Hetalia: Russian world

      Не медля ни секунды, Англия разливает по двум бокалам коньяк, и не совсем ясно, почему бритт так рьяно вдруг захотел выпить, возможно, просто хочет поскорее заглушить мысли Ивана о том, чего не было. Возможно, просто не хочет слушать нытьё русского, от того и подумал, что чем раньше Иван выпьет, тем скорее уснёт, и обо всём благополучно забудет. Но Артур ошибался. Брагинский, конечно забывает, но через много лет, когда боль притупляется.       Налив напиток себе и России, Англия присел на другой конец стола, напротив Ивана, поджав ноги под себя. — Артур, — начал было неловко Иван, почесав затылок, — некоторые моменты я не помню, можешь ли ты мне сказать, из-за чего я впал в кому? — Из-за чего? — британец взял в руку свой бокал с коньяком, подняв взгляд на напротив сидящего русского. — В твой день рождения Дания с размаху разбил пустой бутыль от шампанского тебе об голову. Я не очень хочу это вспоминать. Ты прости, ладно? — Он сделал виноватый взгляд, преподнеся бокал к своим губам. — Об голову? — Россия часто и в удивлении заморгал. Не успел он понять, перед чем был так виновен перед Хенриком, как у его бокала появился бокал Артура. Англия хотел чокнуться фужером, от того так пристально смотрел на Россию, пытаясь понять, о чём тот думает.       «Что вспомнил?» — мысленно и с интересом спросил Кёркленд, вглядываясь в лиловые глаза. — Да так, ничего. — Просто ответил Брагинский, и с грустной полуулыбкой отмахнулся. Он поскорее звонко чокнулся бокалами, не желая размусоливать эту тему, хотя в глубине души ой как хотелось обсудить некоторые детали.       Англия ещё удивился тому, что на свой мысленный вопрос, получил ответ вслух. То есть получается, Россия прекрасно слышал мысли Англии. С этого момента Артуру стало не по себе. Он осушил свой бокал до дна, и сразу потянулся за бутылкой, чтобы налить себе и Ивану. Кажется, бритт не знал, когда можно остановиться. Хотя нет, знал, когда дно покажется. И так бокал за бокалом, пока у Англии едва ли не начало расфокусироваваться зрение. Икнув, Артур слышит от Ивана: — …И всё-таки временами мне казалось, что ты проявляешь ко мне некую симпатию. — Внезапно признался Иван своему гостю. — А может это лишь услужливое воображение? Не важно. Мне просто нравилось так думать. По крайней мере, ты перестал смотреть на меня как на чудище, сейчас я хоть стал человеком в твоих глазах.       «Ты не просто человек…» — пронеслась мысль в голове Артура. — Тогда кто же я для тебя? — Россия поднял тяжёлый взгляд на гостя. — Ты для меня? — Англия склонил голову на левое плечо. — Для меня самая большая страна на сегодняшний момент, псих, и самый колоритный из всей нашей команды стран. Ты не ослышался, именно самый колоритный. Ты цепляешь, Брагинский. А чем? — Он пожал плечами. — Если бы я знал.       Конечно слова Англии льстили России, но только не грели. Батарея и то больше тепла даёт, чем по-пьяни сказанные «от сердца» откровения Кёркленда. Иван только грустно улыбнулся, и долил остаток алкоголя себе в бокал. Там оставалось немного. — Честно, — начал Иван, не став допивать остаток коньяка, — я устал от всего этого. Устал, что меня считают третьим миром. Устал от того, что меня боятся, шарахаются как от прокажённого. Устал от своего существования. Хроническая усталость от того, что вся ответственность, какой бы она не была, лежит на моих плечах. Иногда сложно взять и отказаться от всего этого. Вот если бы кто-то смог принять это за меня. Хотя бы один день, я бы не ощущал себя самым отбитым неудачником во вселенной. А ты думаешь, — поднял глаза на Артура, — просто выпивать перед каждым саммитом, а? Ведь никакие антидепрессанты меня уже не берут. И пожалуйста, сделай одолжение, хорошо? Не смей мне отказывать, ладно? — у Ивана дрожат руки, ладони становятся влажными, сердце забилось в груди словно заведённое. — Долбани меня бутылкой от коньяка. Я хочу вновь туда, в свой сон и семью, где у меня есть всё. А для тебя ничего не стоит того, чтобы в один момент прихлопнуть меня, Англия.       И в самом деле. Артур когда-то одновременно хотел избавиться и от России и от Америки, однако его планы сорвались, а осуществить их всё не было времени. Но вот выдался шанс. Кёркленд вытер тыльной стороной ладони свои губы, и убрав журнальный столик, который служил преградой к Брагинскому, взял пустой бутыль в руки. Артур смотрел на Ивана, ощущая, словно бы берёт контроль над его волей, но это было всего лишь наваждение. Россия с улыбкой смотрел, как бритт возвышается над ним, занося бутыль над головой.       "Давай, Артур, ты всегда хотел это сделать", — диктует голос в голове Англии, после, когда был готов резко покончить с этим русским, мысли оборвались, и поменялись на другой лад.       "Постой" ‚ — шепчет с другой интонацией внутренний голос, и Кёркленд опускает бутыль, после слышится глухой бах о ковёр.       В начале Россия сидел в замешательстве, не понимая, почему Англия внезапно передумал, и тут же всё понял, когда пьяный бритт рухнул вниз на колени, прося прощения: — Прости, не могу я. — И не успел русский что-то сказать, как британец резко обнял его, приложив подбородок к плечу Ивана. Россия издал вздох разочарования, поняв, что не алкоголь изменил решение Англии. Он сам решил, он сам к тому пришёл, и конечно же помогли в этом неясные фразочки в дурной английской голове.

***

      После этой посиделки, Артур согласился некоторое время пожить в доме Ивана, но только чтобы хозяин дома привык к своему особняку, и не чувствовал себя всеми брошенным. Хотя о какой брошености может идти речь, когда к Ивану часто заходили в гости то Наташа, то Вук. Тут было не до скуки, но со своими родственниками Россия так не говорил, как выговорился тогда Англии за бокалом коньяка. И всё бы хорошо, но Артур вскоре, когда понял, что Иван уже почти не нуждается в нём, в один день собрал свои вещи, и улетел в Лондон. Просто и ясно. В тот же день Брагинский решил, что пора бы найти его, того, кем дорожит больше всего на свете.