Жизнь с ангелом

23 октября 2019г. (с ужина у родителей прошло 6 месяцев и 16 дней) Заказав у Чонсу очередной большущий капучино с корицей и сиропом, Кюхён сам стекает по лестнице лужей прямиком до бара, забирает свой кофе, тырит шоколадную печеньку из-под стеклянного купола, который они недавно заказали для Кибома, и, сунув печеньку в рот, шлёпает обратно в свой кабинет. Кофе больше не спасает, как и печенье, в котором полно сахара, а всё из-за ночного звонка встревоженной мамы. Она позвонила в половине третьего ночи и панически-радостно вопила о том, что ей звонил Оуэн, который поехал вместе с Арой в больницу, но страх в сердце поселило одно простое слово – роды. Немного успокоившись, мама сказала, что Ара почувствовала начинающиеся схватки, они вызвали скорую, и поехали в роддом, а после того, как женщина назвала номер роддома и адрес, сон у Кюхёна мгновенно пропал. Впрочем, у Рёука тоже. Оба, разнервничавшись, поспали за всю ночь всего четыре часа, остальное время питались ромашковым чаем и ходили туда-сюда по маленькой квартирке, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, ведь, зная адрес, можно было просто сорваться и поехать среди ночи в этот несчастный роддом… А утром пришлось ехать на работу, и это хоть как-то отвлекло от мыслей о сестре. На часах полдень. Телефон Ары недоступен, мама ничего не знает, Оуэн попросту не берёт трубку, ехать туда – бессмысленно, ведь роды обычно протекают очень долго, да и к ней в палату не пустят ещё несколько часов после сего радостного события. Попивая пятый по счёту кофе, Кюхён пытается сосредоточиться на документах, мыслями находится на постоянной связи с Рёуком, общаясь с ним, и нервно дёргает ногами, раз за разом зарываясь пятернёй в свившиеся кольцами каштановые волосы. Вот и как можно работать в таком напряжении?! В двадцать минут первого парень уже нервно вздрагивает и хватается за пикнувший уведомлением телефон. Сообщение. От Оуэна. Наконец-то, чтоб его! "Всё прошло отлично, мы родили! Старший 3кг 240гр, младший 2кг 920гр. Ара отдыхает, вечером можно ей позвонить". Всё, глаза застилает белая пелена, в мозгу с оглушительными хлопками взрываются фейерверки, живот скручивает от пережитого волнения, и, не сдержав эмоций, Кюхён вопит во всю силу далеко не слабых голосовых связок, пугая всех находящихся в заведении. Всего через пару секунд дверь кабинета с силой распахивается, ударяясь ручкой о стену, и в комнату в прямом смысле "влетают" Чонсу и Хёкджэ с расширившимися от испуга глазами и вспушёнными крыльями. – Ара родила! Нуна родила-а-а! – продолжая вопить что есть сил, парень бросается ангелам на шею, крепко сжимая их в объятиях. – Я стал дядей! У меня родились племянники!!! Пожалуй, в таком "приподнятом" настроении старшие видят босса впервые. Ни когда съехался с Рёуком, ни когда обручился с ним, ни когда открыл новую кофейню – ни-ког-да он не был настолько эмоционален и счастлив, как сейчас. Впрочем, Хёкджэ и Чонсу, давно знавшие о беременности сестры Кю, тоже с нетерпением ждали этого дня, а потому, забив на всё, окружают парня, укрываются крыльями, и дружно орут, напоминая футбольную команду перед началом игры. – Всем кофе и десерт за счёт заведения! – торжественно объявляет Кюхён, небрежно стирая тыльной стороной ладони непроизвольно выступившие от эмоций слёзы, но хмурится и перестаёт лыбиться, заметив, как подозрительно сущности переглянулись. – Что? – Не, ну… кофе-то я сделаю, благо гостей не так много, – мнётся Чонсу, почёсывая шею, – а вот Кибом десерты зажмёт. – Хён, такой день! – активно жестикулирует Кю, едва не выпустив из рук телефон. – Разрешаю покрасить ему рога в радугу, если откажется дать что-нибудь. Будет радужная единорожка. – Мда, серийный убийца и создание ночи – радужная единорожка, – причмокивает губами Хёкджэ, встряхивая крылья, – и чего только за жизнь не увидишь, – он скрещивает руки на груди и, сощурившись, смотрит на начальника. – Печеньки подойдут? Ки делает проработку овсяного печенья, как раз хватит на тех гостей, что сидят сейчас в зале. – Давай, – согласно кивает Кюхён, – и разрешаю персоналу выпить шампанского. Хёкджэ! – он тычет указательным пальцем в блондина и смотрит на него исподлобья, чтобы придать своему предупреждению больше веса. – Только не в сопли, хорошо? Не хватало мне бунта пьяных сущностей вперемешку с людьми. Парень еле-еле терпит до вечера, чтобы наконец-то позвонить сестре, и около двадцати минут разговаривает с ней, вызнавая все подробности, расспрашивая про деток, и обещает, что обязательно придёт на выписку вместе с Рёуком. Сразу после Ары он звонит мужу и делится с ним новостями, на что тот фыркает и важно заявляет "дык я и так уже знаю", заставляя Кюхёна обиженно дуться – повезло же слышать чужие мысли… По пути домой Кю заглядывает в супермаркет, покупает бутылку вина, фрукты, и несколько творожков, разорившись на дорогую молочку, чтобы символически отпраздновать знаменательное событие. В конце концов, племянники, да ещё и близнецы, рождаются не каждый день. Дома он застаёт чересчур ярко сияющего – в прямом смысле, даже крылья сияют белым светом, – ангела, готовящего для них ужин. Рёук сразу же бросается ему на шею, обвивает ногами талию, едва не повалив на пол, и зацеловывает кряхтящего под тяжестью его крыльев мужа, шепча поздравления. – Есть идея, – отлепившись от младшего, лыбится Вукки, шевеля сияющими персиковыми крыльями. – Опять нехорошая? – щурится в ответ Кю, снимая осенние ботинки. – У меня других и не бывает, – для видимости ангел ещё и зажигает над головой нимб, демонстрируя свою "святость", – я слетаю к ней в больницу около десяти часов ночи, Ара будет бодрствовать, а вот детки наверняка будут спать, так что нам хватит времени поговорить. О! Хорошо, что молочку купил, – заглянув в пластиковый пакет, довольно лыбится Рёук, – я возьму пару творожков для нуны. Ух ты, и фрукты тоже возьму! У меня там миёккук* уже готовится, будет прям полный набор! – Золотце моё, – сняв куртку, Кюхён наклоняется и чмокает супруга в губы, после чего тот уносится на кухню разбирать пакет и помешивать кипящий на плите ужин, – фотоаппарат хоть возьми! Я тоже хочу посмотреть на своих племяшек! – Детей фотографировать низзя! В десять часов вечера Рёук собирает рюкзак, в который засовывает фрукты и творожки, принесённые мужем, контейнер с рисом, свежайший супик из водорослей с креветками, отдельно мясо, овощи, морепродукты, словом, всё необходимое для молодой мамы. Он одевается потеплее, обматывается шарфом, целует подопечного напоследок, сказав, что вернётся через час, и, взяв тяжёлый рюкзачок с едой, улетает, в кои-то веки выйдя в дверь, а не в окно. Всего за пятнадцать минут Рё находит нужный адрес роддома, укрывается чарами, чтобы не попасться на камеры видеонаблюдения, и, используя путеводные чары, находит нужное окно. Подлетев к нему, ангел заглядывает в тёмную, тускло освещённую маленькой лампой больничную палату, смотрит на кровать, где тихо посапывает девушка, и тихонько, чтобы не потревожить спящих младенцев, стучит по стеклу, встав одним коленом на откос окна и поддерживая себя взмахами крыльев. Девушка вздрагивает во сне, открывает глаза, резко садится на кровати, откидывая одеяло, и первым делом смотрит на два специальных пластиковых короба у стены напротив, где спят младенцы. Молниеносная реакция, отмечает про себя Рёук, всем бы ангелам реакцию только что родивших женщин, в бою было бы незаменимой способностью. Удостоверившись, что с детьми всё хорошо, девушка выдыхает и горбится, расслабляясь, тогда юноша стучит ещё раз, чтобы привлечь её внимание, и сестра мгновенно оборачивается к окошку, взмахнув растрёпанными чёрными волосами. Её глаза расширяются при виде довольной мордашки парня, и она, вскочив с кровати, подбегает к окну и открывает одну створку, впуская сущность в палату. – Заходи скорее, холодно! – шипит Ара, оглядываясь на детей, переживая, что от прохладного осеннего воздуха, ворвавшегося в комнату, они могут простыть. – Ну ты даёшь! Наверное, Кюхён не сразу привык к твоему особому способу входить в квартиру. – Ага, мы никогда окна не закрываем, – Рёук, понимая, что детки спят, сразу переходит на шёпот, активно встряхивается, пуша оперившиеся крылья, и обнимает девушку, крепко прижимая к себе одной рукой, – как ты? Я тут тебе вкусностей принёс, – погладив закутавшуюся в махровый халат Ару по плечу, юноша подходит к маленькому столику в углу, отодвигает в сторону графин с водой, и, расстегнув рюкзачок, начинает выкладывать все контейнеры, попутно объясняя где что лежит. – А это Кюхён привет передаёт, – в последнюю очередь он кладёт на стол три творожка с разными вкусами, два яблока, огромный гранат и подложку крупного красного винограда. – Спасибо, оппа! Как знал, принёс самое необходимое! – девушка краснеет, улыбается, и обнимает ангела, с силой стискивая его талию, таким образом показывая насколько она благодарна. – Они спят? – наконец Вукки обращает внимание на самое интересное – два короба с тихо сопящими маленькими комочками внутри. – Можно? – Только осторожно, не разбуди, я полчаса их укладывала. – Беспокойные? – Их же двое – один спит, другой вопит, и первый от этого просыпается. С кормлением, кстати, такая же фишка. Хихикнув, Рёук встряхивает крылья, его руки вспыхивают чарами, дезинфицируясь, и он максимально тихо подкрадывается к пластиковым кроваткам, непроизвольно открывая крылья в половину размаха. Святой Архангел Михаэль… Это самое большое чудо на свете. Завёрнутые в белые пелёнки с рисунком слоников и зайчиков, в импровизированных кроватках мирно сопят розовые, сморщенные малыши. У обоих пухленькие круглые щёчки, носики-кнопочки, губки бантиком, совсем нет бровок, и забавно торчащие во все стороны чёрные редкие волосики. На первый взгляд они абсолютно одинаковые, что, в общем-то, логично, ведь родились близнецы, но, если присмотреться, видно, что приоткрытые губки разной формы, носик у одного с более явной переносицей, и волос у одного из малышей больше. Оба быстро дышат, отчего вздымаются пелёнки на груди, и периодически подрагивают, смотря, видимо, какой-то сон. – Какие они крошечки! – тихо-тихо шепчет Рёук, еле сдерживаясь, чтобы не запищать и не засветиться от радости, разбудив тем самым деток. – Совсем-совсем! Они же у меня в ладошках поместятся! Беззвучно засмеявшись, Ара подходит к нему, скрещивает руки на груди и смотрит на реакцию счастливого ангела. Да, не каждый день увидишь такое глупое выражение его лица. – Младший Йеджун, – девушка кивает на мальчика с меньшим количеством волос, – старший Хаджун, – показывает на ребёнка с торчащей в разные стороны "шикарной шевелюрой". – На Кюхёна смахивает, – хихикает ангел, действительно находя в малыше какие-то черты супруга. Наверное, когда подрастёт, сходство будет более ярким. – Согласна, есть немного. Как он там, кстати? – Ночью не спал, днём с ума сходил, – пожимает плечами Рёук, не отрывая глаз от младенцев, будто стараясь как можно лучше запечатлеть их в памяти, – как только узнал, что ты родила, всем гостям за счёт заведения выдал кофе и печеньки. Персонал праздновал шампанским во всех трёх кофейнях! Ужрались в дрова, я ещё ни разу ангелов такими не видел, и это при том, что мы не пьянеем, – смеётся Рё, вспоминая, как довольный Хёкджэ звонил Донхэ и сообщал новость, после которой, собственно, абсолютно весь персонал заведения был в какаху вместе с тем же Донхэ. – Оппа, а у них уже есть свои ангелы? – прикусив нижнюю губу, осторожно спрашивает Ара. За всё то время, что она посвящена в тайну трёх миров, у них как-то не было времени толком пообщаться, всё узнаётся на ходу, но нуна всегда спрашивает обо всём с какой-то опаской что ли, будто бы боясь любым вопросом обидеть юношу. – М-м-м… нет, пока нет, – щурится Вукки, быстро сканируя младенцев, и тянется погладить спящего Йеджуна по пухлой розовой щёчке, – до года или двух лет они будут находиться под защитой нашего Совета Старейшин, а потом их имена попадут на распределение и они получат своих Хранителей. Не переживай, у них будут самые лучшие, – предупреждая новые вопросы, шепчет Рёук, ласково обводя пальцем подбородок младенца, – Совет не допустит к таким крошечкам абы кого, поверь, там даже наши с Хёкджэ отцы готовы подсуетиться. Ой, а ты уже их кормила? Хаджун начинает жалобно хныкать во сне и дрыгаться, что может быть при голоде, коликах, или плохом сне, но Ара кивает, говоря, что покормила мальчиков перед сном, и уже тянется к ребёнку, собираясь взять его на руки, но парень её останавливает. Сжав губы в полоску, Рё заносит над ним руку и шевелит пальцами, с которых ссыпаются тёплые жёлтые искорки; касаясь малыша, искорки исчезают, а младенец успокаивается, вновь погружаясь в крепкий сладкий сон. – Рёук-и, – прислонившись к стене, шёпотом тянет девушка, задумчиво глядя на донсена, склонившегося над пластиковой кроваткой, – я хочу, чтобы в жизни моих детей присутствовали ангелы. – Да куда ж я денусь, ты чего? – ангел как-то неловко смеётся и думает, что это несколько глупо со стороны сестры – просить быть с её детьми. Это же, по сути, и его племяшки тоже, как можно их бросить-то?! Да и с Чо Ёнхваном после многочисленных споров этот вопрос был с горем пополам решён. – Да речь не о тебе, – шумно выдыхает Ара, опуская голову, чтобы прикрыть волосами лицо, – понимаешь, я хочу, чтобы мои дети знали об ангелах и демонах уже сейчас, с младенчества. Чтобы для них это было таким же привычным и естественным, как… ну не знаю… как видеть обычных птиц. Хочу, чтобы Хёкджэ-оппа и Чонсу-оппа тоже участвовали в их жизни, и не важно, что скажут окружающие. – Тебе не о чем беспокоиться, – пожимает плечами Рёук, пуша персиковые крылья, – ангелы о-о-очень любят детей, так что даже при большом желании этих двоих ты от своих деток не отцепишь! Ара тихонько смеётся, прикрывая рот ладошкой, и наблюдает за странными телодвижениями парня: он, подняв руки на уровень груди, шевелит пальцами, крутя при этом кистями рук, будто бы держит в ладонях сферу, что-то беззвучно шепчет, и его ладони загораются мягким жёлтым светом. Как только свечение пропадает, в руках ангела остаётся маленький, скрученный из тонкой веточки ловец снов: он оплетён белыми нитями с переливающимися в полутьме палаты голубыми бусинками, а внизу, вместе с персиковыми рулевыми пёрышками, на нитях подвязаны пучки ароматной лаванды. – Держи, – гордо пушится Рёук, протягивая девушке вещицу, которую та принимает двумя руками, – корень плакучей ивы, лунный камень, лаванда, и мои перья. Положи куда-нибудь, и, когда будешь укачивать детей, клади сверху на пелёночку – они быстрее заснут и спать будут крепче. – Спасибо, оппа. Нас выпишут через четыре дня, вы приедете? – Нуна-а-а, – с каким-то укором и обидой тянет Рё, подходя к столу и подхватывая свой рюкзачок, показывая, что собирается лететь домой, – прекрати задавать глупые вопросы! Конечно приедем, Кюхён с самого утра наверняка под окнами будет стоять караулить! – Только давай без букетов, никакого официоза, – Ара морщит носик и плотнее запахивает махровый халатик, а после подходит вплотную к ангелу и поправляет ему ворот свитера и шарфик, чтобы парень не замёрз. – Договорились, – с готовностью кивает Вукки, заведомо зная, что сделает всё с точностью до наоборот, – я прилечу послезавтра, принесу тебе свежую одежду и пелёнки для деток. А сейчас съешь миёккук и ложись спать, тебе нужно как можно больше отдыхать, молодая мама. Ара согласно кивает, благодарит ангела, и крепко обнимает перед тем, как выпустить его в окно. **************************** 17 июня 2020г. ( деткам 7 месяцев и 3 недели) – Кюхён-а, хочешь сегодня посидеть с племянниками? – запыхавшись, спрашивает Ара, а на фоне при этом слышны истошные детские вопли, режущие по барабанным перепонкам ультразвуком. – Ну-у-у… – задумчиво тянет Кю, переглядываясь с обеспокоенным Донхэ и прикидывая, сколько им ещё осталось сделать дел сегодня, – прямо сейчас? Я на работе, да и Рёук пока занят. – Нет, нет, вечером! Ай! – девушка отвлекается, копошится, что-то кому-то говорит, и возвращается к телефону. – У нас мама сейчас, но она уедет около шести, и мне не с кем их оставить. – А ты сама-то куда намылилась? – Родители Оуэна приехали в Корею и мы поедем к ним, задержимся допоздна, – она говорит как-то нехотя, видимо, её тоже не радует, что придётся впервые оставить деток на кого-то, ведь они ещё малютки, всего каких-то семь месяцев! Да и с собой их не взять, ужинать-то будут в щикданге, а они будут кричать, плакать, и не покормишь их там… – Ну как? Выручишь? – Хорошо, я сейчас напишу Рёуку и в шесть мы маму сменим. – Спасибо, донсен! – голос звучит уже где-то очень далеко от телефона и следом звонок обрывается. – Что такое? – Донхэ поднимает брови, из-за чего становится похожим на милого щеночка, и чуть наклоняется вперёд, чтобы посмотреть на опустившего голову Кюхёна. – Нуна просит посидеть с племяшками, – бормочет парень и на секунду поворачивается к хёну, а затем утыкается в телефон, набирая сообщение мужу, – вечер обещает быть весёлым. Думаю, сегодня мы с тобой можем закончить раньше, да? И у Хёкджэ как раз выходной, тебе тоже это будет кстати. Вместо ответа Донхэ смущённо краснеет, чешет затылок, и кусает губы, уткнувшись в компьютер. Мда, похоже, парня сегодня тоже ждёт хороший вечер. Около половины шестого в "Ловец Снов" приезжает Рёук, он вовсю сияет и держит в руках двух одинаковых плюшевых медвежат – очередные подарки близнецам. Это уже вошло в привычку, почти каждый раз, когда они едут к Аре, ангел тащит детям какие-нибудь игрушки, шарики, или детские соки, несмотря на просьбу сестры этого не делать. Парни быстро собираются, прощаются с Донхэ, садятся в такси и едут в район Gangnam-gu, успевая как раз к шести часам. Прямо с порога их буквально выносит ощущением суеты и тревоги. Из детской по ушам режет детский плач, перебиваемый периодически голосом Оуэна, и по квартире, суетливо собираясь, бегает Ара, то докрашивая левый глаз тушью, то подбирая с пола детские игрушки. Типичная семейная атмосфера. – Привет! О, вы как раз вовремя, мама только-только ушла, а у нас уже такси подъезжает, – швырнув голубого плюшевого кита на диван, щебечет девушка, – разувайтесь, проходите скорее! – Что, племяшек моих мучаете? – хихикает Рёук, быстро скидывая летние кроссовки и проходя в гостиную, осматриваясь по пути. Да-а-а, такой бардак нарочно не устроишь, тут явно хорошо постарались учащиеся абы как ходить близнецы. – У Хаджуна животик болит, Оуэн уже час пытается успокоить, – проносясь в свою спальню, тараторит Ара. – Лекарство давали? – подключается Кюхён, бросая рюкзачок в прихожей, и идёт следом за мужем в гостиную, оправляя на себе рабочую рубашку сочного апельсинового цвета. Не так давно Чонсу достал какую-то немецкую детскую микстурку от колик в животике, и теперь Кю тщательно блюдёт, чтобы сестра давала деткам эти чудо-капли, ибо с началом прикорма у них частенько болят животики, приспосабливаясь к новому питанию. – Не помога-а-ае-е-ет, – слышится из спальни распевный мужской голос, от которого парни дружно закатываются смехом – всё же укачивающий ребёнка Оуэн звучит очень смешно, а выглядит и того веселее: в белоснежной отглаженной рубашке, с галстучком, в чёрных строгих брюках со стрелками, весь при параде, и при этом боится, что Хаджун измажет его слюнями и соплями или, чего лучше, срыгнёт обедом. Ара очень быстро заканчивает сборы, показывает Кюхёну где что лежит, чем деток покормить, что давать нельзя, и, заглянув в спальню, сообщает Оуэну, что такси уже ждёт их у дома. – Всё, мы пошли, – застёгивая ремешки летних туфель, говорит, запыхавшись, девушка, и кричит мужу из прихожей, чтобы тот быстрее шевелил колготками, – звони или пиши, если вдруг что-то случится. – Идите уже, всё будет нормально, – смеётся Кюхён, обнимая сестру на прощание, и, закрыв за ней и Оуэном дверь, спешит в спальню, чтобы забрать оставшегося там в одиночестве мальчика, стремительно пролетая мимо устроившегося в гостиной Рёука. – Что с ним? – держа на руках чмокающего соской Йеджуна, Кю садится на диван рядом с мужем, усаживает племянника на своих коленях, и старается удержать эту егозу на месте. – Газики. Положив ладонь на животик заливающегося слезами Хаджуна, Рёук поглаживает его, массирует пальцами, из-под которых начинает исходить мягкий жёлтый свет, и малыш уже через пару минут затихает, всхлипывая и хлопая заплаканными опухшими глазками. Ангел заботливо вытирает племяшке слёзы, улыбается ему, и продолжает гладить животик, пока Кюхён развлекает второго близнеца. Идя на поводу у успокоившихся и оживших деток, Рёук спускается на пол и начинает играть с ними, собирая пирамидки и помогая им по очереди вставать на ножки, в то время как Кюхён по просьбе сестры уделяет время уборке, поскольку дома царит настоящий хаос. Он втайне наблюдает за мужем, который по привычке развлекает племяшек чарами, создавая милые иллюзии, периодически ловит их по всей квартире, поскольку детям усидеть долго на одном месте просто нереально, и строит рожицы, смеша мальчишек. Вот только если Хаджун больше липнет к Рёуку, Йеджун, заметив промелькнувшие мимо ноги Кю, тянет к нему ручки и, перевернувшись на животик, очень быстро чапает за ним, вопя что-то на своём детском языке. Естественно, парню приходится тут же отложить в сторону все дела и взять малыша на руки, чтобы быстренько вернуть под крыло Рёуку. Вскоре детки устают и начинают похныкивать – проголодались. – Челове-е-ек, – орёт на весь дом Рё, поднимаясь с пола, – посиди с детьми! Я хочу в туалет и надо приготовить кашку, пора их кормить! – Сейчас! Подгузник донсену поменяю! – прилетает ответ из спальни, и юноша беззвучно смеётся от того, с какой недовольной интонацией муж это сказал. – Блин, Кюхён, ещё пять минут и подгузник нужен будет мне! – Зараза… – тихий шёпот, прекрасно слышимый в воцарившейся на минуту тишине квартиры, – Рёук-а, из тебя папа получается куда лучше! Как ты это делаешь-то, а? Тут какие-то липучки! – Учись давай! – хихикает ангел, поднимаясь с пола и подхватывая на руки оставшегося вместе с ним в гостиной Йеджуна, чтобы пойти на кухню. – Да? – игриво обращается он к крутящему головой во все стороны мальчику. – Папка Кюхён глупый у нас? Да-а, скажи, – по ходу разговора он открывает и закрывает шкафы в поисках нужной посуды и продуктов, – дяде тридцать годиков, а подгузники менять любимым племяшечкам не научился. Кто у нас папка? Пра-а-авильно, дятел криворукий. – Я слышу всё!!! Дуясь на мужа, Кюхён забирает у него ребёнка, держа во второй руке старшего, и, переместившись обратно в гостиную, включает детский развивающий мультик с пингвинёнком Пороро, чтобы занять их и закончить наконец уборку, пока Рёук готовит на кухне простенькую рисовую кашку и бульон. Бегая туда-сюда по квартире, в образовавшейся тишине, нарушаемой телевизором, Кю не сразу понимает, что в какой-то момент на полу в обнимку с новым плюшевым мишкой сидит только… один Хаджун. Внутри сразу всё холодеет от мыслей – сбежавший малыш может обо что-то удариться, уколоться, в прихожей с маленького порожка упасть, перевернуть кадку с цветком, попытаться разрисовать стены… Или этого они ещё не умеют? – Айя! А-а-а, зачем так делать! Йеджун-и! – слышится истошный вопль из кухни, и Кюхён пулей летит туда, испугавшись и за мужа, и за ребёнка. Но открывшаяся картина… впечатляет. На полу, плюхнувшись на попку, сидит малыш с открытым от смеха беззубым ртом, в правом кулачке он сжимает три длинных персиковых пера, торжественно размахивая ими, а рядом корчит рожицы боли Рёук, активно взмахивая крыльями, тем самым создавая ураган. Молодец, племяшка, отомстил за криворукого дядю Кюхёна. – Он мне маховые перья выдрал, бандит! – жалуется ангел, открывая левое крыло в полный размах, чтобы показать зияющую пустоту в ровном строе перьев. – Сделал дяде дырку в крыле и радуется! Забери его, а то он меня всего сейчас ощиплет! Засмеявшись, Кю берёт пакостного Йеджуна на руки, быстро чмокает Рёука в щёчку в качестве извинения, и уходит в гостиную, из которой теперь пропал Хаджун. В принципе, это не первый раз, когда Рёука нагло лишают перьев: будучи совсем малютками, ещё в первые два месяца жизни, близнецы начали тянуть ручки к крыльям ангела и к его нимбу, но если нимб был труднодоступным, да и Рё всегда следил за ним, дабы никого и ничего не обжечь, то под раздачу чаще всего попадали именно крылья. Сначала всё обходилось покровными пёрышками – детки вырывали у него перья на сгибах и внутренних сторонах крыльев, затем, когда они чуть подросли, начали вырывать перья побольше, а сейчас, научившись ползать, могут подкрасться к ангелу со спины, когда он неподвижно стоит или сидит на месте, и вырвать маховые, самые важные пёрышки, попутно захватив ещё и рулевые. Поначалу это было смешно и забавно, но со временем Рёук, которому, естественно, вырывание перьев давалось с дикой болью, стал тщательнее следить за крыльями и по возможности держать их на весу. Но, поскольку племяшек двое, то и действуют они вдвоём – один отвлекает, другой дёргает. Усадив близнецов на детские стульчики, парни кормят их с ложечки, Рёук берёт себе старшего, без проблем скармливая ему кашку, а Кюхён воюет с младшим, до сих пор помахивающим перьями в руке. Надо сказать, даже обычный ужин с этими пакостниками превращается в настоящее приключение: тут не хочу, там не буду, один пускает слюни, второй плюётся рисом, Кюхён получает ложку каши прямо на рабочую рубашку, а Рё то и дело уворачивается от загребущих ручонок Хаджуна, которым обуял интерес к сияющему нимбу, вдруг опустившемуся так низко. Они кормят деток почти сорок минут, еле справляясь с их капризами, затем Рёук уходит с племяшками в гостиную, а Кю ещё минут двадцать моет посуду и вытирает красоту, которую мальчики развели на кухне. Восполнив запасы энергии, близнецы играют с ангелом около двух часов, резвясь с его чарами, после к ним присоединяется Кюхён, и в половине десятого малыши, посмотрев красивую сказку про слоника, которую показал им с помощью магии Рёук, благополучно засыпают крепким здоровым сном. Вернувшись домой около полуночи, Ара с большим удивлением наблюдает следующую картину: на диване в гостиной спит укрытый пледом Кюхён с широко открытым ртом, на его груди точно так же с открытым ртом сопит Йеджун, лёжа на животике и пуская слюни дяде на рубашку, при этом парень обнимает его двумя руками, чтобы не свалился, а рядом, на большом мягком ковре, подложив подушку под голову, посапывает Рёук, свернувшись комочком и полностью укрыв крылом Хаджуна, защищая и одновременно грея его. Отправив уставшего Оуэна переодеваться и умываться, девушка подходит к Вукки, опускается коленями на ковёр, гладит левой рукой сгиб правого крыла, немного отодвигает его и улыбается, увидев мелкие кроющие пёрышки в кулачке мальчика, которые тот явно облизывал, засыпая. Такими темпами ангел скоро останется вообще без перьев. Даже страшно представить, что будет, когда близнецы подрастут… **************************** 15 мая 2021г. (деткам 1 год и 7 месяцев) Пятого мая, в День Детей, Кюхён был всецело занят работой, переживая огромный наплыв посетителей, да и на Родительский День было не до семьи, а потому он освободил себе одну-единственную субботу пятнадцатого мая, чтобы провести этот день со своими племянниками, которых сестра с радостью ему отдала. Поскольку малыши уже прилично подросли, то и следить за ними стало в разы сложнее, и Ара, уставшая от постоянного контроля, стала довольно часто отпускать деток к брату, да и близнецам было интересно проводить время с дядей Рёуком, и появившиеся в их жизни после первого дня рождения другие ангелы тоже горели желанием почаще видеться с мальчиками. Утром Ара звонит брату, сообщая о пробуждении деток, и, пока они с Рёуком едут из родного Itaewon'а до Gangnam'а, успевает покормить близнецов, одеть, и собрать для них вещи в большую хлопковую сумку через плечо, чтобы в случае чего Кюхён мог их переодеть, дать снеки, напоить, или почистить салфеточками. – А, приехали, – радостно провозглашает Оуэн, пробегая мимо Ары в гостиной по направлению к прихожей, чтобы скорее впустить гостей, а малыши, услышав дверной звонок, вытягиваются, отрываясь от своих игрушек, и прислушиваются к звукам в прихожей. Услышав знакомые голоса, Хаджун первым поднимается, выпуская из рук игрушечного робота, и, забавно перебирая ножками, бежит встречать дядюшек, а следом за ним увязывается и Йеджун, и оба радостно вопят "Рюк! Рюк!", ещё не умея правильно выговаривать имя ангела. – Приве-е-ет! – широко открывая рот, тянет Рёук, быстро скидывая летние кроссовки, он переступает низкий порожек и падает на колени, раскрывая объятия, ловя подбежавших к нему детей. – Как вы у меня вы-ы-ыросли, – тянет ангел, тиская смеющихся племяшек, – какие больши-и-ие! А хотите сегодня увидеть Хёкджэ-хёна? – Да-а-а! – дружно вопят мальчики, отклеиваясь от Вукки и перемещаясь к Кюхёну. – А покормить рыбок в парке хотите? – спрашивает Кю, поднимая тяжёлых близняшек на руки. – Да-а-а! – Тогда собираемся! Скорей, скорей, скорей! – и парень галопом, активно встряхивая малышей, уносится в спальню вслед за Оуэном, чтобы собрать деток. В то время как Кюхён тискает племянников, потихоньку лишаясь драгоценного музыкального слуха от их визгов, Ара выдаёт Рёуку инструкции: в сотый раз повторяет распорядок дня детей, когда и чем их нужно покормить, чтобы много пили, не забывать про туалет, чтобы они к часу дня обязательно добрались до дома и уложили детей спать хотя бы на часик, напоминает что им нужно съесть сегодня – ведь есть же обязательный рацион, – и показывает ему содержимое сумки, которую собрала ранее. – Не волнуйся, с нами будут Хёкджэ и Чонсу, – успокаивая сестру, говорит ангел, и поглаживает её по плечу, – Кюхён специально дал им сегодня выходной, так сильно они хотели увидеться с детками. – Только давай без фокусов? – Ара щурится и говорит это с нажимом, всерьёз предупреждая парня. – Не думай даже, они ещё слишком маленькие для полётов. – Знаешь, во времена, когда ангелы ещё рождались с крыльями, детей в два годика уже скидывали с какой-нибудь скалы, чтобы они научились летать, – пожимает плечами Рё, и тут же тушуется под злым взглядом девушки. – Это было в пятнадцатом веке… – Лично из тебя перья выщиплю, понял? И это будет долго, мучительно, и больно. – Да понял я, понял, – подняв лапки в жесте "сдаюсь", Рёук поджимает крылья и ретируется в спальню, где Оуэн с Кюхёном уже переодели деток для прогулки. Открыв подъездную дверь, первым на улицу выходит Кюхён, держа за ручку гордо шагающего Хаджуна, а следом за ним, держа на руках чем-то обескураженного Йеджуна, идёт Рёук, но настроение у всех резко повышается при виде сияющих нимбами Чонсу и Хёкджэ, ждущих во дворе. Обернувшись на скрип двери, ангелы синхронно расплываются в улыбках, приоткрывают практически облинявшие к лету крылья, и идут навстречу, издалека замечая восторг в детских глазах. Хёкджэ сразу бросается в глаза: он как всегда в своей любимой белой футболке-синглет длиной до середины бёдер с большим разрезом на спине, чтобы крылья свободно двигались, в своих любимых танцевальных кедах и джинсовых рваных шортах, едва достающих до колен, глаза он красиво подвёл карандашом, и с не так давно укороченными белоснежными волосами он выглядит как двадцатилетний сорванец-подросток. Чонсу же более сдержан, сразу видно – старается соответствовать возрасту. В отличие от Хёка он одет в лёгкую белую футболку с разрезами на спине, белые хлопковые брюки, и белые мокасины на босу ногу, его нынче ярко-рыжие волосы красиво подняты у корней, а в ухе блестит от солнечных лучей серебряный крестик. Оба красавцы, чего скрывать. – Дядя! – забавно лепечет Хаджун, и, как только Кюхён отпускает его, бежит навстречу мужчинам, протягивая ручки к Чонсу. – Хёкки, Хёкки, – вторя старшему брату, кричит Йеджун, одной ручкой держась за плечо Рёука, а второй тянясь к Хёкджэ. – Приве-е-ет! – наигранно вскрикивает Ынхёк, и, подойдя к брату, забирает у него малыша, который тут же обнимает парня за шею. – Ты поосторожней, – предупреждает его Рё, поправляя хлопковую сумку, сползшую с плеча, – у них всё ещё не прошла любовь к выдиранию перьев. – Фигня, – отзывается довольный Чонсу, держащий на руках Хаджуна, и как бы между прочим играет с ним, пытаясь поймать ртом его ручку, – мне сын тоже перья выдёргивал, пока ему не исполнилось три. Дочь дёргала до двух с половиной годиков. Но, думаю, у твоих племяшек интерес пропадёт годам к четырём. Может быть. Ам! – малыш смеётся, когда ангел прихватывает губами его ручку, и вытаскивает её обратно, тут же ударяя мужчину по носу ладошкой. – Так что собери сопли в кулак, донсен! – Давно уже собрал, – бубнит в ответ Рёук. Хён прав, человеческие дети развиваются иначе, нежели ангелы и демоны, и к тому же очень сильно влияет окружение – если ангелочки и демонята с рождения видят повсюду крылья, то человеческие младенцы долго будут привыкать к такому явлению, чтобы воспринимать крылья как норму. – А где Донхэ? Он же собирался приехать. – Не успел закончить работу, – отзывается Кюхён, поправляя на себе смявшуюся розовую футболку, – остался в "Ловце Снов". Мы можем как раз подцепить его по дороге к нам домой, после обеда, когда поедем укладывать детей. – Я бы на вашем месте всё переиграл и спать поехал к Донхэ, – вклинивается Итук, – у вас дома больше места, – он показательно поворачивается к Хёкджэ, – нашей большой крылатой компании будет удобнее расположиться там, нежели у вас, – посмотрев на переглянувшихся Кюхёна с Рёуком, мужчина ждёт, пока они примут его предложение, и, получив согласие, разворачивается и, кивком головы позвав всех за собой, идёт к выходу со двора, прокручивая в голове куда им пойти в первую очередь. После короткой перепалки все дружно соглашаются на безукоризненно идеальный план Чонсу и послушно топают за ним в находящийся неподалёку буддийский храм Бонгынса*, который всё ещё украшен разноцветными фонариками и фигурами, оставшимися после празднования Дня Детей. Дружной компанией, держа за ручки рвущихся вперёд малышей, парни прогуливаются по парку, подходят к установленным натяжным палаткам, где продают милые украшения, позволяют деткам сделать из бумажных стаканчиков и гофрированной бумаги цветки лотоса, – символ Будды, – кормят карпов кои, наперебой выпрыгивающих из маленького озерца, делают очень много фотографий на все подряд телефоны, чтобы как следует запомнить эти моменты, и брызгаются водой из источника, расположенного у изножья огромной статуи Будды. Вероятно, со стороны это выглядело безумно мило – два малыша, которых оберегают аж четверо шикарных мужчин, такое не каждый день увидишь. После парка парни гуляют до реки Ханган, развлекая близнецов рассказами об окружающем их мире, показывают какие-то движения, веря Чонсу на слово, что в этом возрасте детки учатся путём подражания взрослым, и действительно наблюдают забавное копирование с их стороны. – Поскольку днём летать нельзя, – тяжко вздыхает Хёкджэ, устремляя полный печали взгляд на другой берег реки, расстояние до которого на крыльях он мог бы преодолеть всего за две минуты, – предлагаю сесть на автобус и поехать за моим мужем, наших крошечек уже пора кормить, а оттуда двое из нас полетят вперёд с детьми, остальные догонят пешком. – Поддерживаю, – широко зевнув, вякает Кюхён, – отсюда есть прямой автобус, надо подняться на мост. – Полетели? – приобняв мужа за пояс одной рукой, играет бровями Рёук, на что Кю шарахается от него, как от огня, и открещивается, говоря, что "уж лучше ножками". За полчаса поездки до района Myeongdong Чонсу и Кюхён дают близнецам детские фруктовые пюрешки, которые они, капризничая, частично выливают на парней, выдёргивают у опрометчиво отвернувшегося Хёкджэ несколько перьев, что мальчишек мгновенно успокаивает, и едва не дотягиваются до нимба Рёука, но тот вовремя отпрыгивает от детей. Они обедают прямо там же, в "Ловце Снов", оторвав Донхэ от работы, Кюхён с Рёуком мучаются с громкими "неть!" и "не хотю!", впихивая в племяшек так необходимые им овощи, закрепляют всё это фруктами, которые заботливый Феликс наколдовал, почистил, и порезал, и дают ягодный компотик, неожиданно пришедшийся по вкусу деткам. Надо отметить, корейцы очень любят детей, а потому мужчины не могут отделаться от пристального внимания посетителей и персонала: аджумы без конца умиляются и тянутся потискать близняшек, девушки спрашивают разрешения сделать фотографии, перешёптываясь, а персонал старается просто крутиться поближе к их столику и почти каждый предлагает какие-нибудь чары или сладости, только бы угодить мальчикам. Сразу после обеда малыши успевают посетить туалет, и, как только начинают зевать, Рёук и Хёкджэ, взяв деток на руки, улетают к старшему домой, чтобы уложить их спать, а заодно и дать парням время отдохнуть. – И как тебе в роли папы? – укачивая Хаджуна, шёпотом спрашивает Хёк, нарезая при этом круги по свободным метрам гостиной. – Если честно, не думал, что это настолько сложно, – вздыхает младший, уже лёжа на диване рядом с уснувшим Йеджуном, – маленькие дети непоседы, не знаю, как Ара справляется с ними. Их-то двое, а она-то одна, – парень подставляет кулак под висок, и укрывает левым крылом тихо сопящего малыша, согревая его, словно пуховым одеялом. – Даже при таком раскладе, я бы завёл себе одного, – Хёкджэ смущённо опускает глаза и наклоняется, чтобы нежно коснуться кончиком носа миниатюрного носика малыша. – Женись. – Да не дай Архангел! – Теперь понимаю, почему мы не рождаемся с крыльями, – Рёук шумно вздыхает, и рассматривает спящего под его крылом мальчика, – если б я родился сразу с крыльями – сломал бы их нахрен ещё в первый год жизни. – Или сам себе выдирал бы перья, – хихикает Хёк, подходя к дивану, на котором расположился донсен, и, когда тот приподнимает крыло, подкладывает к нему захныкавшего во сне Хаджуна, которого тут же успокаивает прикосновение ангельского крыла и привычный аромат свежескошенной травы. – Спина отваливается, – он театрально хнычет и выгибается с тихим хрустом суставов. – Ребята уже едут, только что спустились в метро, – сощурившись, шепчет ангел, шелестя крыльями, – винишко будешь? У Донхэ запас есть. – Он тебя прибьёт. – Нет, он просто купит ещё бутыль, – открыв дверцу навесного шкафа на кухне, парень привстаёт на носочки и вытаскивает оттуда тёмно-изумрудную бутылку, а следом и два пузатых бокала на длинной ножке. – Наливай, – сдаётся Рёук, убирая из-под головы кулак и падая на диван, устав лежать в такой позе. Вот будет весело, когда придут их мужья под предводительством Чонсу, и застанут двух вдрызг пьяных ангелов. Но честная компания приезжает всего лишь через полчаса, да и ангелы в силу своей природы особо не пьянеют, поэтому Кюхён с Донхэ застают своих Хранителей просто слегка повеселевших в гостиной перед телевизором. – Где дети? – сходу задаёт вопрос Кю, и старшие тут же дружно шипят на него, предлагая заткнуться, а Рёук указывает пальцем на своё крыло, под которым сопят близнецы. – Тащи ещё бокалы, – кивнув на свой бокал с остатками красного вина на дне, шепчет Вукки Кюхёну, наблюдая при этом за странным поведением Донхэ. Он, подойдя со спины к Хёкджэ, сидящему в кресле с бокалом в руках, опирается левым локтем на спинку кресла, правой ладонью нежно гладит его шею, отчего старший расслабляется, закрывает глаза и млеет, едва не урча от удовольствия, а в следующий момент резко сжимает пальцы на его острой челюсти, заставляя Хёка выпучить глаза и в страхе замереть, и наклоняется к его уху. – Скажи мне, смертник, – угрожающе шепчет Хэ, едва касаясь губами хряща уха, – это же не то коллекционное вино моего года рождения, да? Ты ведь не хочешь спать на диване следующие две недели? – Нет, – перепугавшись, выпаливает ангел, и, шевеля крыльями, старается съехать вниз, однако крепче стиснувшиеся пальцы на челюсти и горле не дают этого сделать, – я взял дешёвенькое, которое справа лежало. Усмехнувшись, Донхэ отпускает мужа, переглядывается с ошарашенным Кюхёном, и идёт на кухню, чтобы достать ещё одну бутылку вина и бокалы. Сразу видно, кто в доме хозяин, думает Кю, вот если у них в семье при полном равноправии с Рёуком хозяин всё же он, то у Рыбок хозяин явно Донхэ, вон как здорово он может своего ангела припечатать, а тот и не пикнет даже. Пока все устраиваются перед телевизором и разливают красное полусладкое, Чонсу вызывается приготовить для деток полдник, поскольку после дневного сна им обязательно нужно перекусить, и быстро, создавая необходимые продукты чарами, делает сладкий творог, замешанный со сметанкой, режет бананы, манго, кладёт на тарелочку несколько спелых клубничин, одну мандаринку, и детские печенья, которые положила Ара в сумку Рё. Наложив на еду чары, чтобы всё оставалось свежим в течение долгого времени, мужчина садится на пол в гостиной, рядом с Рёуком, опираясь спиной о диван, берёт оставленный для него бокал вина и расслабляется, прикидывая, что у них есть ещё примерно час свободного времени. Детки, набравшись впечатлений, спят очень крепко, изредка вздрагивая во сне и переворачиваясь, а Рёук, как заботливая мама-птица, оберегает их сон, укрывая своим крылом, будто это его собственные детёныши. Ангелам, как и птицам, свойственно "вить гнёзда" – обустраивать свои комнаты и кровати в подобие гнезда, обкладываясь подушками и перьями, и этот врождённый инстинкт очень забавно наблюдать у Рёука – обычно гнездятся девушки, оберегая потомство, мужчины гнездятся редко, только в случае крайней необходимости. У Вукки, видимо, с рождением племяшек родился и отцовский инстинкт, который он неосознанно показывает каждый раз, оказываясь рядом с малышами. Лежать приходится неподвижно, чтобы детки не проснулись, а монотонное бурчание телевизора вгоняет в сон вместе с вином, поэтому Рё, чтобы не задремать, тыкает Чонсу в плечо и просит рассказать какие-нибудь истории о его детях, на что старший с удовольствием соглашается. Через сорок пять минут просыпается Йеджун – он хнычет, открывает слипающиеся глазки, и трёт их кулачком, широко зевая, а следом за ним, почувствовав шевеления, просыпается и Хаджун, и сразу тянется к крылу, метя к покровным пёрышкам. – Стой! – испуганно вскрикивает ангел, всего за секунду представив ту адскую боль, что последует за выдиранием драгоценных перьев. – Стоп, нельзя! Нельзя дяде перья выщипывать, это плохо! Дядя потом летать не сможет. – Летать-то сможет, – хихикает Донхэ, сияя горящими от алкоголя щенячьими глазками, – просто будет страшненьким и ощипанным. – Ты, видать, тоже у Хёкджэ перья выдираешь? – намекающе поднимает брови Рё, глядя на человека исподлобья, и парень, смущённо улыбнувшись и буркнув тихое "трепло", опускает нос в бокал, стремительно краснея. Не так давно, находясь, естественно, в пылу страсти, Донхэ не глядя схватился за крыло своего ангела, и сжал его настолько сильно, переживая оргазм, что после вырвал у него приличный клочок кроющих перьев, из-за чего Хёкджэ потом два дня активно страдал, что он "некрасивый", "криво полинявший" и вообще "как кура ощипанная". Рёук валяется вместе с племяшками ещё минут десять, ласково поглаживая их по головкам, щёчкам, и носикам, чтобы они постепенно вернулись в реальный мир и потом не капризничали, рядом искрит чарами Чонсу, держа близняшек по очереди за ручки, Кюхён в это время переносит тарелки с едой на стеклянный журнальный столик в гостиной, а Хёкджэ с Донхэ растекаются в лужи от умиления и щёлкают телефонами, делая фотографии. Окончательно разбудив близнецов и сводив в уборную, мужчины дружно окружают их и кормят полдником, непременно получая новые пятна на одежду, ведь маленькие пакостники так любят плеваться и разбрасывать всё вокруг себя, и после еды, переодев деток, снова идут гулять, в этот раз в обратном направлении, чтобы вернуть малышей маме. До моста Банпо компания идёт пешком – близнецы, горя какой-то неистощимой энергией, топают на своих двоих почти весь этот путь, только на подходе к набережной сдуваются и просятся на ручки к Хёкджэ и Чонсу. Спустившись к реке, парни устраиваются на скамьях в тени моста, дают деткам попить воды, и, пока старшие охлаждаются, малыши вытягивают Кюхёна и Донхэ к фигурам двух улиток в высокой траве, чтобы поиграть с ними. Мальчики носятся в высокой траве, падают, красят коленки джинсовых штанишек в зелёный и коричневый, валяются на примятой траве, седлают "убитого" дядю Кю, выбивая из него все внутренние органы, и заставляют его и Донхэ покатать их на шее, что мужчины сразу же выполняют, сажая близнецов себе на плечи. – Ара звонила, – машет телефоном Рёук, когда парни с детьми возвращаются к ним. – Что говорит? Соскучилась? – Кюхён, с непривычки устав от таких активных игр, тяжело дышит, весь красный от жары, и его розовая футболка тоже местами зеленеет травой. Сразу видно в кого пошли близняшки – дядя-то плохому не научит. – Выспалась! Сказала, можно возвращаться, – смеётся Хёкджэ при виде своего мужа с ребёнком на плечах, – полетим? – Жопу прижми, – рявкает на него Рёук, поднимаясь со скамьи, – сегодня мои племяшки уже полетали, теперь я хожу под угрозой быть ощипанным начисто. Полетим ещё раз – и нуна меня утопит в тазике. – Печальная смерть для ангела, – наигранно громко вздыхает Хёк, тоже вскакивая на ноги и подхватывая хлопковую сумку с вещами детей. – Мой злой дух будет преследовать тебя ещё пятьсот лет, задумайся над этой перспективой. На автобусе парни добираются до родного Gangnam-gu, ненадолго останавливаются во дворе у дома Ары, чтобы чарами почистить чумазых, как чёртики, деток, и Кюхён, забрав у Хёкджэ сумку с вещами и подняв тяжёлых племяшек на руки, идёт сдавать их сестре. – Так, тихо! – прерывая уже открывшую рот Ару, вякает Кю, опуская на пол радостно завопивших малышей, бросившихся к маме. – Мы погуляли, покормили, они спали два часа, поели, переоделись, и погуляли. Всё? – Честно скажи, летали? – с подозрением щурится девушка, поднимая голову вверх, при этом не глядя снимая ботиночки с Йеджуна. – Ты же просила этого не делать, – беззаботно пожимает плечами Кюхён, закатывая глаза, – и зачем ты напугала моего мужа утоплением в тазике? – Я такого не говорила. Я сказала, что выщиплю ему перья. – Добрая нуна. – Спасибо вам, – поднявшись и посмотрев вслед завизжавшим деткам, рванувшим в гостиную, Ара улыбается и тянется к брату, встав на носочки, чтобы дотянуться до его шеи и крепко обнять, – не знаю, как вы это делаете, но детям нравится ваше общество. И ты знаешь, я не против, если вы будете проводить с ними больше времени, – отлепившись от парня, Ара поглаживает его по плечам и часто моргает, взмахивая длинными ресничками. – Мы стараемся, нуна, честно. У нас впереди ещё куча времени, да и им нужно подрасти, а то как же хёны их будут учить летать? – Кюхён! Если ты попробуешь научить моих детей этим ангельским штучкам – я точно утоплю тебя в тазике! **************************** Деткам по 5 лет. – Мама! Мама! Смотри! Я птица! – вопит радостный Хаджун, нарезая круги по комнате и при этом взмахивая руками с прилепленными к рукавам перьями, вырезанными из бумаги. – Мам, смотри! Я умею летать! Я дядя Рёук! – Нет! – прицельно сшибает его с ног подушкой Йеджун и забавно хмурится, дуя пухлые щёки. – Дядя Хёк круче! Он летает быстрее! – Вот так, – вздыхает Кюхён, глядя на спорящих племяшек, – растишь их, воспитываешь, а "круче" всё равно дядя Рёук и дядя Ынхёк. – И не говори, – фыркает Ара, идя из кухни в гостиную, где на диване расположился младший брат, с двумя бокалами вина в руках. Оуэн благополучно свинтил праздновать чей-то день рождения, Рёука где-то носит по темноте вместе со всеми его собратьями, и Кюхён с Арой в кои-то веки могут провести время вместе, наблюдая при этом за близнецами. Мальчишки кричат, наперебой доказывая друг другу кто из многочисленных дядюшек "круче", и в итоге, после пяти минут оглушительных визгов, сходятся на общем решении – круче всех дядя Кибом, у него рога есть, и он всегда даёт конфетки. Забавно наблюдать за ними, такие неугомонные, и, несмотря на то, что Ара пытается вбить им в головы, что говорить об ангелах и демонах посторонним нельзя, дома они восполняют этот запрет, испытывая нервы родителей. Благо Оуэн принял бзик детей за бурную фантазию и влияние современных мультфильмов, ведь ни Ара, ни Кюхён, ни тем более Рёук так и не решились признаться в истинном происхождении таких фантазий у малышей. И хотя больше всех времени с детьми проводили именно Рёук и Кюхён, близнецы всё равно имели радость часто видеться с Чонсу, Хёкджэ, и его мужем Донхэ, чуть позже, к двум с половиной годам, к этой компании причислились Йесон и Кибом, а к пяти годам штат дядюшек пополнился Феликсом и Канином, который вообще случайно зашёл к Чонсу домой, когда у него были Кюхён с мальчиками. – Ма-а-ам, а где дядя Рёук? – тянет Хаджун, подбежав к севшей на диван Аре, которая еле удержала в руках бокалы. – Он сказал, сегодня будем летать! – подхватывает Йеджун. – Серьёзно? – повернувшись к брату и скептически подняв правую бровь, спрашивает девушка. Ох и пиздюлей кто-то сейчас выхватит… – Значит, летать? Кюхён как-то сразу весь скукоживается, подбирает под себя ноги и вжимается в диван, в красках помня злую Ару и её угрозу утопить их обоих, если они с Рёуком рискнут научить детей фокусам ангелов. – Ну-у-у… Они сами захотели, – боязливо поглядывая на нуну, пищит Кю, – да всё нормально, это будет ночью, никто не увидит, и за ними будут приглядывать сразу пять ангелов, что может пойти не так? – Оппа, не вздумай, слышишь? – Давай!!! – кричит Хёкджэ, стоя вместе с Рёуком, Кюхёном и Донхэ у подножья башни Намсан, и, запрокинув голову, смотрит вверх, где на самом последнем этаже башни стоят Йесон, Чонсу и Феликс, подойдя к самому краю. – Готовы? – доносится в ответ сверху. Сегодня ангелы, пойдя на поводу у желания близнецов "полетать как дядя", подготовили всё для их первого "боевого крещения" полётом: двое ловят внизу, двое контролируют наверху, и один падает вместе с детьми. Место выбрали спонтанно, посчитав, что здесь будет безопаснее в плане прямого падения, не особо большой высоты, полного отсутствия людей в десять часов вечера, и удачного расположения. Только бы никакая охрана на визги не прибежала… – Готов! – кричит в ответ Хёк, приоткрывая крылья. – Готов! – вторит ему Рёук, и оба поднимают руки вверх. Морально подготовив ёрзающих в нетерпении близнецов, Йесон и Чонсу показывают деткам как нужно сгруппироваться, говорят, что ни в коем случае нельзя болтать руками и ногами во время полёта, а ещё закрывать глаза, и, подведя их к самому краю башни, отпускают, сосчитав до трёх. Как только мальчишки начинают своё падение, громко визжа от страха высоты и ощущения свободного полёта, за ними сразу же летит Феликс, чтобы в случае чего подстраховать и поймать малышей, а сам лыбится, невольно вспоминая свой первый опыт полёта. Холодный летний ветер треплет волосы, забирается под одежду, и сердце сладко сжимается от страха и вместе с тем счастья. Наверное, люди могут такое испытать только при прыжке с парашютом. Йеджун вопит громче и раскрывается, мгновенно забыв все наставления дяди Чонсу, и в эту самую секунду у Кюхёна сердце уходит в пятки. Это страшно. И смешно. Смешно от того, как забавно они дрыгаются, летя с огромной высоты с открытыми в восторге ртами, а страшно от того, какое ускорение набирают, приближаясь к земле. Сразу в мыслях появляется бледное лицо Ары… Когда до земли остаётся несколько метров, Рёук и Хёкджэ совершают какие-то странные движения руками, из-за чего с них сыплются искры, падение деток под действием чар замедляется и они повисают в воздухе, всего в двадцати сантиметрах от кончиков пальцев парней, а следовавший за ними Феликс, как только малыши начали тормозить, раскрывает крылья и успевает сделать вираж, чтобы приземлиться на площадку под башней уже вместе с Чонсу и Йесоном. Близнецы всё ещё радостно визжат, бултыхаясь в невесомости, а Кюхён, схватившись за сердце, отходит в сторонку, чтобы отдышаться. Чёрт бы побрал этих сущностей, не надо было соглашаться на их авантюры! Он так перепугался за своих племяшек, что, глядя на эту идиллическую картину, до сих пор не может придти в себя, думая о том, как сильно сейчас была бы напугана его сестра. – Давай ещё! Хочу ещё, ещё!! – хором кричат мальчишки, наконец опускаясь в объятия любимых дядюшек. – О, нет, ребятки, – подойдя к Рёуку, смеётся Чонун, приобнимая парня за талию, так по-свойски, будто это его муж, и свободной рукой приглаживает растрёпанные ветром чёрные волосы Хаджуна, сидящего на его руках, – для первого раза впечатлений достаточно, пора домой. – Ну дядя Эсон-и-и-и! – хнычет в ответ мальчик, и где-то позади закатывается звонким смехом Феликс. Почему-то детки с первого же дня встречи стали так называть чернокрылого ангела, то ли потому, что не могли сходу выговорить звук "йе", то ли просто дурачась, и каждый раз это прозвище вызывало у всех смех, поскольку практически пятисотлетнего ангела назвать "неопытным" или "вечно юным", – а именно такое значение у слова Эсони, – как минимум забавно. – Так, ребята, валим, там охрана, – забрав из рук Хёкджэ Йеджуна, предупреждает Чонсу, и сразу даёт дёру в сторону спуска с холма, открывая крылья и готовясь взлететь. У всех мгновенно расширяются глаза, Чонун, подбежав к Кюхёну, обнимает его и с силой взмахивает крыльями, резко отрываясь от земли, Рёук поступает так же, крепко прижимая голову Хаджуна к своему плечу, Феликс смывается по стопам Итука, а Донхэ подхватывает Хёк, всё же попадаясь на глаза двум прибежавшим охранникам. Но какая разница, если завтра они об этом даже не вспомнят? Громко смеясь, совершив такую грандиозную пакость, парни взлетают всё выше и выше, стремясь скрыться за облаками, игнорируют дикие визги двух взрослых мужчин, вцепившихся в ангелов как коала в эвкалипт, и подначивают радостно вопящих племяшек, показывая им город с огромной высоты. Да, с такими дядюшками правда не соскучишься… Какой ещё ребёнок в свои пять лет может увидеть Сеул с высоты птичьего полёта, да ещё и побывать в свободном падении? Какой вообще ребёнок может похвастаться, что у него целых восемь с половиной дядюшек, – Канина здесь в расчёт брать не стоит, – пятеро из которых ангелы, двое люди, и один демон? Наверное, такого родства нарочно не заработаешь… Продолжая развлекаться, Йесон вдруг складывает крылья и начинает падать вниз, набирая нехилое ускорение, однако, оглохнув на одно ухо от истошных визгов Кюхёна, вздыхает и раскрывает крылья, рывком взмывая вверх, а после выслушивает отборнейший мат, которым парень мысленно его кроет. А вот с Донхэ такой фокус не срабатывает – обернувшись на истерический вопль друга, он хищно скалится и многообещающе шепчет своему мужу "только попробуй, будешь месяц спать на коврике", так что всё желание посмеяться над подопечным у Хёкджэ мгновенно улетучивается. Зато Йеджун и Хаджун расправляют руки, взмахивая ими будто крыльями, подражая ангелам, визжат, и только радуются, испытывая лёгкие перепады высоты. Они приземляются в укромном углу жилого двора, за кустиками, чтобы их честную компанию особо не было видно, и идут к нужному подъезду, где и прощаются. Даже такое простое действие выглядит безумно мило – ангелы по очереди обнимают мальчиков, оборачивая своими крыльями, Рёук целует своих племяшек в лобики, навевая сонные чары, и отпускает их, пожелав спокойной ночи. Обернувшись и дружно помахав всей честной компании, близнецы берут Кюхёна за руки и вместе с ним идут сдаваться маме, которая наверняка сейчас пропишет брату царских люлей. – Эх, – вздыхает Феликс, встряхивая бежевые, полностью вылинявшие крылья, – тоже что ли детей завести? – Женись, – скептически фыркает Чонун, который вот уже девять лет как в браке и никому такой пытки как "дети" не пожелает. – Да ни за что! – Тогда не ной. – Какое-то у меня сейчас жёсткое дежавю произошло, – мотает головой Хёкджэ и сходу получает подзатыльник от Йесона, сопровождаемый всеобщим смехом. *Миёккук – традиционный суп из водорослей "миёк", который принято есть каждый день рождения. Считается очень полезным за счёт большого содержания железа в водорослях, так же им кормят молодых мамочек в первые дни после родов, чтобы скорее восстановить организм. *Храм Бонгынса (봉은사) – буддийский храм, расположенный напротив огромного торгового комплекса COEX в районе Gangnam-gu. В День Детей, пятого мая, вся площадь на территории храма украшается воздушными разноцветными фонариками из рисовой бумаги, играет музыка, стоит много палаток с едой и разными самодельными штучками, а в самом храме поёт детский хор.