Жизнь с ангелом

Персонажи: Кюхён/Рёук, Чжоу Ми, немного Ынхёк/Донхэ Размер: мини, 2 части, 19 страниц Рейтинг: NC-17 ************************* Обычный, казалось бы, рабочий понедельник выдаётся для Кюхёна тяжёлым: с самого утра день не задаётся, он опрокидывает на себя кружку горячего чая, не успевает толком понежиться с любимым мужем, лишь поцеловав его напоследок и укрыв одеялом, по дороге на работу его обдаёт брызгами машина, а в кабинете ждёт кипа документов. Хёкджэ, увидев злющего, как чёрт, друга, аж подбирает крылья и сжимает губы в полоску, переглядываясь с насторожившимся Чонсу, но в следующую секунду, услышав мысли собрата, улыбается и убегает на кухню. Ему не составляет труда узнать причину такого состояния Кюхёна, а потому он выпрашивает у Кибома разрезать бережно хранящийся в холодильнике торт "Наполеон", собранный вчера перед закрытием, одному из поваров даёт поручение быстро собрать горячий сэндвич, и просит Итука сварить самый вкусный и пряный кофе, чтобы порадовать младшего. И ему это удаётся. Кю мгновенно расцветает, завидев солнечную улыбку ангела, его глазки сияют при виде качественного завтрака, он вдыхает полной грудью запахи кофе, свежего хлеба, и привычный запах сосновых шишек и иголок, исходящий от Хёкджэ. Ароматы уюта, привычные и родные, даже на душе становится разом теплее. – Спустишься сегодня? – спрашивает Хёк, взмахом руки стирая с обуви и джинсов начальника грязные брызги. – Спасибо, – парень отпивает кофе, смакуя на языке привкус корицы, и улыбается в знак благодарности за чистую одежду. – Нет, не хочется… Работы навалом, буду сидеть тут до вечера, наверное… – он страдальчески вздыхает и строит мученическое выражение лица, откидываясь на спинку крутящегося стула. – Посмотрим, в общем. – Тогда позови, как проголодаешься или будет нужна помощь, – ангел улыбается во весь рот, шевелит крыльями и выбегает из кабинета, тихонько прикрыв дверь. С их с Рёуком первого совместного отдыха в Лихтенштейне прошло ровно пять месяцев и по возвращении в Сеул жизнь вошла в привычное русло. Рё всё так же работает в массажном салоне, днём разминая людей – по вечерам разминая крылья с Хёкджэ и Чонсу, а Кюхён заседает в кабинете с документами, ездит по делам и иногда обустраивает тихие семейные вечера за просмотром фильмов с попкорном, конфетами или фруктами. После отпуска работы заметно прибавилось, но это лишь потому, что юному предпринимателю в голову стукнула очередная сумасшедшая идея, которую он тщательно прорабатывает, в остальном же всё осталось неизменным. Ближе к обеду, рассортировав бумаги и сделав заказ продуктов, Кюхён выезжает с проверкой в "Слёзы Ангела". Ну как выезжает – прогуливается, не жалея времени, только чтобы полюбоваться цветущими вишнями, азалиями, блестящей в солнце рекой Ханган, и надышаться свежим майским ветерком, приятно ласкающим лицо. По пути он созванивается с Рёуком, шутливо обсуждая что они будут делать вечером, забегает в банк обналичить деньги, проверяет порядок в своей кофейне, отвесив пиздюлей кондитеру за неправильно приготовленный чизкейк, и с чистой совестью уезжает обратно в "Ворону" на метро. Важной работы на сегодня больше нет, поэтому парень надевает фартук с лейблом кофейни, в кармашек засовывает блокнот с ручкой и, коснувшись для уверенности серёжки в ухе, как привык делать с её появлением, спускается в зал, ещё на лестнице улыбаясь стоящему за кассой Чонсу. Ангел сразу выдаёт ему три столика и Кю пулей летит принимать заказы, поскольку начинается время бизнес-ланчей и людей в кофейне становится с каждой минутой всё больше, а официантов, увы, не прибавляется. Вокруг все бегают, суетятся, Кюхён даже приходит на помощь девушке, недавно взятой к ним на работу, помогая ей принять заказ и общаться с клиентом, на что девчонка мило краснеет, благодарит старшего, и скорее убегает на кухню, чтобы скрыться от "природного обаяния босса". После трёх часов дня поток спадает и официанты по одному идут обедать, особо предприимчивые, вроде Хёкджэ и Кюхёна, умудряются стащить у Кибома пару профитролей, которые тот, сидя на барном стуле и раскачиваясь с помощью крыльев, тихо-мирно начиняет кремом, и, чтобы не спалиться, – как будто кондитер не заметил их загребущих рук, – запихивают сладости за щёки, становясь похожими на двух довольных хомяков. В семь, когда начинаются горячие часы для распродажи десертов, уже можно считать день удавшимся, вот только если бы не одно "но": парень, устроившийся в углу кофейни и упорно наблюдающий за всеми передвижениями её хозяина, что не может не напрягать последнего. Так тщательно за ним следит разве что Рёук, приходя и садясь именно в тот угол, а вот что от него нужно абсолютно незнакомому парню – главный вопрос вечера. По неудачному стечению обстоятельств, честно надеется Кюхён, Чонсу называет ему номер столика и он, вздохнув, нехотя плетётся принимать заказ у подозрительного гостя, всё же неизменно, как и полагается, улыбаясь ему своей самой обворожительной улыбкой. За которую ему муж сейчас выбил бы все зубы. – Здравствуйте! Желаете сделать заказ сразу или подойти попозже? – едва он оказывается в метре от своего столика, как носа касаются необычные, но приятные ароматы мела, сырой холодной земли и пьянящих, переспевших, треснувших и сочащихся сладким соком слив. Будто в мгновение ока попал в вечерний сад, где растут одни сливовые деревья… – Сейчас, – парень широко улыбается в ответ, обнажая идеально белые ровные зубы, и кивком головы убирает со лба огненную косую чёлку, – мне, пожалуйста, американо, салат "Греческий" и кусочек классического чизкейка. Он следит за каждым действием своего официанта, как тот записывает в блокнот названное, как сосредоточенно смотрит на свой листик, и как вновь приветливо улыбается. Кюхён ещё спрашивает насчёт подачи десерта, но, кажется, мужчина уже не слушает, рассматривая его одежду, поэтому директор, засмущавшись, спешит скрыться из его поля зрения на кухне. Повара быстро оформляют салат и чизкейк, а бариста слишком уж скоро варит кофе, и Кю, стараясь взять себя в руки, возвращается к рыжему посетителю, расставляя заказ на столе. Кажется, гость не может оторвать глаз от его рук, отчего хозяин кофейни краснеет сильнее и трёт серьгу-звёздочку, пребывая в мыслях о любимом ангеле, а после вовсе убегает из торгового зала, прячась за кассой, а вернее сказать, за спиной и мягкими крыльями Чонсу. – Эй, ты чего? – друг, как и ожидалось, моментально чует неладное, и поворачивает голову, краем глаза глядя на макнэ. – Тот парень в углу, кто он? Загляни в его мысли, – умоляюще шепчет Кюхён, чтобы посторонние не слышали разговора. – Он и так тебе скажет, кто такой, – старший мгновенно серьёзнеет и отвлекается от компьютера с заказами, чтобы посмотреть на друга, – но, мой тебе совет, не разговаривай с ним, просто рассчитай и уходи. – Почему? – Потому что. Всё, иди, мне надо работать, – Итук отпихивает младшего крылом в сторону кухни и возвращается к работе, вновь покоряя гостей своей белоснежной улыбкой с симпатичной ямочкой на щеке. С некоторых пор, а если быть точным, то с признания Рёука два года назад, какие-то тайны и сюрпризы пугают Кюхёна похуже всяких там фильмов ужасов и хоррор-квестов, и сейчас ему меньше всего хочется узнать очередной секрет, имеющий происхождение из мира ангелов или демонов. Безусловно, это интересно и увлекательно, однако Вукки, прежде чем рассказать ему что-то новое, всегда морально подготавливает, и лишь потом говорит. Но тут, видимо, никто готовить к сюрпризу или не собирается, или никто вообще ничего не скажет. А судя по тому, с каким лицом хён говорил ему о посетителе, можно сделать вывод, что рыжий тоже из крылатых. Мужчина сидит в кофейне час, до закрытия, и просит счёт только когда уходит последний покупатель. Чонсу выписывает чек, отправляет Кю к столику, и вместе с Хёкджэ идёт наводить чистоту в зале, на всякий случай внимательно следя за директором, чтобы в любой момент вмешаться в разговор. – Подождите, – парень останавливает Кюхёна, уже собирающегося свалить к друзьям под уютные крылья, и качественно изображает смущение, складывая руки замком на столе, – я сегодня наблюдал за Вами, Вы очень красивый молодой человек. Как Вы смотрите на то, чтобы бросить работу обычного официанта и стать моей личной моделью для фотосессий и живописи? Я Чжоу Ми, дизайнер и иллюстратор, – мужчина протягивает ему визитку с китайскими иероглифами, а внизу трансляцией на английском, – нахожусь в Сеуле в поиске вдохновения и новых моделей. Вы мне симпатичны и, думаю, мы могли бы сработаться. – Что, простите? Кажется, в голове Кю произошёл взрыв, сметая напрочь все мысли, оставляя всего две: какого, блин, чёрта, он предлагает быть моделью; и неужели он и правда принял его всего лишь за обслуживающий персонал? Да ещё и китаец… Предлагает. Ему. Быть. Моделью. Да Рёук же обоих расчленит. – Боюсь, я вынужден Вам отказать, извините, – Кюхён вежливо кланяется и снова чувствует тот приятный запах земли и слив. – Прошу Вас, подумайте, не отвергайте меня сразу. Возьмите, можете позвонить в любое время, – мужчина настойчиво тянет ему визитку и криво ухмыляется, так, что младший невольно ёжится от мурашек, пробежавшихся скопом по спине. Он красив, глупо спорить, эти пухлые розовые губы, карие глаза, хорошо уложенные огненные волосы, сидящая по фигуре дизайнерская одежда, высокого роста, стройный… Вот только нос великоват. – Я… – Эй, тебе не за разговоры платят, – рядом из ниоткуда вырастает спаситель-Хёкджэ, вешаясь другу на шею, и Кюхён улыбается, чувствуя, как старший укрывает его белоснежным крылом в знак защиты, – прошу прощения, я вынужден его украсть, – теперь он обращается к рыжеволосому гостю и, поклонившись, утаскивает от него своего начальника, так и не позволив ему взять чужую визитку. Зато Кю чуть было не подпрыгнул, когда развернулся, чтоб уйти, – ему показалось, будто мимо пробежала кошка, задев его по ногам пушистым тельцем. Разочарованно вздохнув, Чжоу Ми одевается и молча выходит из кофейни, всё же оставив свою карточку в счёте, надеясь на звонок. Впрочем, Кюхён, хмыкнув, сам выбрасывает её, едва открывает конверт, чтобы забрать купюры, и тут же забывает о произошедшем. Закрыв кофейню, друзья прощаются и Кюхён топает домой в гордом одиночестве, уже в красках представляя, как сейчас придёт, крепко-крепко обнимет своего ангела, отмоется, переоденется, и потом они вместе лягут посмотреть фильм перед сном. Но, вопреки острой необходимости закопаться носом в мягкие крылья с запахом свежескошенной травы и влажной листвы, парень не спеша прогуливается по привычным узким улочкам, шлёпая по оставшимся после ночного ливня лужам, не боясь испортить обувь, улыбается своим мыслям, заходит по пути в щикданг за чашечкой токпокки* и кунманду*, которые так обожает его мальчик, и наконец набирает код на двери своей квартиры, тихо входя внутрь. Дома пахнет чем-то вкусным, свежестью порошка от постиранной одежды, озоном с примесью азалий и сакуры с улицы, и неизменно повсюду аромат свежескошенной поутру травы и прелой осенней листвы. – Я дома, – громко говорит он, слышит копошение в комнате, и через минуту ему навстречу выползает сонный растрёпанный ангелок в домашней растянутой футболке, клетчатых шортах и смешных носках в полоску, волоча за собой крылья шлейфом, – прости, разбудил. – Я не спал, дремал просто, – юноша улыбается ему, сладко зевает и потягивается, поднимаясь на носочки, а после встряхивает крылья, ссыпая с них очередной коврик перьев. – Держи, – Кюхён протягивает любимому пакет и наблюдает за практически мгновенным пробуждением, которое сменяется широченной довольной улыбкой. – Спаси-и-ибо! У меня самый лучший муж! – Рё забирает пакет, обнимает младшего свободной рукой и звонко чмокает в щёку. – Где ты был? – отстранившись, вдруг спрашивает ангел, хмурясь и медленно отходя от парня. – На работе, где ж ещё, – непонимающе нахмурившись, Кю удивлённо смотрит на хёна и начинает расстёгивать пуговички на пальто. – И никуда не ездил? – В "Слезах Ангела" был. В чём дело? – то, как Вукки морщит нос и встряхивает крылья, откровенно говоря, напрягает, но больше пугает, что он пятится назад, будто донсен представляет угрозу. – Да нет, ерунда, – бормочет юноша, опуская взгляд в пол, обдумывая что-то, и снова поднимает голову, натянуто улыбаясь, – Кю-а, я полетаю немного, ты ужинай один. И обязательно сходи в душ. Мы с Чонсу вчера договорились встретиться, не могу отказаться, я быстро, хорошо? – Когда вернёшься? – В десять или одиннадцать, – вот теперь всё в порядке, его глазки снова сияют, стоило ему заговорить о полётах, поэтому Кюхён успокаивается и с облегчением выдыхает, согласно кивая. Радостный ангелок тут же разворачивается и уходит в комнату, чуть ли не с головой залезает в шкаф, ища свою лётную одежду, наспех приводит волосы в порядок и, не удосужившись выйти через дверь, вылетает в окно, оставив своего человека обиженно дуться – улетел и не поцеловал, зараза! Но, раз уж остался совсем один, Кю идёт сперва в душ, намываясь под тёплыми струями воды и отправляя одежду в стирку, затем ужинает вкусным карри с рисом, заботливо приготовленным для него Рёуком, и перед сном ещё садится за компьютер, чтобы выкопать больше информации для своей новой задумки. Комната погружена во мрак, её освещают одни лишь свечи, расставленные повсюду – на дубовом столе, прикроватной тумбе, и на полу, покрытом дорогим светлым паркетом, но больше всего свечей сосредоточено вокруг огромной двуспальной кровати, бросая причудливые тени на обнажённые тела. Хёкджэ, нависнув над Донхэ, медленно покрывает его поцелуями, довольно щурясь при виде красивого подтянутого тела в жёлтом свете огоньков, лихорадочно блестящих глаз и твёрдого, сочащегося смазкой члена. Хёк крепко прижимает крылья к спине, чтобы ненароком не задуть свечи, трётся носом о его живот, прикусывает кожу в самом низу, задевая подбородком влажную головку, и заставляет согнуть правую ногу, чтобы в следующую минуту оставить засос на внутренней стороне бедра, заметив довольную улыбку, тронувшую тонкие губы. Улыбнувшись в ответ, мужчина ползёт вверх, попутно легко покусывая любимого, подбирается к шее и, отвлёкшись, нежно гладит щёку Хэ, затягивая его в долгий томный поцелуй. Донхэ тихо стонет, выгибаясь навстречу, обвивает руками шею старшего и зарывается пальцами в мягкие белые волосы на затылке парня, притягивая его поближе к себе. – Люблю тебя, – шепчет ангел, получая взаимную широченную улыбку и тот особый нежный взгляд, которым Рыбка смотрит лишь на него, от которого даже сердце сладко сжимается. Вместо слов младший снова целует Хёкджэ, осторожно прикусывая пухлую нижнюю губу, сжимает его волосы, причиняя лёгкую боль, и направляет вниз, молча прося продолжать приятную ласку. Выстраивая дорожки поцелуев по желанному телу, мужчина оглаживает каждый свободный его сантиметр руками, трётся носом, вдыхая запах своего человека в смеси с цитрусовым гелем для душа, спускается к бёдрам, приподнимает и сгибает ноги Хэ в коленях, удобно устраиваясь, бросает быстрый взгляд вверх, на его лицо, а затем склоняется и мучительно медленно вбирает горячий член в рот, оглаживая его языком. – Хё-ё-ёк, – Донхэ выгибается, вжимаясь ягодицами в матрас, зажмуривается и стонет так, что у ангела мурашки пробегают по телу и перья встают дыбом, а собственная эрекция напрягается и болезненно ноет в сжимающем её белье. Оба не замечают распахнувшегося окна и ворвавшегося в комнату свежего весеннего ветра, зато Хёкджэ, учуяв знакомый аромат и услышав своим острым слухом хлопки, мгновенно прекращает все действия, рывком подтягивает Хэ ниже, нависая над ним, чтобы заглянуть в чёрные, подёрнутые поволокой желания глаза. Все свечи в комнате в одно мгновение гаснут от сильного потока воздуха, даже Донхэ слышит приглушённый хлопок, стук оконной рамы, и его внимание привлекает шумный выдох любимого, недовольно скривившаяся мордашка, и его белоснежные крылья, заключившие их в мягкий пушистый кокон. – Ради приличия мог бы и постучаться. Или на крайняк в дверь войти. Донхэ хмурится, не понимая, к чему вдруг Хёкджэ говорит ему это, но в следующую секунду Хёк поворачивает голову, глядя куда-то позади себя, и младший, поёрзав и выглянув из-за крыла парня, имеет честь наблюдать растрёпанного, взъерошенного, будто воробушек, тяжело дышащего и чем-то напуганного Рёука. – И на кой вам дверь, ангелы имеют тенденцию без спроса в окна влетать, – саркастично фыркает Хэ, опуская голову на подушку и очень громкими мыслями сокрушаясь о том, что их прервали, ловя ответную ухмылку своего ангела. – Нужна помощь. Срочно, – с надрывом выпаливает Вукки, складывая крылья за спиной и умоляюще глядя на хёна. – Иди на кухню, сейчас приду. Разглядев обнажённого человека, распластанного на постели и донельзя возбуждённого, которого прикрывает от него Хёк, юноша озадаченно склоняет голову вправо, будто забыл, зачем прилетел, и хмурится. – А я думал, Донхэ сверху, – толком не подумав, выдаёт Рё. – Рёук! А ну пошёл вон отсюда! – мужчина резко оборачивается и бросает в младшего безобидный пучок красных искр, прогоняя мальчишку из комнаты. – Я его убью, обещаю, – с улыбкой шепчет, поворачиваясь к любимому, хихикает от его трогательно дрожащей нижней губки и круглых щенячьих глаз, целует, задерживаясь на пару секунд, складывает крылья и встаёт с кровати, осторожно ступая на пол, чтобы не напороться на свечи. – Хёкки! А я? – капризно тянет Рыбка, приподнимаясь на локтях. Да, сейчас больше всего хочется заняться им, таким соблазнительным, лежащим на нежно-голубых простынях, со спутанными волосами, покрасневшими губами, лихорадочно блестящими глазами, напряжёнными мышцами под смуглой кожей, стройными ногами и стоящим влажным членом. У самого стоит так, что аж зубы сводит, но, чёрт бы побрал этого Рёука, нельзя же его взять и в окно выкинуть… Ничего, мелкого попозже ждёт расправа. – Подожди меня, я быстро разберусь и продолжим, – Хёкджэ натягивает свободные домашние штаны, встряхивает крылья, удобнее укладывая их, и пригладив растрёпанную блондинистую шевелюру, идёт на кухню. А Хэ, шумно вздохнув, закатывает глаза и валится на постель, зло глядя в потолок. Рёук не впервые попадает в эту квартиру, более того он уже свободно в ней ориентируется и передвигается, знает где что лежит и что можно трогать, а к чему нельзя и на пушечный выстрел подходить. Ему, в отличие от Хёкки, нравится квартира Донхэ, начать хотя бы с того, что она находится на десятом этаже новостройки, а это очень удобно для ангелов, и к тому же безумно уютно обставлена. Здесь широкий коридор, в котором не столкнуться лбами, как у Кюхёна дома, две комнаты – хозяйская и гостевая, так что у них всегда можно попроситься остаться с ночёвкой, маленькая кладовочка, светлая гостиная с большим окном, диваном и телевизором, отделённая тонкой перегородкой и барной стойкой от просторной кухни с красивым лакированным и стеклянным гарнитуром. Но, пожалуй, главная достопримечательность квартиры – шикарная уборная, выложенная красным, белым и оранжевым кафелем, с просто огромной ванной, в которой при желании можно поместиться даже с крыльями. Как вскоре убедился Рёук, Донхэ личность очень творческая и ранимая, несмотря на его работу, а потому дом он наполнил самыми мягкими коврами, полотенцами и пледами, и лишь светлыми цветами, ничего тёмного. Поэтому, наверное, Хёкджэ не совсем нравится квартира – светлые вещи довольно маркие, а Хэ, как знатный чистюля, периодически устраивает массовые генеральные уборки, заставляя любимого тоже участвовать, и пресекает любые его попытки навести там "творческий беспорядок" – на деле же стандартный бардак. Ещё, пожалуй, мальчишке нравится запах. У каждого дома есть свой неповторимый запах, он обволакивает, едва входишь в квартиру, и заставляет улыбнуться. В квартире Кюхёна всегда пахнет свежестью, цветами и влажностью дождя, а здесь пахнет уютом, теплом, весенней прохладой с улицы, чувствуется нотка хозяина дома, его терпкого одеколона, и самый насыщенный аромат, заполнивший всю квартиру, это аромат леса – смолистых еловых шишек, растёртых в ладонях кедровых иголок и сухой древесной коры. Запах ангела въелся в каждую мелочь в этом доме. – Научись держать язык за зубами, – шипит Хёк, входя на кухню под звук радостно кипящего стеклянного чайника. Рёук, стоя у деревянной столешницы с кружкой, оборачивается и, окинув его взглядом, стыдливо опускает глаза. Во-первых, он крайне бесцеремонно оторвал брата от занятия любовью со своим человеком, а во-вторых, его красивое накачанное тело украшено укусами, засосами и царапинами, что немного смущает. Но, поскольку он тут частый гость, то уже привык к такому виду Хёкджэ, особенно после того, как тот сошёлся с собственным подопечным, вот только сейчас его сбивает с толку стояк хёна, очерчиваемый свободными штанами при каждом движении. – Сегодня у него была возможность побыть сверху, он уже был готов, а тут ты, – мужчина становится чернее тучи и плюхается на стул возле стеклянного стола. – Так ты актив? Кажется, Хёк сейчас испепелит его взглядом до кучки угольков. – Я тебе сейчас перья вырву, – в ответ мальчишка хихикает, понимая, что ангел говорит это вовсе не со зла, – чего там у тебя стряслось? Давай, налей мне тоже чай и садись рассказывать. Рёук, поджав губы, вытаскивает из шкафа его кружку, бросает в неё пакетик, заливает кипятком и осторожно переносит на стол, садясь напротив друга со своим чаем. – Моего человека кто-то трогал. На нём был чужой запах, очень сильный, я сразу почувствовал, как только он вошёл в квартиру. Это ангел! Кто-то снова к нему цеплялся, хён! Его кто-то трогал! – Рё срывается на высокие ноты и старший замечает навернувшиеся в его глазах слёзы. – Малыш, не мне тебе объяснять – он же не неприкосновенная реликвия, каждый день встречается с кучей людей, а в общественных местах полно ангелов и демонов, задели случайно, всякое бывает, – Хёкджэ склоняет голову вправо, успокаивающе улыбаясь напряжённому ангелочку. – Нет, тут другое. Вспомни, – юноша опирается локтями о стол, умоляюще глядя на друга, – может, кто-то подходил к нему сегодня, дотронулся? Такой запах случайно не оставишь, его кто-то основательно полапал… Старший задумчиво бегает глазами по кухне, вспоминая, и вдруг в голове всплывает тот шпалообразный симпатичный китаец, протягивающий Кюхёну визитку. – Сегодня вечером, перед закрытием, к нам зашёл парень, – Хёк говорит медленно, восстанавливая внешность и события, – у него огненно-рыжие волосы, он высокий, и крылья огненные, вот только пах необычно: известь, сырая земля и пьяные сливы. Он коснулся Кю, когда я его уводил, провёл краем крыла по ноге, поэтому запах остался. Рёук выпускает воздух через стиснутые от злости зубы и опускает голову, закрывая лицо чёлкой. Какой-то ангел клеился к его человеку. Пока он был дома и наблюдал за Кюхёном с облачка, к нему, в связи с особой аурой, так и липли всякие сущности, но ангелу было достаточно щёлкнуть рискнувшего и тот сразу же отходил от Кю как можно дальше. Теперь с этим будет сложнее, ведь, находясь на Земле, нужно ещё выследить самоубийцу… Впрочем, радует то, что получилось это случайно: парень сам оставил на нём свой запах, любимый ни в чём не виноват. – Стоп, это не всё, – заметив состояние Рёука, близкое к истерике, спешит успокоить его Хёк, – тот ангел отвергнутый. – Отвергнутый? – в кухню входит неожиданно для произошедшего улыбчивый Донхэ, он одет в одни лишь шорты, ни капли не скрывающие стояк, и свободно распахнутую белую рубашку, явно принадлежащую его парню. – Это ангелы, чувства которых отверг их любимый человек, – объясняет Хёкджэ, тепло улыбаясь младшему и протягивая к нему руки, чтобы усадить себе на колени, – такие лишаются нимба, магии и возможности вернуться домой, остаются лишь крылья, – Вук с улыбкой наблюдает как Донхэ ластится к своему мужчине, а тот в ответ укрывает его крыльями в большой кокон. – И что этому… отвергнутому понадобилось от моего мужа? Рёук буквально выплёвывает это слово, недовольно морщась. У всех ангелов и демонов принято абсолютное равноправие, как среди своих, так и друг между другом, впрочем, как и у людей, всегда найдутся те, кто не будет столь толерантен к собратьям. Рё с детства страдает неприязнью к отвергнутым и падшим ангелам, считая их чуть ли не низшими существами, и, сколько бы ни старался, избавиться от этого чувства не получается. Хотя иногда и приходится сталкиваться с такими сущностями в жизни. – Он дизайнер, принял Кюхёна за простого официанта, хотел предложить ему пойти в модели. – И не понял, что он уже принадлежит ангелу?! – кажется, мальчишка сейчас взорвётся от злости, он повышает голос и зарывается рукой в пшеничные волосы, шевеля крыльями, с которых от нервов срывается несколько пёрышек. – Эй, да в чём проблема? – подаёт голос Хэ. – Знаешь, что он сделал, – кивает на смущённо улыбнувшегося любимого, – когда ко мне лез демон? Подошёл, впечатал в стену прямо на летней террасе кофейни, и чуть было не изнасиловал там же, у всех на глазах, – Хёкджэ закрывает глаза и утыкается носом в плечо парня, вспоминая один из приятных моментов их совместной жизни, – вывод: сделай так же! Ну или просто вылови его и мирно поговори, он и отлипнет. – А если не отлипнет, – Рёук поднимает полный надежды взгляд на Рыбку и крепко вцепляется в кружку с чаем. – А когти тебе на что? Шваркни разок, если будет сопротивляться! – Да жалко как-то, он же даже без магии. – А если он Кюхёна поцелует? – Задушу. – Вот это другой разговор, – Хёкджэ довольно лыбится и покрепче обнимает своего человека. – Какие вы, ангелы, всё же собственники, – хихикает Донхэ и слегка дёргается от игривого укуса в плечо. – Мы многим жертвуем, чтобы встретиться с теми, кого любим, – устало улыбается Рёук, – а ты разве не держишься за него? – он взглядом указывает на брата и в подтверждение Хёк плотнее закутывает любимого в крылья. – Слушай, приходи завтра в "Ворону", если тот ангел снова явится – устроим ему мягкую профилактическую беседу, а если нет – хоть выпьешь горячего шоколада, – Хёкджэ серьёзнеет и смотрит обеспокоенному младшему прямо в глаза, стараясь своими лёгкими чарами успокоить его и прояснить сознание, – не бойся, Кюхён по праву твой и на других он даже не посмотрит. В конце концов, он сделал тебе предложение! Считай, сам себя отдал тебе. – Спасибо, хён, – Рё чувствует, будто с души свалился камень, старший действительно помог привести мысли и чувства в порядок, теперь осталось лишь дождаться завтрашнего вечера, а это сделать гораздо сложнее. – Простите, что оторвал… вас. Друг от друга, – наконец до него доходит вся серьёзность ситуации: он вломился в чужую квартиру и застал хёнов в самый пикантный момент, а потом ещё и чушь про "снизу-сверху" нёс, и несмотря на такую крепкую оплошность Хёкджэ всё равно ему помогает. – В следующий раз хотя бы постучи в окно, прежде чем вламываться, – блондин открыто улыбается и сдувает с глаз длинную чёлку. – Я тогда полечу, – Рёук встаёт из-за стола, ополаскивает в раковине кружку и уже идёт в их комнату, как слышит грозный оклик Хэ. – Стоять! Выход через дверь! – подскочив с колен любимого, он огибает барную стойку и смотрит на состроившего умоляющую гримасу ангела. Ему не нравятся эти вечные игры в суицидника с выпрыгиванием в окно с десятого этажа ровно так же, как Кюхёну, но Хёкджэ упорно не желает его слушать, как и Вук, без конца сигая в окно вместо дверей. – Донхэ-э-э, я же в носках, – хнычет юноша, для наглядности шевеля пальцами в смешных домашних носочках в голубо-розовую полоску. Из дома он вылетел без обуви, ну не заставит же его хён босиком по холодному кафелю подъезда спускаться. – В дверь, я сказал. – Беги, макнэ, я его задержу! – включившись в разговор, Хёкджэ, воображая себя рыцарем в сияющих доспехах, храбро бросается на злого-дракона-Донхэ, заворачивая его в объятия из рук и крыльев и отвлекая поцелуем, пока радостно смеющийся Рёук вылетает в окно их спальни. – Так и на чём мы остановились? – тихо шепчет, отстранившись, и смотрит, широко улыбаясь, в любимые карие глаза. – На том, что я перехотел, – стараясь сделать безразличное лицо, говорит Хэ и пожимает плечами. – Да правда? – распахнув крылья, мужчина одним резким движением подхватывает младшего на руки и уносит его в комнату, опуская на скомканную голубую простынь. – А мне кажется, ты врёшь, – он стреляет глазками на всё ещё топорщащиеся шорты парня и с удовольствием отмечает мгновенно вспыхнувший румянец на его щеках, – иди ко мне, – опустившись на колени и приоткрыв крылья, Хёкджэ ползёт к нему, пока не оказывается вровень с лицом, и втягивает в глубокий нежный поцелуй, намереваясь продолжить прерванное занятие. Рёук, за целый час после разговора с другом развеявшись среди облаков, наконец влетает в не закрытое окно спальни и мягко приземляется на пол, складывая чуть растрёпанные крылья. Дома темно, на кровати, закатавшись в одеяло и плед, размеренно дышит давно спящий Кюхён, повсюду чистенько и ни одного пера – видимо, он убирался или просто перья по квартире собрал, но вот запах… Обычно, стоит войти в дом, пахнет порошком, деревом, свежестью с улицы, едой, если она готовится, и всегда прелыми листьями и свежескошенной после дождя травой, однако сейчас Рё морщится, улавливая едва ощутимый аромат мела, сырой земли и переспелых пьяных слив. Нет, смесь запахов приятная и вкусная, если бы не одно "но" – это запах постороннего, чужого ангела, поднимающий в светлой ангельской душе новую волну беспокойства и злости. Конечно дуться на Кюхёна бессмысленно, он ведь ни при чём. Зато как хочется раскрошить нос тому, с огненными крыльями… Фыркнув, ангел идёт в уборную, включает свет, зло откидывает крышку пластмассового ящика для белья так, что та чуть не трескается, вытаскивает оттуда джинсы и рубашку, в которых любимый был сегодня на работе, и проводит над ними рукой, стирая ненавистный чужой запах чарами, которым его обучил Сэм. К сожалению, полностью от него избавиться можно будет лишь после масштабного проветривания всей квартиры и стирки, потому что кажется, будто аромат слив пропитал здесь всё, ещё чуть-чуть вдохнёшь и сам опьянеешь. Довольный выходкой, мальчишка возвращается в спальню, тихо шуршит, переодеваясь в пижаму, и, нагло рванув одеяло, залезает под него, пристраиваясь к своему человеку со спины. – Твою мать, холодно! – разлепив глаза ото сна, вскрикивает Кюхён, червячком отползая подальше от ангела. – Брысь, ледышка. Зло зыркнув в отдаляющийся, ещё влажный после душа затылок, Рёук обвивает правой рукой талию любимого и рывком подтягивает его к себе, прижимаясь к тёплой спине грудью, копошится, обнимая младшего поудобнее, укрывает крылом, и сверху закутывает обоих в одеяло. Кюхён, почувствовав привычную мягкость перьев, родной аромат и крепкие объятия, мгновенно расслабляется, улыбается сквозь дрёму, и быстро засыпает, согреваясь в тёплом коконе. *Токпокки (떡볶이) – популярное корейское блюдо, сделанное из garae-tteok – длинные белые колбаски из рисовой муки. Эти "колбаски" тушатся в остром соусе с овощами и мясом; особенно токпокки любят школьники и студенты. *Кунманду (군만두) – жареные корейские пельмешки с начинкой из свинины и овощей.