Hetalia: Russian world

— Ну и проваливай! — кричит Новороссия, наблюдая за тем, как его сестра, которая была с ним почти с самого рождения, сейчас удаляется, желая больше не иметь дело с братом. ЛНР уходит вдаль, оставляя за собой высокую тень, что из-за заходящего солнца едва-едва касается тёмных ботинок Новороссии. Однако юноша вопреки молчанию девушки, начинает настойчивей кричать в её сторону, на эмоциях жестикулируя: — Хочешь идти? Ну так скатертью дорога! Тебя я держать не буду, ты… — Володя может быть бы и сказал нечто обидное, но договорить не смог. А она даже и слова не проронила, просто ушла, не оглянувшись назад… даже бровью не повела. Просто ушла, до этого сказав лишь то, что быть отделённой ей уже не хватит ни сил ни желания. Это было прямым и не притворным оскорблением для бедного парня, который добивался своей независимости вот уже какой год, тоже теряя порой желание просто существовать. Он больше ничего не кричит ей вслед, а просто падает на колени на заснеженную землю, закрывает ладонями глаза и начинает плакать. После во сне звучит низким мужским голосом: «Что же ты никак с прошлым проститься не можешь?»       Тут его пробила дрожь, и широко распахивая глаза, парень оглядывает спальню, в которой находится; Белый потолок, за окном ночь, а в комнату проникает тусклый свет луны сквозь тонкую, светло-бежевую ткань тюли. На будильнике рядом красным светом светится 2:59 — Приснится же такое, — Володя с облегчением выдыхает, держась за бешено колотящееся сердце в груди. — А вдруг и вправду ушла?.. — Брагинский-младший сам себе задал этот вопрос, снова собираясь заснуть, положив голову на прохладную подушку. Покой снова покинул его. Он внезапно и беспричинно вскакивает с кровати, и убегает из спальни, распахивая двери в другую комнату. Лена никуда не уходила. Она мило посапывала в подушку, как всегда наполовину накрытая тёплым одеялом, последнее которое свисает до пола. Новороссия теперь точно успокоился, прикрыв глаза, опираясь плечом о косяк дверного проёма. Самоутвердившись, тихо уходит, с тихим щелчком прикрыв дверь. Теперь самому бы заснуть после такого сна, но как ни крутился паренёк в своей постели, заснуть удалось только под утро, когда на будильнике красным высветилось 4:00.

***

      По празднично украшенной зале разлетелся яркий аромат только что очищенных от кожуры мандаринов. Именно этот запах Новороссия считал истинным ароматом Нового года и этого поистине волшебного вечера. Именно очищая мандарины, юноша засмотрелся на клетчатую скатерть на большом овальном столе. А о чём думалось брюнету, было известно ему одному. — Чего грустный такой? — спросила ЛНР, расставляя салаты по столу, потом метнула быстрый взгляд на брата, с лица которого можно было прочесть некое разочарование или скорее задумчивость. — Нет, не грустный, просто… — Он хотел бы сказать, но его мысли перебивали другие, да и губы не слушались, нервно подрагивая в полуулыбке. — Понимаешь, я так долго думал о том, что произошло за последнее время, пока я заменяю Россию, — оставил один мандарин неочищенным, и слегка постучал пальцами по столу, так как нервишки всё же шалят. — Если ты о выборах, то не думаю, что тебе нужно беспокоиться. В конце концов, за этими территориями стоит сильный человек — президент. Чего ещё может желать страна? — Ты права. Но знаешь, что? Даже не в выборах дело.       Лена вопросительно изогнула брови и перевела взгляд на Володю, и тогда юноша продолжил, перестав стучать пальцами по столу: — Освободив Сирию, я ощущал, что делал это не я, а кто-то за меня. Иногда мне кажется, что кто-то руководит мной. И делает это очень грамотно. После победы у меня была возможность посмотреть этому Сирии в глаза. Знаешь, я ещё никогда не видел араба со светлыми глазами. Ты бы знала, сколько слов благодарности он мне выразил. И знаешь, что? Он ожидал увидеть Россию каким-то другим, более высоким и светловолосым, как Иван, а увидел меня и сразу рухнул к моим ногам, что-то бубня и благодаря при этом. Ещё никогда меня не вводили в настолько яркую краску смущения. Понимаешь?       Лена кивнула, стоило Володе посмотреть на неё. — О чём я думаю? — Он усмехнулся. — Меньше, чем через час начнётся Новый год, а я… — Вот-вот. Давай-ка ты прекращай драматизировать. — Да, умеешь ты мотивировать. Ещё этот чемпионат по футболу, — Новороссия взялся за голову. — Не забывай ещё и про Олимпийские игры, которые тоже не за горами. И на Евровидение кого-то отправлять нужно.       Только хотев открыть рот, Володя слышит, как в прихожей, на стеклянном столике от настойчивого звонка разрывается телефонный аппарат. Кому бы понадобилось звонить в такой час? — Да, слушаю? — не слишком-то весёлым тоном говорит Новороссия, обращаясь к собеседнику на другом конце провода. — Это Южная Корея! Не ожидал звонка от меня? — В трубке слышится звонкий смех. Володя сначала не понял, отчего позвонивший такой весёлый, и решился спросить: — Честно, не ожидал, да. А зачем Вы звоните? — Как зачем? Поздравить тебя с Новым годом! С праздником тебя. Кстати, я только сравнительно недавно узнал, что ты заменяешь Россию. Вот так история получилась… — Да, та ещё история… Вас тоже с Новым годом. И на счёт России… — Я слушаю. — Я, наверное, не смогу поехать на Олимпийские игры.       По звукам в трубке, можно было понять, что Южная Корея, скорее всего, что-то ел во время разговора, так как после заявления Новороссии, резко закашлялся, но потом с хрипотцой в голосе спрашивает: — Ты с ума сошёл? — Какой смысл мне быть там? Выступать под нейтральным флагом? Это равносильно, что идти с белым флагом, а это будет означать, что я сдаюсь.       Южная Корея вздохнул, кажется, ему есть что сказать. — Послушай меня. То, что ты поедешь под нейтральным флагом, не меняет сути, что ты страна. Белый, красный, зелёный флаг — тебя не должно волновать, как посмотрят на тебя другие. Ты тот, кто из без флага всё. Россия в твоём случае ни за что бы не сдался, и ты не сдавайся. Нейтральный флаг ничего не меняет, твой настрой — вот что меняет. Нет никаких преград. Так что поедешь ты, никуда тебе не деться с подводной лодки, Новый Россия.       Новороссия ощутил, что его собственные ладони повлажнели от нахлынувшей решительности, ведь считай, на такую поддержку он и расчитывал, оглядываясь на сестру. ЛНР только с непониманием смотрела на брата. Она не знала, с кем он разговаривает, но поняла, что это не минутный разговор.       Тем временем, Володя сжимал пальцами телефонную трубку, а губы его наконец озарила по-настоящему счастливая улыбка. Лене уже не нравился тот тип на другом конце провода, и только Новороссия поблагодарил собеседника, после положил трубку обратно на телефонный аппарат, и вышел из прихожей в залу, девушка нахмурилась, сходу спросив: — Кому там неймётся? — Это был Южная Корея!       Лена редко видела своего старшего брата таким счастливым, и это один из тех случаев, которые она сейчас наблюдала. — Я не ожидал, что мне позвонит сам Южный Корея, — продолжил радостный паренёк, подойдя к праздничному столу. — Мы говорили насчёт Олимпийских игр, и я пришёл к выводу, что мне нужно быть там! На моём месте Россия не упустил бы такой возможности поболеть за своих спортсменов!       ЛНР покачала головой; девушка была далека от всей этой тревоги с теми играми, но для разгорячённого таким событием парня, соревнования значили многое. — Вот только, — Новороссия убрал один из чёрных завитков своей шевелюры за ухо, после упёрся ладонью о край стола, — что будет, если я не оправдаю ожиданий России? Смотря на всё это, он может во мне разочароваться… — и он вновь напустил на себя опечаленный вид, присев за стол и зарывшись пальцами в волосы. — Несмотря на то, что мне выпала доля Ивана, я должен нести ответственность за всё это. Я не справлюсь, Лен. — А может, — начала девушка, впервые сделав невинный взгляд, какой раньше себе не позволяла из-за своей строгости, — тебе нужно больше уверенности? — Я знаю лучший способ, — парень посмотрел на сестру заинтересованным взглядом. — Давай объединимся.       Лена мечтала услышать эти слова почти четыре года, и в один прекрасный день до её ушей дошло это предложение. Оттого сердце её упало, похолодела душа, и смущение проступило румянцем на её щеках. Она сделала шаг к нему, думая, какую бы альтернативу предложить за место объединения. Но ничего в голову не приходило. И если предложение об объединении и является новогодним желанием её брата, то будет очень неправильным решением отказать. — Я согласна, — тихо согласилась ЛНР, скромно стоя в двух шагах от Новороссии. Она ещё не верит своим ушам, а он поднялся с места, чтобы заключить девушку в свои крепкие объятия. Пару его шагов, и Лена закована объятиями в кольце рук Володи, ощущая с детства родной аромат яблок исходящий от парня. — Вместе и навсегда? — тихо спрашивает Новороссия, не отпуская сестру, на что та отвечает: — Навсегда. Между нами нет никаких преград, нет сомнений, — шепчет в ответ, прерывая объятия, после смотрит в самые чёрные глаза, и губами касается его губ.       Вместе, создав сияющую вспышку света в украшенной новогодней атрибутикой комнате, двое уже воссоединялись в одну страну. В это же мгновение Лена осознала, что если сейчас ничего не изменить, то её попросту уже не будет, исчезнет, навсегда оставшись в памяти брата. — Нет! — Она оперлась ладонями о грудь Володи и будто чем-то испуганная отстранилась от него. Сияние, что напоминало собой блеск солнечных лучей, исчезло, а Новороссия остался стоять в растерянности. Он часто моргал, удивляясь такой быстрой смене настроения ЛНР. — Лен?.. — хотел бы он спросить, как она замахала руками, словно ничего не желает слышать. — Что слу… — Послушай, давай хотя бы Новый год встретим без приключений? — зеленоглазая почувствовала жар внутри себя. Кажется, вся эта затея с воссоединением заставила девчонку поменять свои планы, и отложить их на другое время. Сегодняшний день явно не для воссоединения предусмотрен.       Володя пожал плечами, хотя свою сестру прекрасно понимал; она пока не готова, смысл тогда заставлять её?       Он снова сел за стол и посмотрел на часы, висящие над телевизором. До боя курантов осталось меньше пятнадцати минут, совсем скоро начнётся следующий год, а с этим и другие перемены, которых Новороссия боялся. Смотря не заинтересованным взглядом предновогодние выступления местной эстрады по допотопному телевизору, парень вспомнил о недавней победе. В этом бою за освобождение он почти не участвовал; пару раз был на тех землях, подержал в руках оружие, но не смог ранить даже своих врагов. Зато страна, которая благодарила его после победы, оставила в его памяти неизгладимый след. Но ощущение у Нового России было такое, будто бы окончание этой войны было только началом чего-то грандиозного и более страшного. Flashback Некоторые недели назад. Декабрь.       Новороссия пытается поднять молодого мужчину с колен, но тот без устали благодарит его, не переставая кланяться. — Мне уже неловко, — Володя поправляет шарф на шее, впредь не предпринимая никаких попыток избавить себя от благодарностей. — На нас уже смотрят солдаты. Сирия, ради Бога…       Сирия поднялся с места и вместо благодарностей изрёк следующее, прижав ладонь к своему сердцу: — Я и мой народ никогда не забудут твоей отваги, юный Россия! Ты спас меня, а значит, когда-нибудь я помогу и тебе.       Новороссия замялся, отведя взгляд в сторону. Он занервничал, думая, как бы поступил сейчас Россия, и вот решение пришло само собой. — Значит, в честь этого, мы можем стать друзьями? — Брагинский-младший нерешительно сделал жест к рукопожатию. — Всегда мечтал дружить с самой сильной страной! — на радостях, Сирия резко пожал руку своему освободителю. — Ты избавил меня от каждодневных мучений…       Пока Сирия вновь произносил речи благодарности, Новороссия уронил взгляд вниз, на руку нового друга, заметив, что она перебинтована в несколько плотных слоёв, но сквозь бинты все равно проступали пару небольших пятен недавно засохшей крови. Сколько же перетерпел Сирия, прежде чем сейчас благодарить? — …Я думал, эти взрывы никогда не закончатся, а мой народ никогда не обретёт покой. Спасибо тебе, — Сирия отпустил руку Новороссии, смотря на победителя светлыми, серо-голубыми глазами, совсем нетипичными для араба. — Не переживай, — проговорил Брагинский-младший, улыбнувшись тонкой, доброй улыбкой, — они больше не посмеют сунуться к тебе. И если попробуют, то их ждёт такая расправа, которой они ещё не видели. Тебе нечего бояться. — О, юный Россия, брат, спасибо! — с этими словами Сирия снова начал было уже кланяться. — Ну ладно, поблагодарил, и всё на этом, — краснея, Володя снова поднимает его, во время схватив за руку. — Лучше скажи, как зовут тебя. — Саид, — Сирия снова поднялся, вытерев слёзы, что текут по смуглым щекам. — Саид, да? Отлично, — Володя убрал один завиток своей пышной чёрной шевелюры за ухо, а новый знакомый был такой улыбчивый и по-детски счастливый. Вот что бывает, когда долго не видишь мира перед глазами, а сквозь пыльные облака — ясного неба над головой. — А я Владимир Брагинский. Я бы поболтал с тобой, но мне нужно идти, ещё войска нужно выводить с твоих территорий, и… — юноша посмотрел на свою ладонь, которую Сирия не в силах был отпустить. — А, да, конечно, — Саид издал неловкий смешок, отпустив ладонь Володи. — Забываюсь иногда.       Новороссии снова пришлось улыбнуться, но более устало, и вскоре попрощавшись, когда уходил, он словно самому себе говорит: — Надеюсь, это была последняя война на твоих землях. Не бойся, я больше не допущу их присутствия рядом с тобой. Лучше я приму роль спасителя, чем палача.