от рёбер прямиком к ширинке Кёркленда, Брагинский бесстыдно нащупывает нечто очень мягкое. — Мм-мф… — простонав от нахлынувшего возбуждения, Англия сжимает пальчиками смятые белые простыни. — Не трогай там… — Как пожелаешь, — медленно, будто бы дразня убирает руки. — Я не буду трогать там, если хочешь. — Потом шепчет на ухо: — Но я буду не против дотронуться туда, куда мне совершенно запрещено касаться. Взгляды двоих снова встречаются, и Кёркленд замечает, что на губах Брагинского играет улыбка, весьма таки загадочная, не такая добродушная, какая была ранее. Англию это всё порядком возбуждает, и чего он хочет, было заметно по его телу. Он лишь краснеет сильнее, в глазах читается жажда, и смотрит прямо русскому в глаза, тяжело дышит, не в силах ответить. — Впрочем… — недолго смотрит в глаза Англии, затем возвращает руки в обратное положение, касаясь пальцами до того, чего Англия просил касаться. Гуляя пальцами то вверх то вниз по ширинке англичанина, русский в очередной раз приподнял уголки рта, и принялся расстёгивать ремешок на штанах Англии. Но ремешок тот был с секретом, и так просто его не снимешь. — Решил соорудить пояс верности? — язвительно спросил Россия, мягко посмотрев в зелёные глаза-изумруды, в которых виделся лишь один ответ: «Хочу.» — Ммм… — Англия постанывает от приятных прикосновений. Рукой он потянулся к ремешку, судорожно, и дрожа его расстёгивая. Взгляд он прячет, другой рукой прикрывает рот от возбуждения и ничего не говорит. Поняв, что никакой преграды нет, Россия ловко стягивает брюки с Англии, бросает их куда-то на пол у кровати, и пальцами просачивается под резинку трусов Кёркленда, поглаживая влажной ладонью «Биг-Бен». У самого России напряжение под полотенцем росло, но выдержка того стоит, чтобы довести раскрасневшегося Англию до пика блаженства, и пока позабыть о своей прихоти. С губ Англии срывается довольно громкий стон, и он запрокидывает голову назад, пальцами впиваясь в простыни, сжимая несчастные ткани в кулак. Думать о чём-то у него уже не выходило, всё тело Кёркленда покрылось мурашками в таком сладостном напряжении. Он приоткрыв влажные губы, и с них сорвался ещё большее протяжный стон. — Тише… — прохладный тон, что так похож на тон самого Россию, раздражал и приводил в чувство одновременно. — Тс-с… — потом слегка прижал пальцами нежную кожу, которая и так горела от касаний русского. Кажется, он хочет растянуть эти действия на долго, поэтому унимает желание под полотенцем, желая остаться пока что хладнокровным к постанываниям Англии. Англичанин же старается стонать тише, и с губ срывается хриплое «Хааа!..», тело его совершенно не слушается и дрожит в приятных судорогах от прикосновений России. И очень быстро, медленные ласки прекратились так же неожиданно, как и начались. Россия с наигранным сожалением вздохнул и посмотрел на Англию. Посмотрел прямо ему в глаза, нависая, точно как над побеждённым. — П-пожалуйста… — Англия же обвивает непослушными руками шею России, ласково глядя на него. Зелёные глазки так и молят: — П-прошу, прикасайся ко мне… Сколько будет угодно. — Шепчет он жарко и возбуждённо, прикрывая глаза, затуманенные желанием. Сейчас Артур выглядит таким беззащитным. — Прости, он больше не может ждать, — Россия сорвал с себя полотенце, и нащупав уже знакомую впадину, ловко входит, прикусывая нижнюю губу, чтобы только не издать громких стонов. — М-ва-а!.. — Англия громко провопив от боли, вперемешку с желанием, с силой прижимает к себе русского, дрожа всем телом. — Пожалуйста… Медленнее… Мне же больно, а-ах… Ты так давно не… — Он тяжело дышит и сдавленно простанывает. — Как пожелаешь, — русский чувствует уже хорошо знакомые ладошки на себе и старается не делать больно Англии, но какими усилия бы не казались, выходило как раз-таки больнее. Тут ничего нельзя было поделать. — Я постараюсь. — Слетело обещание с уст русского, и этими же губами проложил долгую и влажную дорожку по шее англичанина прямо к ключицам, которые манили своими линиями и аристократической бледностью. Щеки Кёркленда пылают алым, пропадает голос. Прикосновение губ к его коже резонансом отзывается по всему телу лёгкими покалываниями. — Ммм… даа… — от переизбытка чувств британец снова запрокидывает голову назад в коротком стоне. В уголках глаз выступили слезинки, а короткие ноготки Артура слегка царапают спину Ивана, иногда переходя на бицепсы. — Ох, кто-то у меня отхватит за царапины… — тон Брагинского меняется, в нём звучит упрек. Россия резко углубляется ещё дальше, нарушив своё обещание не делать резких движений. Он шире раздвинул ноги Артура в стороны, дабы ничего не мешало. Англия громко застонал, срываясь на беспомощный крик. Он выгибается. Ногти же делают своё, и от резкого толчка лишь сильнее царапают едва ли не до крови. — Больно… — Артур дрожит и тяжело дышит, его ноги немеют, и даже в коленях становится до боли колко. — Больно, больно… — Прости, — извиняется ещё раз и только потом остывает, утихомирив свой пыл. Россия напрягся и ещё раз вошёл, только мягко и медленно, чтобы Англия только не царапал спину, которая и так была исчерчена полосами британских ноготков. Англия сладко простонал, затем шумно выдохнул и слегка приподнял голову. Глаза, словно вуалью затуманены желанием, по щекам текут ещё не высохшие пара слезинок. У зеленоглазого вырывается тихий стон, внутри все тает и млеет. Ладони Кёркленда теперь гуляют по спине Брагинского, не царапая. — Пожалуйста, замолкни. — Приказал Россия, стараясь быть медленнее. — Я не… -договорить ему помешал телефонный звонок, который доносился с залы. Телефонный аппарат разрывался от настойчивого вызова. И тогда, Россия позабыв о своих не завершённых делах, быстро замотался своим полотенцем, и выбежал из спальни, ничего не сказав Англии. Звонок в зале затихает, слышится голос русского. Россия не появляется на пороге спальни минуту, две… У Англии нет сил двигаться лишний раз, а потому он ждёт, вслушиваясь в тишину в этой комнате. Возбуждение же не исчезает, а только прибывает новой волной. Спустя минут пять, Россия возвращается в спальню, где его ждал потрёпанный, но счастливый подарочек. — Вот я и вернулся. — Как-то слишком весело говорит Россия с улыбкой, и присаживается рядом с Англией. — Кто это?.. — каким-то сонным голосом спрашивает Англия, подползая к Брагинскому в руки. — Германия звонил как всегда. Сказал, что завтрашний саммит перенесён уже на после завтра. А объяснил это тем, что есть какие-то другие важные вещи, которые на потом оставлять нельзя… А, и ещё он сказал, чтобы ты обязательно явился. — Его ответная улыбка ослепительна. — Угу… Я понял, — Кёркленд еле как присаживается на место, и обнимает Россию, положив голову ему на плечо, тихо всхлипнув. — И нужно было ему позвонить в такой момент? — рассуждает, затем поправляя полотенце на себе, с вызовом смотрит на Англию. — Они всегда так делают… — пробубнил британец в ответ. — В следующий раз, когда кто-то позвонит, выкину телефон к чёртовой матери за двери из дома. — Потом намекающе подмигнул Англии. — Конечно-конечно. — Губами Англия слегка касается шеи Брагинского. — Вань. — Да? — спрашивает заинтересованно. — Я… — Англия сильно краснеет. — Я хочу продолжить… — Даа? — протягивает Россия с замыслом улыбаясь. Он кладёт ладонь на голову Англии и гладит того по волосам, словно хочет утешить — Ну что же, продолжай. — И опять-таки подмигнул. — Ммм… — Англия поджимая губы, смущается. Опустив голову, он одной рукой медленно стягивает с русского полотенце. Россия зарывается пальцами в волосы Англии, потом прикосновения продолжаются где-то у загривка Артура. Сам Англия, приоткрыв полотенце, понимает, что деться некуда, и стыдливо смотрит на то, что ему открылось. А Россия и не настаивал. Он просто ждал реакции от Англии. Его дальнейшие действия. И если Артур всё-таки откажется, то так тому и быть. Настаивать и вынуждать русский не станет. Англия краснеет до корней волос и стыдиться происходящего, но на самом деле, он понимает, чего ему действительно хочется. Он робким движением касается до твёрдой, напряжённой плоти русского, обхватывает её пальцами и так же робко провёл языком по всей длине, затрагивает языком выступившие венки, и остановился лишь у основания головки, думая ещё, продолжать ли. Слизав с головки природную смазку, британец обхватил губами лишь половину стоящей колом плоти. Но и половину осилить был не в состоянии. Подняв глаза, Артур встретился со взглядом Ивана, от чего по спине прошлись холодящие мурашки, а лицо англичанина сделалось мертвенно-бледного цвета, точно будто чего-то испугался. Англия нерешительно цепляется руками русскому за плечи, прячет от него покрасневшее от стыда лицо. Сам он сел, фактически, тому на колени, ёрзая на паху Брагинского, этим самым усиливая желание продолжить. — Так сразу решил? — дразняще спрашивает шёпотом Иван. — Мф… — Англия тихо фыркнул, кажется, он немного дрожит. Из-за его совершенно лёгких движений бёдрами, кожа русского буквально загорелась, хотя Кёркленд ещё даже не начал. — Не слышу ответа, — Россия это выговорил в приказном тоне, поглаживая колени Англии. — Я не смогу так сразу… — слабым шёпотом ответил Кёркленд, вздрагивая от прикосновений и возбуждения. — И я не могу, но всё же стоит попробовать, как считаешь? — слегка приподнимает Англию, удерживая того уже за зад. — Времени у нас много. — Резко пытался насадить англичанина, но он соскальзывает, и тогда русский делает вторую попытку, из-за чего на этот раз уже не промахивается, и сам вздрагивает, понимая, что его плоть находится почти до половины внутри Артура. Англия взвыл, сильнее прижимаясь к русскому. Дрожать он стал ещё сильнее. — Ах… — срывающимся голосом промямлил он. — Больно… ммне… Будь ласковее… — голос его совсем тихий, и дышит он куда-то Ивану в шею. — А с чего я должен быть ласковее? — звучит нагло и вызывающе, и это при том, что голос раздался чуть ли не у самых ушей Англии. — Пожалуйста… Россия, ах… ты должен… — простонал англичанин в ответ, подрагивая. Ему было страшно и хотелось этого одновременно, но особенно пугал этот настрой и тон в голосе русского. — Я никому, — резко усадил Англию, — ничего, — приподнял, — не должен! — И снова резко опустил, дав возможность Артуру прочувствовать всю прелесть боли, которая сейчас с новой волной окатила тело англичанина. Англия громко вскрикивает, изо всех сил цепляясь руками за русского. — Умоляю, больно!.. — и снова он бессильно вскрикнул, когда русский усадил его на себя. — Пожалуйста, пожалуйста!.. — Даже не мечтай. — Делает ещё один решительный рывок, и ему кажется, что сейчас разорвёт Англию. — Больно!.. — Англия кричит, жадно глотая воздух. — Больно! Пожалуйста, Иван, пожалуйста, пожалей меня, а-а-ах!.. — руки его обвились вокруг русского, словно боится упасть. — Ты порвёшь меня!.. — Порву тебя? — голос звучит ещё яростней. — Да что с тобой сделается? — темпа не убавляет, продолжая двигаться неумолимо быстро. Англия кричит и одновременно молит всевышних, иногда переходя на стоны, и просто не может сдерживать себя. — Умоляю, умоляю тебя! Пожалуйста, сжалься, ах!.. — снова он чувствует резкую боль внутри, глотает воздух, иногда от нехватки кислорода кашляет. — Иван, прошу!.. — из глаз его текут не прерывные слёзы. — Ни-за-что! — вычеканил это по слогам, и с каждым выговоренным слогом всё сильнее продолжал вонзаться. Англия громко стонет, обречённо опустив голову вниз и обмякнув, как тряпичная кукла. Он позволит делать с собой всё, чего Россия захочет. Выбора нет. — Пожалуйста… — Артур в бессилии всхлипывает. — Прошу. Через пару секунд Россия остывает. Отдышавшись смотрит на Англию, который без сил просто сидел на коленях, и был покорно служить хоть тряпкой половой. Ещё секунды погодя, Россия хватается руками за зад Англии и снова впивается в уже хорошо знакомое и растянутое место. — Ау!.. — вновь раздаётся стон, но на этот раз Англия запрокинул голову назад, зажмурившись. По его телу проходит первая и неожиданная волна удовольствия, которая снова его возбуждает. Как и следовало ожидать, Россия не останавливался ни на секунду. Он что-то говорит сквозь стоны, пытаясь сказать, но выходят только глухие мычания. Но неожиданно в мгновение останавливается, будто что-то вспомнил. Англия тесно прижимался к нему, пока обжигающий жар семени Брагинского вливался внутрь. Резкость их слияния вызвало слёзы у Англии на глазах, застенчиво и смирёно спрятал лицо у русского на груди, точно боясь показать свои раскрасневшиеся щёки. Артур тихонько простонал, словно благодарит. Он старался отдышаться, слегка касаясь горячими сухими губами шеи партнера и поглаживая его плечо. Только сейчас, когда чувствует губы Англии на своей шее, Россия снова рассыпается в извинениях: — Прости. Я сделал тебе больно. — Я… — голос Англии тихий. Он ещё не до конца отошёл, и словно совсем разучился говорить. — Я в порядке… Обними… меня… Россия виновато опускает глаза вниз и легонько приобнимает Англию, боясь даже так сделать ему больно. — Прости ещё раз. — Дурачок… — тихо откликается Кёркленд, затем поднимает голову. — Всё в порядке… — Он слегка улыбается, совсем немного. Веки его прикрыты от усталости, ресницы мокрые от слёз, и растрёпанная чёлка лезет на влажный от пота лоб. Россия не верит его словам и отстраняясь, высадил Англию со своих колен на кровать. Артур, потеряв опору, тут же рухнул на смятые, частично влажные простыни. — Не уходи… — продолжает он тихо. — Давай спать… Ляг со мной. — Я наверное, всё-таки к себе пойду… — Иван пристыженно находит то самое полотенце, обматывается им, потом вдруг желает: — Спокойной ночи. — Пожалуйста, не уходи… — просит, и смотрит умоляюще, приподняв голову. Хотя и это ему давалось с трудом. — Сладких снов, — Иван напоследок бросает эту фразу и уходит из комнаты не громко хлопнув дверью. У Англии нет сил останавливать Россию. От усталости его хватает лишь на то, чтобы прикрыть обнажённое тело одеялом, и тут же он бессознательно вырубился. Но на утро все равно всё тело будет нещадно болеть.