Жизнь с ангелом

Сегодня Канин на ногах аж с пяти утра. Всю ночь покоя не давали обрывочные сны, вот только теперь это были совсем не кошмары о пережитом в детстве пожаре, а приятные, счастливые, яркие сны, в которых главным образом фигурировали огромные пепельные крылья, улыбка красивых губ с ямочкой на щеке, и аромат яблок. И так уже третью ночь подряд. Ночью сны, вытеснившие кошмары о пожаре, а днём мучают мысли и воспоминания об ангеле, который, вот смех, работает всего в паре кварталов от полицейского участка! Проснувшись в который раз с глупой улыбкой на лице, Ёнун одёргивает себя, быстро собирается, пролетая ураганом по квартире, берёт свой зеркальный фотоаппарат, рюкзак с документами, и выходит из дома, направляясь к автобусной остановке. Два дня он провёл в архиве, разыскивая хоть какую-нибудь информацию о здании, адрес которого дал Кюхён, и ему действительно удалось накопать пару папок с делами, которые были закрыты около пяти лет назад, а потому сейчас, чтобы составить необходимый другу отчёт, нужно сделать фотографии помещения, написать заключение, поставить свою печать и подпись, по сути ничего сложного. Около сорока минут он тратит на дорогу, встряхиваясь в, слава богу, охлаждаемом кондиционерами автобусе, выходит на остановке Мёндон, и ещё минут десять петляет по пока ещё пустующим улицам одного из самых популярных районов города в поисках нужного здания. Надо же… И зачем только Кюхёну понадобилось покупать такое неприметное здание? Обычная пятиэтажка, серенькая, жилая, поблизости эта большая, шумная торговая улица, хотя с транспортом и парковкой здесь проблем не будет, старенькая лестница, требующая замены, металлическая опечатанная дверь. Ничего особенного, да и найти её сложновато. Поднявшись по ступенькам, Ёнун, с секунду пораздумав, срывает маленькую бумажку с печатью, дёргает запылённую ручку двери и входит в ледяное, пропахшее сыростью здание. Здесь явно давненько никого не было: повсюду слой пылищи, грязные окна, одна одинокая лампа в самом центре комнаты, хотя само по себе помещение довольно большое и просторное, и потолки высокие, да и вообще здесь было бы здорово, если привести всё в порядок. Семь лет назад здесь было совершено жуткое убийство трёх студентов. После этого в здании открывали какую-то детскую развивающую школу, но она быстро закрылась, и, судя по кошмарному виду и опечатке, больше сюда никто не совался. Кюхёну придётся потратить уйму сил и времени, чтобы отбить это здание у суда, опечатавшего его, и добиться разрешения на использование у пожарной инспекции. Нахмурившись, Канин ходит по зданию, осматривая каждый уголок и делая фотографии, спускается в подвал, имеющий более низкие потолки, но меньше преград в виде стен и перегородок, проверяет проводку, выбивает заклинившую дверь, служащую чёрным ходом, и напоследок копается в щитке, проверяя, не коротит ли электричество. Закончив с осмотром, мужчина делает ещё несколько фотографий фасада, запасного входа, затем плотно закрывает дверь, возвращая бумажку с опечаткой на место, чтобы избавиться от нежелательных гостей, и вызывает такси. Должно быть, Суён ещё нет, поскольку телефон молчит, а девушка на входе, встречающая посетителей, сонно хлопает глазами и зевает, прикрывая рот ладошкой. Пока она отворачивается, Ёнун ловко перегибается через стойку, хватает ключи от своего кабинета с табло, и быстро скрывается в коридоре, чтобы не попасться нерадивой коллеге на глаза. Надо будет проучить её. На службе нужно работать, а не спать, ведь только этим утром на дежурство заступила! На сегодня особо важных дел нет, только мелочь и отчёты, даже срочных вызовов нет, поэтому Канин включает ноутбук, сбрасывает в новую папку все сделанные фотографии и садится составлять отчёт, погружаясь в него с головой. Однако при одной только мысли, что отчёт делается для Кюхёна, тут же возникают ассоциации с его кофейней и, соответственно, с Чонсу. Может, заглянуть туда на обед? Поговорить с ним? Или ангел, как и всегда, тактично уйдёт от ответа? Как же тогда заставить его всё рассказать? Должен же быть способ. Но Итук долгое время работал в полиции, и выдержка у него прекрасная, даже под пытками не расколется. А чем он занимался ночами, летая с другими ангелами по городу… одному Архангелу известно. От раздумий и экрана компьютера его отвлекает Суён, шумно врываясь в кабинет и сходу бросая сумку на свой стол, однако, заметив строгий взгляд коллеги, выдыхает, кланяется, и уже спокойно подходит к столу, падая в мягкое кресло. – Доброго утра, макнэ, – с нажимом произносит Канин, вновь опуская глаза на экран компьютера. – От кого бежим? – Я думала, головной уже здесь, он же меня убьёт, если ещё раз опоздаю! – выпаливает девушка, начиная копаться в своей сумке. Вынув оттуда тоненькую резинку, она быстро собирает длинные чёрные волосы на затылке и стягивает их в высокий конский хвост. – Ещё одно опоздание и он мне штраф выпишет. – Во-первых, будь начальство здесь, я бы сразу же тебе сообщил. А во-вторых, прикрыл бы до твоего прихода. – Спасибо, – Суён благодарно улыбается и кивает. – Что у нас на сегодня? – Пока ничего, – клацая клавишами на клавиатуре ноутбука, медленно отвечает Ёнун, – ждём вызовов. Вздохнув, девушка оправляет белую рубашку, разглаживает воротничок на сером пиджаке, вешает сумку на спинку крутящегося кресла и потихоньку шуршит, наводя порядок на рабочем столе и загружая свой ноутбук. Однако, от внимания мужчины не скрываются взгляды, которые Суён бросает на него, и которые, как она, видимо, думает, совсем не заметны. Но Ёнун работает следователем уже более пятнадцати лет и заметить подобное для него проще простого. Девушка заканчивает шелестеть бумажками, что-то печатает в компьютере, однако, заметив, что старший полностью увлечён работой, подпирает щёку кулачком и замирает, бессовестно рассматривая его. – Что? – не выдержав и пары минут, рявкает Канин. Раздражает это постоянное внимание коллеги к своей персоне, а уж чтобы оно было настолько неприкрытым – это впервые, и к тому же явно перебор. – Оппа, а ты не хотел бы… ну, если работы на сегодня практически нет, – девушка от неожиданности заикается, краснеет, сходясь в цвете со своими насыщенно-красными туфлями, и смущённо улыбается, – может, выпьем кофе? Вечером! После службы. Или… можем поужинать где-нибудь. Ёнун еле сдерживается, чтобы не нагрубить в ответ. Нет, хорошо, ладно, иногда внимание к своей скромной персоне приятно, да ещё и со стороны такой симпатичной молодой девушки, но… как же бесит. Стоп. Откуда вообще взялась эта резкая злость? Он ведь никогда так не реагировал на её многочисленные предложения провести время вместе, с чего вдруг теперь возникает… ярость? – Извини, Суён-а, не могу, – вопреки испытываемым эмоциям, мужчина говорит спокойно, поддерживая образ строгого начальника и просто сдержанного человека, – сегодня у меня есть важные дела, которые требуют скорейшего разрешения. – Тогда, может, завтра? Упорная. Не сдаётся. Вот уже два года как не сдаётся. – Завтра мне нужен свободный вечер. – А… – А послезавтра вторая суббота месяца, – Канин прожигает девушку тяжёлым, не_сметь_больше_рот_открывать взглядом и, уловив послушное смирение в её глазах, снова смотрит в компьютер, продолжая набирать текст. – Да, конечно… Вторая суббота. Не желая дальше вести разговоры, мужчина полностью уходит в свой отчёт, стараясь написать его как можно быстрее и лучше, и больше не обращает внимания на тяжёлые вздохи Суён, прячущейся за экраном своего ноутбука. Закончив отчёт аккурат к обеду, Ёнун распечатывает его, ставит свою размашистую подпись на последнем листе, рядом шлёпает печать с гербом полиции, скрепляет все листы степлером и засовывает документ в рюкзак, вскакивая с кресла. – Прикрой меня, нужно уладить одно дело. Если что, говори, я на обеде, – быстро тараторит мужчина, закидывая рюкзак за спину. Суён согласно кивает и лишь после этого старший выходит из кабинета, хлопнув дверью. Он пешком добирается до "Белой Вороны", петляя по давно заученным наизусть улицам, прокручивает в голове предстоящий разговор с Кюхёном, и перебирает варианты встречи с Чонсу, которого, нет сомнений, он там сейчас встретит. Как важно зайдёт, специально не глядя на стойку слева и ангела за ней, столкнётся с Хёкджэ, бегающим по залу, обнимет его, и, гордо вздёрнув нос, поднимется в кабинет Кюхёна на втором этаже. Только сердце предательски ускоряет пульс, стоит подойти к открытой деревянной двери заведения. Он там. Там, за барной стойкой, рассчитывает мужчину в строгом костюме. Ну же, почувствуй… Но, кажется, за то долгое время, что они не виделись, эта феноменальная способность чувствовать его присутствие у ангела попросту атрофировалась, будто ненужный рудимент. Вздохнув и сжав кулаки, чтобы собрать всю свою полицейскую выдержку в кучу, Ёнун входит в кофейню. Торговый зал кишит людьми, все столики заняты, а возле кассы толпится огромная очередь из желающих взять напитки, еду и десерты с собой, на кухне не переставая звенит колокольчик, оповещающий о новом заказе, и официанты бегают взад-вперёд, только чудом не сшибая друг друга этой открывающейся в обе стороны дверью. Следуя плану, мужчина начинает прорываться через людей, медленно подбираясь к лестнице, краем глаз замечает белоснежные крылья Хёка, мелькающие где-то справа у окна, но решает не отвлекать его от работы и как можно скорее взбегает вверх по лестнице, без стука открывая дверь кабинета. Не ожидав, что кто-то к нему ворвётся, Кюхён вздрагивает, едва не выпрыгивая из кресла, и поднимает глаза от компьютера, смотря на мужчину. Кажется, первые пару секунд он не понимает, что происходит, судя по его нахмуренным бровям. – Здравствуй, Кюхён-а, – улыбнувшись краешком губ, Ёнун закрывает с тихим щелчком дверь, проходит и без приглашения усаживается на стул напротив рабочего стола парня, снимая с плеч рюкзак. – Привет, – растерянно отвечает младший, хлопая глазками, – извини, я тут немного… – он мотает головой из стороны в сторону, затем несколько раз щёлкает кнопкой мышки, закрывая какие-то вкладки на компьютере, и, отодвинув технику в сторону, улыбается другу, обращая всё своё внимание на него. – Хён, рад тебя видеть! – Я закончил отчёт, – улыбаясь в ответ, правда, не так открыто, Канин вытаскивает из рюкзака пачку документов, всё ещё тёплых после принтера, и протягивает их Кюхёну, – в этом здании почти семь лет назад было совершено убийство, потом там открывался детский центр, но спустя полтора года он закрылся, после этого владелец был вынужден отдать здание государству из-за долгов, и в процессе разбирательства эти два этажа целиком отошли городскому суду, – мужчина очень быстро зачитывает ему базовую, самую важную информацию, чтобы юный предприниматель не тратил время на чтение бумаг и мог заняться подробным их изучением позже, в одиночестве. – То есть… – Тебе потребуется просто неприличная сумма денег, чтобы выкупить эти два этажа у государства. Однако, есть и хорошие новости – из-за того, что это в прошлом место преступления, ты вполне можешь получить скидку около пятнадцати процентов, а если будут удачные переговоры, то даже двадцать. – Отличная работа! – пролистывая документы, выдыхает Кюхён, откидываясь на своём крутящемся кресле. – Чёрт возьми, хён, ты очень меня выручил! Спасибо огромное! – на эмоциях юноша встаёт, бросает бумаги на стол, обходит его и крепко жмёт поднявшемуся вслед за ним Канину руку, выражая так свои эмоции. – Что я тебе должен за помощь? – Шутишь? – скептически поднимает брови мужчина. – Ты забрал у меня двух ангелов, которые всю квартиру облиняли и периодически умудрялись драться! Так что этого вполне достаточно. Они смеются, вспоминая единственный забавный случай, который вживую видел Канин, и о котором не единожды слышал Кюхён: тот день, когда Рёук, прожив в квартире Ёнуна недели две, обозлился на Хёкджэ за обычное дружеское объятие с его подопечным и отомстил ему вырванными перьями, которые лежали кучками по всему дому, и всплеском магии, окрасившим белоснежные волосы Хёка во все цвета радуги. Правда, чары спали в течение часа, перья за пару дней восстановились, но убирать весь этот мини-апокалипсис пришлось именно Ёнуну. За что, соответственно, обе сущности потом получили по каскам одинаково сильно. – А если серьёзно, Канин-хён, – перестав улыбаться, строго говорит Кю, машинально поправляя воротник нежно-голубой рубашки, – это ведь было непросто, да и ты проделал серьёзную работу… Сколько? Ёнун задумчиво опускает глаза и хмурится, засовывая руки в задние карманы джинсов. Очень хочется попросить отдать ему Чонсу в полное пользование хотя бы на час, чтобы успеть того обо всём расспросить, ведь выходных у ангела практически не бывает, исходя из рассказов Хёкджэ. Но эта просьба вызовет у парня ненужные подозрения. Да и вряд ли он отпустит с работы столь ценного сотрудника. Ещё и в разгаре рабочего дня… А послезавтра вторая суббота месяца. – Давай так, – начинает Канин, поднимая глаза на внемлющего Кюхёна, – я приду сюда в субботу, а твой кондитер сделает нам самый лучший, самый вкусный и свежий десерт, хорошо? И самый натуральный зелёный чай с фруктами. – Нам? – улыбается Кюхён, и в его глазах мужчина замечает искорки любопытства и озорства. Не удивительно, что они с Рёуком сошлись, а с Хёком крепко сдружились – у этих двоих при малейшей мысли о пакости такие же искорки в глазах. – Хён, ты придёшь с девушкой? – Можно и так сказать… Значит, мы договорились? – Да, разумеется! Десерт, напитки, и все заказанные вами блюда будут за счёт заведения, столик я вам заранее забронирую. – Спасибо. Тогда до встречи, да? И если что-то ещё будет нужно – звони. Напоследок Кю пожимает старшему руку, широко улыбаясь, и отпускает его, тут же садясь за изучение документов. Спускаясь по лестнице, Канин хмурится, думая, что Кюхён как-то несколько странно отреагировал на его просьбу. Или он просто недостаточно хорошо его знает и этот жизнерадостный парень всегда так реагирует, слыша о личной жизни или второй половинке своих знакомых? В любом случае, куда пойти в субботу он уже знает, а уж там можно будет совместить приятное с полезным: и провести время с любимым человеком, и выцепить Чонсу. Остановившись у подножья лестницы, он поворачивает голову к барной стойке и в упор смотрит на ангела, будто видит его впервые. Он сосредоточен, вбивая заказ в компьютер, приветливо улыбается, встречая нового гостя, быстро что-то говорит пробегающим мимо официантам, забравшим заказ с витрины, и машинально поправляет медную чёлку, убирая её с глаз. Спустившись и встав с другой стороны лестницы, Ёнун наблюдает за ним, и, спустя всего пару минут, замечает, как приподнялись и чуть треснули током его крылья. Понял. Почувствовал его присутствие. Надо бы с ним поговорить. Но ждать он не может – служба, да и Чонсу сейчас не до него – работа. – Хён! – мужчина разворачивается, почувствовав мягкое прикосновение чужой руки к своему плечу, и улыбается, первым притягивая к себе Хёкджэ и сдавливая его в объятиях. Ангел чуть запыхавшийся, со вспушёнными белоснежными крыльями, но зато с ровно подведёнными глазами, серебряной серёжкой с бриллиантиком в правом ухе, копной идеально уложенных белоснежных волос, и широченной улыбкой. Интересно, когда это он успел проколоть ухо? И не стукнул ли его за это Донхэ? – Здравствуй, здравствуй, – смеётся Канин, похлопывая блондина по спине и, пользуясь возможностью, полной грудью вдыхает его природный лесной аромат. – Хёкджэ, красавец! Похорошел. Как ты? Как Донхэ? – кажется, мужчина и сам не ожидал, что у него случится такой прорыв в речи, но Хёкджэ вызывает огромный всплеск эмоций и хороших воспоминаний, что хочется задержаться и поговорить с ним подольше. – Да всё прекрасно, работаю как проклятый, – начинает тараторить Хёк, убирая левую руку с зажатым в ней подносом, за спину, и по привычке вытягивается по струнке, – и с Донхэ всё хорошо, они теперь над чем-то вместе с Кюхёном работают. Эмм… Рёук о тебе недавно спрашивал. А, ты к нам за кофе? Принести тебе что-нибудь? Неугомонный. Этого ангела, кажется, ничем нельзя заткнуть. Ну, разве что Донхэ это под силу. – Нет, нет, я по делу был у Кюхёна, уже ухожу, – Ёнун поднимает ладони, останавливая говорливого друга, и мотает головой. – Приходи вечером, – не отстаёт ангел, встряхивая белоснежные крылья, – я тебя обслужу, посидим, пообщаемся, и Донхэ придёт, и Рёук, наверное, тоже. – Я подумаю. Резко вздрогнув всем телом и вспушившись, Хёкджэ поворачивает голову в сторону барной стойки, боязливо выглядывая из-за лестницы, смотрит на Чонсу, нахмурив ровные чёрные брови, и снова обращает своё внимание на друга, мило приоткрывая пухлые губы. – Извини меня, пора бежать, заказов море, – он снова улыбается и бросается Канину на шею с объятиями, – приходи вечером, ладно? Увидимся! И, прижав пушистые крылья к спине, он убегает к двери, ведущей на кухню, таки сшибая молоденького официанта, собиравшегося выйти в зал. Ёнун ловит себя на том, что стоит и улыбается, как дурак, только что испытав эмоциональную встряску. Всё же с Хёкджэ они жили вместе три года, и он успел крепко привязаться к этому белому пернатому существу, да и не видел его давно, оттого случайная встреча и вызвала столько эмоций и спонтанных воспоминаний. Жаль, что ангел так быстро убежал, но его можно понять – столько гостей, надо всех обслужить. Да ещё и Чонсу, кажется, что-то ему сказал, поэтому он скоренько усвистал. Чонсу… Обернувшись, Канин, в принципе за последние лет десять не испытывающий ярких эмоций в силу своей профессии, покрывается мурашками при одном только взгляде в глубокие карие глаза ангела. Мужчина смотрит прямо на него, чуть приподняв пепельные крылья, так сурово, серьёзно и холодно, будто он снова старший инспектор в полицейском участке. От его взгляда мурашки бегут по всей спине, прокатываясь волной от шеи до копчика. Всего секунда… а затем он снова приветливо улыбается девушке и спрашивает, что она хотела бы заказать. Нужно успокоиться. Он придёт сегодня сюда вечером и поговорит с Чонсу. Да, точно. А сейчас надо вернуться в отдел, пока начальство не узнало о его отсутствии. Остаток дня проходит весьма скучно: разбор старых дел, помощь другим отделам, патрули на улицах, ничего особенного. Правда, к вечеру привозят двух задержанных, с которыми всего за два часа разбирается Суён, после они вдвоём пишут отчёт, и Ёнун, как и хотел, пешком идёт до "Белой Вороны", собираясь устроить серьёзный разговор с Чонсу. Вот только… что ему сказать? Вернее, что спросить? Вопросов уйма. Почему исчез? Так это он знает – у него вышло время, переехать было необходимо, чтобы не раскрыть своё происхождение. Почему не дал о себе знать? Боялся, что юноша проболтается. Почему не оставил ни одной зацепки? Или… что именно произошло в ту ночь, когда, идя домой, он потерял сознание на улице? И почему Чонсу не объявился раньше? Остановившись неподалёку от кофейни, Канин вздыхает, собираясь с мыслями, поправляет воротник белой свободной рубашки, и на секунду прикрывает глаза. Вроде уже столько лет прошло, а разговаривать, серьёзно разговаривать, с ангелом всё так же волнительно. Но слова придут сами, главное – выловить эту птицу. Скучковавшись, мужчина гордо выпрямляется, подходит к открытой нараспашку деревянной двери и входит внутрь под приятный звон дверного колокольчика над головой, движущегося благодаря ветру. Посетителей уже нет, девушка-бариста убирается за барной стойкой, протирая кофе-машину и столешницу, Кибом собирает десерты с витрины, утаскивая остатки на кухню, за компьютером что-то делает Хёкджэ, по залу ходит Кюхён, протирая столы и задвигая кресла, а в уединённой нише, на большом мягком диване сидят Донхэ и Рёук, о чём-то увлечённо разговаривая и абсолютно ни на кого не обращая внимания. Первым делом, конечно же, глаза падают именно на эти огромные персиковые крылья, свободно лежащие позади парня на диване, на его сияющий нимб, и улыбка появляется сама по себе. Вукки немного изменился с их последней встречи пару лет назад, возмужал, стал увереннее в себе, это видно по жестикуляции, и пшеничные волосы чуть отросли, но вот улыбается он всё так же искренне и открыто, сияя карими глазками. С Донхэ они вообще виделись только один или два раза, и, надо сказать, вот он сильно изменился – теперь у него длинная волнистая чёлка, уложенная отдельными прядками и чуть приподнятая у корней, правая сторона головы коротко выбрита, правда, одежда всё так же строгая, офисная, да и лицо совсем не поменялось, всё такое же наивно-детское, хотя может на чуть-чуть стало мужественнее из-за обострившейся линии челюсти. – Привет, – подойдя к барной стойке, сдержанно, как обычно, улыбается Ёнун, – сделаешь мне кофе? Вскинув голову, Хёкджэ тут же расплывается в широченной белоснежной улыбке, показывая дёсны, приоткрывает крылья, о которые едва не запинается демон, несущий в руках два торта, и согласно кивает, трепя идеально уложенные белоснежные волосы. Сказав напрямую бариста о заказе, ангел что-то забивает в компьютер, затем щёлкает кнопкой на панели, выключая его, и выходит из-за стойки. Он заводит руки за спину, развязывает фартук, верхнюю часть снимает через голову, оставаясь в белой рубашке, и, свернув его комочком, радостно выдыхает: – Рабочий день окончен! Пойдём, посидишь с нами, пока Кюхён будет закрываться, – ангел кивает старшему в сторону ниши, где сидят Донхэ с Рёуком, и шелестит крыльями, усиленно сминая в руках фартук. – Нет, Ынхёк-и, не сегодня, – Ёнун мягко улыбается, отрицательно мотая головой из стороны в сторону, – лучше скажи мне, где ваш администратор? – Пак Чонсу? Он ушёл ещё часов в семь, Кюхён его отпустил. Но завтра он точно будет здесь весь день! Настроение и так было не очень, а теперь испортилось окончательно. Чёрт бы побрал этого ангела, он ведь заранее знал, что мужчина придёт к нему сегодня, поэтому и свалил! И Кюхён молодец, он-то как мог отпустить свою самую главную боевую единицу? Никакой злости не хватает… – Хочешь, позвоню ему? – осторожно интересуется Хёкджэ, слыша и даже видя, о чём думает друг. – Он сказал, проблемы с человеком, поэтому пришлось сегодня уйти раньше. – Не стоит, – Канин грустно улыбается, по привычке засовывая руки в задние карманы джинсов, и вздыхает, мельком глядя на Рёука, который, кажется, всецело поглощён сейчас одним лишь Донхэ. До чего забавный, юный, он весь искрится от радости и жизненной энергии, его даже не угнетают отношения, как подавляющее большинство людей, он всё такой же, как когда они впервые познакомились. – Пойдём, он будет счастлив тебя видеть, – тихо говорит Хёк, озорно улыбаясь и кивая в сторону Вукки. Вместо ответа Ёнун напрямую смотрит в глаза ангела, и тот, увидев его мысли, немного опускает крылья и перестаёт улыбаться, всё понимая. Он подавлен. В смятении. У него попросту выворачивает душу от массы чувств. Смесь злости, ревности, смущения, страха, разочарования… Такое состояние практически неведомо ангелам, наверное, поэтому у Хёкджэ сейчас бегут мурашки от одного только взгляда старшего и его тяжёлых мыслей. Ему не хочется разговаривать ни с кем вообще, никого не хочется видеть, сколь бы сильно он ни соскучился, и хочется поскорее скрыться ото всех, оказаться в одиночестве. – Я могу как-то помочь? – уже всерьёз спрашивает Хёк, наклоняя голову, и над его макушкой тревожно мерцает нимб, заставляя обратить на себя внимание. – Я зайду в субботу, и если ты будешь работать – это будет лучшей помощью, – усмехается мужчина, рисуя в воображении картинку предстоящего тёплого завтрака в этой кофейне, зная, что и ангел её сейчас видит, от чего и расплывается в широченной счастливой улыбке. – Договорились, хён, – Хёкки подмигивает, вновь поднимая крылья, и уже хочет подойти и обнять старшего, но вовремя себя одёргивает, чувствуя его внутреннее напряжение. – Ваш кофе, – бариста протягивает Ёнуну бумажный стаканчик с лейблом "Белой Вороны" и через силу улыбается, уже валясь с ног от усталости. Поблагодарив девушку, Канин на прощание жмёт руку белоснежному ангелу и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания со стороны ни людей, ни ангелов, находящихся в заведении, выскальзывает на улицу, быстро удаляясь от кофейни. Домой не хочется совершенно. Горячий капучино приятно согревает горло, а затем, кажется, даже душу, аромат корицы вызывает хорошие ассоциации, и прохладный вечерний ветерок обдувает щёки. Медленно прогуливаясь по узким улицам в сторону своей квартиры, Ёнун всё чаще вздыхает, будто стараясь таким образом избавиться от тяжести, засевшей в груди. Когда он успел так огрубеть? Раньше он бы без лишних мыслей подошёл к Рёуку, обнялся с ним, пожал руку Донхэ, познакомился бы наконец с Кибомом, и забыл о том, что Чонсу слинял из кофейни, главным было бы обычное общение с друзьями, которых давно не видел. А сейчас… Подавленное состояние, депрессия, серая жизнь, и сердце, которое не чувствует ничего, помимо простейших эмоций. Уже подходя к дому и допивая остатки кофе, Канин притормаживает и оглядывается по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости. Шелест крыльев. Показалось что ли? Перед глазами очень чётко встаёт воспоминание ночи, когда он, по словам Чонсу, просто потерял сознание на улице, ведь всё было так же – шорохи, хлопки… Однако, постояв неподвижно минуты две, мужчина делает вывод, что это был лишь ветер, и продолжает неспеша ползти к своему дому, уже откровенно зевая. Завтра будет ответственный день: сперва надо будет всё же выловить эту сизокрылую птицу, припереть к стенке и поговорить, а вечером навести порядок дома и спланировать самое важное – субботу. Но первым делом в списке всё же стоит разговор с Итуком, который завтра уж точно не сможет выкрутиться.