Жизнь с ангелом

Ночью Кюхён просыпается, чтобы закрыть металлическую задвижку над камином, как и обещал, и снова ложится спать рядом с ангелом, который по инерции оборачивает его крылом и мирно сопит ему в шею, причмокивая при этом и бормоча что-то во сне. Парни просыпаются вместе чуть позже, в начале одиннадцатого утра. Рёук первым с трудом открывает глаза, пару минут лежит, рассматривая спящего донсена, вспоминает события прошедшей рождественской ночи и улыбается, прикусывая нижнюю губу. Перед ним лежит не просто его парень, любимый и подопечный, а практически законный супруг. – Муж… – шепчет юноша, пробуя на вкус это слово. – Мой муж. На душе и сердце мгновенно теплеет, крылья сами по себе расправляются и хочется как следует взмахнуть ими, взлететь от радости, да хоть на весь мир орать, что у него теперь есть муж. И, кстати, надо бы сообщить об этом знаменательном событии Хёкджэ, Чонсу, Канину, Донхэ и Йесону, вчера же он так никому ничего не успел сказать. К тому же есть почти стопроцентная вероятность, что Кюхён сегодня тоже будет звонить сестре, Сонмину, Хёку и Итуку с той же радостной новостью. – Твой, твой, – услышав сквозь сон голос любимого, кряхтит Кю, разлепляя глаза. – С добрым утром. Вместо ответа Вукки издаёт тихий писк, перекатывает младшего на спину и ложится головой ему на грудь, закидывая на него правую ногу. – Привет, моё солнышко, – посмеивается парень, обнимая ангела за плечи и продолжая расклеивать слипающиеся ото сна глаза. – Малыш, отпусти пожалуйста, надо камин затопить, и… я в туалет хочу. – Ой, да, конечно, – мальчик быстренько отлепляется от Кюхёна, который тут же вскакивает и бежит в уборную, а сам сразу подсаживается к камину, кладёт дрова на прогоревшие угли и поджигает их щелчком пальцев, не забыв открыть металлическую задвижку в трубе. Огонь в камине постепенно разгорается, дрова начинают приятно потрескивать и отдавать ароматы дымка и свежего дерева, потихоньку нагревая весь дом. Снова возвращается уютная атмосфера дома, даже выходить на улицу нет желания, скорее хочется остаться прямо здесь, на мягкой шкуре, у огня, и любоваться переливающейся гирляндами ёлкой, рождественскими носками над камином и снежком за окном. Ангел с удовольствием зевает во весь рот, садится удобнее на медвежьей шкуре, складывая ноги лодочкой, с тихим писком потягивается, расправляет крылья, хрустя суставами и сбрасывая несколько персиковых пёрушек, встряхивается, скукоживается обратно и левой рукой машинально тянется к уху, цепляя пальцами гладкую поверхность серьги-звёздочки. Губы непроизвольно растягиваются в улыбке от вчерашних воспоминаний и не остывшего счастья – он замужем, он действительно сделал серьёзный шаг и обрёл настоящую семью! Свою семью, уже без родителей, а со своим человеком. Теперь Кюхён не просто его парень, любимый, подопечный, он повышен в статусе! Он – семья. Семья, к которой хочется возвращаться каждый вечер, о которой хочется заботиться больше прежнего, которой хочется приносить лишь радость и заботу, оберегать, будто это маленький, согревающий тебя изнутри огонёк свечи. Причём сделать это всё хочется незамедлительно, сию же секунду! Но вопреки его желаниям в ванной комнате слышится звук льющейся воды, оповещающий о том, что горячо любимый муж решил помыться, значит, утренние нежности откладываются. Вместо того, чтобы по обыкновению встать и пойти готовить завтрак, Рё ставит на колени чёрный ноутбук донсена, аккуратно поднимает крышку, вбивает пароль, сразу открывает Skype и щёлкает на иконку с фотографией Чонсу, который горит зелёным значком "онлайн". Друг отвечает только со второго вызова, сияя белоснежной улыбкой из кабинета Кюхёна, он удивлённо распахивает как всегда подведённые огромные глаза и сходу заваливает младшего вопросами, а тот в свою очередь хвастается серёжкой и в подробностях описывает как любимый делал ему предложение. Буквально через пять минут рядом с Итуком образовывается радостная моська Хёкджэ, он вопит поздравления, за секунду прочитав мысли рядом находящегося ангела, и напоследок просит Рёука передать их непосредственному директору, что с кофейней всё в порядке и с документацией тоже. Друзья общаются около получаса, Вукки смеётся, слушая рассказы старших о рабочих днях без непосредственного начальства, сам делится планами на ближайшие дни отпуска, и быстренько отключается, едва улавливает тишину в ванной комнате. Как только Кюхён выходит из уборной, Рё ставит его перед фактом, что за время их нахождения здесь еду будет готовить именно он и это не обсуждается, и бежит принимать освежающий утренний душ, улыбаясь от того, какое страдальческое лицо состряпал ему донсен. А что? Вполне справедливо, не всё же ангелу дома порядки наводить и о еде заботиться. На завтрак то, что осталось от рождественского ужина, а осталось много, затем оба одеваются, ангел даже немного подкрашивает личико просто по привычке, и едут к небезызвестной горнолыжной базе Малбюн, намереваясь как следует покататься на сноубордах, лыжах и ледянках, в конце концов ради неё они сюда и летели. Час пути на средней скорости через горы и вот перед ними открывается потрясающий вид с высоты на густые хвойные леса, длинный-длинный накатанный спуск с канатной дорогой, и множество людей в цветастых горнолыжных костюмах, катящихся вниз с крутой горы. Поскольку это курорт, то неподалёку от основных лёгких трасс расположены трассы посложнее, где позволительно делать различные кульбиты, есть совсем экстремальные спуски для настоящих любителей адреналина, есть даже внушительный ледовый каток, и конечно же как без огромной гостиницы и бревенчатых домиков у спортивного комплекса, в котором останавливаются посетители! Солнечная погода не может не радовать, в глаза слепит солнце, отражаясь от свежевыпавшего снега, повсюду слышатся радостные смех и визги, так что желание кататься разом утраивается, и парни наперегонки бегут к комплексу, влетая в двери с громким смехом. Из предложенных видов спорта выбирают сноуборд и, пока Кюхён оплачивает аренду, Вукки выбирает для них цветастые доски, придирчиво осматривая борды на наличие неисправностей и проверяя жёсткость крепления. Кататься на этой штуке он не умеет, зато Кю, любитель погонять на горных склонах, и обкатавший все горы, окружающие Сеул, за пару часов обучает его, поддерживая физически и морально, и вытаскивает из сугробов, в куда, не умея правильно останавливаться, хён затормаживает. После сноуборда принимается решение погреться в кафешке внутри комплекса, потому как оба извалялись в снегу и хорошенько промокли, да и проголодались, потратив массу сил на непривычную физическую нагрузку. Перекусив сэндвичами с горячим ароматным кофе, Рёук, наполнившийся энергией, тащит любимого к ледовому катку и, совершенно забыв, как кататься, сразу же растекается на льду звёздочкой, взмахнув разок при падении крыльями. Впрочем, муж за секунду оказывается рядом с ним и помогает подняться, заботливо отряхивая его от налипшего снега и целуя в румяную холодную щёчку. Откатавшись до вечера и промокнув насквозь, парни, уставшие, но жутко довольные, сдают весь спортивный инвентарь, еле доползают до своей машины на стоянке и, упав на сидения, выдают синхронное "домой". После такой эмоциональной и физической встряски не хочется ничего, кроме как завалиться спать, что, собственно, Рёук и делает, мгновенно вырубаясь на пассажирском сидении. Кю, зевая всю дорогу из-за бьющего в лобовое стекло снега, с облегчением выдыхает, увидев вдалеке свет их домика – они решили оставлять гореть гирлянды и фонари под навесом крыши, чтобы проще было добираться и парковаться; останавливается прямо напротив крыльца, глушит мотор и поворачивается к спящему ангелу, занося руку чтобы разбудить. Мальчишка слишком вымотан, забавно посапывает с открытым ртом, из правого уголка обветренных губ ползёт слюнка, ресницы чуть подрагивают, слежавшаяся под шапкой пшеничная шевелюра растрепалась, и волосы, намагниченные шерстью, прилипли к меховому подголовнику сиденья. Будить совсем не хочется, поэтому Кюхён, отстегнув ремень безопасности, выползает из машины, обходит её, открывает дверь со стороны Рё и, покряхтев, осторожно вытаскивает парня, крепко держа его на руках. Повезло, что ангелок спрятал крылья, без них держать его проще и легче в плане веса, уж чёрт знает, как он это делает и куда они у него в принципе пропадают, но факт остаётся – без крыльев он весит намно-о-ого легче. Знатно покарячившись, Кюхён проносит спящего парня через две двери, с трудом сняв ботинки в маленькой комнатке, проходит в гостиную, ещё хранящую тепло давно догоревших дров в камине, и осторожно опускает его на так и сложенный с позавчера диван. Мальчик даже не шевелится, он словно не чувствует, что его двигают, просто продолжает мирно посапывать, приоткрыв рот, поэтому младший, убежав на пару минут в тамбур и оставив там верхнюю одежду, заходит обратно в дом и принимается стаскивать с мужа ботинки и куртку, в процессе чего ангел всё же просыпается, сонно хлопает глазками и тыльной стороной ладони стирает влажную дорожку с подбородка. – Дома? – шёпотом спрашивает, будто боясь спугнуть уютную тишину комнаты, и смотрит на такого же замученного парня, стаскивающего с него второй ботинок. – Дома, дома, – улыбается Кю, затем поднимается, держа в руках одежду с обувью, уносит её в тамбур и возвращается, опускаясь на колени рядом с диваном. – Сейчас ты быстро переодеваешься, я расстилаю кровать и ложимся спать, – юноша кивает в ответ, трёт слипающиеся глаза и устало натягивает улыбку, провожая человека взглядом до ванной комнаты. Пока супруг, то и дело зевая, ополаскивается в душе, Рёук отскребает себя от дивана неимоверными усилиями, морщится, глянув на камин, мученически вздыхает, понимая, что нужно его затопить, тычет пальцем на поленья, сложенные аккуратной кучкой в дровнице, с помощью своей магии перетаскивая по одному полешку в камин, и щёлкает пальцами, наблюдая за мгновенно вспыхнувшими дровами. Теперь с чистой совестью можно спать. Найдя в чемодане, который так и лежит не разобранным у входной двери, свою горячо любимую пижамку с жирафами, ангел переодевается, бросает одежду кучкой на подлокотник дивана и наконец медленно раскрывает крылья в полный размах, задевая левым крылом мерцающую гирляндами ёлку. Суставы приятно похрустывают, приходя в движение чуть ли не впервые за весь день, персиковые перья встают на места и, порядком слежавшись и нагревшись, источают сильный запах мокрых прелых листьев и свежескошенной травы, несколько маховых пёрушек опадают на медвежью шкуру и деревянный пол, но мальчик не обращает на них внимания, с удовольствием потягиваясь, зевая во весь рот, и пошевеливая крыльями. – Кю! – громко кричит парень, сложившись обратно в кучку. – Я выйду на минуту проветриться! Не дожидаясь ответа Рёук, нацепив только шапку по пути и ботинки, в пижаме выбегает на улицу, прямо под разошедшийся снегопад. Ветра сейчас совсем нет, несмотря на то, что живут они на горе, а снег идёт плотной стеной, неслышно ложась на землю толстым белоснежным одеялом, красиво переливаясь в свете фонарей, висящих на доме. Ангел улыбается, обхватывает себя руками и подставляет лицо снегу, закрывая глаза – на ресницы сразу усаживаются пушистые хлопья, обжигающие холодком, но тут же тают, превращаясь в мелкие блестящие капельки. Будто ребёнок, Рё закрывает глаза и высовывает язык, ловя ледяные пушинки, расправляет крылья, позволяя холоду окутать каждое перо, и разводит руки в стороны, полностью раскрываясь. Такая тишина вокруг… С закрытыми глазами кажется, что весь мир замер, любуясь снегопадом, не слышно ни щебетания птиц, ни шороха животных в лесах, ни шума ветра, ни звуков города у подножья горы. Ничего. Всё застыло. Волшебно, на секунду можно представить, что ты очутился в сказке. От души зевнув, Рёук поворачивает голову к праздничному, сияющему жёлтыми гирляндами дому, улыбается выглянувшему в окно свежепомытому, уже одевшемуся мужу, и, ещё пару секунд постояв и полюбовавшись столь любимой погодой, немного приседает, с силой отталкивается от земли и резко взмахивает крыльями, взлетая, поднимая вслед за собой маленькие снежные вихри. – У меня есть му-у-у-уж! Йуху-у-у! – слышится удаляющийся пронзительный вопль, разнёсшийся по горам и отразившийся эхом. Кюхён, выпучив глаза, на секунду замирает, а после громко смеётся. Сделал всё-таки, счастливое существо! Наблюдая за взлетевшим парнем, про себя он в сотый раз крутит одну и ту же мысль: несмотря на всю красоту, хрупкость и внешнюю беззащитность его ангел на самом деле мужественен и силён, взять хотя бы эти сильные персиковые крылья, способные выдержать вес двух людей, такими и убить можно! Но ему повезло встретиться с ним. Далеко не каждый человек может похвастаться тем, что у него муж – персональный ангел-Хранитель, да ещё и Высший! Вот только линяет он, конечно, зараза… Поджав губы, Кю собирает по всему дому и в особенности со шкуры у камина выпавшие перья, по привычке складывая их в чемодан, чтобы потом приспособить в Ловцы Снов, раскладывает диван, стелет простынь, сверху две подушки с одеялом и пледом, и, поворошив мокрые волосы и оттянув широкую домашнюю футболку, падает на ещё пахнущую стиральным порошком постель. Вот это настоящий отдых, когда можно ни о чём не думать, весь день провести с любимым, кататься на сноуборде и коньках до упаду, а потом приползти уставшим домой, упасть лицом в мягкую подушку, завернуться с головой в одеяло и уснуть крепким сном, обняв пернатого ангела. Хотя, с последним условием ещё вопрос. Он бодрится до последнего, усиленно трёт слипающиеся, наливающиеся свинцом глаза, заходит во все соцсети, переписываясь с сестрой, мамой и своими друзьями, однако тепло огня и приятное потрескивание дров в камине, будто старая ласковая колыбельная, убаюкивают Кюхёна, и он засыпает, завернувшись в одеяло с носом и до последнего глядя на играющие язычки пламени. Рёук летает совсем недолго, кружа в основном над домом, взмывает до облаков, но, будучи одетым лишь в пижаму, обхватывает себя руками и подтягивает ноги к груди, ведь чем выше поднимаешься, тем ниже температура и начинает дуть пронизывающий ветерок. Он зависает в воздухе на пару минут, осматриваясь вокруг, обволакиваемый снежными пушинками, делает пару финтов удовольствия ради, и возвращается к дому, мягко ступая на свежевыпавший снег и поднимая новые маленькие ураганчики вокруг себя. Мальчик подбирает крылья, оставляя на снегу следы маховых перьев, улыбается, оглядывая напоследок стену снегопада, и бежит в дом, порядком замёрзнув. В доме царит тишина, свет дают огонь в камине, да переливающиеся разноцветные гирлянды на ёлке, отражающиеся от стеклянных ёлочных игрушек. Здесь присутствует то хрупкое ощущение домашнего уюта и даже некоего волшебства, вон любимый муж тихо посапывает на диване, не дождавшись его, и так тепло, пахнет деревом, еловыми иголками, дымком от камина, сухими дровами, немного морозцем, влетевшим в дом вместе с ангелом, и слышны нотки терпкого мужского геля для душа. Пахнет своим, родным, безопасностью. Рёук, тихо прикрыв за собой входную дверь, делает пару шагов к дивану, останавливается в середине комнаты, распушает крылья, с тихим "пуфф" встряхивает их, ссыпая равномерный коврик перьев на белый ковёр и отряхиваясь от талых капелек, и, радостно лыбясь, заползает на диван. Кю спит настолько крепко, что совсем не чувствует шевеления рядом, но чуть поворачивает голову и глубоко вдыхает морозный воздух вперемешку с ароматом свежескошенной травы и дождя, которые принёс с собой на крыльях ангел, улыбается во сне, и погружается в очередное сновидение, обёрнутый руками, ногами и тёплыми мягкими крыльями. Утро встречает теплом и солнечным светом, пробивающимся из покрытого морозными узорами окна. Ночью Рёук несколько раз просыпался, взмахом руки закидывал новые поленья в камин, и снова засыпал, поэтому сейчас дом всё ещё хорошо прогрет, а от тлеющих угольков в камине идёт приятный жар. Ангел вскакивает первым – несмотря на дикую усталость после посещения горнолыжного курорта, спал он беспокойно, всю ночь вертелся и хныкал, но к утру вроде кое-как умостился и стих, благополучно сложив тяжеленные оперившиеся крылья на Кюхёна и повернувшись к нему спиной. Причина беспокойного сна проста: колющиеся и жутко чешущиеся пёрышки у основания крыльев, которые он забыл вчера выдернуть, и ноющая боль во всём теле. А потому вместо приятного пробуждения, то бишь привычного поцелуя, обниманий и нежностей, младший настырно расталкивается. – Выдерни мне пе-е-ерья! – хнычет Вукки, настойчиво пихая донсена в плечо. – Пожалуйста, Кю, я всю ночь мучился! – Порядочные люди сперва доброго утра желают, – парень лениво потягивается, зевает во весь рот и хлопает глазами, избавляясь ото сна. – И пожелал бы, будь оно добрым. А я не выспался! Поэтому выдерни мне перья и можно дальше спать, – уловив раздражение в голосе любимого, что он слышит крайне редко, Кюхён серьёзнеет, быстренько садится в позу лотоса, жестом показав, чтоб ангел сел к нему спиной, и принимается выщипывать маленькие, только-только раскрывшиеся из пеньков белые пёрушки. Рё ойкает, если кожу обжигает лёгкой болью, но, довольный, шевелит крыльями, радуясь, что уже ничего ему не колется, и пару раз заезжает сгибом крыла младшему по голове, слыша недовольный рык. Парень с особой тщательностью выщипывает молодые, мягкие белоснежные пёрышки, складывая их кучкой в ладонь и смахивая пальцами малюсенькие капельки крови, выступающие из мест, где только что были перья, поглаживает потяжелевшие к зиме крылья, улыбаясь при этом, наверняка зная, что малыш сейчас прикрыл глаза, наслаждаясь любимым видом ласк, и целует его в шею, прямо в выступающие позвонки, тихо шепча "я закончил". Ангел разворачивается, чмокает мужа в губы в знак благодарности и падает обратно на кровать, обнимая свою подушку и накрываясь одеялом, явно намереваясь ещё поспать, а вот Кюхёну уже не до сна – он ворошит пшеничные волосы старшего и спрыгивает с дивана. Потянувшись, Кю подходит к камину, шевелит в нём горячие угли кочергой, закидывает новые поленья вместе с собранными с ангела перьями и, дождавшись, пока дрова загорятся, топает в ванную, чтобы привести себя в порядок, а после сразу на кухню за завтраком. Хён спит крепко, из-за спинки дивана только и видны периодически поднимающиеся крылья, когда он переворачивается, а Кюхён на это тихонько посмеивается – как же должны были колоться перья всю ночь, чтобы сейчас ангелок спал как убитый и не реагировал на шум от готовки, звон посуды и воды, обычно он сразу просыпался. Но парню столь крепкий сон даже в плюс: пока любимый не видит, он запрыгивает на столешницу перед окном, удобно устраивается на ней с тарелкой в руках, и не спеша завтракает только что приготовленной яичницей с беконом, попивая горячий мятный чай, найденный в шкафах Марка. Так он делал в детстве, в родительском доме, у него в комнате был широкий подоконник и прочный рабочий стол, на которые он забирался зачастую с ногами и ел, читал или занимался уроками, несмотря на строгий запрет родителей и частую ругань со старшей сестрой. Рёук наверняка знает, что в юношестве Кю такое вытворял, но при нём младший себе подобного не позволяет, культурно садясь за стол, да и на окна давно уже не залезал, просто потому, что нет времени и широких подоконников дома. Однако сейчас, пока хён не видит, можно дать себе немного свободы и вспомнить юношество, втихаря уплетая завтрак, сидя на кухонной столешнице и глядя в заледенелое, покрытое витиеватыми узорами окно. За ночь выпало большое количество снега, завалив подъездную дорожку, площадь перед домом, тропинку к сарайчику, машину и сам дом. Вокруг белым-бело, деревья в снежных шапках, пушистые сугробы, переливающиеся в солнечных лучах, даже ветерка нет, а небо голубое-голубое, с белыми маленькими облачками, больше похожими на нарисованные Хаяо Миядзаки в его мультфильмах. Глядя на всю эту красоту, Кюхён улыбается, думая, что не зря выбрал именно Лихтенштейн для новогоднего путешествия, здесь тихо и спокойно, можно расслабиться, не беспокоиться о бизнесе, поскольку кофейни находятся под чутким руководством двух (слегка чокнутых) ангелов, а главное – всё, абсолютно всё свободное время он готов посвятить своему супругу и его прихотям. Ну а пока муж дрыхнет без задних ног, Кюхён, передвигаясь по дому аки мышка, надевает тёплую одежду и выходит чистить снег, найдя в сарае большую широкую лопату и метлу. Всего за полтора часа он раскидывает свежий снег по сугробам, приводит в порядок машину, счищая с неё снежные шапки, и выметает тонкий слой снега с деревянной террасы, крыльца и всех окон, при этом здорово устав, да и тело после вчерашнего сноуборда предсказуемо ноет, получив внезапно столько физической нагрузки. Вернувшись в дом, он находит диван сложенным и укрытым сверху тем симпатичным клетчатым пледом, немного перьев по всему полу, чемоданы открыты и явно перерыты не на один раз, а ангел куда-то свинтил. – Рёук? – зовёт донсен, грея горячими ладонями разрумянившиеся холодные щёки, и идёт к кухне, закатывая рукава свитера до локтей. – Я выспался, – за обеденным столом сидит сонный растрёпушек, распластав крылья по полу, лыбится, трёт всё ещё слипающиеся глазки и подцепляет кусочек подогретой в микроволновке яичницы. Он разглядывает тяжело дышащего, румяного парня, приложившего ладони к щекам, и склоняет голову влево, подпирая щёку кулачком. – Какой у меня заботливый му-у-уж, пёрышки мне выщипал, камин растопил, снег почи-и-истил, – нахваливает юноша, наблюдая за хихикнувшим Кюхёном, зардевшимся ещё больше, – ну прям всё для меня! Золото мужчина, – посмеивается, отправляя в рот пластинку поджаристого бекона. – Кю-а, – младший подходит к нему и обнимает со спины, прижимаясь замёрзшим ухом к тёплой щеке, – давай сегодня никуда не пойдём, останемся дома? У меня всё болит. – У меня тоже тело ноет, поэтому я совсем не против провести день валяясь с тобой на диване, – парень тянется к губам мальчишки за поцелуем, но тот отпихивает его плечом и громко протестующе стонет, пережёвывая еду. – М-м-м! Я же ем! Кюхён смеётся и оставляет любимого в покое, переключая своё внимание на горячий чайник, кружку и пакетик чая. Весь день они проводят дома: Рёук валяется на медвежьей шкуре у камина, читая тетрадку Марка и пробуя новые чары, а макнэ, устроившись на диване, созванивается с Чонсу и Хёкджэ, обсуждает работу, поправляет пришедшие ему по почте документы и бухгалтерию, после чего фоном включает местное радио и копается в Интернете в поисках нового оборудования для кухни, формы для персонала, и инвентаря в бар. К пяти часам вечера Кю понимает, что хочется чего-то горячего и мандаринов, поэтому соскребает себя с дивана и, потягиваясь, лениво шлёпает на кухню. – Мандаринки будешь? – громко спрашивает, поворачивая голову к дверному проёму. Пара секунд тишины. – А-а-а… нет! – А если почищу? – Да! – ответ незамедлителен. – А какао хочешь? – Не-а. – А с ликёром? – открыв наугад шкаф, он находит наполовину полную бутылку Амаретто. – Да-а-а. Кюхён смеётся, ставит на плиту сотейник с молоком, вытаскивает из шкафа Амаретто и садится за стол чистить мандаринки, наблюдая из кухни за ангелом. Мальчишка полностью поглощён тетрадью, – так и хочется провести ассоциацию с "Тетрадью Смерти" из одноимённого японского фильма, – он бегло читает на латыни, беззвучно произносит какие-то слова, заучивая их, шевелит руками, повторяя определённые жесты, и раз в полчаса переворачивает страницы. Забавный, он будто обычный человек, школьник, готовящий домашнее задание, лишь огромные персиковые крылья, иногда непроизвольно поднимающиеся над головой, говорят о его ангельской сути. Двадцать минут ожидания и перед ангелочком на пол опускается кружка горячего какао и большая пластиковая чаша с очищенными и разделёнными на половинки мандаринами, так что Рёук отвлекается от демонической магии и принимается уничтожать сочные оранжевые дольки, запивая сладким алкогольным какао. Пожалуй, это самое классное чувство, когда сидишь вот так в тишине, пьёшь горячий напиток, приготовленный для тебя любимым человеком, ешь мандаринки, которые он заботливо почистил для тебя, греешься у настоящего, потрескивающего и пахнущего деревом камина, в то время как на улице снова снегопад, и можешь в любой момент подлезть к мужу за лаской. Что, собственно, Рё вскоре и делает, оставляя всё богатство на полу и залезая на диван, еле-еле устраиваясь на спине, чтоб не мешали крылья, кладёт голову на колени младшего, бесцеремонно сталкивая ноутбук, и просит погладить его. Кюхён долго перебирает ему волосы, пропуская светлые мягкие прядки через пальцы, наслаждаясь ароматом тёплых осенних листьев, затем спускается чуть ниже, к вороту ночной рубашки с милыми жёлтыми жирафами, теребит кромку и запускает руку под рубашку, оглаживая нежную грудь и выводя на ней невидимые узоры. Ангел не выказывает сопротивления, молча лёжа с закрытыми глазами, на мгновение Кюхёну даже кажется, что он и вовсе заснул. Тогда парень начинает медленно расстёгивать пуговицы, одну за одной, уверенно двигаясь ниже, улавливает лёгкую улыбку, тронувшую губы Вукки, улыбается сам, доходя до самого низа, расстёгивая последнюю белую пуговку, и откидывает полы рубашки в стороны, обнажая абсолютно идеальное тело. Рё вздрагивает, когда прохладные пальцы касаются левого соска, пощипывая его, и почти неслышно стонет, когда переходят на правый, повторяя с ним то же. Кюхён уже наизусть выучил все чувствительные места на теле любимого и может найти их даже с закрытыми глазами, чем и пользуется, гладя грудь и впалый животик ладонью, периодически останавливаясь на сосках, щекочет самый низ живота, потихоньку сдвигая резинку домашних штанов, и заползает под неё пальцами, едва-едва касаясь жёстких волосков. Но не идёт дальше, возвращаясь к груди, чем вызывает расстроенный вздох. Он повторяет шалость несколько раз, с нажимом массируя живот рядом с резинкой штанов, которую спускает максимально низко, открыв острые тазобедренные косточки, пощипывает соски, не без удовольствия замечая увеличивающуюся выпуклость в области паха, и тихонько хихикает, глядя как Рёук, всё ещё лёжа с закрытыми глазами, приоткрывает рот в предвкушении столь желанного прикосновения, однако, снова не получив его, кусает губы, шумно пыхтя. В конце концов решив тоже действовать, старший хватает мужа за запястье и кладёт его ладонь себе на пах, совсем не заботясь о том, что Кю пришлось неудобно наклониться, чтобы достать, но макнэ быстро отдёргивает руку, с усмешкой глядя в злые медовые глаза. Конечно ангелок недоволен, с ним играют минут эдак двадцать, а он уже возбуждён, а там его не трогают, да и явно не собираются, аж глаза пришлось открыть, дабы показать всё своё недовольство! Пара секунд визуального контакта, после чего Вук вновь закрывает глаза, переползает повыше, чтоб любимому было удобнее тянуться, и молча ожидает продолжения, принимая чужие правила игры. Около минуты ничего не происходит, из-за чего Рёук начинает думать, что весь интерес у макнэ пропал, но прохладная рука, снова робко коснувшаяся груди, говорит об обратном. Кюхён повторяет ход действий: шея, грудь, соски, животик, бёдра, и наконец согревшаяся от прикосновений ладонь накрывает пах, отчего юноша слегка выгибается и облегчённо выдыхает, что в тишине дома и среди потрескивания дров в камине звучит достаточно громко. Парень действует медленно, наблюдая за каждым выражением, которое проявляется на фарфоровом лице Рё, он массирует член через два слоя ткани, мнёт его и гладит, скользит ноготками или очерчивает только головку, на что получает отклик больше всего – мальчик тихонько постанывает, сжимает кулаки, сдерживая себя, и ёрзает, но глаз так и не открывает, полностью отдаваясь тактильным ощущениям. – Хочу тебя слышать, – шепчет младший и мельком поднимает взгляд на потрескивающий искрами огонь в камине. – А я хочу секса. Но не могу, потому что всё болит. У обоих. Кю смеётся, конечно тут же сгибаясь от боли в рёбрах, и продолжает свои интимные манипуляции начинающей уставать рукой. Мышцы и правда ноют, ведь вчера они неплохо так покатались и повалялись в сугробах, а потом он тащил Рёука до дома на руках, о чём юноша, как оказалось, и не помнит вовсе. Ни о какой близости, к сожалению, речи сейчас быть не может, они просто не способны на какие-то активные действия после вчерашнего отдыха. Вняв просьбе любимого, Вукки перестаёт кусать губы и постанывает, толкается бёдрами вверх, показывая, что ему хочется более тесного контакта, иногда морщит носик, если слишком уж приятно, и жалобно сводит бровки. Он выдаёт громкий стон, когда ласки прекращаются, тёплые пальцы стаскивают штаны с трусами ниже, оголяя пах, а ладошка крепко обхватывает горячий ствол, сжимая его и начиная плавные движения вверх и вниз. Надо заметить, Кюхён уже на взводе – от таких пробирающих внутренности мелодичных стонов, красивого разгорячённого тела, открытого, доступного для него, привычного запаха прелых листьев, и ощущения твёрдой плоти в руке он сильно возбудился, для него остаётся загадкой как малыш, лёжа на его коленях, ничего подозрительного макушкой ещё не почувствовал. Впрочем, ему-то, в отличие от хёна, разрядка светит не скоро и от собственных ладошек, поэтому лучше сейчас забыть о себе, в конце концов главная цель: довести до оргазма мальчишку. Он двигает рукой не торопясь, играя, то гладит лишь пальцами, то легко царапает ногтями, мнёт яички, сдвигает и возвращает на место крайнюю плоть, обнажая и закрывая чувствительную розовую головку, то резко ускоряет движения по стволу, то внезапно тормозит и щекочет уздечку за что получает самые громкие и высокие стоны. Это жутко приятно – доставлять удовольствие другому человеку, особенно тактильное, особенно такого интимного характера, и особенно любимому мужу. Пару раз Рёук хватает донсена за запястье, если движения слишком быстры или грубы, либо наоборот медленны, поднимает бёдра или вжимается попой в диван, и вертит головой, предсказуемо натыкаясь на чужую выпуклость в домашних штанах. Юноша тут же открывает глаза и бросает взгляд вверх, в почерневшие глаза Кюхёна, затем смотрит на бугорок в домашних штанах с чёткими очертаниями члена, краснея до цвета помидорки, и, с секунду пораздумав, придвигается и целует его прямо в головку, получая вспышку возбуждения от вида задохнувшегося парня. – Ты ведь не думаешь… – заикается Кю, но ещё один смачный чмок туда же затыкает его. – Думаю. Ты только свои ручки не убирай, – Рё лыбится, немного поворачивается на правый бок, чтоб было удобно, свешивая часть крыльев на пол, кряхтя и морщась от вновь напомнившей о себе боли, приспускает с младшего штаны, но бельё стягивает лишь наполовину, и вытаскивает на свет только головку. Пока Кюхён ублажает его рукой и рваными движениями, ангел медленно целует, облизывает и посасывает горячий розовый грибочек, истекающий смазкой, ласкает язычком, опуская самый кончик в уретру, и тщательно вылизывает уздечку, неотрывно глядя вверх, в тёмные глаза и на сведённые жалостливым домиком брови донсена. Он всегда такой, когда сильно возбуждён. Рёук ведь тоже не терял времени зря и изучал его привычки, предпочтения и реакции, они даже как-то специально несколько ночей под это дело выделяли, чтоб с особой тщательностью друг друга исследовать. Макнэ хрипит и крепко зажмуривается, если любимый слишком сильно всасывает плоть в рот, и непроизвольно начинает двигать рукой быстрее, чтоб не ему одному страдать, вскоре получая на свои действия стон. Рё отключается ото всего: от того, где они, что рядом переливается ёлка, трещат дрова, а за окном вьюга. Единственное, что он слышит в данный момент – шум крови в ушах, голос Кюхёна, и хлюпающие звуки, возбуждающие до мурашек. Рёук начинает скулить, стремительно приближаясь к концу, поэтому донсен притормаживает и изводит его плавными поглаживаниями, однако ангел мстит вообще полной остановкой, поэтому парню приходится ускориться. Мальчик обильно изливается в руку с хриплым стоном, не контролируя себя, весь сжимается, подбирает крылья, подрагивая несколько секунд всем телом в оргазменной судороге, и обмякает, тяжело дыша на всё ещё возбуждённое достоинство Кю. – Я, конечно, мечтал заняться со своим мужем сексом при лунном свете, у горящего камина, на медвежьей шкуре, но и так неплохо, – улыбается Вукки. – Погоди, болеть мышцы перестанут, и мы твою мечту воплотим, – младший треплет его по волосам и отнимает перепачканную спермой руку, отводя её подальше от хёна, а то ещё измажет его. – Ай, малыш, дай встану, у меня задница затекла! – Кюхён кряхтит, за почти час впервые приходя в движение, и ангелок тут же поднимает голову и складывает крылья, позволяя ему сползти с дивана. Юноша уходит в уборную, чтобы привести себя в порядок и снять собственное напряжение, а Рёук, вальяжно развалившись на диване, быстренько очищает себя новеньким заклинанием, выученным из тетради Марка, правда получается только с третьего раза, потому как до практики именно этих чар у него руки не дошли, снимает ночную рубашку и довольно лыбится, вытягиваясь всем телом на мягком пледе. Ура, через пару дней сбудется ещё одна его маленькая мечта! Ангел, ещё будучи дома до спуска на Землю, строил планы и, как все люди, мечтал о своей второй половинке, и конечно же одним из таких заветных мечтаний было долгое занятие с ней любовью у камина, причём желательно в домике в горах. Так вот, вторая половинка есть, горы есть, домик есть, камин тоже в наличии, нужно лишь подождать пока ноющая боль в мышцах после последнего катания на сноубордах пройдёт, и Кюхён весь в его распоряжении. – Птичка, ты летать или ложимся? – спустя десять минут в зал входит розовощёкий Кю, он ворошит слегка влажные волосы и улыбается супругу, смотря на него с нескрываемой нежностью. – Там ветрище, я взлечу и меня сдует к херам, – у донсена округляются глаза всякий раз, когда он слышит даже лёгкие нецензурные слова в исполнении ангела, – так что закладывайся под бочок и будем спать, – он хлопает ладонью по пледу рядом с собой. Младший подходит к дивану, в несколько движений раскладывает его, застилает не без помощи хёна, тут же развалившегося на постели, взбивает подушки, на которые сразу падает пшеничная голова, и ложится рядом, буквально под бок к любимому мальчику, обнимая его. Ангел по привычке оборачивает мужа крылом, закидывает на него ногу и втягивает в нежный и долгий поцелуй, какого давненько не дарил ему перед сном, чувствуя приятный привкус мятной зубной пасты. Они быстро засыпают под треск догорающих поленьев в камине, подвывание ветра за окном, перелив гирлянд на ёлке и тихое дыхание друг друга. Следующий день пара так же проводит безвылазно дома. С утра по очереди в душ, затем завтрак, Рёук отправляется на улицу чистить заметённую снегом площадку перед домом и все дорожки, – для него это очередная удачная возможность испробовать новенькие чары, которыми нельзя пользоваться дома, – а Кюхён выходит на связь с друзьями и родственниками по Skype, рассказывая о последних новостях. Чонсу добросовестно отчитывается о работе кофеен, причём бывает он каждый день в обеих, дабы тщательно следить за качеством работы, готовится к выдаче зарплаты и заодно к празднованию европейского Нового года, и признаётся, что стал многовато есть сладкого, периодически таская сладости прямо у Кибома с кухни. Парень смеётся, слушая забавные истории в искусном исполнении хёна, и заваливает его вопросами касательно деклараций, накладных, зарплат, и прочих важных бумажек, понимая, что всё же по своей работе он соскучился. Рёук в это время, быстро раскидав весь снег, летит проветрить крылья над занесёнными снегом лесами, в процессе чего натыкается на замёрзшее дикое озеро и долго кружит над ним, проверяя местность и раздумывая, стоит ли притащить потом сюда мужа. По пути ему улыбается удача столкнуться с местным демоном, которого он пару раз замечал издалека, но не подходил близко, и которого чуть не убил, едва оправился от сильного удара, сбившего его на землю. Демон перепугался до смерти, увидев, что сбил ангела, плюсом к столкновению ещё и слегка оцарапав его лицо когтями на крыльях, но быстро доказал, что он мирный, и залечил мальчику царапины от своих когтей, после чего помог добраться до дома. Сэм, так зовут демона, с радостью согласился обучить юного ангела своей магии, причём обучить на практике и в теории, чему Рё безумно обрадовался, после они обменялись номерами телефонов и с миром разлетелись, договорившись встретиться позже. Счастью не было предела, юноша, влетев в дом, сразу рассказал обо всём любимому и напоследок добавил, что по вечерам они будут видеться с новым знакомым, чтобы он обучал его, что Кюхёна совсем не обрадовало. Конечно, кому понравится отпускать любимого ангела к какому-то другому мужчине? Однако возмущаться он не стал, прекрасно понимая, что ангелочку это нужно и интересно, а потому запрещать не стоит, да и бессмысленно – он если захочет, то и без его ведома сделает. И к тому же серьга-звёздочка в ухе мальчишки яростно кричит о том, что он занят, он замужем, его забили и застолбили за конкретным человеком, значит, никакие демоны его не тронут. Хотя на обручальное кольцо по возвращении в Сеул стоит раскошелиться, оно лучше демонстрирует замужество. Весь оставшийся день парни нежатся в объятиях друг друга, бесконечно обнимаясь, целуясь, лопая мандаринки и попивая красное вино за просмотром фильмов. Рёук буквально прилип к своему человеку, он ластится к Кю, ворошит ему волосы, целует каждые пять минут, тычется носом в щёку, и крепко прижимает его к себе крыльями, всячески обтираясь о него, оставляя свой личный запах на нём, что парню спустя два часа начинает жутко надоедать. Нет, прекрасно и чудесно проводить вот так спокойно время с любимым ангелом, но, чёрт возьми, бесит, что он пытается его задушить и протирает в нём дыры в своей излюбленной манере, при этом как всегда возбуждая близостью. На секунду он вспоминает о Донхэ, от которого Хёкджэ сутками не отлипает, то есть вот совсем не даёт покоя, и парня ему становится втройне жаль. – Рёук! Не насилуй меня! – взрывается Кюхён при очередном покушении его ласково придушить. – Пахну я тобой, пахну! Хватит уже меня тереть, я не чайник, блестеть не буду! – он вскакивает с дивана и уходит на кухню, дабы немного успокоиться. Мгновенно накрывает чувство вины за то, что накричал на Вукки, он ведь наверняка сейчас обидится и не будет разговаривать минимум несколько дней. А такое чревато мелкими пакостями. Надо просить прощения… Вернувшись в гостиную, более-менее спокойный Кю падает обратно под бок к безразличному и, кажется, совсем не обидевшемуся ангелу, и сам тянется обнять его, неожиданно получая ответное укрытие крылышком и добрую улыбку. – Я тут вдруг узнал, кто у нас будет чистить снег всю следующую неделю, – не глядя на младшего говорит Рёук, закидывая в рот дольку мандаринки. – Да, любимый? – Да, – грустно вздохнув, соглашается юноша. Ну а что? Накосячил – исправляй. Досмотрев в тишине фильм, пара по обоюдному решению заваливается спать, ибо завтра им предстоит аж целый день на лыжной базе провести, а кое-кому ещё встать пораньше и снег вычистить со двора. Удобно устроившись под одеялком, Рё как всегда оборачивает супруга крылом, трётся носиком о его нос, целует в губы и настойчиво шепчет: – Я буду о тебя тереться, понял? Потому что ты мой муж, а тут вокруг ходят всякие ангелы-демоны, мало ли, утащат ещё тебя. Так что молчи и наслаждайся трением. В ответ Кюхён шумно вздыхает и терпит, пока мальчик оботрёт его всего, зацелует, и с чистой совестью устроится спать. Это ли не проявление любви? Двадцать девятого числа парни рискуют ещё разок обкатать горы близ курорта Малбюн. – У меня всё боли-и-ит! – и именно с этой фразы начинается следующее утро после очередных покатушек на сноубордах. Действительно, тело практически скрипит, двигаться просто не хочется, только бы лишний раз не беспокоить мышцы, однако Кюхёна всё так же нагло расталкивают и отправляют чистить снег, в то время как ангел валяется в тёплой постели, перебирая перья. Позавтракать решают в городе, поэтому сразу после чистки снега Кю собирается, подгоняя любимого, они садятся в машину и едут до города, по памяти находя дорогу, по которой Марк вёз их к своему дому, и оставляют автомобиль на первой же попавшейся бесплатной парковке, дальше передвигаясь пешком. Надо сказать, город впечатляет своей красотой. Повсюду рождественские украшения, золотые, рубиновые и изумрудные шары и банты, рождественские венки на дверях, разноцветные гирлянды, горящие даже днём, кованые металлические фонари вдоль каждой улицы, и над головами протянуты гирлянды с красивыми резными снежинками. В центре города небольшая площадь с огромной пушистой ёлкой, украшенной мишурой, блестящим дождиком, шарами и огромным золотым ангелом на макушке, а неподалёку маленький ледовый каток и высокая деревянная горка, покрытая льдом. Повсюду бегают дети, играя в снежки, катаясь на коньках и ледянках с горы, взрослые частенько улыбаются или кивают в знак приветствия, с интересом разглядывая иностранцев, с детьми Рёук умудряется вступить в снежный бой, смеясь и забрасывая их снежками, и при всём этом ни одной сущности они не встретили по пути. С трудом общаясь с прохожими на местном диалекте немецкого языка, ангел узнаёт места, где можно вкусно покушать, и тащит туда Кюхёна, по пути виновато признавая, что не все языки и наречия он знает одинаково хорошо, как латынь или корейский, например. Поблудив по улицам, они натыкаются на небольшую кофейню и без раздумий заходят внутрь вместе с приятным звоном ветряных колокольчиков над дверью. В заведении очень уютно и тепло, всё деревянное и лаковое, на каждом столе по большой свечке, за барной стойкой гирлянды, даже добродушный бородатый бармен в колпачке Санты и забавном свитере со снежинками с первого взгляда располагает к себе и даёт ощущение праздника. Мужчина здоровается с ними на английском и спрашивает, чего бы им хотелось, говоря медленно с расчётом на то, что зачастую иностранцы, а особенно азиаты, понимают язык тяжело, однако Рёук, лучезарно улыбнувшись, подбегает к нему и, бегло говоря по-английски, расспрашивает о меню и напитках, чем ставит бармена в тупик. Кю тихонько посмеивается, понимая, что малыш делает это специально, подходит, кладёт руку ему на спину, прямо между крыльев, невидимых для обычных людей, и тепло улыбается, мысленно прося его умерить пыл. Ангел заказывает самое-самое вкусное из меню, отправляет любимого выбрать и расположиться за столиком, а сам узнаёт о местном праздновании Нового года, выпытывая у мужчины всё что тот знает, и, гордый, присоединяется к младшему. После завтрака Рёук, полный еды и энтузиазма, хватает мужа под руку, пресекая сопротивление фразой "здесь люди толерантны и воспринимают нормально", и, сияя широченной улыбкой, топает куда глаза глядят, успевая фотографировать всё более-менее заинтересовавшее на телефон. Кю поддерживает и чуть ли не каждые пять минут ловит поскальзывающегося на брусчатке ангела, смеясь вместе с ним, по просьбе фотографирует его на свой телефон и вместе с тем красоту вокруг, и соглашается на парочку совместных фотографий. Спустя несколько часов он берёт в маленькой пекарне для двоих горячий ароматный кофе со сладкими булочками, а с наступлением темноты они посещают небольшой супермаркет и уже с пакетами продуктов едут обратно домой. Дома Кюхён покорно отправляется готовить ужин, пока хён разминает крылья, летая над домом вместе с новым знакомым демоном, и чистится после полётов в душе; они ужинают вместе, устроившись на медвежьей шкуре у камина с ноутбуком и новым фильмом, затем раскладывают диван, переодеваются в домашнюю одежду и укладываются спать, тихонько перешёптываясь перед сном. Тридцать первого декабря Рёук подрывается с рассветом и несётся сразу на улицу, прямо вот так, в пижаме, взмывая в чистое небо с деревянной террасы дома. Праздники на него всегда так действуют – окрыляют, вдохновляют, радуют до невозможности, и буквально подбрасывают в небеса, чему он совершенно не сопротивляется и свободно летит. Оставлять человека в доме одного для него не страшно, ведь свои дома демоны, как и ангелы, тщательно защищают чарами, а у Марка защита очень крепкая, поэтому Рё с чистой совестью улетает к озеру недалеко от дома, чтобы проверить местность, и так же быстро возвращается, хорошенько промёрзнув от холодного ветра. Он будит Кюхёна вошедшими в привычку нежностями: запрыгивает на него, крепко обнимает, трётся щекой о его лицо, целует куда придётся, получая ответные нежности с объятиями, и остаётся валяться с мужем ещё час, давая ему время подремать, а себе насладиться теплом любимого человека. Правда, потом Кю начинает к нему ненавязчиво приставать, засовывая руку ему в трусы и целуя шею, настойчиво притираясь к нему, вследствие чего оба валятся с дивана на пол под недовольное ворчание ангела "нужные перья мне повыдёргиваешь – голову тебе оторву". Они балдеют до вечера, смотря фильмы и бесконечно ластясь друг к другу, однако в восемь часов начинают собираться: выдёргивают Рёуку мешающие пёрышки у основания крыльев, красиво одеваются, старший заботливо заматывает Кю в шарф и поправляет ему шапку, с улыбкой дотрагиваясь до серёжки-звёздочки в его ухе, перед выходом долго целует любимого, прижимая его к стене, и, довольные, они выходят из дома, на машине направляясь в город. Путь занимает всего полчаса, и вот город встречает их огнями, музыкой, и полицейским патрулём, оцепившим центральную площадь, где уже собралось много людей, поэтому приходится оставить машину на ближайшей парковке и дальше идти пешком. Новый год здесь действительно встречают с размахом, вокруг полно влюблённых пар и семей с детьми, большинство в карнавальных костюмах, все улыбаются, бегают, играют в снежки, кто-то танцует на небольшой площадке перед настоящим живым мини-оркестром, отовсюду слышатся аппетитные ароматы еды, горячего шоколада и выпечки, площадь окружают лавочки с сувенирами, вещами и вообще всем, чего только душа пожелает! Настоящая новогодняя сказка, о которой снимают фильмы, только тут всё реально, стоит руку протянуть. Атмосфера напоминает Рождество времён Средневековья, когда ещё были храбрые рыцари и благородные дамы, на кирпичных стенах домов, как и сейчас, горели настоящие факелы, а из музыки были традиционные оркестры с колокольчиками, флейтами и пастушьими рожками. И конечно все так же дружелюбны, люди улыбаются при виде иностранцев, кто-то даже здоровается кивком головы или машет рукой, да и торговцы с особым усердием зазывают их к себе. Рёук, любящий яркое и красивое, тянет любимого от лавки к лавке, и в каждой ему хочется что-нибудь купить, со всеми продавцами он разговаривает, стараясь вникнуть в местный язык и диалект, и по возможности переводит для Кюхёна, смирно следующего за ним. Мальчишка так радуется, наблюдать за ним одно удовольствие, а отказать в чём-то – совсем за гранью реальности, да Кю и не пытается, покупая практически всё, что захочет его ангел, отчего у них скоро собирается два больших пакета и приходится вернуться к машине, чтоб оставить покупки там. До двенадцати часов на площади проводятся различные традиционные игры, в которых Рё успевает принять участие и выиграть по большому стакану горячего глинтвейна для них, а ещё по сладкой булочке, которые они с Кюхёном быстренько уминают, согреваясь ароматным напитком. Дальше ангел, не в силах устоять, уговаривает любимого потанцевать с ним, и, особо не дожидаясь согласия, тянет его за руку к толпе. Традиционных танцев они не знают, поэтому танцуют как хочется, отводя душу, смеются, обнимаются, Кю кружит мальчика, держа его за руку, и совсем отключается от реальности, слыша лишь музыку и заглядывая в блестящие карие глазки мужа, стоит ему оказаться слишком близко к младшему. Вот настоящее счастье, когда любимый ангелочек рядом, и ты можешь обнять его, не стесняясь людей и их осуждения, танцевать с ним сколь угодно, дарить ему улыбку и свои чувства, зная, что всё это взаимно, и поцеловать в любой удобный момент, доказывая ему свою любовь. Музыка с резвой, в стиле "лендер"*, сменяется медленной, больше похожей на вальс, все тут же разбиваются по парам, продолжая кружиться в танце, и Кюхён, не желая отставать, переплетает с Рё пальцы левой руки, правой обнимает за пояс, прижимая его к себе, касается носом его носа, с улыбкой глядя в горящие интересом глаза, и продолжает танцевать, беря на себя ведущую роль. – Это наш свадебный танец? – хихикает Вукки, на ходу схватывая движения, чтобы им не запнуться тут случайно и не полететь на землю. – Можно и так сказать. Но если ты хочешь настоящий свадебный танец, то я могу его устроить у нас дома, – парень крепче прижимается к любимому, чувствуя, что двигается он неуверенно, и игриво чмокает его в губы, по привычке оглядываясь по сторонам. – Выберем для нас красивую песню, я тебя приглашу, всё по правилам! – Мне и этого хватит. Главное, чтобы ты рядом был, – откровенничает юноша, приобнимая Кю крыльями, и смотрит ему в глаза, улавливая там все эмоции, и без того хлещущие через край. Макнэ склоняет голову, соприкасаясь лбом и носом с Рёуком, улыбается, чувствуя, как заболели щёки от столь широченной улыбки, переползает руками на спину и крепко обнимает мальчика, шепча ему на ухо слова любви. Отлипать нет никакого желания, от ангела исходит тепло, будто они оба без одежды и прижимаются друг к другу голыми телами, хочется прильнуть к нему сильнее, без остановки повторяя как он его любит, и зацеловать с головы до ног. А ещё закружить в танце, что Кюхён тут же воплощает в жизнь, вновь приобнимая супруга за пояс и делая первые шаги вальса, сливаясь с танцующими вокруг парами. Ровно в полночь ведущий, одетый как Рождественский Ангел*, с бокалом шампанского поднимается на небольшой постамент у ёлки, играющий роль мини-сцены, громко отсчитывает от десяти до нуля, вторя бою часов, и под синхронное скандирование людей "С Новым годом!" взрываются первые разноцветные салюты, разлетаясь блестящими яркими звёздами. Наблюдать за фейерверками с горы, где они живут, красиво, но стоять под ними, когда каждый залп с треском рассыпается прямо над тобой – непередаваемо. Новые пучки огней взмывают в чистое звёздное небо с оглушительным свистом, хрустят над головами людей, отражаясь в ёлочных шарах ёлки, и гаснут, направляясь обратно к земле. "Совсем как ангелы падают" – думает Кюхён, с улыбкой глядя на салют, правой рукой обнимая любимого мальчика за плечи. – Да, совсем как ангелы, – вздыхает Рё. Удивлённо распахнув глаза, макнэ смотрит на мужа, улыбающегося и любующегося фейерверками, и чувствует укрывшее его со спины крыло. Жук! Обещал не читать мысли и вдруг бессовестно лезет в голову! – Громко думаешь, – пожимает плечами ангелок, обвивает Кюхёна руками за пояс и прижимается виском к его щеке, излучая всем телом тепло, передающееся от него человеку. Они смотрят на фейерверк до последнего залпа, после гуляют по ярмарке около получаса, выпивают ещё по стаканчику глинтвейна и, немного заблудившись в улицах, находят свою машину. Ну как свою – Марка. Повезло, что вся полиция стянута в центр, иначе их бы точно остановили и заставили дыхнуть в трубочку, ведь на празднике оба выпили алкоголь, а здесь за вождение в нетрезвом виде штрафуют покруче, чем в Сеуле, тем более если и машина чужая. Всю дорогу Рёук не сводит мечтательного взгляда с сосредоточенного на пути младшего, рассматривает его лицо, касается кончиками пальцев руки, лежащей на рычаге коробки передач, и улыбается каким-то своим мыслям. По приезду ангел идёт раскладывать и застилать диван, а затем разжигает камин, приятно затрещавший на всю гостиную, и переодевается в свою любимую жирафиковую пижаму, устраиваясь на медвежьей шкуре, чтобы привести крылья в порядок, пока Кюхён умывается. Едва он выходит из ванной комнаты, мальчишка вскакивает и бежит вместо него, наспех чистится, ссыпая ровный слой перьев на кафельный пол и коврики вокруг, и пулей возвращается, забираясь к мужу под бочок, облепляя его всеми конечностями и обтирая крыльями с намерением оставить на нём свой запах, что Кю мужественно терпит. Удобно утроившись, Рёук замирает и вдруг начинает тихонько мурлыкать красивую мелодию, убаюкивая супруга незнакомой ему ангельской колыбельной, с улыбкой глядя на него пока он не начинает посапывать, погрузившись в сон. *Лендер – традиционный австрийский танец, мужчины хлопают и топают ногами в быстром темпе, а женщины, обычно в широких юбках, кружатся вокруг них. Этот танец считается прадедушкой венского вальса. *Рождественский Ангел – наравне с Санта Клаусом и Святым Николаем в Лихтенштейне дети верят в Рождественского Ангела (Christkindli), который так же дарит им подарки, аккуратно расставляя их под ёлкой. Именно его чаще всего изображают на открытках.