Hetalia: Russian world

      Артур ещё не знал, как Иван отнесётся к тому, что в доме нет весёлого детского смеха и нет толпы народа, которая часто была в гостях у Брагинского. Теперь в особняк приходили только чтобы прибраться, убрать пыль и паутины. Дом четыре года служил чем-то вроде музея, в который мог войти лишь тот, кто хорошо знал хозяина дома, и кого хозяин дома бы пустил сам.       Англия помнил, что врач советовал России ничего не поднимать тяжёлого, не делать резких движений, поэтому британец сам таскал вещи русского. Вещей было не много, но всё же, Кёркленд беспокоится за здоровье вышедшего из комы.       Двое подошли к высокому зданию, и смотря на окно чердака, Артур холодно спросил, но с толикой беспокойства: — Ну вот мы и пришли. Ты помнишь этот дом? — лёгкий летний ветерок немного встрепал волосы Англии, и бритт посмотрел на Брагинского. Но тот только кивнул, буркнув нечто вроде пресловутого «да». — Тогда не вижу смысла терять времени, — Артур явно что-то не договорил и двинулся вперёд, и заметив, что Иван не идёт, взял того за руку и повёл за собой по ступеням вверх.       Пару раз провернув ключом в замочной скважине, Англия открывает дверь, давая возможность России первому пройти в собственный дом. Иван ступал осторожно, точно чего-то боясь, но остерегаться было нечего. Это его дом, милый дом. — Узнаёшь здесь что-нибудь? — спрашивает Кёркленд, проходя следом за Брагинским, и так же тихо закрывает за собой дверь. — Кажется, да. Моя прихожая, — Россия коснулся пальцами по стеклянной поверхности столика, словно заново учась чувствовать, — стеклянный столик, а на нём телефонный аппарат. — Он посмотрел в сторону окна. — Картина гладью, по ступеням вверх… — его взгляд касается ступеней. — А там чердак. — И тут Ивана осенило. — А Крым? Где он? — Он широко распахнул глаза, обращаясь к Артуру, что встал рядом. — О чём ты? Крым — это всего лишь территория, небольшой полуостров. — Ну да, полуостров… Но где Новороссия? — Россия, даже не разуваясь вбежал в залу и заглянул в длинный коридор, ведущий к 12-ти комнатам. — Где мои дети?! — Он приостановил быстрый шаг у нужной двери, и лёгким движением руки отворил дверь спальни Украины. Надежда растекалась в нём серебристым живительным потоком, однако радости так и не ощутил, ведь никого не оказалось в комнате. Помещение не жилое, пустое, уже порядком обвешанное паутинами, и загрязнённое пылью. Здесь никто не жил вот уже двадцать с лишним лет, и спрашивается, кого же хозяин дома ожидал увидеть в этой спальне? — Где?.. — был задан лишь единственный вопрос. — Россия, у тебя нет детей, и никогда их не было, — Англия вынужден был сказать эту горькую правду, последовав следом за Брагинским. Да, иногда слова ранят сильнее, чем телесный урон. — Но… — разочарованно произнёс вновь Иван, боясь поворачиваться к Артуру, чтобы британец не заметил столь огорчённого вида. — Но он же существует, да? — и он всё же повернулся лицом к Кёркленду, а сам говорит подтреснувшим голосом, горло его саднит: — Мой мальчик ушёл защищать свои земли, да? — Кто «он»? — Англия подошёл ближе, и приложил ладонь к плечу России, чтобы как-то утешить. — Новая Россия. Он живёт здесь. Он же ходил здесь, — Россия упрямо говорил это, словно зачарованный, повторяя эти фразы по нескольку раз. Артур не на шутку испугался, и с нервной полуулыбкой, принялся уводить русского от этой злосчастной комнаты. — Никто здесь не ходил. — Говорит британец, уводя Ивана в залу. — В твоём доме были лишь Беларусь и Сербия. Ты же помнишь их? — Да. Они приходили ко мне в больницу. — Россия выпрямился, силясь быть сильнее. Англия только сокрушённо покачал головой, понимая, что Брагинский в прямом смысле сходит с ума, разочаровавшись в настоящем, и возможно, своих выдуманных детей Иван будет вспоминать ещё долго. Но ничто не может длиться вечно, и Артур это прекрасно знал, а вот как это деликатно преподнести Ивану…

***

      На счёт алкоголя врач тоже предупреждал, что Ивану можно давать напитки покрепче, но в умеренных количествах, и Англия полностью это понимал. — Знаешь, а ведь это своего рода праздник, — с радостной ноткой в голосе сообщает Артур, обращаясь к России, что сидит в зале в кресле, и неотрывно смотрит в одну точку. — Ты пришёл в себя, и пора бы сообщить об этом другим. — Британец был на кухне, и стоя спиной к хозяину дома, протирал бокалы чистой тряпочкой. — И… — Он прикусил нижнюю губу, чтобы вновь заговорить, — твой президент тоже пока не знает о новости. — Владимир Владимирович… — шептал себе под нос Россия, всё так же смотря на пустое пространство напротив себя, разговаривая сам с собой. — Как же многого Вы не знаете…       Англия краем уха услыхал эти слова, что были произнесены максимально тихо. И тогда, подавив чувство жалости, которое Кёркленду не присуще, едва как сдержал себя, закрыл глаза, вобрал воздуха во все лёгкие, посчитал до десяти и резко выдохнул. И это помогло. Он достал с верхнего шкафчика коньяк, и со звуком откупорил пробку. — Предлагаю отпраздновать твоё возвращение. — Предложил Артур, повернувшись лицом к выходу из кухни, и взяв два бокала, направился в залу.       Каждый шаг, Англия как будто помнит здесь, непонятно зачем, но он обратил внимание на стул на выходе из кухни. Британцу казалось, что когда-то здесь произошло нечто прекрасное, что-то вроде предложения руки и сердца. И кто-то этот, согласился, вынашивая в себе ещё одну жизнь. И всё это происходило не в простой будний день, а в ту ночь, когда падал снег, а год уже через пару секунд сменится другим. Кёркленд опустив плечи, чему-то грустно улыбнулся, издав не менее грустный вздох. Он ничего подобного не делал в этой кухне, но будто знает, что это именно он был здесь, и согласился соединить свою жизнь с тем, кто станет ему опорой и величайшей помощью.       Он буквально вылетел из кухни и остановился уже около Ивана. — Россия, — Англия с бахом поставил бутыль с коньяком на стол перед Брагинским, — мы должны это выпить. До дна. Ты и я. Сейчас.       Иван посмотрел на Кёркленда с ноткой азарта, ответив: — Я только за.