Жизнь с ангелом

Персонажи: Кюхён/Рёук, Ынхёк/Донхэ, Канин/Итук, Йесон, Чо Ара, Ким Кибом Размер: мини, 44 страницы, 4 части Рейтинг: R ************************* Еле-еле открыв глаза, сладко потянувшись и во весь рот зевнув, Кюхён улыбается и переворачивается на левый бок, обнимая под одеялом тихо посапывающего Рёука, обернувшегося своими огромными персиковыми крыльями. Зарывшись носом в пшеничные волосы на затылке любимого, парень шумно вдыхает тяжёлый, насыщенный аромат прелых осенних листьев и дождя, и начинает целовать горячую ото сна шею, буквально прилепляясь к ангелу всем телом. – Рёук, просыпайся, – тихо шепчет Кюхён, вороша носом короткий ёжик волос на затылке, – малы-ы-ш, Вукки-и-и, – он ласково покусывает правое ушко мужа, осторожно прихватывая зубами хрящ, и улыбается, почувствовав его копошение, – давай, котёнок, надо вставать, у нас сегодня особенный день. – А что сегодня? – сквозь сон спрашивает Рёук, шевеля правым крылом и вытягивая левое, на котором лежит. – Я хочу собрать всех близких людей в кофейне и сделать важное объявление, – Кюхён легонько кусает старшего в плечо, за что сразу же получает резким движением плеча по зубам, и морщится от боли, – и тебя я тоже ожидаю там увидеть ровно в семь часов вечера, мы сегодня раньше закроемся. – Угу, я буду, – совсем тихо говорит юноша и, кажется, снова засыпает, судя по его размеренному дыханию. – Птица, хорош валяться, оба на работу опоздаем! – уже в полный голос говорит Кюхён и начинает активно будить мужа: тискает в своё удовольствие, гладит сгиб правого крыла, плечо, и расцеловывает его шею и ушко, получая в ответ смущённый смех. – Вставай, вставай, вставай! Он осторожно переворачивает почти проснувшегося ангела на спину, уворачиваясь от его автоматически раскрывшегося крыла, нависает над ним, и начинает целовать его щёчки, шею, пару раз быстро чмокает в губы, прекрасно помня, что малыш брезгует целоваться спросонья, прокладывает дорожки поцелуев по груди, получая ответ в виде обнявших за шею рук, и расстёгивает пуговички ночной рубашки, спускаясь к плоскому подтянутому животику. Рёук обалденно вкусный спросонья, он горячий, беззащитный, совсем не активный, его запах усиливается, а кожа, кажется, имеет привкус молока. От него просто невозможно оторваться… Открыв полы рубашки, Кюхён покрывает поцелуями плоский животик, сокращающийся от щекотки, но вдруг останавливается, услышав жужжание телефона, и шумно выдыхает, утыкаясь лбом в живот мужа, проклиная на чём свет стоит того, кто вздумал позвонить ему аж в семь часов утра. – Это Хёкджэ, – смеётся Вукки, перебирая слежавшиеся после сна волосы младшего и поглядывая на вибрирующий на прикроватной тумбочке телефон. – Я его нимб в знак доллара переплавлю, – зло рычит человек, переползая выше, разваливаясь сверху на тихо крякнувшем от тяжести ангеле, хватает телефон и грубо в него рявкает, – да! – На том конце Рёук слышит радостное щебетание брата, сообщающего о ранней поставке этим чудесным утром, и вдобавок он говорит, что боссу можно не торопиться и продукты они разберут вместе с Чонсу и пришедшим пораньше бариста. – Несмотря на то, что они разберутся сами, – закончив разговор, обращается Кюхён к мужу, – нам всё равно надо вставать, а то ты на работу опоздаешь. Давай, подъём. Ласково куснув старшего в животик, парень поднимается, оправляет задравшуюся домашнюю футболку, и идёт в душ, на выходе из комнаты услышав жалобный писк, с которым возбуждённый Рё залез обратно под одеяло. Пока Кюхён умывается и приводит себя в порядок, Рёук нехотя встаёт и плетётся на кухню готовить завтрак, затем они меняются: младший наспех одевается и практически на лету закидывает в себя омлет с овощами, а ангел неспешно принимает душ, плескаясь под струями горячей воды. Перед тем как уйти, Кю заглядывает в уборную, целует разбирающего пёрышки мужа, сидящего на подогретом мокром полу в позе лотоса, и, ещё раз напомнив, что ждёт его сегодня в своём заведении в семь часов вечера, уходит, взяв с собой только рюкзак с самыми необходимыми вещами и документами, и телефон. Даже погода сегодня идеально подходит для самой счастливой новости на свете – вовсю сияет солнце, уже заставляя своим жаром мечтать только о кондиционере, дует приятный прохладный ветерок с реки, и где-то поблизости вкусно пахнет жареным кунжутом. Заткнув наушниками ушки, Кюхён очень быстро топает до кофейни, сворачивая в заученные наизусть улицы, и мысленно прокручивает предстоящий разговор, хотя и планируется он только на вечер. Впрочем, сейчас идея написать на бумажке торжественную речь не кажется такой уж глупой, как это было всего месяц назад. Начать безусловно стоит благородно и чинно, как на свадьбах или выборах президента, и обязательно в официально-уважительном стиле, сделать красивое введение, не забыть упомянуть о долгой и упорной работе, поблагодарить всех за неоценимую помощь и вклад, а потом наконец можно и сообщить ту самую знаменательную новость, которую он готовил так долго. Больше полугода, наверное… Вот интересно, а как сущности отреагируют? Да уж наверняка должны обрадоваться, ведь по сути всё это было затеяно ради них, и ради Рёука с Хёком в частности. Придумывая красивые речевые обороты, вдохновляясь утренним районом Itaewon, парень быстро добирается до своей кофейни и, обойдя кирпичное здание, подходит к чёрному входу. Широко улыбнувшись, он лёгким поклоном головы здоровается с сонным Чонсу, подмигивает Хёкджэ, полезшему в кузов газели за очередным мешком муки, и подходит к поставщику, чтобы забрать документы и расписаться в получении. Вместе с поставщиком и зевающим Итуком он проверяет каждую коробку, вскрывая и взвешивая продукты, ставит свою размашистую подпись на накладной, и, проводив мужчину, возвращается в торговый зал. – Какой-то ты подозрительно довольный с утра, – в очередной раз широко зевнув и от души потянувшись, лыбится Чонсу, заходя за барную стойку, и чарами создаёт себе флисовую тряпочку, начиная натирать до блеска кофемашину, готовясь к рабочему дню. – Попробуешь влезть мне в голову – убью, – Кюхён намекающе поднимает брови и улыбается ангелу. – Не обязательно слушать твои мысли, – подаёт голос Хёкджэ, завязывая на себе фартук, – по тебе и так всё видно, ты светишься ярче моего нимба. Что за повод? Подойдя ко входной двери и открыв её, чтобы впустить свежий летний ветерок в кофейню, Кюхён со стуком пододвигает стопор, фиксируя дверь, и, ещё сильнее засияв своей и без того притягательной аурой, оборачивается к сущностям. А те всеми силами крепятся, понимая, что всё же невозможно выработать иммунитет к этим неосознанным чарам человека и обоих к нему сейчас невыносимо тянет. – Сегодня мы закрываемся ровно в семь, – он приближается к барной стойке и прислоняется к ней бедром, – Чонсу-хён, – оборачивается к старшему, который тут же пушится, готовясь слушать, – твоя задача сообщить всем о закрытии и позаботиться о том, чтобы к семи здесь уже не было никого из персонала, оставь только Кибома, он мне нужен. Хёкджэ, – ангел вытягивается, будто в армии, и улыбается, ярко сияя нимбом, – на тебе уборка, зал должен быть идеально чист. Так… и ещё мне нужен Донхэ. Скажи ему, пусть приедет. Всё, меня до вечера не беспокоить, Итук-хён, кофейня на тебе. Закончив раздавать указания, Кюхён взбегает вверх по лестнице и скрывается в своём кабинете, забыв по обыкновению попросить Хёка что-нибудь ему приготовить. Из-за нервов есть совершенно не хочется, поэтому юноша сразу приступает к работе: поливает любимые кактусы на окне, коих теперь стало три, громко посылает Хёкджэ мысль принести ему чайничек с каким-нибудь вкусным напитком на его выбор, и, лишь после глотка горячего мятно-ромашкового чая он приступает к документам и электронной почте. Поставщики завалили почту предложениями, есть пара сообщений от пожарной инспекции, письмо от Канина со служебного почтового ящика, и ещё ненужный хлам. Попивая чай, юноша не спеша разгребает письма, затем занимается скучной бухгалтерией, вбивая в программу приход продуктов, и делает несколько важных звонков в различные инспекции. В двенадцать часов он отправляет сообщения Донхэ, Канину, Йесону, и напоследок родной сестре с примерно одинаковым содержанием: "жду тебя сегодня в семь часов вечера в "Белой Вороне", отказа не приму". Донхэ и Йесон спустя буквально минуту ответили согласием, Ёнун спросил "зачем", Ара же, обдумав приглашение, пишет, что немного опоздает, но обязательно явится. В два часа дня Кюхён собирается, бросает нужные документы в рюкзак и, оставив кофейню под наблюдением Чонсу, едет сперва в центральный офис банка, затем с проверкой в "Слёзы Ангела", и возвращается обратно спустя три часа. Несмотря на большой поток гостей, – а всё благодаря ярко сияющему своим нимбом Хёку, – Чонсу заглядывает в кабинет начальника и приносит ему обед: пару сэндвичей, яркий фруктовый салат, заботливо приготовленный Кибомом, чашку капучино, и красиво украшенный кусочек кунжутного тарта. – Ммм, хён, спасибо, – расплывается в широченной улыбке Кюхён, откидываясь в своём крутящемся кресле и наблюдая за тем, как ангел, шевеля огромными пепельными крыльями, переносит тарелки и приборы на стол, попутно освобождая себе место среди разбросанных бумаг, – как чувствуешь. – Конечно чувствую, – хмыкает мужчина, криво усмехаясь, – стоя за кассой я только и слышу бурчание твоего бедного-несчастного желудочка. Может, хочешь чего-нибудь посущественнее? Попросить поваров приготовить тебе стейк? – О, мне и этого будет достаточно, – Кюхён учтиво склоняет голову в знак благодарности и уважения, и, пользуясь возможностью, рассматривает крылья ангела, вдыхая его природный аромат переспевших яблок и ванили, который быстро заполнил весь кабинет. – Ты пригласил Ёнуна? – вдруг спрашивает Чонсу, повышая голос и непроизвольно приоткрывая крылья. Несмотря на правила приличия и строгое разграничение разговорных стилей, он давно перестал использовать уважительные окончания при упоминании имён своих знакомых и друзей. – Что? Ты… – Кюхён аж заикается, не сразу въехав в слова старшего, – а ну не лезь мне в голову! – он прожигает ангела злющим взглядом, но быстро смягчается, видя, как тот виновато повесил голову и потупил глазки в пол, при этом поклонившись. Да, уж что-что, а выдержки ему не занимать – триста шестьдесят семь лет, а почтительно извиняется перед каким-то двадцатисемилетним человеком! Не каждая сущность так сможет, не говоря уж о людях. – Канин-хён мне сегодня крайне необходим, и да, он сказал, что придёт, – он замолкает, внимательно наблюдая за реакцией старшего, однако тот никак себя не выдаёт, молча смотря в глаза начальнику. – Хён, – уже тише добавляет Кю, – что бы между вами ни происходило, пожалуйста, будь собранным, как и всегда. Я знаю, у тебя прекрасная выдержка. – Разумеется, Господин Чо, – Чонсу улыбается, кланяется, и, крепко прижав к груди поднос, тихонько выходит из кабинета, лишь после этого шумно выдыхая. Кюхён никогда особо не интересовался личной жизнью своих подчинённых, и не любил сплетни, строго пресекая их появление в коллективе, и именно поэтому он сейчас и просил администратора держать себя в руках: чтобы исключить ненужные обсуждения среди работников, и чтобы сохранить администратору репутацию. И при этом его не волнует – есть ли между ними что-то или же нет, это было лишь дружеской просьбой, которую Чонсу однозначно выполнит. В шесть часов Кюхён начинает заметно нервничать. Улёгшись на маленький мандариновый диванчик в углу своего кабинета, он смотрит в потолок, сложив руки на груди, и дрыгает ногами в попытке хоть так выместить эмоции. Скорее семь часов, скорее всем всё рассказать! Наконец настал сей знаменательный день, он планировал его так долго, и наконец… День икс. Парень без конца поглядывает на часы над диваном, буквально считая минуты, прокручивает в голове более-менее сложившуюся речь, и не может сдержать счастливой улыбки при мысли о том, какой будет реакция всех тех, кому он расскажет эту новость. А Аре ещё и придётся рассказать правду о своём муже… И не только о нём, раз уж на то пошло. В половине седьмого в зале начинает пустеть – персонал предупреждает посетителей о раннем закрытии, в сорок пять минут Кюхён не слышит лишних шумов, догадываясь, что гостей уже нет и персонал потихоньку расходится и убирается, и спустя десять минут за дверью кабинета воцаряется полная тишина. Всё. Пять минут. Ровно пять. А у самого аж колени слабеют и подкашиваются… Отпустив кухню и в последнюю очередь феечку, домывшую полы в торговом зале, Чонсу с чистой совестью снимает и закрывает кассу, громко объявляет о закрытии и, попросив Кибома переодеться и выйти к ним в зал, обессиленно падает в кресло за одним из столиков, расстилая крылья по полу и лениво поворачивая голову в сторону ниши с картинами. Хёкджэ, уставший после тяжёлого рабочего дня, так же разваливается на большом диване в нише, спрятав нимб, разложив правое крыло по деревянному столику, за которым его не видно, и тихо стонет, прикрыв глаза. – Да ладно, нечего выть, сам виноват в таком потоке, – фыркает Итук, смотря как младший аккуратно сдвигает на краешек столешницы мешающую вазу с цветами, – меньше нимбом светить будешь. – Я не при делах, это Донхэ виноват, – обиженно бурчит из-под стола ангел, – у него сегодня выходной, он мне весь день мозг выносил. – А я думал, он за два года совместной жизни успел весь остаточек мозга у тебя выклевать, – хитро усмехается Кибом, выходя из комнаты стаффа, – вернее, высосал, учитывая особенности вашей… рыбной пары, – демон одёргивает на себе свободную белую футболку с английскими надписями, бренчит металлическими браслетами на руках и цепочками на чёрных джинсах, чарами укладывает взъерошенные волосы, поправляет макияж, и, остановившись у лестницы и опёршись о перила, хищно щурится на расслабленного белокрылого ангела. – Анчоус. Резко открыв глаза и хлопнув правым крылом по столу, тем самым снеся с него вазу, Хёкджэ вскидывает руку и не глядя швыряет в демона сноп красных искр, которые тот без труда рикошетит обратно в него, смеясь над вспушившимися от электрического импульса крыльями младшего. Началось. Эти двое вечно найдут повод поддеть друг друга. – Эй! – повышает голос Чонсу, хмуря ровные брови и напрягаясь в кресле, готовясь в любой момент пресечь очередную перепалку, от которых, признаться, у него уже начинает развиваться нервный тик. – Успокоились! Кюхён из нас перья выщиплет за драку! – он кивает Хёкджэ на разбитую вазу и тот сразу же чарами её восстанавливает. – А ты чего ржёшь? – обращается старший к демону, холодным тоном стирая с его губ ухмылку. – Тебе рога спилит! – Я ещё скажу, что ты Рёука цапнул, – хихикает Ынхёк, уже простраивая в голове грандиозную многоходовку, как бы виртуознее подгадить демону, однако вместо остроумного ответа Кибом просто резко дёргается, громко топнув ногой по полу и приоткрыв крылья, будто желая напасть, а Хёк, по инерции рванувшись вверх с молниеносной мыслью "бежать", со всей дури ударяется коленом о край стола, во второй раз разбивая несчастную вазу, и громко стонет от боли, крепко зажмуриваясь под смех друзей. – Ммм, чтоб вас обоих… – Зачем мне оставаться? – наконец решает спросить кондитер, обращаясь к снова расслабившемуся в кресле Чонсу. – Обычно босс оставляет только вас, я ему на кой? Демонов-то Кюхён не любит, – он поджимает губы, шелестит кожистыми чёрными крыльями, и, поднявшись до середины лестницы, усаживается на ступеньку, осторожно устраивая крылья позади. – Хочет объявить о чём-то важном, просил из всего персонала остаться только нас троих, – закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла, с лёгкой полуулыбкой отвечает ангел, – и, думаю, в данной ситуации дело как раз-таки в нашем происхождении. – Всем привет! Разговор обрывает бодрое приветствие и приятный звон дверного колокольчика: Кибом от неожиданности вздрагивает всем телом и приподнимает крылья, Хёкджэ подпрыгивает с дивана и улыбается во все тридцать два белоснежных зуба, зажигая нимб, а Чонсу даже не нужно открывать глаза, чтобы узнать, кто вошёл. Этот голос слишком запоминающийся, чтобы спутать его с кем-то. И по звуку шагов легко определить, что это… – Фиши! – Хёк подрывается и подбегает к подопечному, сразу заключая его в крепкие объятия и обнимая вдобавок крыльями, как в большой белоснежный кокон. Будто до дома не терпит, в самом деле. Хотя периодически Чонсу глубоко в душе им завидует – они вместе уже года три, а до сих пор эмоции и чувства свежи, как в самом начале отношений. – Привет, – Донхэ смущённо улыбается, обнимая своего ангела, и поверх его плеча с любопытством смотрит на сидящего на лестнице демона. Он столько раз слышал о нём, об этом чудо-кондитере с золотыми ручками и скверным характером, но ни разу не доводилось его увидеть, поскольку он вечно пропадает на кухне, а выходить в зал во время работы ему запрещено. – Здравствуй, – еле отлепив от себя ангела и размотавшись из крыльев, Донхэ немного отодвигает его и медленно, будто с опаской, подходит к лестнице, неотрывно глядя на игриво склонившего голову вбок Кибома. Парень хитро ухмыляется, и, чем ближе человек к нему подходит, тем сильнее становится ощущение статического электричества на коже. А он не похож на тех демонов, которые на него напали когда-то. – Ты Ким Кибом, да? Я рад наконец познакомиться с тобой, – парень учтиво кланяется и использует официально-уважительный стиль общения, всё же немного побаиваясь тёмной сущности. – Не сме-е-еть, – предупреждающе тянет Чонсу, улыбаясь с закрытыми глазами, и, повернув голову, смотрит на хищно обнажившего белоснежные клыки Кибома. – Спокойно. Итук прекрасно помнит каждую стычку Ки и Хёкджэ, помнит буквально все до одной, и при каждой такой мелкой ссоре Кибом потом подходил к нему и, успокаивая свою расшатанную нервную систему, шутливо спрашивал разрешения немножко придушить Донхэ, чтобы таким образом повлиять на неугомонного ангела. Вот и сейчас Чонсу слышит эти пакостные мысли в голове демона, и видит, что тот так же вспоминает их ссоры, только теперь смотрит в упор на того самого человека, которого постоянно хотел задушить. – Рад знакомству, Господин Ли Донхэ, – вняв прозрачному предупреждению Чонсу, приветливо улыбается Кибом и кивает юноше в знак почтения, – Господин Хёкджэ много говорил о Вас. – Вернее, трындел не затыкаясь, – хихикает Итук, за что получает убийственный взгляд от Хёка и дружный смех Хэ и Кибома. – Тише! – вдруг шикает он на всех и крутит головой, прислушиваясь. – Кажется, Рёук с Йесоном здесь. Донхэ-а, садитесь, всё равно Кюхён не начнёт, пока не соберутся все приглашённые. Осторожно коснувшись носками кроссовок старой черепичной крыши, Рёук складывает персиковые крылья, гасит нимб, и, оглядевшись по сторонам, спрыгивает на землю прямо возле чёрного входа в "Белую Ворону", сразу закидывая лямку рюкзачка на плечо. – Напомни, научу тебя чарам невидимости. Сердце с визгом уносится в пятки, желудок скручивает от напряжения, по коже бежит толпа ледяных мурашек, а перья в персиковых крыльях встают дыбом, вмиг визуально увеличивая их в размерах. Из угла, едва-едва прикрытого тенью, выходит Йесон, а позади него быстро растворяется молочное облако – те самые чары невидимости, позволяющие ангелам оставаться незамеченными в своих ночных полётах. Он приоткрывает огромные чёрные крылья, красиво переливающиеся в свете заходящего солнца, сдувает с глаз растрепавшиеся от полёта чёрные волосы, поправляет чёрную шёлковую рубашку, будто невзначай показывая юноше спрятанную под воротничком нашивку в виде серебряной семиконечной звезды, засовывает руки в карманы укороченных чёрных джинсов, и подходит к другу, так… уверенно, и вместе с тем крадучись, будто большущий чёрный кот. Чёрт бы его побрал, этого Ким Чонуна, он вечно появляется неожиданно! А его низкий вкрадчивый голос заставляет колени подкашиваться от страха. – Здравствуй, малыш Вукки, – мужчина искренне улыбается и крепко жмёт младшему руку, а после резко дёргает на себя, чтобы обнять и обдать его своим природным ароматом берёзового сока и влажной древесной коры, – я так рад тебя видеть, – пользуясь близостью, он зарывается носом в пшеничные волосы Рёука и полной грудью вдыхает его запах, – ты же простишь мне эту вольность? – он лыбится шире, немного отстраняясь, и ворошит юноше волосы, окончательно спутывая их. – Кюхён не простит, – смеётся ангел, встряхивая успокоившиеся персиковые крылья, – пойдём, он нас ждёт. Приобняв Рё за плечи правой рукой и по-дружески встряхнув, Чонун игриво морщит нос и ведёт его к парадной двери с табличкой "Закрыто" на стекле. Спустя пять минут в кофейню забегает запыхавшаяся Ара, с которой все присутствующие официально здороваются, встают, и кланяются, удивляя девушку таким необычным поведением, но вскоре от официоза не остаётся и следа – сидя в разных углах торгового зала, они начинают общаться между собой, вскоре громко смеясь. – Хёкки, – чуть повернув голову к своему ангелу, тихо, почти шёпотом говорит Донхэ, пока Чонсу рассказывает всем какую-то историю, – а этот Йесон… он демон? Вы знакомы? – наблюдая за чёрным парнем, Рыбка горит жутким интересом узнать о его происхождении. Вроде, от него не исходит такой тёмной ауры, но нет и того света, как от ангелов. Он будто… опасен. В одном его взгляде читается какая-то необъяснимая опасность, что Донхэ сильно интригует и пугает. – Нет, он ангел. Меня с ним познакомил Канин почти сразу после моего спуска на Землю, – бодро отвечает Хёкджэ, не сразу сообразив к чему был вопрос, но, почуяв неладное, хмурится, прикрывает себя и подопечного левым крылом, – благо они так удачно сели в обнимку на один диван, – и склоняется к нему ближе, – а почему ты спрашиваешь? – Его глаза… – Донхэ шепчет совсем тихо, и в его мыслях Хёкджэ видит яркую картинку того ночного нападения, когда ему пришлось в связке с Йесоном перебить пятерых демонов. Без лишних слов они понимают друг друга: Хэ поворачивается и смотрит на парня, а тот в свою очередь серьёзно смотрит ему в глаза, приобнимая правой рукой за плечи. – Это был он? – Я расскажу тебе всё позже, обещаю, – подумав, что сейчас не лучший момент для подобных объяснений, шепчет Хёкджэ, и любовно трётся щекой о голову парня, обкалываясь коротким ёжиком волос. – Кажется, у Кюхёна мандраж, – вздыхает Йесон, поднимаясь с насиженного места и встряхивая крылья, которые видеть сейчас могут лишь сущности, – и, пока его нет, прошу меня простить, господа и дамы, – и, поклонившись, он зачем-то уходит в комнату стаффа, успев закрыть тонкую деревянную дверь за секунду до того, как открылась входная. – Хён! Не то чтобы это было вау приветствие, но в принципе Ёнун другого и не ожидал, подходя к кофейне и уже через окна видя смеющихся Рёука и Хёкджэ. Ангелы, едва завидев мужчину, синхронно расплываются в широченных улыбках и встряхивают крылья, пугая Ару внезапным порывом откуда-то взявшегося ветра. – Добрый вечер, – сдержанно здоровается Проводник, обращаясь сразу ко всем находящимся в зале, и поднимает правую руку, молча прося обрадовавшихся сущностей сидеть на месте, – для тех, кто меня не знает, я Канин, рад знакомству. Хёкджэ, Донхэ и Рёук лишь слегка кивают головой, Ара и Кибом кланяются, а вот Чонсу всей тушкой вжимается в белое кресло и замолкает, стараясь, кажется, слиться с несчастной обивкой. Впрочем, камуфляж выходит откровенно хреновым, ведь Ёнун, первым делом обратив внимание на распластанные по полу пепельные крылья, подходит к креслу, опирается левой рукой на спинку и наклоняется с мыслью урвать у любимого ангела поцелуй, а заодно и перед всеми заявить права на него, однако Итук, вовремя среагировав, вскидывает правую руку и грубо, до боли в пальцах, сжимает ворот рубашки мужчины. – Не. Прикасайся. – И я рад тебя видеть, – хрипит, почти не испугавшись, Ёнун, скоренько отцепляя от себя пальцы старшего. Он поправляет рубашку, бегло осматривает всех присутствующих и, улыбнувшись как ни в чём не бывало, усаживается в кресло напротив злого Чонсу. Наконец собравшись с мыслями, Кюхён встаёт со своего мандаринового диванчика, встряхивает руки, чтобы унять волнение, одним глотком допивает ледяной ромашковый чай, и выходит из своего кабинета, набрав полную грудь воздуха для храбрости. – Приветствую всех, – громко начинает он, спускаясь по лестнице, и, проходя мимо Кибома, мягко касается его левого плеча ладонью, – спасибо, что откликнулись и пришли ко мне сегодня, – парень останавливается у барной стойки и поворачивается лицом к присутствующим, окидывая всех взглядом, – так, все здесь, не хватает только… где Йесон-хён? – Без меня никуда, верно? Он возвращается вовремя, будто чувствует. Резко распахнув дверь, из маленькой комнатки стаффа вальяжно выплывает Чонун, шелестя огромными чёрными крыльями по полу, он закатывает рукава чёрной шёлковой рубашки и ухмыляется, до жути походя сейчас на Кибома этой ухмылкой и чёрными подведёнными глазами. Идя к столику, за которым расположился ранее вместе с Рёуком и Арой, он замечает Канина, сидящего вместе с Чонсу, чуть склоняет голову в знак приветствия, машет левым крылом, чтобы обдать его своим ароматом берёзового сока, и, довольный собой, проходит мимо, падая в кресло. – Прекрасно, все здесь, – немного нервно улыбается Кюхён, часто и глубоко дыша, чувствуя, как сердце бешено колотится, готовясь выпрыгнуть из грудной клетки, – итак, прежде, чем я расскажу вам о причине, по которой мы собрались, хочу попросить вас показать себя настоящими. Нуна, – он смотрит на нахмурившуюся Ару и выставляет руки вперёд ладошками как бы в знак защиты, – только не пугайся, я тебе потом всё объясню. – Или всё поймёшь по ходу дела, – улыбается Донхэ, сейчас чувствуя явное превосходство перед сестрой друга: он-то особенный, он знает об ангелах, это как привилегия лишь для него одного. Услышав просьбу, все дружно напрягаются и устремляют взгляды на девушку. Донхэ живёт с ангелом, Кюхён тоже, Ёнун – Проводник, который и без того всегда видит сущностей настоящими, и Ара здесь единственный человек, который ничего не знает о них. Неизвестно как отреагирует… – Что, пернатые, нимбы поджали? – усмехается Кибом, ловя на себе злой прищур чёрных подведённых глаз. Проигнорировав волну негатива в свой адрес, кондитер закрывает глаза, ведёт плечами, снимая чары с крыльев, и сдувает мелированную косую чёлку со лба, показывая свои начавшие закручиваться с возрастом рога. Он шевелит кожистыми, как у летучих мышей крыльями, красуясь перед замершими с открытыми ртами Донхэ и Арой, и раскладывает их по ступенькам деревянной лестницы, поворачивая голову и теперь с вызовом глядя на Йесона. Однако вместо Чонуна примеру демона следует Чонсу, лишь слегка встряхивая крылья и снова позволяя им упасть на подлокотники кресла и пол, за ним себя настоящего показывает Хёкджэ, поднимая крылья и обнимая ими Донхэ со спины, заворачивая его в большой тёплый кокон, затем Рёук, опасливо косясь на сестру мужа, открывает персиковые крылья и, как и Чонсу, раскладывает их на подлокотники кресла. В последнюю очередь свои огромные чёрные крылья показывает Йесон: он немного отодвигается от Рёука, чтобы иметь больше свободного места, и снимает маскирующие чары с крыльев, глядя при этом строго в глаза Канину. Кажется, серьёзного разговора с ним сегодня точно не избежать, он так смотрит… – Спасибо, – с улыбкой кланяется Кюхён, обводя своих гостей взглядом, и останавливаясь на ошарашенной сестре, – нуна, тебя здесь никто не тронет, они все мирные. – Хотелось бы надеяться, – шумно выдыхает девушка, часто поглядывая в сторону хитрого, хищно сощурившегося демона. – Это галлюцинация? Что происходит? – Не бойся, я позже всё объясню, – успокаивающе говорит Рёук, и в знак поддержки кладёт ладонь на руку девушки, улыбаясь ей. – Итак, я собрал вас всех сегодня для объявления очень важной новости, – начинает торжественно вещать Кюхён, явно представляя себя оратором на президентских выборах, судя по его стилю обращения, – шесть лет назад моя семья приобрела эту кофейню, но после открытия управлять ей стал я, и мне удалось расшириться на ещё одно заведение под названием "Слёзы Ангела". Трое из вас работают со мной с самого открытия, кого-то я принял на работу не так давно, но все вы, каждый из вас, последние полгода по-своему помогали мне. Я очень благодарен Донхэ-хёну за финансовую помощь, и Канин-хёну за помощь с документами, а Йесон-хён помогал мне с дизайном. В общем… сегодня я официально объявляю о скором открытии моей новой кофейни! Парень улыбается от уха до уха, нервно разминает пальцы рук и смотрит на своих гостей, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Аплодисментов. Улыбок. Поздравлений. Да хоть чего-нибудь! Но все молчат, переглядываясь и… ожидая продолжения? – Эм… да, и… и это не всё! – снова включает он торжественный тон. – Поскольку недавно моя жизнь претерпела капитальные изменения и я обзавёлся мужем, – Кюхён улыбается засмущавшемуся Рёуку, – который оказался ангелом, как и большинство из вас, я пересмотрел свои взгляды на этот мир. Теперь я знаю, как вам тяжело находиться на Земле, постоянно скрываясь среди людей, вы прячете свои крылья, кто-то их перетягивает бинтами, что, разумеется, вредно для здоровья, вы пользуетесь духами, и боитесь, что кто-то случайно вас коснётся. Я против такого. И именно поэтому решил открыть не просто какую-то кофейню, а заведение, где будут работать исключительно ангелы и демоны. Совершенно не скрываясь. С этими словами атмосфера в зале заметно меняется. Чонсу, до этого сидящий спиной к начальнику, вытягивается в кресле, приподнимая крылья, и оборачивается; Хёкджэ опускает крылья на пол, разворачивая Донхэ из кокона, и хлопает своими огромными медовыми глазами, глядя на Кюхёна, замершего в ожидании; Рёук, до этого сидевший совершенно спокойно, тоже выпрямляется в кресле и убирает руки, лежавшие на столе, себе на колени; Йесон заметно напрягается и его тяжёлая, практически осязаемая аура становится в разы гуще, настолько, что Рё и Аре становится некомфортно находиться рядом с ним. У Кибома расширяются глаза, он сгибается, подаётся вперёд, опираясь локтями на расставленные в стороны колени, и переводит взгляд на Чонуна, а Канин внимательно следит за реакцией каждой сущности, в особенности глядя на Чонсу. И эти переглядки выглядят несколько… пугающе. Кюхён молчит, понимая, что каждому нужно услышанное переварить и осознать, а Донхэ с Арой смотрят на ангелов и силятся понять в чём дело. Хэ оборачивается, чтобы глянуть на своего Хранителя, однако тот никак не реагирует на его движения, лишь смотрит на Йесона и Чонсу, кажется, обмениваясь с ними мыслями. – То есть… – совсем тихо подаёт голос Кибом, – Вы хотите набрать в штат… только ангелов… и демонов? – он немного наклоняет голову, из-за чего серьга в его левом ухе приятно позвякивает, и в упор смотрит на Кюхёна, от чего младшему становится неуютно. – Да, – твёрдо кивает Кю, – только ангелы и демоны, никаких людей. Не нужно будет прятаться, вы сможете быть самими собой, с крыльями, нимбами и рогами, я сделаю из этого фишку заведения. Работники кухни смогут в полной мере использовать свою магию, работникам зала позволительны лёгкие чары в качестве фокусов, чтобы не вызвать лишних подозрений. Не придётся волноваться о конспирации. Кюхён снова умолкает, давая всем время подумать, и опирается поясницей на барную стойку позади. Он, конечно, ожидал, что сущности будут несколько… удивлены такой новости. Не говоря уж об Аре, которая вообще впервые в жизни видит ангелов и пытается переварить тот факт, что её младший братик мало того что гей, так ещё и замужем за ангелом с настоящими крыльями. Но… как-то они странно себя ведут. Слишком странно. Канин щурится, замечая их переглядки: по Чонсу стало слишком легко определить его эмоции и мысли. И сейчас он сидит и, поглядывая на Кибома и Йесона, общается с ними, обменивается мыслями. Невесёлыми мыслями, судя по их каменным лицам. – Хорошая идея, – наконец подаёт голос Донхэ, и все присутствующие обращают своё внимание на него, даже Хёк хмурится, вторгаясь в его мысли. – Да, – сощурившись на человека, вторит Кибом, медленно кивая, – он прав, идея на миллион. – Мы готовы помочь, – Чонсу подгибает левую ногу и крыло, усаживаясь в кресле вполоборота, и прикрывает себя правым крылом, – мы все. Скажи, что нужно? Кажется, Кюхён всего в одну секунду воссиял ярче своей аурой. Они поддержали, самые дорогие и близкие люди готовы пойти навстречу! Это, чёрт возьми, дорогого стоит… – Мне нужен персонал, – Кюхён отрывается от барной стойки и начинает активно жестикулировать, стараясь таким образом сосредоточиться и одновременно выплеснуть накопившееся напряжение, – и в этом деле мне без вас не обойтись. Совсем скоро я устрою масштабное собеседование, мне нужны самые лучшие кадры, и вы мне крайне необходимы, сам я не смогу выбрать… Я знаю, вы все друг с другом общаетесь, распространите новость об открытии среди своих знакомых, позже я сообщу о дате собеседования. – Не проблема, – согласно кивает Йесон, – только ты должен понимать, что с таким заведением тебе… будет сложно работать, – он поднимает брови, явно на что-то намекая, – объяснить почему? – в ответ Кюхён непонимающе хмурится и кивает. – Ангелы и демоны, несмотря на нынешние равноправие, мир и дружбу, не всегда могут поладить друг с другом. Это опасно. Ты уверен в своём решении? – Да, – не раздумывая, соглашается парень, – я знаю, на что иду, знаю, что я справлюсь, потому что вы – моя команда, каждому из вас я доверяю, и, если работать вместе… – Хватит лозунгов, – бесцеремонно перебивает его Кибом, – слишком много пафоса. – Демон встаёт, приоткрывает и поудобнее складывает кожистые крылья, и не спеша спускается по лестнице, подходя к Кюхёну, останавливаясь всего в шаге от него. – Мы готовы. У каждого из нас свой интерес, но… для каждого это важно. Обещаю, я буду следить за ситуацией на кухне, а Чонсу-хён будет в кулаке держать персонал зала, я прав? – он улыбается и оборачивается к сощурившемуся Итуку. – Мы найдём самых лучших поваров, кондитеров, официантов. Мы поможем. – Спасибо, Ки, – широко улыбается Кюхён, часто-часто моргая. Кажется, он готов расплакаться от такой короткой, но откровенной речи со стороны демона, с которым они никогда особо не были близки, и потому назвал его неофициально, по сокращённому имени. – В таком случае, я поручаю тебе и Чонсу-хёну найти персонал на кухню, поваров и кондитеров. Хёкджэ-хён, Канин-хён, за вами официанты. Это самое важное. – Я тоже поучаствую в поисках, если ты не против, – как-то хитро улыбается Чонун, садясь вполоборота и устраивая руку на спинке кресла, шелестя при этом чёрными блестящими крыльями. – Да, разумеется, если хочешь, – активно кивает Кю, – я планирую открытие где-то к осени, предположительно в октябре, так что у нас есть время подготовиться. Собеседование с персоналом будет где-то через месяц. Вот, в общем-то, и всё. Со всеми я остаюсь на связи, все свободны, – он кланяется и улыбается, таким образом завершая своё коротенькое собрание. – Рёук-а, тебя и нуну я попрошу остаться. Первым, пожав Кюхёну руку, уходит Кибом, следом за ним к выходу летящей походкой проплывает Йесон, легко коснувшись при этом плеча Ёнуна, что все заметили, за ним уходят Ынхёк и Донхэ, за которыми очень быстро, чтобы избежать лишних вопросов от Канина, вылетает Чонсу, и Кюхён наконец остаётся наедине с сестрой и мужем. Сев к ним за столик, он улыбается Рёуку, вспушившему и встряхнувшему крылья, важно кладёт ногу на ногу, ставит локти на подлокотники кресла и вздыхает, готовясь объяснять всё Аре. К счастью, сестра у него всегда была не только проницательной, но и понимающей девушкой, а потому она, переборов шок от увиденного ещё в самом начале их собрания, сейчас только спокойно задаёт вопросы им обоим, по очереди, и в конце разговора даже осмеливается прикоснуться к крыльям ангела, что тот с радостью позволяет. – Отец будет гордиться тобой ещё больше, – улыбается Ара и обнимает брата на прощание, стоя на перекрёстке главной дороги, откуда им нужно разойтись в разные стороны, – ты прекрасно справляешься с делами, – немного отойдя, девушка берёт лицо Кю в свои ладони и смотрит ему в глаза, хотя со стороны это выглядит забавно, поскольку Ара намного ниже ростом, – и у тебя замечательный муж. Вернее, Хранитель. Я помогу вам всем, чем смогу, хорошо? – Спасибо, нуна, – Кюхён в ответ крепко обнимает сестру и быстро чмокает её в щёчку, таким образом прощаясь. – Она права, – лыбится Рёук, разворачиваясь и беря курс на их квартиру, – твой отец будет пыжиться от гордости, когда узнает, что ты расширяешься. И ещё больше он бы радовался, если бы знал, какое на самом деле большое дело ты делаешь. – О чём ты? – хмурится парень, переводя взгляд с красивого закатного неба на сияющего нимбом мужа. – Об объединении. Знаешь, почему все так странно отреагировали на твою новость? – Рёук собственнически подхватывает младшего под руку и, прикрывает его со спины левым крылом. – Потому что подобного ещё никто и никогда не делал. Ты будешь первым человеком в мире, который решился создать заведение только для сущностей. – А как же Хичоль и его ночной клуб? – Это не то, – хмурится Рё, морща носик так, будто услышал что-то очень неприятное, – Хичоль один из нас, он ангел, и, как бы сильно он ни кричал о равноправии, в опасной ситуации встанет на сторону своих, ангелов. И к тому же это клуб, место отдыха. А ты человек, самый обычный, даже не Проводник, и ты будешь первым, кто создаст заведение именно для работы сущностей. – Почему же тогда все насторожились? Теперь мысли в голове окончательно спутались. Кюхён хмурится, силясь разложить всё по полочкам, но в паззле явно не хватает деталей. Раз он первый, кто даст рабочие места сущностям, не заставляя их при этом скрываться, то почему сегодня Чонсу, Хёкджэ, Чонун и Кибом были напуганы этим объявлением? – Помнишь, я рассказывал тебе о нашей истории? О Лондонском Пожаре? – в ответ Кюхён согласно кивает и сжимает руку старшего в своей руке, переплетая с ним пальцы. – Ангелы и демоны потратили не одну сотню лет на создание мирного общества, но сейчас отношения между нашими мирами несколько… напряжены. И сейчас ты – мощный такой шанс на укрепление нашего мира. – Не хочу чувствовать себя чёртовым Гарри Поттером, спасителем всего мира, – фыркает Кюхён, посмеиваясь, – я лишь хочу сделать так, чтобы ангелам, находящимся рядом со мной, было хорошо. Я хочу, чтобы вы не скрывались. Рёук раскрывает крылья во весь размах и смотрит на Кюхёна. Человек улыбается, мечтательно глядя куда-то вдаль, в узкую улочку впереди, и наверняка представляет себе будущую кофейню в мельчайших деталях. Поразительно. Он даже не представляет весь масштаб, не предвидит тех последствий, что понесёт за собой самое обычное открытие его заведения… Пусть он будет и не спасителем мира, но для многих сущностей в недалёком будущем он действительно может стать героем. – Я замужем за самым лучшим человеком на Земле, – без раздумий выдаёт Рёук, не обратив никакого внимания на удивлённо обернувшуюся на них бабулю, проковылявшую мимо. – У нас всё получится, Кю-а, – ангел легонько толкает младшего крылом и улыбается, встретив благодарность в карих глазах мужа, – я с тобой. – Почему ты раньше мне не сказал? Всю дорогу до дома Донхэ светился от радости, а Хёкджэ упорно молчал, копаясь в своих мыслях и осознавая полученную сегодня информацию, и лишь поздно вечером, выйдя из ванной комнаты в одном полотенце на бёдрах, он наконец решает заговорить со своим парнем. Донхэ, сидя на диване в гостиной перед тихо говорящим телевизором, отрывается от экрана телефона, прекращая печатать сообщение, поднимает глаза на ангела и с пару секунд соображает о чём идёт речь. – Кюхён просил молчать, ты забыл? Он хотел сделать сюрприз. – А с чем ты ему помогал? – подойдя к дивану и плюхнувшись на него, распластав при этом противно мокрые крылья по спинке и сиденью, Хёкджэ хмурится, кладёт ладонь на колено человека и поглаживает его, чтобы переключить внимание подопечного на себя, что пока ему не удаётся. – Получается, ты был первым, кто узнал об открытии. – Я его партнёр, – тихо отвечает Донхэ, как-то странно улыбаясь, глядя при этом в экран телефона, что-то печатая в диалогах Kakao Talk. – Чего?! – Хёкджэ выпучивает глаза и дует губы, искренне удивляясь и не до конца понимая смысл сказанного. – В смысле "партнёр"?! Йа, да отклейся ты уже от телефона! – Мы открываемся вместе, – вняв просьбе, а вернее, требованию, Донхэ откладывает смартфон и поворачивается к старшему, кладя свои руки поверх ладони ангела. Обнажённого, покрытого капельками воды ангела. Ух чёрт, а как он пахнет! Вот и как с ним вести серьёзную беседу? Но, глубоко вдохнув, Хэ собирается с мыслями и продолжает. – Всё это время я помогал ему финансово, мы вложились оба, поровну, но по документам кофейня будет оформлена на него. – Твоя выгода… – Я в доле, мы будем управлять его новым заведением вместе, мне больше не придётся мучиться в офисе за подсчётом цифр, – парень широко улыбается, очаровывая своего Хранителя, и наблюдает на его лице медленное, но верное осознание: – я буду находиться прямо там, в заведении, вместе с тобой, у нас будут нормальные выходные, да и получать я буду куда больше, чем сейчас. Ты не рад? Он ожидал, что хён обрадуется, будет тараторить, как делает всегда, когда испытывает сильные эмоции, или кинется его обнимать, прижав к своему горячему влажному телу. Но Хёкджэ опускает глаза, задумчиво глядя на руки любимого, продолжает на автомате поглаживать его колено и чуть передвигает крылья, под которыми на обивке дивана расплылись мокрые пятна. Что-то не так… Он о чём-то думает, часто моргает, хмурится, и начинает кусать губы, снимая с них сухую кожу – вредная привычка, которую Донхэ терпеть не может. – Хёкки? – чтобы привлечь к себе внимание, Хэ слегка потряхивает руку ангела и подаётся вперёд, стараясь заглянуть в его медовые глаза. – Хёкджэ… – Да, прости… – он резко трясёт головой, будто выныривая из своих мыслей, и поднимает глаза на подопечного, – Рыбка, я немного полетаю, крылья просушу. Ты ложись, не жди меня, хорошо? – вырвав свою руку из ладошек младшего, ангел встаёт, быстро наклоняется, чмокает его в щёчку, специально отводя крылья назад, и, резво обогнув диван, идёт в спальню, не обращая внимания на оклики человека. – Эй! Стой, куда! Хёкджэ! – Донхэ без раздумий вскакивает с дивана, швыряет на него свой телефон и бежит за Хранителем, громко при этом крича, стараясь придать своему голосу побольше суровости. – Стой, говорю! Ты обещал мне рассказать про Йесона! – эту фразу он кричит уже в открытое настежь окно, вслед белой светлой фигуре, взмывшей высоко в небо. – Хёкджэ!!! – но белоснежные крылья ангела очень быстро скрываются среди мягких полупрозрачных облаков, оставляя Донхэ в одиночестве. – Только вернись, я из себя всю душу вытряхну, – недовольно бурчит парень, закрывая окно на замок. Вот и поговорили. И куда только он сорвался так поздно? Не ответив на самый главный вопрос… – Долго летел! – усмехается Кибом, едва Хёкджэ касается босыми ступнями холодной крыши одной из красивых остеклённых высоток неподалёку от башни Намсан. – Донхэ не отпускал? – Закрой клюв, а то рога раньше времени в спираль скручу, – шипит в ответ ангел, щурясь на довольного своей выходкой Ки, и складывает высохшие от ветра крылья за спиной, тяжело дыша после полёта. – Заткнулись оба, – абсолютно спокойно, словно давным-давно привыкнув к такого рода перепалкам, говорит Йесон, выходя из-за спин Чонсу и Рёука, и показательно поправляет воротник чёрной кожаной куртки, демонстрируя таким образом красивую серебряную нашивку-звезду на внутренней стороне. – Ваши препирательства сейчас неуместны. Глянув на значок, Хёкджэ и Кибом стыдливо опускают головы и поджимают крылья, прекрасно зная, что это движение – демонстрация звезды – не просто машинальное действие, а вполне себе серьёзное предупреждение. – Что будем делать, господа? – тяжело вздыхает чернокрылый ангел, засовывая руки в карманы чёрных джинсов и хищно щурясь, на самом деле просто защищая глаза от холодного ночного ветра. Хотя все присутствующие от этого, казалось бы, невинного машинального прищура, пошли мурашками. – Признаюсь, даже для меня сегодняшняя новость стала сюрпризом. – Предлагаю не паниковать раньше времени, – задумчиво отвечает другу Чонсу, приоткрыв крылья, чтобы каждое пепельное пёрышко приятно обдувал ветер, – да, решение опрометчивое, в чём-то даже глупое и наивное, но очень смелое, такой решимости можно позавидовать. Если повезёт, Кюхён своим поступком сможет круто изменить ход нашей истории. Притом навсегда. – Нам не заключить мир без Архангела Михаэля или Совета… – тихо подаёт голос Рёук, понимая, к чему клонит старший. – И мы никто. Мы ничего не значим для наших миров, просто рядовые… – Это как посмотреть, правда, Хёкджэ? – снова щурится Чонун, кривя губы в дьявольской усмешке, от чего Хёк весь покрывается мурашками и пушится. Йесон прав. Они значимы. Ынхёка знают все ангелы благодаря его отцу и должности, что тот занимает, Чонуна боится весь Сеул – ну хорошо, не только Сеул, может, ещё пара близлежащих континентов и стран, – из-за его высокого статуса и количества убийств, оставшихся на его руках. Впрочем, имена Чонсу и Кибома известны в определённых кругах по тем же причинам. Что же до Рёука… Поскольку он совсем ещё юн и пока не успел ничем отличиться, особых надежд на него не возлагают, однако среди всех сейчас он имеет такой же вес, что и Чонун – он Высший, Хранитель, и к тому же муж человека, который умудряется в данный момент совершить крупный переворот. И плюсом у них в рукаве есть нехилый козырь в виде ангела с огненными крыльями, который вечно попахивает коньяком. – Подождём, – кивает Кибом, и без чтения мыслей прекрасно ощущая эмоции ангелов, – на данном этапе это только задумка, план. Не факт, что… – Он уже сделал все документы и выкупил здание, – перебивает его Хёкджэ, тряся белоснежными крыльями, – сейчас остался ремонт, персонал, и постановка заведения. Работы ещё много, но, поверь мне, Кюхён слишком упёртый баран, уж извини, Вукки, – он на секунду поворачивается к Рё, чтобы увидеть его недовольно скривившуюся мордашку, – чтобы так просто отступить. Да, он вынесет мозги нам всем, но, согласитесь, его идея того стоит. В ответ сущности согласно кивают и пушат крылья. Каждый думает о своём, и каждый понимает, что Хёк прав. Заведение, в котором будут работать только ангелы и демоны… Под начальством самого обычного смертного человека. Для Кюхёна это опасно и, возможно, он и Донхэ понесут большие потери в финансовом плане на первых порах, однако с точки зрения сущностей эта кофейня – возможность показать всему миру, всем и каждому, что ангелы и демоны могут сотрудничать, могут работать вместе, без вражды, без действующего мирного договора, что мирные отношения способны перевесить убийства. Это шанс. Который ни за что нельзя упустить. – Я подключу Хичоля и ещё пару своих знакомых, – медленно кивает Йесон, смотря куда-то вдаль, на горящие множеством огоньков дома и улицы внизу, – постараемся обеспечить полную безопасность для Кюхёна и воплотить его идею, она действительно стоящая. – А что… насчёт людей? – осторожно, даже как-то нерешительно спрашивает Чонсу, щурясь от лезущих в глаза прядок медных волос, которые усиленно треплет ветер. – Донхэ сегодня уже спрашивал о тебе, едва ты вошёл в зал, – дополняет его вопрос Хёк, и склоняет голову вправо, прикрывая глаза белоснежной чёлкой, смотря при этом на Чонуна, – мы должны всё рассказать, если хотим сотрудничать в будущем. – Всё расскажется, – ухмыляется Йесон, открывая и хлопая огромными чёрными крыльями, заставляя всех попятиться от него, – со временем. Не стоит торопиться. Нас ждёт такое впечатляющее приключение в ближайшие несколько месяцев, – его ухмылка сменяется хитрой улыбкой и хищным прищуром подведённых чёрных глаз. – Всё ещё впереди.