Нeating up

У Сакурая неуверенность в себе достигает пика тогда же когда и приходит осознание, что одноклассницы в коротких юбках сознание совсем не будоражат. Мысль разбить голову о ближайший косяк к нему приходит каждый раз, когда он видит Аомине в раздевалке. У него тут же валится все из рук и пересыхает в горле, стоит только мельком зацепить взглядом накаченные ноги, подняться чуть выше… и с пылающими щеками утыкается лбом в металлический шкафчик, стиснув зубы, пытается переждать момент, пока кровь из паха опять начнет нормально циркулировать по организму. Аомине скалится, язвит и доверительно виснет на низкорослом товарище по команде, вкрадчивым тоном говоря какие-то двусмысленные вещи, а потом ржет на всю раздевалку. Сакурай не может понять, специально он это вытворяем или все-таки его ненормальная влюбленность в Аомине играет с собственным воображением, и он просто принимает желаемое за действительное. Признаться и проверить свои догадки Сакураю никогда не хватит храбрости. Мокрые сны заканчивают тридцатиминутным холодным душем, так часто что Рё подозревает, что вскоре подхватит пневмонию. А наталкиваясь на него в классе Сакурай позорно вспоминает о том, что ему снилось и залившись краской, выпаливает очередное: «Простите» и уносится прочь, оставляя на парте свой обед, который Дайки привычно приберет к рукам. Каким образом Рё не заметил из ниоткуда появившегося перед ним Куроко он, если честно, не знает, но надеется, что призрак Куроко не видел, как он опять облажался. Фантом Сейрин смотрит совсем не на него и Сакураю почти удается выдохнуть с облегчением. Достаточно было извиниться и сбежать как он привык, но Тецуя смотрит вовсе не на Сакурая, а на самодовольно скалившегося за его спиной Дайки. К слову, так смотреть на людей совсем не вежливо: в упор, почти не моргая. Аомине прищуривается в ответ и проходит мимо них двоих попутно взлохмачивая Куроко и без того растрепанные волосы. У Сакурая в животе ворчит прикормленный, но смирный зверь. Впрочем, через мгновение Рё о нем забывает, потому, что теперь Куроко смотрит на него. Вообще-то он часто видит Куроко на играх Тоо, да и тренировочные матчи никто не отменял, но сейчас Сакураю кажется, что он видит Куроко впервые. Обычно просто равнодушный взгляд сейчас сковывает льдом. Рё становится не по себе, он зачем-то вспоминает, что Куроко тоже из Поколения Чудес, где все по-своему жуткие, а еще то, что с Аомине он знаком намного больше самого Рё. — Хочешь чтобы тебя заметил Аомине-кун? — Куроко задает вопросы в лоб, не разбираясь, как они повлияют на психику собеседника. Он вообще-то может и умеет быть тактичным, но нафиг надо? Сакурай краснеет, потом бледнеет и, кажется, сгорает за живо под этим нечитаемым взглядом. Провалиться под землю мешает мраморный пол и непробиваемый взгляд фантома, который явно приморозил его к полу. — Прости? — рефлекторно вырывается у Сакурая, — я не понимаю о чем ты. Нервные смешки почему-то ни в чем Куроко не убеждают, он словно хочет услышать ответ на заданный вопрос при этом его уже зная, просто дожидается, когда Рё подберет верный вариант. Сакураю кажется, что его мышцы деревенеют и он превратится в ледышку, если не ответит правильно. — Я не… то есть… извини… не говори никому. Куроко блекло, едва дернув уголками губ, улыбается, и Рё немного успокаивается. Он набирает быстро что-то в телефоне и, схватив Сакурая за запястье, без слов тянет за собой. Рё послушно идет за ним, не задавая вопросов. — Куда мы идем? — спрашивает все же Сакурай, когда они уже отошли довольно далеко от школы и развлекательных центров. — Покажу что иногда нравится Аомине-куну, — уклончиво говорит Куроко не меняясь в лице, а Сакурай немедленно вспыхивает до самых корней волос и давит в себе крохи ревности, представив что может нравиться Аомине, и почему Куроко об этом в курсе. Ничего приличного в голову почему-то не приходит. Наверное, по тому, что представить Аомине, который гуляет за ручку с парнем по парку — нереально. У Сакурая под ребрами что-то недобро скребется, но он ничего у Фантома не уточняет. *** В пустой квартире пахнет холодом и последним здравым решением Сакурая. Куроко молчаливый, невысокий и кажется, что справиться с ним труда не составит. В реальности Куроко Тецуя не давит силой, от него просто веет чем-то, чему Рё не может найти название, как от ледяной скульптуры в торговом центре перед рождеством. Показать, да? Упругий матрац пружинит, Сакурай нервно облизывается, отчаянно себя уговаривая, что это все не так как кажется. Рё сомневается в том, что он согласился на это, сомневается, что имеет право здесь находится, сомневается стоит ли верить Куроко. Только чувствуя, как кровать рядом с ним прогибается от тяжести еще одного тела, он вспоминает, что Фантом его вообще-то ни о чём не спрашивал. — Я покажу, что он любит, — чужой вкрадчивый шепот застревает в голове, движение губ Рё не видит, чувствует на губах чужое дыхание, но не касание. Это будоражит, разгоняет по коже мурашками и толкает в пропасть. Сакурай сегодня ошибся в выборе направления. — Откуда?.. — на выдохе звучит пугливый шепот подозрительно похожий на голос Сакурая, но Рё не верит, что мог такое спросить. — Он же мой Свет, — насмешливый тон приходится проглотить вместе со словами, обычно равнодушно-спокойный тон бархатом ложиться кожу, в голубых глазах гранями переливаются льдинки. Остро-режущие, такие что приблизишься чуть больше незаметно порежешься. Так же словно получить ожог о сухой лед. «Куроко — холодный, тихий и мягкий, — думает Сакурай на первом выдохе. — Совсем не похож на Аомине». Тот словно прочитав его мысли, усмехается и выдает почти с досадой: — Я же пообещал. Он резко приподнимается на коленях и перехватив чужую лодыжку, дернув на себя, валит Сакурая на спину. Не то чтобы Рё сейчас было до этого дело: он все равно не мог сосредоточиться ни на чем, кроме руки Куроко у себя на члене. Стиснув зубы, сильнее выгибая спину, вскидывал бедра, толкая стояк в стальную хватку фантомовской ладони. Он чуть уловимо улыбался в своей обычной манере, ведя большим пальцем по головке — Сакурай бы на это посмотрел, если бы оставались силы и не мутилось в голове. — Закрой глаза, — прозвучало над ухом почти безучастно. Куроко сопроводил предложение сжиманием кулака и поворотом запястья — Рё застонал, бедра дернулись помимо его воли. — Представь его, — опять этот ласкающий бархатный голос. Большой палец Тецуи выписал линию через холмик бедренной кости, Сакурай прикусил губу, чтобы не застонать, это было приятно. Палец погладил ниже, вдавливаясь в кожу, в мышцы, скользнул дальше, по второй руке Куроко, трудящийся над членом Сакурая, спустился к мошонке и местечку прямо за ней. Сакурай зашипел, прокусив губу. Казалось, Тецуя точно знает, что делать. Бедра двигались в такт с медленно ускоряющимся темпом. Мозоли на руке Куроко будто пылали, усиливая трение. Рё смял в кулаке простынь. Не прошло и десяти минут, а он уже так близок. — Вот видишь, у тебя хорошо получается, — похвалил он уже неровным тоном. Кончиком языка он коснулся мочки уха Сакурая легко, будто нечаянно, и тот кончил, хрипя и задыхаясь, откинув голову назад и содрогаясь, как от спазмов. Семя выплеснулось Куроко в ладонь. Фантом, не позволяя опомниться, резко развернул партнера на живот. Восприятие мира свелось к тактильным ощущениям, изредка подбрасывая мозгу картинки и звуки: шумное дыхание, шелест снимаемой одежды, щелчок входной двери. Ощущения наполненности и болезненно-тягучее удовольствие выпихнули все здравые мысли перед подступающим оргазмом. Рё открыл глаза, вглядываясь, перед последним, особо сильным толчком, в синие горящие огнем глаза. Громкий стон, сорвавшийся с языка, смещался со стоном Куроко. Рё рухнул лицом в матрац, чтобы не видеть насмешливых глаз аса. Куроко же, напротив, приподнял его ладонью за подбородок, заставив смотреть на Дайки, и доверительно прошептал: — Я же обещал. Видишь, как ему нравится? Аомине оттолкнулся от косяка и, подняв за подбородок Рё, со смешком пообещал: — Этот мелкий засранец сегодня получит по двойному тарифу. А потом, словно забыв о присутствии сгорающего от стыда и адреналина Сакурая, потянулся к Куроко. Сакурай не мог пошевелится — тяжелая рука Куроко фиксировала словно железом придавливала. Над головой послышался ехидный голос Дайки: — Я выебу твоего Кагами. — Где и когда? — с тихим смешком в голосе. — Я захвачу камеру.