Разные люди
5 сентября 2017 г. в 15:41
Так за июлем пролетел незаметно и август, и Иван, сорвав с календаря первое число первого осеннего месяца, наконец собрался с силами пойти на ту территорию, на которую ему нельзя было соваться. Но как тут не соваться, когда нужно. И перед тем, как переступить за порог своего дома, почему-то на несколько минут впал в ступор, разглядывая свою шинель, последний раз надетую четыре года назад. Вещь уже не казалась тёплой, словно никогда её и не носили, однако только надев шинель, Россия поёжился от холодка, пробежавшегося у него по спине. Даже были мысли, что пора бы уже сменить это… пальто. Но всё это подождёт. Иван быстро приводит себя в более или менее надлежащий вид, и вроде как улыбается себе в зеркале, делая вид, что всё отлично, но это была ложь. И не смотря на то, что ещё неделю назад президент пообещал, что всё будет хорошо, Брагинский ощущает внутри себя пустоту, словно кто-то очень хитрый отобрал у Ивана нечто ценное. Уже шагая по дороге, Россия понимает, что иллюзиями сыт не будешь, нужно видеть всё воочию.
Что самое интересное, мобильник он оставил дома, чтобы никто не звонил и не тревожил. Путь длился долго, но результат достигнут. Сейчас Иван стоит у границы, с которой прекращены ранее дружественные отношения. И будучи проворным, Россия смог пройти на запрещённую территорию без лишних вопросов, и ему не помешает ни паспорт, ни что-либо другое, что так требуют на въезде.
«Осторожно, мины!» — гласит надпись на табличке, воткнутой в землю. Россия сразу попытался обходить такие места стороной, и пошёл в другом направлении. Жуткое бездорожье, кажется, недавние дожди размыли когда-то протоптанные дорожки, оставляя слякоть, заставляя безжалостно пачкать обувь в грязевой жиже. Но Иван не жалел своих сапог, идя на поиски. Далее, когда грязь перешла на немного подсушенный грунт, идти стало проще, да и теперь пришлось пробираться через кусты, которых было видимо не видимо, и заметив небольшой сторожевой домик, Иван замер, пытаясь не шуметь, и сначала понять, что это за сооружение такое. Да это же блок-пост!
Возле того домика показался парень, ходивший туда-сюда как часовой, держа наготове ружьё. Он стоял спиной к тем кустам, в которых прячется Иван. Кажется, парень кого-то ждёт, раз всё время поглядывает на наручные часы, и иногда поглядывая на небо частично укрытое тучами.
«Может, сейчас не время, но я не могу ожидать вечно,» — Россия смотрел на ничего не подозревающего рядового, на до души родного мальчика, которого, казалось, знает всю жизнь, которого, к счастью, или к сожалению знал ещё совсем маленьким.
И Ивану все равно было, что стоит ему только выйти из своего укрытия, как его может насквозь пронзить выстрел из ружья в руках паренька.
— Стой! Кто идёт?! — только заслышав шум листьев кустов позади, Володя словно по щелчку быстро повернулся, и направил заряженное оружие на вышедшего на встречу. Новороссия в немыслимом удивлении уставился на Россию, не опуская ружья, держа указательный палец на спусковом крючке. И непонятно, от чего парня постигло удивление, то ли от прибытия чужака на эту землю, либо же бесстрашие, которое ощущается на расстоянии от Ивана.
— Я пришёл с миром, Володь, — добродушно протянул Брагинский, сделав шаг к Новороссии, как бы притворно сдаваясь немного приподняв руки.
— Знаю я твой мир. Уходи, пока ноги целы!
— Но я… — Иван только хотел сделать ещё шаг вперёд, как его перебили, не дав сказать, к тому же оружие всё так же и было направленно на него.
— Ещё шаг ко мне — и ты пожалеешь, что явился сюда. — Руки дрожали, но всё же ружьё постепенно начало опускаться.
— Я Россия, если что, — Иван сказал эти ключевые слова, и Володя сразу на глазах поменялся.
— Р-Россия? — Новороссия смягчил тон в своём голосе и опустил разочарованный взгляд под ноги, не веря своим глазам. — Так значит, да?
И поняв, что парень стрелять не будет, русский подошёл максимально близко к нему, пытаясь то ли обнять, то ли что-то ещё сказать.
— Новороссия, ты не представляешь, как долго я тебя искал! Как ты? Может, ты ранен? Не молчи, ладно? Ты в лице изменился. Может, что-то случилось? — Иван спрашивал это с невиданным ранее интересом к такому почти не знакомому парнишке.
— Да, что-то случилось. — Ответил брюнет, не поднимая глаза на напротив стоящего собеседника. — Где Вы были всё это время, раз Вы и есть Россия? Если бы Вы знали, что я перенёс за эти годы. Если бы Вы только знали… Изменился в лице, потому что Вас увидел. И зря увидел, знаете ли. — Володя наконец взглянул без страха в лиловые глаза Ивана, надеясь там отыскать хоть какой-то ответ на те вопросы, на которых Новороссия не мог найти разумного растолкования. — Вы так улыбчивы, — и в ответ сам улыбнулся, прикрыв глаза, — за такую улыбку я не прочь выбить кому-нибудь зубы. Кому-нибудь тому, в кого верил до последнего момента. И да, я ранен. Душа моя ранена, только потому, что такие как некоторые не соизволили меня вытащить из этого дерьма. Крым-то Вы забрали и были таковы, а чем же хуже я? Вы, — Володя осёкся, потом ткнув указательным пальцев в солнечное сплетение Ивана, сказал более жёстче, — нет, ты, верно, ожидал увидеть здесь пай-мальчика, который кинется на шею папочке-России? О, как ты ошибаешься. Я сделаю всё сам, и доведу эту не оглашённую войну до конца. Да. Я повзрослел и стал ещё сильнее. А ты можешь идти себе, довольствоваться своим новопостроенным мостом. Он тебе дороже. — Парень махнул рукой, и ружьё в другой руке едва ли не упало на землю.
— Новороссия, ты не понимаешь, — Россия хотел сказать, что не всё так просто, да и много, что было только что сказано, по большей части неправда.
— Конечно, я не понимаю, я ведь не сверхдержава. — Брюнет, казалось, выстроил вокруг себя незримую стену недоверия. Одно такое недоверие стоило ему шрама на половину лица. — Наверное, сложно уделить внимание всем, чтобы все были довольно. Жаль, что мы слишком разные.
— Мы не разные, — начал доказывать обратное Иван, пытаясь взять Володю за плечи. — Ты мой младший брат.
— Убери руки, — сквозь зубы прорычал парень, не изменившись в лице. Его карие глаза блеснули камнем сердоликом, было видно сразу — шутки закончатся плохо. — Я тебе не брат, тем более не младший. Я от тебя не завишу. Как же ты любишь всё себе присваивать. Просто невероятно. — Он отвёл взгляд в сторону, сжимая пальцами ружьё. — Уходи, ладно? — после парень и вовсе повернулся спиной к Ивану. — Если решишь гнать сюда гум-конвой, то знай, в подачках я не нуждаюсь, всё и сам могу достать.
Россия смотрел на Новороссию с неким недоумением, не понимая, почему мальчик из его снов превратился в агрессивного подростка. Всё ведь было хорошо… наверное.
— Я лишь хотел сказать, что ты мне не безразличен. Помни это, и я приду тебе на помощь. — Россия стоял так долго в тишине, ожидая, пока Володя повернётся передом и ответит. Послышался лишь всхлип, говорящий о многом. — Что же, как знаешь. — Брагинский понимает его, и стараясь не мозолить глаза юноше своим присутствием, собрался уходить. Только он сделал шаг к кустам, как услышал сквозь редкие всхлипы:
— Лучше бы я остался с Украиной.
Ивану стоит наведаться сюда ещё раз, когда Володя успокоится, приведёт свои мысли в порядок. Тогда можно поговорить, тогда можно узнать много другого. Тогда. Никогда.