Жизнь с ангелом

Персонажи: Кюхён/Рёук, Ынхёк/Донхэ, Канин/Чонсу, Йесон Размер: миди, 53 страницы, 4 части Рейтинг: NC-17 Жанры: в основной шапке

***************

– Рёук-а-а-а, – стонет Кюхён, уткнувшись лицом в свой уголок подушки, – Рёу-у-ук! Выруби будильник! Вставать ужасно не хочется, дома какой-то непонятный дубак, приятно пахнет свежестью утра, но противный звон будильника, дополняемый вибрацией, жутко раздражает. – Ну птица… – хныкнув, Кю, не открывая глаз, шарит под подушками и, найдя трезвонящий телефон, жмёт на кнопку отключения, откладывая будильник ещё на десять минут, чтобы поваляться. – Малыш Вукки, – причмокнув губами, он переворачивается на левый бок, чтобы обнять и потискать своего ангела с утра, но рука падает на пустую холодную подушку. – Рёук? – резко открыв глаза и приподнявшись на локте, Кюхён хмурится, хлопает глазами, проясняя зрение, и осматривает спальню. Чёрт, кажется, ангел опять не ночевал дома. Практически сразу же после открытия "Ловца Снов" юноша решил сменить работу: ушёл из массажного салона и стал барменом в ночном клубе со странным названием "Ошибка 404", что находится в нескольких кварталах от дома. И хотя работает он посменно, да и то всего до пяти-шести часов утра, Кюхён всё чаще стал замечать, что Рёук не ночует дома в свои выходные, или же прилетает поздно ночью и отсыпается весь день, что, разумеется, человека вообще не радует – они редко видятся, ещё реже спят вместе, да и отношения скорее стали похожи не на семью, а на обычное сожительство двух мужчин… – Где опять его носит? – задаёт себе риторический вопрос Кю, прикидывая, что сегодня вообще-то среда, его выходной, и конкретно в это время парень должен дрыхнуть как сурок, а не летать где попало. Схватив телефон, Кюхён набирает номер с милой подписью "птичка-муж" и, выслушав равномерные гудки, напрягающие нервы, оживляется, когда супруг отвечает. – Ты, блин, где? Какого тебя опять нет дома? – Извини! – на том конце помимо запыхавшегося высокого голоса Рёука слышится ещё и свист ветра. Видимо, он на всех парах мчит домой. – Я улетел всего на час! Скоро буду! Кю-а, дождись меня, ладно? И сбрасывает вызов, оставляя человека сгорать от злости в гордом одиночестве. – На час он отлучился, как же, – фыркает Кюхён, швыряя телефон на подушку. – Встал в пять утра, смылся, чтобы я не услышал, коне-е-ечно. Да чтоб он хоть раз раньше меня шары открыл… Бубня себе под нос, парень встаёт с кровати и, обхватив себя руками, поскольку дома всё же ужасно холодно, идёт умываться, проклиная ангела не только за то, что по ночам летает невесть где, но и за неоплаченный счёт за коммунальные услуги. Какой чёрт его дёрнул доверить Вукки столь ответственное занятие – оплачивать коммуналку? Лучше бы как раньше сам всё делал. Гадство, ещё и воду отключили, придётся мыться тем, что осталось в водонагревателе… Сплюнув воду вперемешку с зубной пастой, Кю застывает на месте, услышав шорох и звон посуды на кухне, криво усмехается, глядя на себя в зеркало, и чувствует, как где-то в сердце с новой силой разгорается злость. Явился. Завтрак готовит. А сам наверняка адски хочет спать. И всё же его ночёвки чёрт знает где сильно беспокоят парня. Не то чтобы Кюхён не доверял своему Хранителю, но его частое отсутствие по ночам заставляет задумываться о не самых хороших вещах. Например, у кого он тогда остаётся? Ведь сейчас середина июня, холодные ночные ветра ещё не сменились теплом, на крыше просто так не устроишься, даже если утеплиться чарами. И, пожалуй, есть всего два человека, готовых приютить эту птицу в любое время дня и ночи – Хёкджэ и Канин. – С добрым утром, любимый, – едва человек выходит из уборной, его встречает розовощёкий, улыбчивый Рёук, ароматы молока и кофе, врезающиеся в нос, и приятное тепло, сменившее дубак в квартире. Молодец, исправился. Вот пусть и дальше обогревает дом чарами, раз до оплаты ЖКХ руки не доходят. – Я сделал тебе овсянку с фруктами и кофе, – приоткрывая блестящие, ухоженные персиковые крылья, он прикусывает нижнюю губу и тянет рукава чёрной обтягивающей водолазки вниз, скрывая запястья. – Не подмазывайся, – Кюхён давно привык к таким вот способам заглаживания вины, поэтому сейчас не намерен поддаваться на нежности мужа, – надо было дома ночевать, – развернувшись, он гордо удаляется в спальню, не обращая внимания на семенящего за ним парня. – Да я ночевал! Прилетел, помылся, и лёг спать рядом с тобой! Помнишь? Я же обнимал тебя! – активно жестикулируя и тряся крыльями, Рёук повышает голос, силясь доказать свою правоту, но тушуется под тяжёлым взглядом младшего. У-у-у, кажется, он правда зол. – Кюхён, клянусь, я спал сегодня дома. – Тогда объясни, где тебя носило допоздна? Явно не на работе. – У нас с Йесоном было сложное занятие, пришлось задержаться, – присев на краешек кровати, ангел складывает крылья и опускает голову, прикрывая глаза спутавшейся после полёта пшеничной чёлкой. – Ах да, – закатывает глаза Кю, отворачиваясь к платяному шкафу, чтобы выбрать одежду, – Йесон. От одной лишь этой тихой фразы Рёук покрывается мурашками. Несмотря на то, что с чернокрылым ангелом Кюхён работает давно и с горем пополам смирился с мыслью, что Чонун учит его мужа, но каждый раз, едва разговор заходит о нём, всё перерастает в ссору. – Прекрати, – серьёзно, твёрдо говорит Рё, поднимая голову, – ты ведь знаешь, как для меня это важно… – Да я не против! – громче, чем нужно, обрывает его младший, выпрямляясь. Надо отметить, выглядит юный предприниматель весьма забавно с торчащими во все стороны мокрыми каштановыми волосами и виднеющимися из расстёгнутых джинсов розовыми трусами. – Не против, слышишь? Мы сто раз об этом говорили, знаю я, как молодым ангелам важно обучение, знаю! – запрокинув голову, человек закрывает глаза, выдыхает, надув щёки, и, резко опустив голову, застёгивает молнию на ширинке. – Меня просто бесит, что тебя нет дома по ночам. Что ты шатаешься чёрт знает где с этим… Не желая выслушивать красочные эпитеты в адрес своего друга, Рёук резко вскакивает, взмахивает крыльями, и уходит в ванную комнату, громко хлопнув дверью о оставив после себя огромный вихрь в спальне. – Рёук! Прекрасно. Очередное утро началось с ссоры. Да чёрт бы разодрал этого Йесона! Каждый божий раз, слыша о нём от мужа, Кю не может сдержать эмоций. Да, с этим парнем они прекрасно ладят, он супер-дизайнер и талантливый художник, но от одной только мысли о том, что Рёук летает вместе с ним по ночам, сердце вспыхивает жаром ревности. Кто знает, чему его там Чонун учит? Напялив белые носки и кремовую рубашку, парень подходит к уборной, стукается лбом о деревянную дверь и тихонько скребёт ногтями по дереву, чтобы привлечь внимание старшего. – Малы-ыш, – слушая жужжание электрической зубной щётки за дверью, жалобно тянет Кюхён, – Вукки, солнышко. Прости, я погорячился. – Супруг мой любимый, отвали, а? Дай умыться! Ай, бля! – за матом следует грохот пластиковых бутылочек и тихое шипение. Солнышко. Опять задел крыльями полочку с шампунями. – Зараза… Иди кашу лопай, пока не остыла! Хихикнув, Кюхён послушно разворачивается и идёт на кухню, с жадностью вдыхая аппетитный аромат молочной овсяночки и кофе. Вот что такое семейная жизнь: когда муж злится, но всё равно кофе тебе сварит. В "Белой Вороне" с утра затишье – сидит всего четыре человека по разным углам, официанты гасятся в комнатке стаффа, Чонсу, спрятавшись под барной стойкой, переписывается с кем-то в KakaoTalk с глупой улыбкой от уха до уха, а Хёкджэ, напросившись к Кюхёну в кабинет, дрыхнет, свернувшись большим пернатым клубком на мандариновом диванчике. Удивительно, он так крепко спит, что даже не слышит, как человек без конца разговаривает по телефону, периодически повышая голос, стучит по клавиатуре ноутбука и кликает мышкой. Всю прошедшую неделю он занимался лишь одним важным делом – организацией вечеринки в честь дня рождения Рёука, и сегодня последний подготовительный день. Чёрт, кто бы знал, что организовать праздник – так сложно? Нужно столько всего учесть, заказать, рассчитать сумму затраченных средств… Но ещё сложнее оказалось организовать переезд. Практически каждый третий звонок – риелторское агентство, грузовая компания, ремонтная бригада, мебельные магазины, электрики. От такого количества информации к трём часам дня у парня начинает болеть голова. Пнув посвежевшего после сна Хёкджэ на кухню за обедом, Кюхён ненадолго спускается в зал, совершает дежурный обход по заведению с целью вставить кому-нибудь люлей, обедает, устроившись в компании Хёка в уединённом уголке у окна, и поднимается обратно в кабинет, собираясь продолжить работу. Однако все мысли о работе мгновенно испаряются, стоит ему взять телефон в руки и увидеть десять пропущенных звонков от Рёука и шесть от хозяйки квартиры. И если первое просто пугает, то второе напрягает по полной программе. Хозяйка звонит крайне-крайне редко, лишь по каким-нибудь серьёзным вопросам, и за те лет шесть, что он снимает квартиру, женщина позвонила от силы раз десять. Трезво рассудив, что сначала нужно решить вопрос с хозяйкой, а уж потом с мужем, Кюхён звонит этой чудесной женщине, с трудом успокаивая дрожь в руках. Неспроста же она позвонила сходу семь раз. И причина её звонка оказывается бомбической. Во всех смыслах. – Кюхён-а! – в начале пятого в кабинет парня влетает, принося с собой сквозняк, Рёук с распушившимися крыльями. – А, очень вовремя, – тяжело вздыхает Кю, откидываясь на спинку стула и устало прикрывая глаза. – Ну? Как выяснилось, Госпожа Чхве, столь долгое время сдававшая ему квартиру, сегодня получила звонок из службы ЖКХ по поводу неуплаты аж за два месяца, решила приехать, чтобы убедиться, что всё в порядке, и наткнулась там на Рёука. А по договору в квартире мог проживать только один человек и таскать кого-либо в квартиру тоже было запрещено. Выходит, ангел накосячил не только с оплатой коммуналки, но и с тем, что вовремя не вылетел в окно, дабы не попасться. Как итог: женщина дала им всего одну ночь форы и после вежливо попросила освободить жилплощадь. – Кю, прости, я честно не почувствовал, что рядом с домом кто-то есть, а когда она зашла, я не успел одеться и вылететь! Но я всё оплатил, клянусь! Просто вчера забыл! – Рё говорит очень быстро, комкано, захлёбываясь воздухом и шевеля крыльями. – Кюхён-а, обещаю, я найду нам жильё уже завтра, ты главное не волнуйся! Если будет совсем тяжело, можно пожить у Канина, я договорюсь, комнатка у него, конечно, маленькая, но зато это наш район, да и не навсегда же! И квартиру я нам найду, честно… – Хватит, – тихо, спокойно, не открывая глаз, обрывает этот словесный поток Кюхён. – Волновался я час назад, а сейчас просто в ярости. Вукки, я же просил тебя оплатить ЖКХ. По-человечески просил. Почему ты в прошлом месяце не заплатил? – Зарплату задержали, – ангел виновато опускает голову, глядя на младшего исподлобья, прижимает крылья к спине, и теребит полы расстёгнутой серой ветровки, как сиротка. – Мне почему не сказал? Знаешь ведь, я бы дал деньги. – Не хотел в долги лезть. Я самостоятельный. – Да какие долги, Рёук? – Кюхён открывает глаза и осматривает с головы до ног сжавшегося, потупившего взгляд Хранителя. Стоит, покраснел весь, смотрит в пол, с ноги на ногу перетаптывается, дёргает клёпки на рукавах. Не часто его таким можно увидеть. – Мы семья, в конце концов, или нет? Самостоятельный он… – от нервов невыносимо болит голова, шум крови в ушах становится всё сильнее, и в висках тикает. Определённо пора в отпуск, иначе с такой нервотрёпкой он долго не проживёт. – Твоя самостоятельность вон куда нас завела, – парень шумно выдыхает, поморщившись от очередного спазма боли, прошившего мозг, и пытается расслабиться в кресле. – Ладно, всё, что теперь об этом говорить. Иди вниз, выпей пока кофе, а я тут закончу с делами и домой пойдём. – Кюхён… – Рёук совсем тихо подаёт голос, откровенно боясь сейчас даже подойти к мужу, видя, насколько сильно он кипит от злости. Кажется, у него даже температура поднялась, и совсем пропало сияние. Человек таким злым бывает крайне редко, и в подобном состоянии вокруг него образуется настолько тяжёлая и гнетущая аура, что ангела едва ли не прибивает ей к полу. – Сегодня переночуем в нашей квартире, завтра я сниму нам номер в какой-нибудь гостинице, а дальше… посмотрим. Снова закрыв глаза, Кю прислушивается к надрывному дыханию старшего, угадывая, что Рёук близок к тому, чтобы заплакать, а затем слышит несколько шагов и тихий щелчок дверного замка. Ушёл. Зла на него не хватает. Да и вообще в последнее время Кюхёна всё чаще посещает мысль, что им скоро придётся идти к семейному психологу, если не сразу к психотерапевту – на фоне стресса, разобщённого графика, отсутствия отдыха, и мелких косяков со стороны обоих отношения расклеились окончательно. Но когда звонят Ара или мама с вопросом "как дела" оба со счастливыми рожицами отвечают, что у них всё прекрасно, дабы лишний раз не нервировать пожилую женщину и будущую молодую мамочку. – Эй, что с тобой? – завидев бледного, как известь, Рёука, спустившегося из кабинета босса и забившегося в самый угол заведения, к нему подбегает обеспокоенный Хёкджэ и плюхается в кресло напротив, пользуясь тем, что гостей пока не особо много. – На тебе лица нет. Опять поссорились? Поскольку Хёкджэ как никто другой вхож в эту семью, он в курсе мельчайших подробностей их взаимоотношений, и частенько, из самых чистых порывов души, разумеется, пытается им помочь наладить эти самые отношения. Правда, не всегда получается… – Если бы просто поссорились – я б с таким лицом не сидел, – бурчит в ответ Рё, уставившись на перламутровую пуговичку на белоснежной рабочей рубашке брата. – В этот раз я накосячил как никогда крупно. – О-о-о, – понимающе тянет Хёк, и шелестит крыльями, раскладывая их позади себя по полу. Всего одного взгляда в мысли парня хватило, чтобы понять суть ситуации, иначе как "жопа" и не опишешь. – Угораздило же тебя… Вместо ответа Рёук жалобно хнычет и роняет голову на сложенные на столе руки, чтобы скрыть наворачивающиеся на глаза слёзы. Мало того, что самому от себя противно, так ещё и эмоции человека накладываются, которые он благодаря Узам прекрасно ощущает. Сердце разрывается от жгучего чувства вины… – Так, донсен, не кисни, – решив на правах старшего брата взять на себя ответственность и как-то поддержать парня, бодро говорит Хёкджэ, вставая из-за стола и приоткрывая резко пахнувшие елью крылья, – сейчас я тебе принесу какао с зефирками и вместе что-нибудь придумаем. В ответ Рёук гулко мычит, не поднимая головы, и расстилает крылья по полу огромным персиковым шлейфом. За те десять минут, что бариста, соответствуя очерёдности заказов, готовит какао, Ынхёк успевает отпроситься у Чонсу, подмениться с официанткой, чтобы вырвать себе свободных полчаса, и выходит на задний двор через комнату стаффа. Почему-то, узнав причину ссоры Рёука с мужем, он первым делом подумал о Донхэ. Нет, они с Донхэ вообще живут на удивление слаженно, прям душа в душу, и ругаются очень редко в отличие от младших. Но о своём супруге он подумал в другом ключе: живут они с Хэ в одной спальне. А убираться Рыбка его заставляет в двух. И площадь квартиры у них большая, и находится не особо далеко от "Белой Вороны". Только с пятого раза дозвонившись до занятого мужа, Хёкджэ вкратце обрисовывает ситуацию и целых десять минут уламывает любимого помочь молодой семье не остаться без крыши над головой, обещая два последующих месяца стирать, убирать, готовить, и не летать позже двенадцати часов ночи где попало. Донхэ, подумав в точности так же, как его Хранитель, мол, места много, а ситуация безвыходная, да и Кюхён с Рёуком не чужие люди, принимает решение пустить их в свою квартиру. – Солнышко, рыбка моя, спасибо! – непроизвольно взмахивая крыльями от переизбытка эмоций, вопит ангел, и начинает ходить туда-сюда мимо двери, чтобы успокоиться. – Ты у меня настоящее золотце! – Знаю, – довольно фыркает Донхэ на том конце провода, – скажи им, могут хоть сегодня вещи начать перетаскивать, только код от замка дать не забудь. О, хён, у меня вторая линия, перезвоню… – и звонок обрывается едва ли не на середине слова. Зажмурившись и прошипев тихое "йес!", Хёкджэ запихивает телефон в карман чёрных рабочих джинсов и пулей забегает в заведение, вспомнив в эту секунду, что, вообще-то, Рёук там сидит один и ждёт свой какао. Подлетев к бариста, блондин забирает у неё уже успевший остыть какао и чашечку с комком-зефиркой, посылает девушке воздушный поцелуй в качестве благодарности, и несётся к окончательно скисшему в лужу Рёуку за самым дальним столиком в углу. – А смотри, что я тебе принёс, – сияя белоснежной улыбкой, Хёк падает в кресло напротив друга, привлекая его внимание, пододвигает к нему кружку с ароматным какао, быстро подогревает напиток чарами и опускает на поверхность какао белый комочек, который от температуры раскрывается, превращаясь в зефирный цветок. – Ты глянь, какая красота, – активно пушится ангел, непроизвольно сияя своим нимбом, отчего младший лишь щурится и шумно выдыхает, надувая щёки. – Спасибо, конечно, но это всё равно не радует, – не оценив широкого жеста хёна, Рёук берёт чайную ложечку и размешивает напиток, сминая зефирную ромашку. – Так я сейчас обрадую, – выкатив грудь колесом и растянув лыбу от уха до уха, Хёкджэ ждёт, когда донсен поднимет на него свои влажные оленьи глазёнки, и только после этого продолжает, – я разговаривал с Донхэ, описал ему вашу ситуацию, и мы решили, что вы переезжаете к нам на время, пока не найдёте новую квартиру. Вещи можете начать таскать уже сегодня, если хочешь, я помогу, по воздуху чемоданы будет быстрее перенести, чем по земле. Пару секунд Рёук молчит, осознавая сказанное, затем медленно выпрямляется, непроизвольно приоткрывает рот и крылья, и хлопает глазами, что выглядит очень мило вкупе с его детским личиком. – Ты… т-ты серьёзно? – Вполне, – откинувшись на спинку стула, распластав крылья по полу и сложив руки на груди, продолжает пыжиться Хёкджэ, получая удовольствие от искреннего удивления друга. Редко он его видит удивлённым, ещё реже – шокированным. – А… Донхэ… – Ну, вы с Кюхёном нам не чужие, так что Донхэ тоже будет вам рад, – кажется, из-за пережитого стресса Рёук разучился быстро обрабатывать информацию, он просто сидит, открывая и закрывая рот, как рыбка, бегает взглядом по лицу хёна и чуть подёргивает крыльями. – Не тупи, донсен, – парень чуть повышает голос, чтобы вывести брата из ступора, и лыбится во все тридцать два зуба, – дуй, говори мужу, чтобы трусы паковал! Это становится спусковым крючком. Вскочив с кресла так резко, что оно, скрипнув, чуть не ударилось о стену, Рёук делает первых два шага, выходя из укромного уголка по направлению к лестнице, но вдруг замирает на месте, едва не заехав крылом по голове блондинистому ангелу, и ёжится, поднимая плечи. – Нет, – тихо говорит он, разворачиваясь и возвращаясь на место, – нет, не пойду. Он злой, как чёрт, я боюсь к нему подходить, – снова разложив крылья по полу, парень двумя руками обхватывает белую чашку с парящим какао и, поднеся её к губам, делает первый осторожный глоток, чтобы не обжечь язык. – Попозже лучше, как домой пойдём. Хёкджэ, сощурившись, долго смотрит на младшего и никак не может понять – с каких-то пор всегда смелый и открытый Рёук вдруг стал так бояться собственного человека? Они, конечно, частенько ругаются, но, Хёкджэ знает, Кюхён никогда не позволял себе слишком грубых слов в адрес мужа, не говоря уже о том, чтобы поднять на него руку – да он скорее повесится, чем причинит вред своему любимому ангелочку. Просто это странно. Неужели они настолько часто ссорятся, что Рёук стал бояться слова лишнего сказать человеку? – Сдурел? – следя за мыслями старшего, которыми тот так опрометчиво разбрасывается, отвечает Рё, прожигая парня тяжёлым взглядом. – Во-первых, я виноват, и он на меня обижен, а во-вторых, посмотрим, как долго ты сможешь находиться рядом с его тяжёлой аурой. Меня вечно к земле пластом пришибает, когда он злится. Такое чувство сразу, будто крылья потяжелели, и я не могу их поднять. – Достал, пойду сам скажу, – подняв с пола шикарные белоснежные крылья, немного растрёпанные после активных побегушек по залу, Хёк встаёт, плавно отодвигая кресло, и идёт… вовсе не к кабинету начальства, а сходу на кухню, бурча под нос: – только сперва рогатого засланца отправлю, пусть энергетический баланс себе поправит. Пристроившись в углу кондитерского цеха, Хёкджэ первые пару минут действует на нервы демону, оформляющему десерты, получает за это пятиэтажный мат, сказанный чистым русским языком, и лишь после привычных люлей просит кондитера подняться в кабинет начальства с каким-нибудь тортиком. Кибом в свою очередь, ускорив оформление чарами, выпихивает ангела из цеха, ибо сияние его нимба раздражает, режет свежий торт на кусочки и, красиво оформив тарелку рисунком, идёт к Кюхёну. Как блондин и предполагал, Ки очень быстро высасывает из человека весь негатив, подпитываясь энергией и одновременно избавляя парня от сильной головной боли, презентует ему тортик, недолго разговаривает, чтобы окончательно избавить босса от плохих эмоций, и возвращается на кухню, уступая очередь Хёку с его хорошими новостями. После Кибома в кабинете действительно легче. Войдя в небольшую комнатку, буквально наполненную статическим электричеством от той негативной энергии, что излучал Кюхён весь день напролёт, Хёкджэ ненадолго распахивает окно, чтобы проветрить кабинет, и наконец торжественно сообщает другу, что их рыбная семейка готова принять к себе другую пернатую семейку на временное проживание. – Не шути так, – Кю зарывается пятернёй в спутанные каштановые волосы и в который раз взъерошивает их, устраивая на голове настоящее гнездо. – А у Рёука язык за зубами не держится, раз трещит о наших проблемах. – Да хорош дуться на него, – фыркает ангел, со скрипом отодвигая стул напротив рабочего стола Кюхёна и садится, с шелестом расправляя крылья по полу, – сегодня же собирайте вещи и переезжайте к нам, я готов помочь с чемоданами. – Хён, я безмерно ценю твою помощь и участие, но… не могу принять такое щедрое предложение, извини. Сощурившись, Хёкджэ лезет в его мысли и в который раз убеждается в том, что люди – ужасно упрямые и глупые создания. Кюхён в самом деле стесняется согласиться! Ему хочется, он взвешивает плюсы, явно преобладающие над минусами, думает о какой-то квартире, о завтрашней вечеринке в честь дня рождения, о Рёуке… Но не может пересилить себя, признать свою слабость перед обстоятельствами, и сопротивляется соблазну принять предложение старшего. С одной стороны ему неудобно стеснять парней своим присутствием, а с другой – их квартира просто идеальный вариант, ведь, в конце концов, не навсегда же они к Донхэ переедут. Но куда уж тут, он ведь гордый. Будет снимать номер в отеле, платить кучу денег, таскать Рёука по гостиничным номерам, но только не согласится жить у близких друзей, нет-нет. – Короче, – решив не церемониться и подтолкнуть уже человека к принятию единственно верного решения, твёрдо говорит Хёк, – в десять прилечу за вещами, чтобы оба к этому времени были готовы. Весь инструктаж на месте, за продукты и коммуналку платим пополам, душ согласно очерёдности, – тараторя, чтобы младший не смог и слова вставить, ангел широко улыбается, наблюдая бурное возмущение на лице парня, и медленно встаёт со стула, собираясь ретироваться из кабинета, пока не услышал категоричный отказ. – Ваша комната по соседству с нашей, спать мы ложимся в одиннадцать, так что постарайтесь стонать потише. – Чего?! – обалдев от наглости хёна, вскрикивает Кюхён, разом выпрямляясь в своём крутящемся кресле. – Ну, я на всякий случай предупреждаю, – свято мигая нимбом, Хёкджэ пожимает плечами, строя из себя саму невинность, и пятится к двери, – потому что Донхэ спит очень чутко, а я очень быстро завожусь, – взявшись за дверную ручку, блондин еле сдерживается, чтобы не засмеяться, поскольку лицо директора кофейни в эту секунду просто бесценно: глаза выпучены, губы сжаты, на щеках проступил здоровый румянец, и дёргаются крылья носа. – И голоса у вас обоих громкие, особенно у Вукки. – Хёкджэ! Заорав во всю силу своих сильных голосовых связок, Кю хватает со стола ежедневник и со всей дури швыряет его в парня, который чудом успевает закрыть дверь перед своим носом. Врезавшись в деревянное препятствие, книжка с глухим стуком падает на пол, раскрываясь на странице с планом завтрашнего мероприятия, Кюхён тихо пыхтит от злости, а Хёкджэ, не сдержавшись, закатывается смехом, приоткрывая крылья. Мда, а он-то думал, только демоны-кондитеры эмоционально нестабильны. – Увидимся в десять! – прижавшись к двери, кричит Хёк. – Спасибо! Оценил дружескую помощь, думает про себя ангел, и с довольной улыбочкой спускается в зал, намереваясь подбодрить Рёука, а затем вернуться к работе, пока Чонсу по каске не надавал. В шесть часов вечера, закончив все свои дела, Кюхён одевается, забирает Рёука, выпившего на нервах три чашки мятного латте, и они вместе идут домой. Оба уже успели поостыть после ссоры и обдумать предложение Рыбок о жилье, поэтому, не спеша шагая по залитым предзакатным солнцем улицам, обсуждают сегодняшний день и предстоящий переезд. Конечно, приятного мало – переезд всегда даётся тяжело, особенно если переезд недолговременный, а тут всё сложилось слишком быстро… Да и квартира эта была очень уютной, расположение удачное, район любимый, и в этой квартире они с ангелом многое пережили. Можно даже сказать, в этой квартире начались их отношения. – Это же не навсегда, – ободряюще улыбается Рёук, легко подталкивая мужа локтем, – поживём недельку, за это время я найду нам квартиру, – на секунду оглянувшись, он вдруг раскрывает правое крыло во весь размах и приобнимает им человека, показывая свою защиту. – Давай-ка без самодеятельности, – ухмыляется в ответ Кюхён. Не то чтобы он всё ещё злился на Хранителя… но как-то пока его самостоятельность выходит им боком. – Я сам решу вопрос с квартирой. Меня просто сильно беспокоит перспектива сожительства с моим сотрудником и партнёром по бизнесу. – Они прежде всего наши друзья, – нахмурив ровные брови, возражает Рё, – а уж потом сотрудники и партнёры. – Знаю, но… – парень тяжело вздыхает и опускает голову, рассматривая ровный, прогретый солнцем асфальт под ногами, – ай… они же тоже семья. Одно дело, когда дружишь семьями, и совсем другое, когда живёшь с другой семьёй под одной крышей. Я вообще ни с кем долго не уживаюсь… – Думаю, здесь самое главное научиться разделять личное и рабочее, – философски изрекает Рёук, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на лазурное небо, по которому лениво плывут редкие пушистые облачка. – Разумеется, мы не сможем ужиться, если ты будешь кошмарить Хёкджэ на работе, а потом ещё и дома. Согласившись с правильностью мысли Хранителя, Кюхён замолкает и погружается в себя. Решение уже принято, однако на душе всё равно кошки скребут. Чужая квартира, другой район, свой микроклимат и особые взаимоотношения между хозяином квартиры и его ангелом, у новой квартиры новые правила, которым, хочешь или нет, придётся подчиняться, и венцом всему их с Рёуком ссоры. А что, если из-за новой атмосферы ругаться они станут чаще? Не хотелось бы посвящать Рыбок в тонкости их отношений. Чёрт, да и просто жить с кем-то дико некомфортно! Он с ангелом-то уживался не один месяц, а тут сразу с двумя другими парнями надо умудриться выжить. В конце концов, он уже не двадцатилетний студент, чтобы жить в общежитии… Дома, пока Кюхён отмокает в душе, – благо после оплаты ЖКХ воду дали, – Рё готовит ужин, затем они ненадолго меняются, едят вместе, продолжая обсуждать переезд, и в девятом часу начинают паковать самые необходимые вещи в коробки и чемоданы. Первым делом пакуют одежду, обувь, и мелкую технику, затем книги, документы, и памятные вещи; в последнюю очередь разбираются с посудой и крупной техникой – из всего, что было куплено для этой квартиры, забрать решают только пока ещё новенький кондиционер и увлажнитель воздуха. Правильно, смысл тащить за собой все вещи в чужую квартиру? А уж с хозяйкой можно договориться и оставшуюся технику забрать попозже. – Проверяй, всё собрали? – встав посреди опустевшей спальни, спрашивает Кюхён, уперев руки в боки. До прилёта Хёка осталось десять минут, почти все вещи упакованы, нужно лишь убедиться, что они ничего не забыли. – Да, – устало вздыхает Рёук, окидывая взглядом вмиг потускневшую без вещей комнату, – только мусор перед уходом вынесу. Кю-а, мы за один раз всё это не утащим, – парень показательно кивает на множество коробок, заклеенных скотчем, и два больших чемодана у входной двери, – может, вызовем такси? – Давай дождёмся Хёкджэ и уже там решим. Ангел прилетает тика-в-тику, ровно в десять. Одетый в тёплый белоснежный свитер с высоким воротом, домашние штаны и кроссовки, он входит через дверь, запинается о коробку, поставленную прямо у входа, и едва удерживается от падения, взмахивая крыльями. Свежий, румяный после полёта, Хёк тяжело дышит и источает сильный запах еловой смолы, кедровых шишек, и холодного ветра. – Отлично! – радостно возвещает на всю квартиру Хёкджэ, когда к нему и Рёуку в коридоре присоединяется Кю. – Кюхён с коробками поедет на такси, машина уже ждёт, а мы с тобой, – он поворачивается к брату, – возьмём чемоданы и самые большие коробки. Когда он приедет, – кивает в сторону человека, – спустимся и поможем поднять вещи, лифт у нас рабочий и вместительный. Давайте, одевайтесь скорее, я пока грузить начну. Следуя плану Хёка, парни одеваются, часть коробок заталкивают в такси, Кюхён отправляется к квартире на машине, а Рёук с собратом, взяв чемоданы и укрывшись чарами, летят на своих двоих и проникают в дом через окно, которое Донхэ предусмотрительно оставил приоткрытым, несмотря на холодный ночной ветер. Через десять минут приезжает Кю, и ангелы спешат спуститься и помочь ему с коробками: втроём они разгружают машину, поднимают всё на лифте, сделав две ходки, и наконец мини-переезд можно считать завершённым. – Добро пожаловать в наше уютное гнёздышко, – торжественно объявляет Хёкджэ, согнувшись пополам в попытке отдышаться. Такое ощущение, будто он горы сворачивал, а не вещички таскал, даже крылья подрагивают от напряжения. – Проходите, – расплывается в улыбке Донхэ, запахнув полы свободного чёрного кардигана и сложив руки на груди. Снимая ветровку, Кюхён окидывает парня взглядом с головы до ног, отмечая, что одет он в серые штанишки, футболку и носки, а поверх этой униформы накинут чёрный кардиган. Как-то непривычно видеть его таким тёплым, уютным, домашним, с растрёпанными чёрными волосами и без макияжа, ведь обычно на работу он приходит при полном параде. Разве что строгие костюмы давно сменил на более свободный стиль одежды, ведь необходимость выпендриваться перед начальством отпала. – Экскурсию, думаю, устраивать не нужно, вы и так у нас частенько бываете, поэтому просто покажу вашу комнату. Донхэ кивает, приглашая гостей в глубь квартиры, идёт к первой же двери справа от входной, где расположена гостевая спальня, и щёлкает выключателем, зажигая свет. Эта комната почти полная копия их с Хёкджэ спальни: здесь такая же огромная двуспальная кровать, симпатичные полки на стенах, тумбы со светильниками, кондиционер, целых три шкафа и рабочий уголок с угловым офисным столом, окно, занавешенное шторами с жалюзи, и рядом дверь – выход на небольшой балкон, смотрящий на мерцающий сотнями огоньков район Itaewon. Комната очень уютная за счёт больших белых ковров, и тёплая благодаря подогреваемому полу, а при включённых ночных светильниках наверняка будет выглядеть ещё теплее и уютнее. – Располагайтесь, занимайте шкафы, всё в вашем распоряжении, – Донхэ отходит в сторонку, пропуская мимо себя гостей, и встречается взглядом с заглянувшим в комнату Хёкджэ, уже отдышавшимся после коробок. Сказать, что Кюхён и Рёук удивлены – ничего не сказать. Нет, в этом доме они, без сомнения, всегда желанные гости, да и до этого момента оба частенько тут ошивались, что первый, что второй, однако в эту комнату никто ни разу не заходил. Признаться, Кюхён вообще думал, что гостевая спальня – это такая маленькая комнатка, в которой максимум кровать да вешалка для одежды, а никак не полноценная, огромная комната в комплекте с балконом! И тогда возникает закономерный вопрос: если он, самостоятельный бизнесмен и предприниматель, жил практически всю жизнь в съёмной квартире, отдавая за неё каждый месяц порядка семисот тысяч вон*, то сколько же Донхэ отвалил миллионов – или даже миллиардов – вот за такую шикарную квартиру? Он ведь обычный финансовый аналитик, а не какой-нибудь политик или депутат… Первые полчаса обитатели квартиры чувствуют себя несколько неуютно: все четверо не привыкли к большому количеству людей в доме, а Кюхён так вообще интроверт, боящийся всех и вся. Однако уже через час, когда в дверь звонит курьер, и Хёкджэ, забрав у него заказ, объявляет на весь дом "ночной дожо-о-о-ор", неловкость пропадает – все жители выползают из своих комнат, устраиваются на диване, креслах, и полу в гостиной, включают телевизор, и празднуют маленький переезд пивом, пиццей, токкальби* и множеством традиционных корейских закусок. Очень быстро между мужчинами устанавливается привычная тёплая атмосфера и создаётся впечатление, будто они давно живут все вместе, даже Рёук с Кюхёном начинают взаимодействовать иначе, что не ускользает от внимательно наблюдающего за ними Хёкджэ. Кажется, временные трудности и выход из зоны комфорта в виде переезда пошёл им на пользу – сидят, обнимаются, смеются, будто вовсе не ругались сегодня. К двенадцати часам Кю и Донхэ, смертельно уставшие после тяжёлого рабочего дня, начинают зевать и клевать носом, поэтому Рёук предлагает закругляться и ложиться спать, что люди с радостью поддерживают. – Я сделаю пару кругов над районом и вернусь, – утащив посуду на кухню, говорит Хёк, глядя на сонно зевнувшего и потёршего глаза мужа, и идёт ко входной двери, где снимает с вешалки тёплую куртку и надевает кроссовки, – ложись, не жди. – Стой! – услышав о полёте, подрывается вслед за старшим Вукки. – Я тоже хочу! Кю-а, мы ненадолго, хорошо? – и прежде, чем Кюхён успевает хоть что-то сказать, ангел влетает в кроссовки, хватает ветровку, и выбегает из квартиры раньше Хёкджэ. – Зараза, – шипит себе под нос Кю, когда за блондином захлопывается входная дверь, – не нравятся мне его ночные полёты, – объясняет он, поймав на себе вопрошающий взгляд Донхэ. – Переживаешь? – Не то чтобы… – парень вздыхает, опуская голову, и на секунду прикрывает глаза, собирая силы, чтобы признаться: – он с Йесоном много времени проводит. С ним же ночами и летает, дома не ночует. – Ревнуешь, – ухмыляется Хэ, понимая, к чему клонит младший. – Что тебе мешает прямо поговорить с Йесоном? К тому же, если не ошибаюсь, он женат. – Как выяснилось, жена или муж для ангела – не препятствие, – вздыхает парень, вспоминая ситуацию Канина. Рёук как-то рассказывал ему, что Ёнун был женат, и, несмотря на жену и дочь, был без ума влюблён в ангела, у которого тоже, по его словам, были жена и дети. Вот и верь крылатым после такого. – Эй, не раскисай, – ободряюще улыбается другу Донхэ, подгибая ноги и удобно устраиваясь клубком в своём любимом кресле. – Между прочим, уже за полночь, а это значит… – он поднимает свой стакан с остатками светлого пива и смотрит на нахмурившегося, ничего не понимающего донсена, – можно выпить за твоего мужа! – Рыбка салютует стаканом, забавно поднимая ровные брови, и Кюхён, сообразив наконец, в чём дело, смущённо смеётся, зарываясь пятернёй в каштановые волосы. Точно, на календаре уже двадцать первое июня. Только что Рёуку стукнуло ровно тридцать. – Спасибо, хён, – взяв со стеклянного журнального столика свой стакан пива, Кю салютует старшему в ответ и отпивает немного, мельком глянув в окно, – да, ты не забыл? Завтра в семь жду тебя в "Вороне". Приглашения на празднование дня рождения своего ангела Кюхён разослал друзьям ещё неделю назад, однако по забывчивости едва ли не каждый день напоминает всем о столь важном событии, будто стараясь таким образом заставить эту информацию не вылететь из собственной памяти. – Да помню, помню, – смеясь, закатывает глаза Донхэ, слыша приевшуюся напоминалку уже в сотый раз, – приду в праздничном костюме и в качестве подарка принесу тебе пачку глицина для памяти, а то ты достал всю неделю повторять одно и то же. Засмеявшись, Кюхён прикусывает нижнюю губу и краснеет. Действительно, уж кто-кто, а Рыбки про день рождения Рёука точно не забудут. *700.000 W (семьсот тысяч вон) – по нынешнему курсу примерно 47.125 рублей (сорок семь тысяч сто двадцать пять). Средняя стоимость маленькой квартирки в Сеуле. *Токкальби (떡갈비) – корейское блюдо из рубленных говяжьих рёбрышек. Есть подача в виде фарша, который заворачивают в зелень с различными закусками, иногда подают в виде котлеток, и есть подача на рёберной кости, напоминает люля-кебаб на косточке. (прим. автора: это любимое блюдо Хёкджэ~)