Жизнь с ангелом

Персонажи: Ынхёк/Донхэ, Кюхён, Рёук, Хичоль, Чонсу, Канин Размер: миди, 112 страниц, 7 частей Рейтинг: NC-17 ************************* – Давай, хён, шевели перьями! – с переходом на фальцет из-за ломающегося голоса вскрикивает Рёук, маршируя из угла в угол в светлой облачной комнате, разбрасывая повсюду свои персиковые молодые пёрышки. – Сегодня ответственный день, если ты опоздаешь – твоя мама точно запретит нам летать вместе по ночам! А Староста даст какого-нибудь древнего немецкого деда… Хёкджэ, сидя на невысоком белом стуле перед огромным, собственноручно созданным с помощью чар зеркалом, лишь недовольно морщит нос, фыркает, и продолжает осторожно подводить глаза контрабандной жидкой подводкой, которую он честно выиграл в карты у ангелов, частенько летающих на Землю. Сегодня действительно важный день, даже, можно сказать, важнейший в жизни каждого ангела: три месяца назад Хёку исполнилось пятнадцать, а это значит, что его ждёт распределение вместе с другими сверстниками, и уже через час ему достанется один из миллионов людей на планете – его первый подопечный. Рёук, которому распределение светит только в следующем году, нервничает, кажется, даже больше хёна, всячески поторапливая его и строя догадки на предмет того, чем для них может обернуться опоздание на столь грандиозное событие; он уже весь извёлся и вконец задёргал подол своей праздничной белой рубашки, в которую заставила его нарядиться мама. – Не буду я Хранителем какого-то там деда, – медленно проговаривает Хёкджэ, смешно вытягивая лицо, открывая при этом рот, и выводя идеальную чёрную стрелку на левом глазу, – ещё и немецкого. Мы же с тобой Высшие, нам должно достаться что-то получше стариков. – А за такие слова тебе точно влетело бы наказание. – Знаю, знаю, – юноша закатывает глаза и, закончив макияж, встаёт со стула, направляясь к полке, созданной из звёздной пыли, чтобы выбрать одежду, – "ангелы должны быть справедливы и толерантны, и относиться к людям с уважением и снисхождением, потому что они слабее нас". – "И быть самоотверженными защитниками своих подопечных", – продолжает цитировать Рёук, вспоминая с детства вдолбленные в голову законы из Великой Книги Ангелов. – Я вот буду глаз не сводить со своего подопечного, – присев на край пушистого облака, служащего для Хёка кроватью, мальчик мечтательно прикрывает глаза, – оберегать его, защищать, помогать во всём. – Посмотрим, – издевательски ухмыляется Хёкджэ, натягивая белые свободные штаны на свои чересчур худые ноги. – И посмотрим! – Рё снова вскакивает и подходит к старшему, чтобы помочь ему поправить на себе белую рубашку с красивым широким вырезом лодочкой, открывающим острые ключицы и плечи. – А не слишком ли откровенный наряд для церемонии? – немного отойдя, он окидывает хёна оценивающим взглядом и щурится, машинально шевеля крыльями. – Да нет вроде, обычный, штаны и рубашка. И всё белое, – Хёкджэ, посмотрев на себя в зеркало и улыбнувшись, пушит и встряхивает крылья, ворошит белоснежные волосы, до этого заботливо уложенные Рёуком в красивую причёску-шапочку, и вздыхает, морально готовясь к предстоящей церемонии. – Ну что, летим? – обернувшись к младшему, спрашивает парень, и, получив в ответ кивок, взмахивает крыльями, вылетая из своей комнаты через потолок, коим является обычное облако. Ловко огибая встречающиеся по пути препятствия, мальчишки летят к большому амфитеатру в самом центре родного города, расположенного прямо над Сеулом – городом людей, тратя на дорогу всего пятнадцать минут. Огромный каменный зал, уже наполовину заполненный ангелами, ещё вчера вечером был украшен лёгкими тканями белого, кремового и песочного цветов, белыми перьями и пушистыми бутонами хлопка; под потолком, блестя в свете яркого солнца, зависли крупные водяные капли, созданные магией, которые отражают яркие блики на все стены, а в самом центре круглой сцены внизу стоят три высокие трибуны, так же украшенные хлопком и водяными каплями. Вся атмосфера кричит о торжественности и важности происходящего, а сплошь одетые в белое молодые ангелы сияют в предвкушении, и тихо перешёптываются, едва сдерживая эмоции. Влетев в здание, сделанное из светлых каменных блоков и, если честно, больше напоминающее египетский храм, юноши приземляются у самой дальней стены амфитеатра, взглядом выискивают среди множества ангелов свои семьи, протискиваются мимо парней и девушек, недовольно хлопнувших их крыльями пару раз, и наконец усаживаются рядом с родными, ёрзая в нетерпении на каменных ступенях. – Ещё позже не могли явиться? – тихо шипит на мальчиков мама Хёка, хлопая сына ладонью по колену. – В такой важный день опоздать! Хёкджэ! И во что это ты вырядился?! Столь откровенная одежда в день назначения! – Оставь его, – суетливый шёпот прерывает спокойный глубокий голос отца, мужчина шевелит белоснежными крыльями, которые передались от него по наследству Хёкджэ, зачёсывает такие же белоснежные, длинные, почти до лопаток, волосы рукой и улыбается уголком губ, глядя на довольно заулыбавшегося сына, – оделся по правилам, во всём белом, хлопковом, – окинув взглядом юного ангела, мужчина останавливается на его ногах и удивлённо поднимает брови, – даже и не босиком явился, ты посмотри! Ангелам, в отличие от людей, в большинстве своём не нужно ходить пешком, передвигаются они исключительно полётами, а если и ходят, то под ногами всегда пушистые мягкие облака, ткани, и тёплые, нагретые солнцем камни, а потому подавляющее большинство небожителей не считает необходимым надевать какую-либо обувь и ходит босиком. Однако на любые значимые события приходить босым считается неприличным, нужно надеть хотя бы носочки или тонкую, похожую на обычные человеческие балетки, обувь. – Спасибо, пап, – лучезарно улыбается Хёкджэ, получая одобрительный взгляд отца, но улыбка мгновенно стирается с его лица под грозным взглядом матери. У него, в отличие от Рёука, смешанная семья: мама азиатской внешности, чистокровная кореянка с чёрными, как смоль, длинными волосами, белой кожей, тонкой стройной фигурой, алыми губами и крыльями, что чернее самой ночи, а папа настоящий ариец, высок и статен, весь белее снега, с пронзительными, словно небо, голубыми глазами, к тому же он Высший. В Хёкджэ от этого брака смешалось всё самое лучшее: стройное тело и красивое азиатское лицо, огромные медовые глаза, белоснежные волосы и крылья, ум и смекалка достались от матери, физическая сила и мощная врождённая магия – от отца, титул Высшего же он получил совершенно случайно, родившись под особым скоплением звёзд. Как и Рёук, у которого оба родителя Высшие и к тому же азиатской внешности, только мама с кремовыми крыльями, а папа – цвета древесной коры. – Рёук, где вы были? Всю рубашку растрепал, – мать заботливо поправляет Рё красивый, расшитый золотыми узорами воротник, завернувшийся во время полёта, на что юноша дёргается и морщит нос. – Ну ма-а-ам, – он отпихивает чужие руки, сам наспех выворачивает свой ворот, копошится, поудобнее складывая крылья, и вперивает взгляд вниз, на сцену. Староста, главный Высший ангел города, всходит на трибуну посередине, ещё двое из Совета устраиваются с двух сторон от него, и, положив перед собой внушительные стопки тонких бумажных папок, гордо поднимают голову, обводя взглядом вмиг затихший зал. Первым делом Староста произносит короткую речь, которую каждый, кто уже бывал в этом амфитеатре, знает наизусть, и наконец начинается церемония назначения: девушка в углу сцены берёт первые ноты на струнах огромной золотой арфы и под эти волшебные звуки ангельской музыки один за одним, согласно очерёдности, к трибунам спускаются пятнадцатилетние ученики, получая лично в руки каждый свою папочку. Когда настаёт черёд Хёкджэ, он, заметно трясясь и нервничая, легко сбегает по лестнице вниз, по пути взмахнув крыльями для разгону, останавливается перед центральной трибуной и большущими, влажными от волнения глазами смотрит на Старосту, всей душой и сердцем надеясь, что ему попадётся кто-нибудь молодой, или хотя бы до тридцати лет, и желательно проживающий где-нибудь в пределах не такой уж и маленькой Южной Кореи, потому как менять место жительства, чтобы быть ближе к подопечному, откровенно говоря не хочется. Краем сознания он слышит мысли Рёука, который усиленно кусает губы от волнения, затем матери, но обоих довольно быстро заглушает умиротворяющий, тихий, перебивающий абсолютно все мысли глубокий голос отца, просящий взять себя в руки и успокоиться. – Ли Хёкджэ, пятнадцать лет, Высший, – будто зачитывая протокол, говорит Староста, перебирая какие-то бумажки перед собой, – отец Саммел Ульрих, мать Ли Докбун, старшая сестра Ли Сора, фамилия взята по женской линии. Вы, юноша, прекрасно учитесь, – мужчина будто бы удивлённо поднимает брови и улыбается, мельком глянув на мальчишку, – Вы ответственны, сильны, хотя иногда безрассудны и вспыльчивы, хорошо владеете своей магией, определённо пошли в отца. По решению Совета Вашим подопечным определён Ли Донхэ, – с поверхности трибуны поднимается очередная папочка светло-песочного цвета и плавно ложится в протянутые руки ангела. – Поздравляю с назначением, Хранитель. Едва Староста произнёс имя, Хёк мысленно выдохнул – улетать на другой конец света не придётся, имя подопечного корейское, значит, процентов девяносто вероятности, что его человек живёт в Корее, то есть где-то здесь, под ним. Мальчишка, ослепив трёх ангелов, именующих себя Советом, своей лучезарной улыбкой, встряхивает крылья, низко кланяется в знак благодарности, и, резво развернувшись, бежит обратно к родным, плюхаясь на прежнее место между матерью и Рёуком. – Ну, открывай! – тихо пищит радостный Рё и трясёт друга за бедро, пожирая глазами кусок бумаги в его руках, а особенно глазея на витиеватое английское имя, выведенное серебром и переливающееся в свете солнца и нимбов вокруг. – Нет, дотерплю до дома. – Не дотерпишь. – Дотерплю, – вопреки словам Хёк продолжает безрезультатно и упорно протирать дыру в камне, на котором сидит, неосознанно сияет нимбом на весь амфитеатр, крепко сжимает пальцами папку и не может перестать улыбаться. С сегодняшнего дня он самый настоящий Хранитель! И у него есть подопечный! Теперь он стал самостоятельным ангелом, счастье от осознания собственной независимости, значимости и нужности затмевает сознание и раскрывает крылья, хочется взмыть в небеса, как можно выше, и кричать во всю силу! Но пока его радостные мысли, крутящиеся в блондинистой голове, слышат лишь родители и Рёук, тоже лыбящийся во все тридцать два. Сразу после церемонии, наспех попрощавшись и обняв родителей, Хёкджэ нагло забирает с собой Рё и, прижимая драгоценную папочку к груди, как можно скорее летит домой, в свою облачную комнату, сгорая от невыносимого желания поскорее узнать всё о своём человеке и, что самое главное, увидеть его. Какой он? Красивый? Высокий, низкий? Умный? А какая у него семья? А девушка есть? Что ему нравится? А какие у него глаза? – Хён! Помедленнее! – еле поспевая за другом, кричит Рёук, усиленно хлопая крыльями в попытке угнаться за летящим на максимальной скорости парнем. – Я летать недавно научился, ну подожди! В семь лет, когда Вукки только-только получил крылья, он был не просто пухликом, а самым настоящим колобком, достигая чуть ли не сорока пяти килограммов веса, что при его росте, да ещё и в семь лет, сильно превышало норму, и, само собой, ещё не окрепшие крылья не могли поднять его в воздух, чего мальчик сильно стеснялся. Однако, познакомившись с Хёком, любящим танцевать до упаду, летать до изнеможения, и заражающим всех своей энергией, он начал почти всё время проводить с ним, учиться танцевать, заниматься физическими упражнениями, правильно питаться, и, как результат, к двенадцати годам стал подтянутой худышкой. Собственно, и летать он смог нормально лишь два года назад, а сейчас ему четырнадцать, всего год остался до назначения, но развивать хорошую скорость он всё ещё не может, как не может избавиться и от глупого для ангела страха. Хёкджэ, помнится, чуть не помер со смеху, узнав, что его донсен боится высоты. Мальчишки буквально падают на пол, влетев в комнату сквозь облачный потолок, Хёк сразу сбрасывает с ног непривычную обувь, наспех стягивает рубашку и, оставшись в одних штанах, прыгает на кровать, отодвигаясь, чтобы Рёук мог устроиться рядом, бережно кладёт папочку на одеяло, держа её так, будто она из хрупкого фарфора и, переглянувшись с младшим, наконец открывает. Первая страничка, оформленная золотом, содержит базовую информацию и характеристику человека, всё написано витиеватыми буквами с изящными завитками, причём на латыни, который знают все ангелы, вторая – второстепенные факты, которые помогут быстрее и легче узнать о подопечном. – Так, – припечатал Хёкджэ, осторожно касаясь подушечками пальцев золотых букв, будто проверяя, настоящие они или нет, – моего человека зовут Ли Донхэ, мы одногодки, ему тоже пятнадцать, семья – мама, папа, бабушки и дедушки с обеих линий, и плюс старший брат Ли Донхва. День рождения пятнадцатого октября, по знаку зодиака Весы, воздушный знак, группа крови А, родился в Мокпо, провинции Чолланам, сейчас живёт в Сеуле вместе с семьёй. – Повезло, – улыбается Рёук, – прямо под нами! – Да, а я всё боялся, что улетать придётся, – юноша шевелит крыльями, гасит нимб, наконец вспоминая о нём, и переворачивает страницу, встречая сплошной текст дополнительной информации вроде "любимый цвет, страхи, мечты, планы на будущее, школьная жизнь, друзья" и так далее. – О, смотри, – он указывает на маленький вклеенный конвертик в конце папки, переворачивая ещё три странички. – Что это? – Рё хмурится, наблюдая как друг осторожно вытаскивает из кармашка круглую плоскую фигульку, похожую на обычную человеческую монетку, и кладёт её на ладонь. – Благодаря этому я смогу его найти и увидеть в любой момент, – парень проводит левой ладонью над вещицей и тут же на её месте образуется сфера, в которой оба ангела видят человека. – Какой смешной, – младший хихикает, рассматривая мальчика, сидящего, судя по одежде и обстановке, на уроке в школе, а Хёкджэ не может произнести ни слова, молча пялясь на подопечного. Действительно забавное создание, в мятой школьной форме, со средней длины чёрными волосами, разобранными посередине, у него совсем несвойственные корейцу тонкие губы, верхние два зуба как у кролика, обычные карие глаза, ровный миниатюрный нос, широкий подбородок, сам он худощавый и не особо высокий. Обычный. И похожий, раз уж на то пошло, на камбалу с этими своими глазёнками. Нет, себя Хёк самым красивым красавцем из красавцев не считает, особенно находясь в переходном возрасте, но человек… смешной и страшненький, с назревающим прыщом на подбородке, простой человеческий подросток. И всё же есть в нём что-то цепляющее. Или это только кажется потому, что он значится его подопечным? Ангел хмурится, всматриваясь в изображение, осторожно перекладывает монетку на одеяло, устраивает подбородок на сложенных вместе руках и прикусывает нижнюю губу. Донхэ… Его имя переводится как "Восточное Море". Интересно, они могли бы стать друзьями, будь Хёкджэ человеком? Или… мог бы Донхэ родиться ангелом? В эту секунду юноша в сфере медленно поднимает голову и хмурится, поджимая губы и глядя в учебник перед собой, затем выпрямляется, уже не горбясь над партой, вдруг глубоко вдыхает, будто ему неожиданно стало тяжело дышать, поворачивает голову к окну, и смотрит в небо, провожая взглядом белые облака. И улыбается... Улыбается, глядя в небеса, просто так, без причины, так искренне и открыто. – Мы нужны людям, чтобы они могли мечтать, – грустно говорит Рёук, подпирая щёку кулачком и наблюдая за явно погружённым в мечтания человеком. – Нет… Нет, он не мечтает, – еле выговаривает Хёк, бегая глазами по изображению, вдруг открывает рот, смотрит на друга осоловевшими глазами, резко садится и прикладывает правую ладонь к груди, аккурат к сердцу, – мы связаны, – он почти шепчет, захлёбываясь эмоциями, в уголках глаз поблёскивают наворачивающиеся слёзы радости, а донсен непонимающе пялится на него и хмурит брови, – я его чувствую, здесь, – юноша сжимает пальцы в кулак, ощущая нечто обжигающе горячее, лавиной накрывающее сердце – их связь, связь сердец ангела и подопечного. – И он сейчас тоже это почувствовал, только не понял ничего! А я его чувствую, слышу о чём он думает, слышу все его мысли! – ангел переходит на крик, спрыгивает с кровати и раскрывает крылья, разрываясь от эмоций. – Он здесь, прямо у меня в сердце, у нас связь… Это… это не передать словами… Он будто часть меня! Рёук, кажется, пугается такого странного поведения хёна, он молча офигевает от происходящего и переводит удивлённый взгляд с фонтанирующего эмоциями друга на невзрачного человека, отображающегося в сфере. Нет, серьёзно, если все ангелы так сходят с ума от получения подопечных, то, пожалуй, он передумал становиться Хранителем. Не хватало и ему так же обезумить. Подбежав и упав на колени рядом с кроватью, Хёкджэ снова устраивает подбородок на сложенных вместе руках и заворожено смотрит на улыбающегося человека, глядящего в небо, прямо на него, кажется, видя своего ангела сквозь молочные облака. – Теперь я буду защищать тебя, – тихо, с улыбкой шепчет Хёк, склоняя голову влево, занавешивая глаза чёлкой, – и буду с тобой до самой смерти. Рёук лишь скептически поднимает правую бровь, кривит губы, думая, что уж он-то наверняка так не свихнётся, и шумно выдыхает, подпирая подбородок кулаком. Мда, весёлое же им теперь предстоит юношество… Первые месяца три Хёкджэ всецело уделял своему человеку, глядя на него день и ночь, слушая его мысли, изучая его характер, привычки, стиль общения и жизнь в целом, он даже забросил учёбу и не хотел летать с Рёуком по ночам, целыми днями сидя в своей облачной комнате и выходя только за едой. Но вскоре мысль о том, что его сердце связано крепкими узами с подопечным, прижилась, и он перестал уделять земному мальчишке столько времени, его жизнь вернулась в прежнее русло. Снова учёба, снова Рёук, ночные полёты, шалости с одногодками, обучение магии с отцом, посиделки со старшей сестрой, пакости ей же, всё стало как прежде. Конечно он следил за человеком, чтобы с ним не произошло ничего катастрофического, при любой тревоге, зародившейся в сердце, ангел спешил заглянуть на Землю через свою сферу и узнать, как там подопечный, раз за разом убеждаясь, что всё с ним хорошо и это всего лишь мелкие неприятности и его личная, никогда не засыпающая мнительность. Спустя год своего первого подопечного получает и Рёук, которому в июне стукнуло пятнадцать. Ему попалась бабушка восьмидесяти двух лет из Италии, от чего ангел был далеко не в восторге – он заметно скис ещё на церемонии и окончательно упал духом дома, открыв папку и прочитав информацию о своей подопечной. Хёкджэ честно пытался подбодрить его, но мальчишка не приходил в себя ещё неделю, пока не смирился с данным фактом. Хочешь или нет, а отказаться от подопечного или не становиться Хранителем нельзя. Однако, долго грустить Рё не пришлось, через год и два месяца женщина скончалась от сердечного приступа, предотвратить который юный ангел был не в силах, и мальчишку тут же отправили на новое распределение, где ему, ещё не отошедшему от смерти своего первого человека, назначили некоего Чо Кюхёна, чему за друга радовался Хёкджэ. Дома они так же распечатали папку, прочитали о новом "испытуемом", как обозвал его Вукки, которому всего-то пятнадцать лет, он на год младше самого Рёука, кореец, живёт в Сеуле, и такой же воздушный знак зодиака с полной семьёй и старшей сестрой. Как ни грустно, но на нового подопечного юноша даже смотреть не хотел, отвернувшись от сферы, которую сообразил Хёк, он лишь слушал комментарии друга и чётко зачитываемый им текст из папки. Прошло две недели прежде чем юноша решил наконец полюбопытствовать кто же ему попался, и вместе с хёном посмотреть на человека, застав его во время занятия по вокалу. – Фу, страшный какой, – это было первой фразой, которую произнёс Рёук при взгляде на своего мальчика. Он сморщил нос, скривил губы, развернулся и, громко хлопнув наэлектризовавшимися от нервов крыльями, вылетел из своей комнаты через окно. – Хм, обычный вроде, – решив не лететь за разбушевавшимся донсеном, справедливо решив "сам вернётся", хмыкнул Хёкджэ, подпирая голову кулаком и рассматривая забавного юнца, – хотя… мой Донхэ красивее будет. Пятнадцатилетний Чо Кюхён был не особо красив, простой среднестатистический корейский школьник, с коротким ёжиком чёрных волос, губы у него пухлые, нос смешной сплюснутой картошкой, неровный забор зубов, щёки как яблоки, на них болезненно краснеют юношеские прыщи, глаза узкие, худой как щепка, ноги кривые, ни грамма мышц. Впрочем, надо отдать должное – у него волшебный голос. Сколь бы Рёук ни психовал, а его сердце снова оказалось связано с подопечным, и это он старался игнорировать, лишь изредка поглядывая на Землю, чтоб мальчонку ненароком сосулька не пришибла, собака не погрызла, машина не сбила, и прочие мелочи. Родители и Хёкджэ поддерживали его как могли, однако юноша не желал никого слушать и с головой ушёл в учёбу, иногда позволяя себе откровенные ночные разговоры с другом. Когда Хёку исполнилось девятнадцать, а Рёуку восемнадцать, они оба стали спокойнее и рассудительнее, преодолев подростковые перемены, младший стал больше внимания уделять подопечному, старший же продолжил стабильную слежку за своей Рыбкой, как он прозвал человека, узнав о любви того к рыбам и морю. Что, в общем-то, не удивительно, учитывая его имя. Периодически Рё спрашивал родителей, если не мог справиться, и разговаривал с хёном, у которого со своим мальчиком всё было ровно, но в один прекрасный день он с ошалелыми глазами влетел в комнату друга и сходу выпалил "он гей!", увидев его первую близость с неким Сонмином. Хёкджэ тогда подавился чаем от неожиданности и тщетно старался не заржать – его-то подопечный давно уж понял, что его в большей степени тянет к мужчинам, да и он сам пережил самоопределение человека вполне спокойно, а вот для эмоционального Вукки это, кажется, стало неожиданностью. Всё веселье у ангелов началось аккурат к совершеннолетию: их люди выпустились из школ, а они сами закончили своё базовое обучение, став совсем самостоятельными. Кюхён сразу же после школы сделал себе пластическую операцию на глаза и нос, выровнял зубы, занялся кофейней, которую на него переписал отец, начал заочно получать высшее образование и продолжил иногда петь, а Донхэ поступил в университет, стал заниматься спортом, часто играл в футбол с парнями во дворе, там же с ними и дрался, загорелся неподдельной страстью к танцам и с головой ушёл в свои первые отношения. Надо сказать, Хёку это жуть как не понравилось. К тому моменту он крепко связал себя с подопечным и ни в коем случае не хотел, чтобы кто-то отнял его, а потому каждый раз, едва человек начинал новые отношения, ангел, пренебрегая всеми правилами и законами, разыскивал Хранителей тех мужчин, с кем он встречался, и просил убрать к чертям своих подопечных от его подопечного. Как-то раз они сидели вместе на краю своего города, прямо рядом с электризованной стеной, защищающей их от людей, распластав крылья по белому пушистому облаку и любуясь ночным, переливающимся миллионами огней Сеулом, а затем одновременно вытащили свои монетки и, сделав из них сферы, решили проверить своих мальчиков. – О, это Донхэ? – у Рёука загораются глаза при виде человека, как в тот раз, когда он впервые увидел его после назначения. – Какой он стал… – Да, – друг в ответ тепло улыбается, с нескрываемым обожанием глядя на парня. Он сильно изменился с того момента, возмужал, черты лица стали резче, появилась чёткая линия челюсти, плечи стали шире, виден рельеф мышц, с усердием созданный в спортзале и на тренировках по танцам, чёрные волосы теперь короче, с красиво уложенной чёлкой на левую сторону лица и пробором справа, глаза с двойным веком, да и вроде не так далеко посажены, из-за чего он уже не выглядит как камбала, аккуратный ровный нос, скорректированные брови, и зубки как у кролика нынче смотрятся мило, особенно если он улыбается. Из невзрачного школьника Донхэ превратился в симпатичного, крепкого, молодого парня, за которым, Хёкджэ знал, носилась значительная часть девчонок в университете, и им не уступали юноши, к которым Хэ был более благосклонен. – Твой тоже неплох, – хмыкает блондин, наклоняясь к плечу друга и разглядывая его человека, сидящего в темноте перед телевизором. – Это как посмотреть. Кюхён тоже изменился, хотя и не так кардинально. Операция определённо пошла ему на пользу, он стал просто неземным красавцем с этими огромными карими глазищами, пухлыми, фигурными, как у куклы, губами, белыми ровными зубами, на щеках едва видны шрамы после переходного возраста, нос уже не плоской плюхой, волосы покрашены в каштановый и уложены симпатичной шапочкой, но он по-прежнему остался худым и совсем не обзавёлся мышцами. Всё такой же обычный земной человек. – Да тут как ни посмотри – хорош, – Хёкджэ улыбается и игриво подпихивает младшего крылом, невольно обдавая его своим природным запахом, который у него проявился не так давно. – Красавец, умник, одинокий, с головой на плечах, своей кофейней. А ты его брать не хотел! Рёук смеётся, вспоминая, как в шестнадцать ему не хотелось больше становиться ничьим Хранителем, и доверчиво жмётся к Хёку, мысленно благодаря его за то, что помог справиться с отчаянием и страхом в ту минуту. Не проходит и месяца как Кюхён попадает в автокатастрофу. Проснувшись ночью от резкой боли и всепоглощающего, навалившегося волной страха, Рёук падает с кровати, хватаясь за противно ноющее сердце, зовёт родителей и дрожащими руками создаёт сферу из своей монетки, чтобы увидеть, что произошло. Весь израненный, в крови, без сознания, с неестественно впавшей грудной клеткой, его подопечный лежал на асфальте посреди огромной магистрали, не источая ни единой мысли, к которым так привык ангел. Первая мысль – он умер. Снова. Его второй подопечный скончался. Снова на распределение… Однако его отец, имея больший опыт, сразу понял, что юноша жив, и попытался сделать всё возможное, чтобы не дать ему умереть, сколь бы тот ни старался. "В конце концов, в этом и заключается твоя работа и смысл всей твоей жизни", – сказал он тогда, сидя рядом с зарёванным сыном и смотря на находящегося в реанимации парня, – "этот человек должен жить, твоя задача спасти его". И Рёук спас. День и ночь, через "не могу" и "не хватает сил", вместе с Хёкджэ, на время забывшим о Донхэ, он наблюдал за своим человеком, захлёбывался слезами во время ответственной операции, и неустанно помогал своими чарами и молитвами, когда Кю шёл на поправку. Оба ангела и их родители выдохнули лишь в день выписки, когда подопечного официально признали здоровым. – Хёкки, – едва слышно начинает Рёук, задумчиво глядя на ночной Сеул, где там, внизу, спит его недавно вернувшийся из больницы Кюхён. – Я хотел тебе сказать… – Не надо, – грубо перебив, старший шумно вздыхает и прикрывает глаза, на минуту опуская голову, – я тоже. – Давно? – Уже давно. Друзья никогда не говорили об этом, хотя каждый догадывался. И мысли у ангелов, проведших столько лет бок о бок, с удивительной точностью сходятся. Они влюблены. Оба. В своих подопечных, несмотря на возраст, своё происхождение, положение и пол. А ситуация с автокатастрофой, из которой им невольно пришлось вдвоём вытаскивать беспомощного человека, лишь подкрепила чувства – это не просто привязанность, а самая настоящая, неподдельная любовь к земным людям. Конечно от родителей и учителей они слышали истории о том, как ангелы влюблялись в подопечных, и происходит это, надо сказать, и по сей день довольно часто, ведь они неотлучно находятся при своих людях до конца их жизни, однако в большинстве случаев ангелам приходится переламывать себя и свои эмоции, чтобы их люди могли построить отношения и завести семью, чтобы могли быть счастливы. Однако, история, как случайно узнал Хёкджэ из строго охраняемых книг, знает миллионы случаев об ангелах, спустившихся на Землю ради тех, кого любили, и причём не всегда это были их подопечные: обычные люди, за которых боролись их собственные Хранители, стараясь не допустить связи своего человека с чужим ангелом; парни спускались к выбранным девушкам, девушки – к парням, но чуть меньше половины из тех спустившихся попытали удачу со своим полом, однако значительная часть была отвергнута, что Хёкджэ нисколько не испугало. Он был чётко уверен в своих силах и отчего-то точно знал, что Донхэ его примет. – Я решил спуститься, – твёрдо говорит Хёк, и резко повернувшийся к нему донсен видит решительный взгляд карих глаз, направленных на город внизу. – Хён, нет… – Да. Я хочу быть с ним, – парень встречается взглядом с другом и грустно улыбается. – Я люблю его. – Но мы не можем сбежать. Твой отец… – Он знает, – глаза у Рёука от такой новости расширяются ещё больше, чем от предыдущей, – и он не против, даже, сказал, поможет. Есть правила, которые нужно учесть, чтобы попасть на Землю, и я готов соблюдать их, лишь бы меня отпустили. Летим со мной, – Хёкджэ резко поворачивается всем телом, складывает ноги лодочкой и берёт младшего за руки, глядя ему прямо в глаза, – ты ведь тоже хочешь к нему! Спустимся вместе! Испугавшись, Рё отдёргивает руки и прижимает их к груди, кусая губы. Да, это правда, он хочет, так хочет быть рядом с Кюхёном, обнять его, провести ладонью по лицу и волосам, поцеловать, отгонять ночью плохие сны, укрывать своим крылом… Но покинуть родной дом ужасно страшно. Что его ждёт на Земле? Где он будет жить? Что есть, во что одеваться? Нужна будет работа, дом, документы, деньги. – Не думай ни о чём, всё это решаемо, – прислушиваясь к потоку мыслей Рёука, с улыбкой говорит Хёк, – там, на Земле, есть люди, которые знают о нас, папа сказал, они помогают только что прибывшим ангелам встраиваться в жизнь, находят работу и жильё, делают документы. И там полно ангелов, к которым можно обратиться за помощью! – Мне страшно… Что будет, если Донхэ и Кюхён не примут нас? Люди не верят в сказки, и в нас они тоже не поверят. – Если не примут, – блондин хмурится и опускает глаза, – мы потеряем нимб и магию, и больше не сможем вернуться сюда. Станем отвергнутыми… Ошарашенный сказанным, Рёук, взмахнув крыльями, вскакивает и, задыхаясь от негодования, смотрит на друга. Как он может так спокойно об этом говорить?! Он, друг, с которым они провели чуть ли не полжизни вместе, сейчас говорит о том, что хочет рискнуть своей магией из-за какого-то там человека! Более того, ещё и просит его, Рёука, сделать то же! Да они станут никем, если лишатся своих способностей! – Нет! Я не позволю тебе спуститься! Ты не можешь жертвовать своим происхождением ради человека! – юноша срывается на крик и от злости над его головой загорается нимб, а крылья начинают потрескивать, наполняясь статическим электричеством. – Я всё равно спущусь, уже всё решено! – Хёкджэ! – Рёук, послушай, – парень встаёт, в пару шагов преодолевает расстояние между ними и берёт лицо младшего в свои ладони, заставляя смотреть строго в глаза, морщась от неприятного пощипывания – от мальчишки его бьёт током, – я не заставляю тебя насильно идти со мной, но ты единственный, кому я могу это рассказать. У меня месяц, чтобы получить разрешение, а дальше… даже если будет отказ, я сбегу, – Хёкджэ говорит уверенно и твёрдо, после каждой фразы слегка встряхивая донсена, чтобы с него спало напряжение. – Ты помнишь Хичоля? Конечно Рёук помнит Хичоля, этого престарелого ангела, который, не смотря на свой внушительный и вполне, казалось бы, разумный возраст, бегал за ним, пятнадцатилетним, и твердил о своей любви день и ночь, таскал настоящие земные розы и умолял о встречах. Первые месяцы Вукки по наивности, не замечая откровенных ухаживаний, проводил с мужчиной много времени, общался, учился у него, узнавал о мире людей именно от него, чтобы лучше понимать их, но потом, когда Хи признался ему в чувствах и стал откровенно преследовать, юноша, ничего не говоря родителям, всеми силами отделывался от него и даже попросил свою знакомую по учебному классу прикинуться его девушкой, лишь бы тот отстал. Фокус удался, Хичоль оставил попытки его добиться, и, по слухам, спустился на Землю, а сейчас периодически мотается туда-сюда по каким-то делам. – Он держит ночные клубы, только для своих, и пользуется огромным уважением. Я пойду к нему, а дальше посмотрим, – Хёк открыто улыбается, показывая белоснежные зубы, отпускает щёки друга и подходит к самому краю облака, глядя вниз, на миллионы мерцающих огоньков, шевеля крыльями, – мне придётся постараться, чтобы добиться его. Мой Донхэ с характером, но не слишком приземлён, поэтому, думаю, он поверит, когда увидит меня настоящего. Рёук тяжело вздыхает, гасит нимб, тихонько остывая, пушит крылья и тоже опускает взгляд вниз, думая о мирно спящем Кюхёне. – Хёкки, тебе же всего двадцать четыре. Ты не сможешь защитить его, находясь на Земле. Парень резко оборачивается, в упор глядя на друга, и Рё замечает огонь, вспыхнувший в его карих глазах. Такой огонь не предвещает ничего хорошего, как показала практика. – Ради Донхэ я готов на всё, даже умереть. Эта фраза не на шутку пугает Рёука – ангелы не боятся смерти, ведь они живут полвека и более, однако такие слова из уст близкого друга настораживают. Неужели он действительно настолько одержим человеком, что готов пожертвовать своей жизнью? Когда он окажется на Земле, то станет немного слабее, хотя по-прежнему будет держать связь с родными и оберегать подопечного, и всё же… Это так рискованно. И желанно… Запретный плод сладок, как говорят люди. – Не останавливай меня, – огонь в глазах Хёкджэ превращается в пожар, едва он допускает мысль о том, что самый близкий, почти родной брат, будет против его идеи. – И не собираюсь, – Рё поднимает глаза на хёна и парень видит неподдельную решимость вперемешку со страхом. Сумасшедший коктейль. – Я помогу. Ты попадёшь на Землю. – Спасибо, – выдохнув, Хёкджэ бросается на друга и крепко его обнимает, счастливо улыбаясь. Больше всего он боялся столкнуться со стеной непонимания, однако Рёук, вопреки опасениям, его поддержал и весь следующий месяц усиленно помогал с получением разрешения: тренировал старшего, заставлял его заучивать важные чары и заклинания, ставить собственные рекорды скорости полёта, фильтровать мысли и отражать нападения физические и магические, учась вместе с ним за компанию. Хёк успешно выдержал всё и, спустя месяц, представ перед Старостой и Советом на собрании, с лёгкостью получил разрешение на спуск, что не одобрили его сестра и мать, зато вполне одобрил отец и даже предложил это отпраздновать. Праздник радости, гордости, и вместе с тем грусти расставания… В тот же вечер Хёкджэ, собрав с собой совсем немного вещей в свой любимый рюкзачок и со слезами попрощавшись с семьёй, летит вместе с Рёуком к границе города, к тому самому облаку, на котором некогда он принял самое важное решение в своей жизни. – Летим со мной? – старший улыбается и трясёт друга за плечи, пребывая в настоящей эйфории от предстоящего спуска. Вдруг сейчас макнэ согласится? Вдруг полетит с ним? Стоит спросить ещё раз. – Не могу. Но я тоже спущусь, я решил, – от услышанного Хёк, кажется, засиял ещё сильнее, раскрыв крылья и включив нимб, – я тоже хочу быть со своим человеком. Только позже, сначала доучусь, иначе я правда не смогу защитить его. А ты, – улыбнувшись, юноша прикладывает правую руку к груди друга и смотрит в его медовые глаза, – если встретишь моего Кюхёна, присмотри за ним для меня? – Чтоб никто к нему не лез? – парень щурит глаза и хитро прикусывает нижнюю губу, получая вместо ответа смущённую улыбку и лёгкий удар кулаком в плечо. – Хорошо, хорошо, присмотрю. Обещаю, ни одна сущность и ни один человек к нему не прикоснётся. – Спасибо, хён. На пару секунд они замолкают, глядя друг другу в глаза, словно стараясь запомнить этот момент в подробностях, будто они видятся чуть ли не в последний раз, а затем Рёук, поджав губы, обнимает старшего, да ещё так крепко, что тот невольно хрипит. В конце концов Хёк – его лучший друг, с которым они провели вместе всё детство, юношество, и вступили во взрослую жизнь, и прощаться с ним сейчас, – хоть и не навсегда, – очень тяжело и грустно. Даже сердце сжимается… – Удачи. – Я буду ждать тебя. Хёкджэ, похлопав младшего по спине, отлепляется от него, поправляет на плече лямку рюкзака, подходит к самому краю, чувствуя кожей статическое электричество защитной стены, оборачивается лицом к Рё и, медленно раскрыв крылья и руки, улыбается, гасит нимб, и, закрыв глаза, падает спиной вниз, преодолевая сразу же выпустившую его стену. Вот и всё. Он летит с огромной скоростью, в ушах свистит ветер, его окружает свечение от собственных защитных чар, и вокруг полная невесомость. Свободное падение. Страха нет. Только радость и предвкушение встречи. Новой жизни. "Я лечу к Донхэ" – единственная мысль, перекрывающая все прочие и заставляющая сердце биться в сто раз быстрее. Скоро, совсем скоро он увидит его, своего любимого человека. Ангел приходит в себя, когда чувствует опасную близость к Земле. Он, свернувшись в клубок, переворачивается и раскрывает крылья, затормаживая падение и продолжая планировать, медленно спускаясь и выбирая подходящую высотку для приземления, останавливаясь в итоге на плоской крыше одного из жилых домов в двенадцать этажей. Отсюда вид на город, прикрытый молочной дымкой смога и речного тумана, не так красив, как из дома, но сейчас это зрелище кажется Хёку чуть ли не самым прекрасным видом на свете. Потому что где-то там спит человек, ради которого он здесь. – И что мне теперь делать? – тихо спрашивает сам себя парень, подходя к краю крыши и глядя вниз с огромной высоты. Нужно найти Хичоля, это главное в данный момент, но искать его нужно быстро и осторожно, поскольку одет он легко и во всё белое, что для людей уже покажется странным, зато хоть летать можно, но опять же только на определённой высоте, чтоб не попасться на глаза случайным прохожим, не спящим в час ночи в пятницу. – Помолись за меня, Рёук, – вскинув голову вверх, тихо просит Хёкджэ, и, поправив на плечах лямки рюкзака, взлетает с крыши, направляясь к давно известному ночному клубу в районе Gangnam-gu. Это место прямо-таки кишит сущностями и вовсю переливается огнями, одна только неоновая вывеска "Чёрный Клевер", написанная английскими витиеватыми буквами, чего стоит – она освещает как минимум половину узкой улочки, а суетливый щебет и громкий смех посетителей, вышедших проветриться и покурить, привлекает к себе чересчур много внимания. Сюда не принято приводить людей, они бывают в этом клубе крайне редко, ведь для них есть другое заведение, здесь же абсолютно безопасно и к тому же частенько можно найти помощь, чем юный ангел и собирается воспользоваться. На входе его тормозят два крепких демона, работающих вышибалами и охраной, придирчиво осматривают Хёка, немного удивляясь странному одеянию, но, услышав, что юноша ищет встречи с хозяином "Клевера" Хичолем, пропускают, и один из демонов провожает его вглубь клуба, мимо барной и диджейской стоек, через толпу танцующих, прямо к тяжёлой металлической двери, за которой находится кабинет. По традиции три стука, приглушённый голос разрешает войти и Хёкджэ, вздохнув для храбрости, входит, ожидая увидеть старого знакомого. Кабинет совсем не похож на обитель ангела, ведь всем ангелам привычны светлые тона, здесь же чёрные, местами обитые пурпурным бархатом стены, красивый дубовый стол из цельного куска дерева, украшенный деревянными и золотыми вензелями, слева такая же тёмная деревянная тумба с несколькими выдвижными шкафчиками, справа огромное зеркало в пол и какой-то пышный зелёный цветок в широком горшке, а за столом, на красивом крутящемся кресле с красной бархатной обивкой сидит Хичоль, погружённый в бумажки. В очках. Хичоль и в очках. Вот это вид. – Здравствуй, – несмело здоровается Хёк, улыбаясь мужчине и встречая взгляд его огромных, карих, удивлённых глаз за тонкими стёклышками. – Хёкджэ, – выдыхает ангел; он снимает и откладывает очки в сторону, встаёт с кресла, и медленно обходит рабочий стол, шевеля гигантскими огненными крыльями, – как ты здесь? – он широко улыбается, будучи безмерно рад видеть старого знакомого, взмахом головы убирает с лица длинные каштановые пряди, лежащие красивыми волнами, и маленькими шажками подходит к парню, осматривая его с головы до ног. – Я только что из дома, – юноша не может сдержать широченной счастливой улыбки и лихорадочного блеска медовых глаз, – меня выпустили. – Из-за… – мужчина щурится, немного склоняет голову вправо, задумываясь, и, вопреки поставленной защите, пролезает в мысли донсена, – Донхэ? – заметив смущённый румянец, заливший щёки ангела, Хичоль ухмыляется – угадал. – А Рёук? Он с тобой? – Нет, остался, – Хёкджэ успевает заметить промелькнувшую грустинку в глазах Хи прежде, чем его взгляд вновь выражает уверенность, а губы изгибаются в привычной хитрой усмешке. Хичоль ни капли не изменился с их последней встречи восемь лет назад. – Я рад видеть тебя, – сделав шаг навстречу, мужчина крепко обнимает Хёка и того обдаёт резким запахом жасмина в смеси с цедрой лимона, что больше похоже на аромат коньяка, отчего он морщится, но из уважения обнимает ангела в ответ, любуясь его ухоженными крыльями. – И, как вижу, – отлепившись от юноши, Хичоль смотрит ему в глаза, придерживая за плечи, – тебе нужна моя помощь. Место. Работа. Деньги. Документы. Перечисляя, мужчина отходит от Хёкджэ и возвращается на прежнее место, плюхаясь на стул и деловито поворачиваясь на нём, перебирая в голове всевозможные варианты. Он давно известен среди всех сущностей в Корее как ангел с самыми большими связями по стране, именно к Хичолю приходят недавно спустившиеся или поднявшиеся, и только он помогает им встроиться в жизнь людей, направляя к знающим людям и сущностям. Сложив пальцы замком и поднеся их к губам, мужчина задумывается, вспоминая всех известных ему людей и ангелов, решив исключить демонов для сохранения целостности психики юного ангелочка, связывается с ними мыслями, проверяет, и, наконец найдя вариант, берёт листок и ручку, что-то быстро на нём записывая, затем встаёт, вытаскивает из ящика стола прямоугольный свёрток, запечатанный газетной бумагой и голубой шёлковой лентой, и, подойдя к младшему, отдаёт ему листок со свёртком. – Лети вот по этому адресу, найдёшь человека, зовут Ким Ёнун, скажешь, что я отправил, крылья от него не прячь, он всё знает. Поживёшь у него какое-то время, а здесь, – указывает на пачку с лентой, – пятьсот тысяч вон*, на первое время тебе хватит, потом отдашь, как на ноги встанешь и начнёшь работать. Вместе с Ёнуном придумаете легенду, найдёте работу, я сделаю тебе необходимые документы и проведу через учебные заведения, военкомат, больницы, пенсионный фонд, в общем, всё, что нужно, у тебя будет, на следующей неделе зайдёшь ко мне и заберёшь. И купи себе одежду, а то странно выглядишь во всём белом, будто из психушки сбежал, – улыбнувшись, Хичоль окидывает парня взглядом и снова останавливается на глазах, – лети, не медли, охрана выведет тебя. – Спасибо, хён, – от души благодарит Хёкджэ и, поддавшись порыву, бросается вперёд и обнимает мужчину, чувствуя, как тот немного покряхтывает от сдавливания и похрустывания рёбер. – Жду тебя через неделю, – похлопав на прощание парня по спине, Хи выпускает его, даёт демону наказ вывести юношу через чёрный ход и, подмигнув ему, закрывает за ним дверь. Выйдя на улицу, Хёк благодарит охранника, с осторожностью проведшего его через танцпол и закулисье к запасному выходу, засовывает свёрток в рюкзак и, оглядевшись по сторонам, чтобы проверить местность на наличие людей, взлетает, направляясь к написанному на листке адресу. Путеводные чары приводят его к пятиэтажному дому в маленьком тихом райончике Itaewon-ro, ради чего приходится перелететь через реку Ханган и ещё минут десять кружить, чтоб найти необходимую крышу. Почти бесшумно приземлившись перед стеклянной дверью в подъезд, Хёкджэ вскрывает её, обманывая домофон, поднимается на третий этаж, останавливается перед квартирой с весьма символичной дьявольской цифрой "6" и с замиранием сердца жмёт на звонок. Тишина, ни звука с той стороны. Жмёт ещё раз, и ещё, и ещё… Пока наконец не слышит шорохи, хриплый кашель, грузные шаги, а затем звук проворачивающегося замка, и вот перед ним предстаёт настоящий земной человек, сонный и со слипающимися глазами. Хозяин квартиры – крепкий мускулистый мужчина, из одежды имеющий сейчас на себе только синие шорты с лейблом Nike и завязочками, с короткими, растрёпанными ото сна чёрными волосами, хотя и безусловно симпатичный, и в белых смешных панда-тапках. – Нихрена себе, вот это сюрприз, – присвистывает парень, не стесняясь в выражениях, он протирает глаза и осматривает абсолютно белоснежного мальчишку перед собой: в белой одежде, с белыми волосами, белыми крыльями, белым рюкзаком, вот только брови и глаза у него тёмные. – Ты от Хичоля, бедолага? От обращения у Хёка чуть глаза на лоб не лезут. Не то чтобы он ожидал особых почестей, да и чего вообще можно ожидать от только что проснувшегося человека, но обращаться этот человек мог бы и потактичнее. Растерявшись, юноша просто молча кивает и невольно шевелит крыльями, замечая скользнувший по ним чужой взгляд. – Ну заходи тогда, – мужчина пропускает гостя мимо себя и закрывает за ним дверь, щёлкая замком, – разувайся и проходи, чего стоишь. – Я Ли Хёкджэ, – улыбнувшись своей самой милой улыбочкой, ангел протягивает человеку руку и пушит наэлектризовавшиеся от нервов крылья. – Ким Ёнун, – вздохнув, парень жмёт руку теперь уже знакомого незнакомца и снова осматривает его с головы до ног, отмечая белую обувь, расшитую серебром, – друзья зовут Канином, но для тебя я, видимо, хён. Только что спустился? – Да. – Значит, будешь жить со мной, – Ёнун вздыхает, отнимает руку и кивает в сторону тёмного коридора, – пойдём, определю тебе место, завтра уже будем обустраивать комнату. Семеня за хозяином, Хёкджэ прячет крылья, чтобы не мешались и чтобы не смущать человека, щурится, когда старший включает свет в небольшой комнатке, и с интересом осматривается. Помещение маленькое, с балконом, справа рабочий стол со стулом и рядом узкая тумба с большим зеркалом над ней, слева платяной шкаф во всю стену, светлый паркет, кремовые стены, вот и вся обстановка. – Диван я тебе в течение недели организую, пока могу дать только подушку, одеяло, бельё и матрас, но пол у меня подогреваемый, так что не замёрзнешь, сильно балконную дверь не открывай, чтобы не дуло. Моя комната напротив, можешь заходить ко мне в любое время, если что-то нужно, только сначала стучи, мало ли. Кухня дальше по коридору, слева ванная. Я ухожу на работу к девяти часам каждый день, кроме воскресенья, дубликат ключей тебе оставлю на полке в обувном шкафу, рядом со счётчиком электроэнергии, увидишь; если пойдёшь гулять – можешь взять мою одежду, хотя она будет тебе немного велика, ты ведь меньше меня, – Канин прерывается, широко зевая, и устало трёт глаза, а Хёкджэ усиленно концентрируется, стараясь всё запомнить, и чувствует укол вины за то, что разбудил мужчину в столь поздний час, заставив возиться с собой. – Завтра вечером придумаем тебе легенду и поищем работу. Предупреждаю: ни с кем не разговаривай, если будешь разгуливать по городу, крыльев не показывай, сущностей избегай, но больше опасайся людей. Летать лучше после двенадцати ночи и желательно повыше, иначе увидят. И ещё: перья по дому не разбрасывай, а то заставлю убираться. И никого сюда не таскать – выселю. Слушая наставления, Хёк согласно кивает, записывая информацию на подкорку, и вместе с тем его не оставляют мысли – откуда Канин знает об ангелах и демонах? Он уже жил с кем-то? Откуда знает Хичоля? Почему помогает? Как вообще попал в историю с сущностями? И конкретно с ним? – Всё, инструктаж окончен. В шкафу матрас и бельё, расстилайся, умывайся, располагайся, а я спать, чего и тебе советую. – Спасибо, – Хёкджэ кланяется в знак благодарности, и, чуть помедлив, добавляет, – хён. В ответ мужчина натянуто улыбается ему и, кивнув, выходит из комнаты, плавно задвигая дверь-сёдзи*. Едва ангел слышит шелест соседней двери, ведущей в комнату Канина, он сразу начинает обустраивать себе местечко: вытаскивает и раскладывает матрас прямо в центре комнаты, одевает наволочку и пододеяльник на подушку и одеяло, застилает матрас простынью, еле находит уборную, освещая себе путь привычным способом – собственным нимбом, умывается, снимает свою ангельскую одежду, забросив её в самый дальний угол шкафа, оставшись в одних трусах, гасит свет в комнате и выходит перед сном на балкон. Вид так себе, внизу улочка и другие, плотно прилепленные друг к другу домики, зато есть возможность полюбоваться красивыми, традиционными черепичными крышами, лицо приятно обдувает прохладный летний ветерок с запахом цветущих азалий, а при взгляде на разъяснившее от тумана небо видны звёзды, которые невозможно увидеть у них дома. В голове пустота, никаких голосов, кои он привык слышать всю свою жизнь, босые ноги непривычно холодит кафель, где-то вдалеке слышится кошачье мяуканье, гул изредка проезжающих машин, и тишина… Всепоглощающая, умиротворяющая тишина. Хёкджэ глубоко вдыхает и закрывает глаза, улыбаясь. Ему до сих пор не верится, что он на Земле, хочется скорее исследовать горячо полюбившийся ещё с детства город, попробовать местную еду, посмотреть достопримечательности, купить одежду, а главное – найти Донхэ. Заглянуть в окно его спальни, услышать его мысли, увидеть, почувствовать… Создав взмахом руки сферу, ангел проверяет всё ли в порядке с подопечным, удостоверяется, что он спит, и со спокойным сердцем возвращается в комнату, сразу прыгая на свой матрас и плотно укутываясь мягким одеялом, приятно пахнущим стиральным порошком, и оставляя на виду только крылья. – Завтра у меня начнётся новая жизнь, – сам себе говорит Хёк, распластывая крылья по полу и глядя в потолок, – и скоро я встречусь с тобой, Рыбка. Думая о подопечном, Хёкджэ медленно засыпает, даже не подозревая, что уснул с улыбкой на лице. Как и Донхэ в ту ночь. *500.000 (пятьсот тысяч) вон – по нынешнему курсу около 30.600 (тридцать тысяч шестьсот) рублей. *Сёдзи – в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство на секторы перегородка. Здесь – раздвижная дверь, представляющая из себя традиционную японскую бумагу васи (полупрозрачную, она похожа на рисовую), прикреплённую к деревянной раме.