Жизнь с ангелом

– Какого дьявола ты не сказал?! – Не сказал чего? – Ты назвал кофейню "Ловец Снов"? Серьёзно? – А мне нравится. – "Ловец Снов"… Красиво звучит! – И тематика подходящая. – Да идите вы все, – зло бубнит Кюхён, закрывая лицо до самой переносицы пушистым белым шарфом, – когда откроете свои кофейни, тогда и назовёте как вздумается, – насупившись, он подходит к деревянной двери с витражными стёклами, и, рванув её на себя, входит внутрь. Сегодня открытие. Ответственный, самый важный, и самый грандиозный день в жизни любого предпринимателя. И сегодня первый день как сущности увидели красивую, светящуюся гирляндами, привинченную на крыше вывеску с витыми английскими буквами "Dreamcatcher" на ней, что на любой другой язык переводится как "Ловец Снов", и, собственно, вот она, реакция сущностей на название. Одним нравится, другие в замешательстве, и только Донхэ рад этой идее, как и Чонун, который ещё вчера ночью успел оценить плоды своих многомесячных трудов – вывеску-то вкрутили позавчера, было время долететь и глянуть. Заодно и гирляндами её украсить, чего уж. – Эй, да ладно тебе, – шутливо хлопает его по плечу Хёкджэ, стряхивая с белоснежных крыльев растаявшие капельки снега, чем уже злит стоящего позади Кибома, – классное название! Скоро его будет знать каждая сущность и каждый человек во всей Южной Корее! – Иди работай, – недовольно бурчит в шарф Кю, сбрасывая с плеча руку друга и направляясь к самому дальнему столику в углу зала, по пути разматывая шарф. – Бука, – посмеивается в ответ Хёкджэ и, развернувшись так, что чуть не заехал крылом по голове демона, топает к комнатке стаффа, утягивая за собой Чонсу и вспыхнувшего кондитера. – Забей, – мягко шепчет Рёук, бесшумно оказываясь за спиной мужа и снимая с его плеч зимнее пальто, покрытое растаявшими каплями, – он просто издевается, настроение себе задаёт с утра. Давай позавтракаем и я полечу, у меня сегодня куча записей. – Сегодня же Рождество! Работаешь? – подойдя к ним и бросив свой кожаный рабочий портфель на диванчик, спрашивает Донхэ, тоже начиная распаковываться из тёплой зимней одежды. – Да, есть пара важных клиентов на сегодня, – как-то растерянно и задумчиво отвечает ангел, отводя взгляд. Он вешает пальто Кю на вешалку у стены и натянуто улыбается людям, чем сильно напрягает Донхэ – в отличие от занятого работой Кюхёна он прекрасно видит потерянное состояние Рёука, однако решает при всех не акцентировать на этом внимание и потом расспросить обо всём этом Хёкджэ, ведь он наверняка знает причину. – А впрочем… я, пожалуй, полечу сейчас… нельзя опаздывать, – он уже разворачивается, шевеля тяжёлыми оперившимися крыльями, однако Кюхён успевает подбежать к нему, развернуть за плечи и прижать к себе, крепко сжимая. – Увидимся вечером, птичка, – отлепившись от ангела, он берёт его лицо в ладони и звонко целует в губы, забавно сложившиеся бантиком, – люблю тебя, – вместо ответа Рёук улыбается и трётся кончиком носа о нос подопечного, таким образом выражая свои эмоции, и, ещё раз быстро чмокнув любимого, уходит, взмахнув напоследок правым крылом, чтобы от ветра закружились ловцы снов, подвешенные под потолком. – Начинаем! – тут же забыв о завтраке, командует Кюхён, и, вытащив из рюкзака папку документов, ноутбук и телефон, усаживается на диван, кивая Донхэ на место рядом. С девяти до десяти часов утра они вместе успевают обзвонить всех поставщиков, добираются до спящего мёртвым сном Йесона, чтобы поблагодарить за украшение фасада и спросить придёт ли он сегодня, контролируют подготовку кухни и официантов, Чонсу с Хёкджэ выдают сущностям инструкции на латыни, и ближе к десяти часам Кюхён по привычке просит персонал в полном составе собраться в зале. Стандартное приветствие, он всех "заряжает" на хорошую работу, и чувствует себя немного некомфортно под пожирающими взглядами ангелов и демонов. В прямом смысле: они все осматривают его с головы до ног, затем останавливаются и смотрят строго в глаза, ангелы приоткрывают крылья, у демонов, кажется, нагреваются острия рогов, и складывается впечатление, что все поголовно сущности сейчас… в анабиозе. Очарованные его аурой. Да, Рёука в этот момент чертовски не хватает, он бы укрыл его крыльями, прижал к себе и одним лишь поцелуем показал кому человек принадлежит… – Господин Хёкджэ и Господин Кибом, – к ним Кюхён обращается официально, чтобы подтвердить их безоговорочный авторитет перед всеми, – останетесь здесь до часу, после попрошу вас вернуться к своим обязанностям в "Белой Вороне". Итак, приступаем! – парень хлопает в ладоши и персонал начинает расходиться по своим станциям, а сам он подходит к двери и, глубоко вдохнув, поворачивает на двери табличку "Открыто" и щёлкает выключателем на стене, зажигая гирлянду, проведённую Йесоном по всему периметру кофейни снаружи. – Поздравляю с открытием, – тихо шепчет он себе под нос, почему-то вместо радости чувствуя страх и практически слыша шум крови в ушах от подскочившего давления. Кюхён возвращается к Донхэ, трясясь от волнения, и, немного успокоившись, вновь погружается в работу, показывая другу документы и платёжки по двум другим заведениям, чтобы он мог полностью въехать во всю систему. Парень быстро схватывает, предлагает свои варианты и вычисления, и сам составляет отчёты, чем очень выручает младшего – переживая за работу, Кюхён толком не может собраться и влиться в бумажные дела, его сейчас больше волнует полное отсутствие посетителей. Что, в общем-то, нормально для только что открывшегося заведения. Целый час в кофейне царит тишина, не считая тихо играющей фоном английской музыки и щелчков клавиш на клавиатуре ноутбуков. Повара, сидя почти в полном составе в комнате стаффа, общаются, кондитер сидит в углу своего цеха, следя за подопечным, официанты, перетерев всю посуду, так же тихо переговариваются за кухонной дверью; Чонсу сидит под барной стойкой, копаясь в телефоне, Хёкджэ, пристроившись за стеклянной витриной, заполненной десертами, не отрывает глаз от Донхэ, мечтательно вздыхая, один только Кибом, видя, что заняться нечем, улетел в "Ворону", поскольку там работа бьёт ключом. В десять минут двенадцатого по залу проносится звонкая трель дверного колокольчика и ангелы за стойкой мгновенно, как по команде, вскакивают, расправляя крылья, а Кюхён в углу ёжится, почувствовав резкий укол страха прямо в сердце, будто ледяная игла пронзила, оставив после себя мурашки. Первый посетитель… В кофейню забегают парень и девушка – влюблённая пара, сразу видно, у обоих розовеют щёки от холода, они улыбаются, осматривают зал, снимая капюшоны и открывая лица, замотанные шарфами, и тихо восторгаются красоте оформления. Чонсу приветливо улыбается, подойдя к кофе-машине, спрашивает, что бы гости хотели заказать, и готовит им кофе, выбранное наспех из списка напитков, висящего на стене позади ангела. – Ух ты, у Вас такие красивые крылья! – рискует сказать девушка, не в силах оторвать глаз от реалистичных пепельных и белоснежных крыльев за спинами божественно красивых мужчин. – Это механизм? – Да, – охотно соглашается Чонсу, незаметно пиная уже открывшего рот Хёкджэ по лодыжке, чтоб молчал, – да, очень сложный механизм, – он показательно шевелит оперившимися крыльями, чтобы ещё больше впечатлить девушку, и перегибается через стойку, протягивая паре два стаканчика с напитками, – пожалуйста. И, поскольку вы наши первые посетители, для вас уникальная акция, – широко улыбаясь, Чонсу подходит к стеклянной витрине и обводит её руками в приглашающем жесте, – любой десерт в подарок! Сидя в углу за столиком, Кюхён напрягается, услышав это, сначала хочет встать, подойти к гостям, объяснить, что это ошибка, но... Донхэ останавливает его, схватив за руку. – Всё верно, – тихо шепчет он, – это правильный рекламный ход, он знает, что делает. И Донхэ оказался прав. Парочка, обрадованная подарком в виде двух кусочков торта, уходит, а затем возвращается снова, спустя два часа, с большой компанией друзей. Чонсу, как и Хэ, хочется пыжиться от гордости, ведь это благодаря им здесь появилась такая кучка посетителей, однако оба сдержанно молчат, видя, насколько взвинчен Кюхён. К четырём часам дня город, кажется, просыпается: оживляются главные улицы, сами торговые улочки Мёндон начинают кишеть людьми, щикданги полны посетителей, и у них, наконец-то, тоже начинается поток. Поскольку Хёкджэ улетел, как и полагалось, в "Белую Ворону" после обеда, Итук и Кюхён сами разгребаются с посетителями – Чонсу тщательно следит за каждым официантом и бариста, а Кюхён стоит на раздаче на кухне, контролируя каждое блюдо, которое отдаётся в зал. Впрочем, работать с сущностями оказалось куда проще, чем ожидалось, и страх был напрасным – они сами, переговариваясь и обмениваясь мыслями, будто подключившись к большой нейро-сети, безошибочно и очень быстро откидывают заказы, а после двое ангелов бегут помогать кондитеру, поскольку он один не успевает. Всё это очень увлекает и Кюхён быстро забывает обо всех своих тревогах, он только носится туда-сюда, надев фартук официанта, помогая персоналу, а ближе к семи часам и вовсе расслабляется, уже спокойно передвигаясь по залу и общаясь с посетителями. Практически каждый спрашивает о крыльях, на что Кю теперь отвечает заученную фразу "это механизм", а наличие рогов и нимбов оправдывается и того проще – папье-маше и грамотная электроника. Он терпеливо объясняет посетителям, что кофейня открылась только сегодня, и что атрибуты ангелов и демонов – это фишка их заведения. Многие просят разрешения прикоснуться к этим атрибутам, особенно дети, на что сущности, пусть и не все, позволяют, протягивая крылья под детские ладошки и склоняя головы, чтобы люди могли осторожно коснуться витых ребристых рогов и сбавивших жар золотых нимбов. Закончив работу, Донхэ закрывает ноутбук, просит Кюхёна приготовить ему кофе, и мирно наблюдает за людьми в зале, мечтательно подперев кулаком щёку. Заведение похоже на отдельную, тайную, скрытую ото всех страну: вон там, у столика с двумя маленькими девочками-близняшками, юный ангел со светло-рыжими крыльями крутит рукой в воздухе над их чашками с какао, создавая причудливые снежинки, после превращающиеся в пушистые белые зефиринки; чуть подальше, у окна, где сидит пожилая пара, демон одним движением руки создаёт на столе свечи и розы в вазе, а после щелчком пальцев зажигает фитили и распускает алые бутоны. Глядя на это, теперь даже и не верится, что все те трудности, страхи, истерики, неуверенность были преодолены. Хёкджэ ведь тоже психовал не меньше Кюхёна, и частенько вечерами выносил своему человеку мозг, откровенно боясь открытия этой кофейни; вечерами психозу способствовал Хёк, а следующим утром инициативу перенимал Кюхён. А потом ещё и проблемы с начальством на работе… Но, слава всем ангелам, больше волноваться не о чем – он стал официальным партнёром Кю, а значит, теперь всё своё время посвятит кофейне и, соответственно, это влечёт за собой увольнение из компании, где пока что он числится финансовым аналитиком. И на прошлой неделе новость об увольнении стала причиной ссоры между ним и его Хранителем… Благо Хёкджэ отходчивый, несмотря на взрывной характер. К слову о Хранителях: в начале девятого в кофейню входят Рёук и Хёкджэ, синхронно расплываются в улыбках и, протискиваясь между гостями и сущностями, подсаживаются за столик к Донхэ, незаметно для людей создавая себе кресла, сами наколдовывают по баночке холодного кофе и расслабляются, наблюдая за атмосферой вокруг. А спустя пару минут в зале объявляются Кибом с Йесоном, первый сходу идёт на кухню, не удосужившись раздеться, второй же присоединяется к кучке друзей в углу, потеснив Донхэ на диване. – Поздравляю! – радостно выкрикивает Чонун, перекрывая гул гостей и треск перемалываемых кофейных зёрен за баром. Он, плотно прижав крылья с двух сторон от себя, левым даже немного придавив Хэ, торжественно поднимает жестяную баночку Колы, созданную чарами, и, подмигнув, салютует Кюхёну, наблюдая его ответную счастливую улыбку. – У тебя неожиданно большой поток в первый день, но твои справляются. – Выпьем за успех? – игриво улыбается Рёук, поднимая свою баночку с холодным кофе, и все находящиеся за столом чокаются с ним банками, кружками, у кого что, и дружно выкрикивают ободряющее "файтин". Поскольку сегодня первый день работы в новом заведении, они работают до последнего, до двенадцати часов ночи, пока не закрывается главный поставщик гостей – уличный рынок Мёндон неподалёку. К одиннадцати часам ночи поток начинает спадать, уставшие ко всем чертям повара и официанты еле шевелят ножками-ручками-крыльями и мечтают только о скорейшем закрытии, Чонсу, валясь с ног, уже просто садится на пол за барной стойкой, складывает руки на груди и дремлет, впадая моментами в крепкий сон, Хёкджэ и Донхэ, попросту поставив Кюхёна в известность, уходят домой, ещё раньше улетают Йесон и Рёук. Оставшись в заведении вместе с персоналом, Кюхён, сидя за тем же самым дальним столиком и просчитывая в программе ту крупную сумму, что придётся выплатить всем за сверхурочную работу, он уже готов всё бросить и уехать, но ответственность за своё детище – эту кофейню – не позволяет её оставить. В половине двенадцатого он, устало растирая красные от напряжения глаза, выходит в центр зала и громко объявляет, что через полчаса они закрываются, следом идёт на кухню и отпускает всех поваров и официантов за исключением двух феечек-уборщиц, и возвращается в зал. – Хён, – зайдя за барную стойку, Кюхён встаёт на колени перед спящим, тихо похрапывающим Итуком и осторожно, едва отдавая себе отчёт в том, что делает, кладёт ладонь на его левое крыло, расстеленное по полу, – Чонсу-а, – он говорит тихо, осторожно поглаживая мягкие пепельные пёрышки, и улыбается, когда ангел вздрагивает, хлопает глазами и выпрямляется, поднимая крылья. – Начинай затираться, мы закрываемся. Сонно посмотрев на друга, мужчина кивает, мотает головой, стараясь проснуться, и поднимается с пола, встряхивая огромные, потяжелевшие ото сна крылья, посылая на парня свой насыщенный, густой, тёплый аромат яблок и ванили, усилившийся от слежавшихся перьев. Он, то и дело мотая головой и хлопая слипающимися глазами, собирает с витрины десерты, вызывая из кухни такого же сонного, напоминающего зомби, кондитера, чтоб утащил их к себе в цех, чистит кофе-машину, натирает барную стойку до блеска, расставляет бутылки с сиропами в идеальном порядке, и в без пятнадцати двенадцать снимает кассу, после уходя переодеваться. Как только из заведения выходит последний гость, Кюхён поворачивает на двери табличку "закрыто" и закрывает кофейню изнутри на ключ; он собирает ноутбук, завязывает шарф на шее и напяливает тёплое пальто, зевает во весь рот, и улыбается вышедшему из раздевалки Чонсу. Такой же забавный, по самые глаза завёрнутый в алый пушистый шарф и алую шапку. – К дьяволу, – устало шикает ангел, глянув на начальника, – завтра утром наведу порядок в зале, сейчас у меня уже нет сил. Тебя подбросить или Рёук заберёт? – он шевелит крыльями, намекая на быстрый полёт до дома, но в ответ Кюхён с улыбкой машет телефоном, показывая экран, где открыто приложение в Kakao Talk. – Я на такси, воздухом после последнего раза у меня нет желания путешествовать, – намекающе поднимает бровь Кю и хитро ухмыляется, получая в ответ смех друга. В последний раз он летал в тот день, когда после ремонта напился в компании ангелов и Рёук с Йесоном решили донести его до дома на себе, а во время полёта Чонун, услышав тревожные мысли своего подопечного, от неожиданности чуть было не выронил человека из рук, чем чертовски напугал и его, и Рёука. Но летать с тех пор Кюхён до смерти боится, ведь протрезвел он тогда за секунду. – Так-так, – красивый вкрадчивый голос звучит, кажется, прямо над ухом, и мужчины резко оборачиваются к двери, почему-то не звякнувшей колокольчиком и вообще будучи закрытой пять минут назад. А эта фраза… будто сама Малефисента произнесла своим низким игривым голоском, аж мурашки по коже и перья встают дыбом. Медленно, от бедра, своей фирменной, развязно-сексуальной походкой вглубь зала проходит Хичоль, улыбаясь во весь рот. Он ужасно ярок, – но не в плане одежды, одет он сегодня как демон – сплошь чёрно-алое и серебряные шипы, – а ярок собой: у него лихорадочно блестят глаза, улыбка искренняя, крылья лоснятся и сильно пахнут жасмином и лимоном, огненные волосы, стриженные чуть короче стандартного каре, растрепались и чуть завились после полёта, и словно стовольтная лампа светится нимб. Чертовски притягателен, от него прёт такая энергия, что Кюхён попросту не может отвести от него глаз, только прячет непроизвольно открывшийся в удивлении рот за шарфом, чтоб дураком не выглядеть. Хичоль, приоткрыв крылья и держа их на весу, подходит ближе к парням, с нескрываемым восхищением осматривает кофейню, крутя головой, а затем, вынув руки из карманов ярко-алой кожаной куртки, пару раз хлопает в ладоши, одобрительно кивая. – Уже успел бахнуть что ли? – в шутку спрашивает Чонсу, которого, как и Кю, буквально сносит волной коньячного аромата. – Ты заткнись, чёрному списку слова не дают, – он намекающе поднимает брови и тычет в младшего указательным пальцем, шевеля при этом огненными крыльями, и обращается к Кюхёну неофициальным стилем, окидывая его горящим взглядом с головы до ног, отмечая для себя чертовски притягательную ауру, – а тебя я хочу поздравить! Проделанная работа заслуживает уважения, особенно для смертного. Я Ким Хичоль, – мужчина протягивает Кю ладонь и жмёт его руку, с трудом сдерживаясь, чтобы не рвануть человека на себя и не обнять его. Чёрт бы побрал его необычную ауру, так сложно быть рядом… – Вы владелец ночного клуба, верно? – парень улыбается и в знак уважения кланяется. – Рад знакомству! Рёук столько рассказывал ему о Хичоле, этом странном, порой пугающем ангеле, и Кюхён не единожды просил мужа познакомить его с ним, однако тот всё время отнекивался, находя глупые отговорки. Но вот он, стоит сейчас здесь, улыбается, и вовсе эта сущность не такая пугающая и опасная, как Рё говорил. – Ты не представляешь какой подвиг совершил, открыв это место, – пренебрегая официозом, восторженно выдыхает Хиним, поднимая глаза на лениво крутящиеся под потолком ловцы снов, – я хочу сделать тебе подарок в честь открытия. Хитро ухмыльнувшись, ангел крутит головой, разминая шею, закрывает глаза, сосредотачиваясь, и вдруг резко распахивает крылья, посылая по всему заведению тёплую, невидимую глазу волну, разошедшуюся по залу и, кажется, впитавшуюся в каждую встреченную на пути вещицу. Кюхён слышит тихий удивлённый выдох Чонсу рядом и старается проводить взглядом этот выплеск магии, но он настолько быстр, что уловить получается лишь короткую белую вспышку, секунду этого света, ощутимо пробившего его грудь прямо в области сердца. Странные ощущения… Тепло, покой, и вместе с тем необычайный подъём энергии, появляется такое вдохновение, что кажется возможным после тяжёлого рабочего дня отработать ещё и ночь, и ни разу не захочется спать. – Что это? – еле выговаривает Кюхён, переживая эту потрясающую смесь эмоций. Чёрт, да это ни в какое сравнение с чарами Рёука! Даже Узы, связавшие их браком в тот памятный рождественский вечер в доме Марка, не произвели такого впечатления. Интересно, а Вукки тоже так умеет? – Не умеет, – слыша его мысли, с улыбкой отвечает Хи, – эти чары достались мне в наследство, так сказать, и дались они нелегко, а потому дорогого стоят. Но, поскольку ты человек очень смелый и делаешь большое дело, я тоже хочу вложиться. Как умею, уж извини. Можешь обращаться ко мне, если понадобится помощь, вот моя визитка, – лыбясь, словно большой хитрый чеширский кот, Хичоль делает изящное движение пальцами в воздухе, походя на искусного карточного фокусника, и протягивает Кюхёну маленькую чёрную визитку с золотыми буквами своего имени и номером телефона. – Спасибо, – Кюхён низко кланяется и двумя руками принимает визитку, не зная, как сильнее выразить свою благодарность ангелу. – Иди сюда, – Хичоль, не задумываясь особо о правилах приличия, хватает парня за плечо и, рывком притянув к себе, обнимает, необдуманно оставляя на нём свой аромат коньяка и мысленно растекаясь прямо здесь в лужу, – удачи тебе, – он слегка кивает, прощаясь, и, наконец обратив внимание на молча наблюдающего за всем этим Чонсу, криво ухмыляется, разворачивается, взмахнув крыльями, и выходит из кофейни, открыв входную дверь с тихим звоном колокольчика. – Ты объяснишь? – проводив огненно-рыжего ангела взглядом, тихо спрашивает Кюхён, оборачиваясь к Чонсу. – Что всё это значит? Он пьяный что ли? – в ответ на эту фразу Итук еле сдерживает смех, сжимая губы в полоску. – И о каком чёрном списке речь? – Да я ему тут подгадил маленько… пару месяцев назад, – хихикает Чонсу, и, шевеля крыльями, идёт к барной стойке выключать свет, – всё простить не может. А "чёрный список" это в шутку, Хичоль личность отходчивая, ещё пара месяцев и можно будет напакостить ему ещё разок. И он не пьяный. Во всяком случае, сейчас не был, просто у него природный запах – жасмин и лимон, а на деле чувствуется как коньяк, над ним дома часто ржали, приклеили ему кличку "вечно молодой, вечно пьяный", – мужчина гасит свет во всём заведении, опустив несколько рубильников в щитке, и зажигает нимб, чтобы можно было хоть что-то разглядеть в кромешной темноте. – Темно, сука! Парни одновременно оборачиваются, испугавшись истошного вопля, Кюхён выпучивает глаза, а Чонсу весь пушится и расправляет крылья, по инерции собираясь защищать человека, но, посмотрев друг на друга, они успокаиваются и громко смеются – последним на кухне был кондитер, которого ангел только что благополучно оставил без света. – Такси ждёт, – спохватывается Кю, когда телефон в руках вибрирует и издаёт пикающий звук, сообщая о прибывшей на место машине, – а что насчёт магии? – Это… не наша магия, – вдруг тушуется Итук, опуская глаза в пол. – В каком смысле? – Он сказал, что чары достались ему в наследство, – мужчина поправляет шарф, слышит очередной пилик телефона и на мгновение оборачивается к открывшейся кухонной двери, откуда выползает уже собранный и одетый Феликс, освещающий себе путь собственным нимбом, – но явно не от ангела, это что-то тёмное, тяжёлое. Не наше. Это что-то вроде… зарядки, – Чонсу щёлкает пальцами, подбирая нужное слово, и хмурится, – своими чарами он зарядил это заведение энергией. Думаю, объяснять почему и для чего не нужно? – в ответ Кюхён улыбается, прекрасно помня рассказы Рёука об их истории, и кивает на дверь, намекая, что пора бы уже идти. – Эй, шевели крыльями! – обращается мужчина на немецком к медленно плетущемуся по залу Феликсу. Они втроём выходят на улицу, закрывают кофейню, Чонсу усаживает Кюхёна в такси, и лишь после этого, удостоверившись, что он в безопасности и направился домой, кивает Феликсу на прощание и взлетает прямо посреди пустой улицы, не боясь, что кто-то его заметит. Открыв дверь кодом, Кюхён максимально тихо входит в тёмную квартиру и всеми силами старается не шуметь: раздевается, бросает рюкзак на пол, заглядывает в спальню, где на кровати, свернувшись клубком, спит Рёук, и идёт в душ. Ноги уже не держат, голова раскалывается, неплохо бы ещё было поесть, ибо желудок завывает серенады, но сил на это просто нет – увы, чары Хичоля быстро выветрились, оставив после себя всё ту же усталость. И мозг вскипает от мыслей… Первый день отработан на отлично, у них огромная выручка, которую они с Донхэ будут считать и распределять завтра, форс-мажоров не случилось, сущности работали на удивление слаженно, ни разу никто не перессорился, официанты хорошо сообщались с кухней, и все друг друга выручали. Чёрт возьми, работа в новой кофейне, с сущностями, выглядит как образец, как идеал! Лишь бы и дальше всё так шло… Нужно выделить основу, как это было в "Белой Вороне" изначально: основа зала – Хёкджэ, основа кухни – Кибом, и основа всего заведения, его заместитель – Чонсу. Здесь следует сделать так же. И, вероятно, придётся первое время сменить собственную локацию: если раньше он приезжал в "Ворону" и работал в своём кабинете, то теперь как минимум на месяц придётся перенести работу в "Dreamcatcher" и работать на виду у всех. Или на время перенести Чонсу сюда… Впрочем, есть из всего этого и хорошие новости – за кухню можно не волноваться, сейчас они работают слаженно сами по себе, но вскоре, возможно, за поваров так же, как и в "Вороне", будет отвечать Феликс. И плевать, что повсеместно кондитера считают слабым звеном на кухне – Ким Кибом доказал обратное не единожды, значит и Феликс справится. Смыв с себя дневную усталость и пот, Кюхён хорошенько вытирается, оборачивает бёдра полотенцем и выходит из уборной, на цыпочках шлёпая в комнату, скукоживаясь на ходу от прохлады, охватившей разгорячённое тело. – Ты виделся с Хичолем? Не ожидав подвоха, Кю вздрагивает и весь покрывается мурашками от испуга. Рёук, еле разлепив глаза, открывает левое крыло, свешивая его с кровати, и, вытащив руки из-под одеяла, прижимает его уголок к груди, смотря на своего человека. – На тебе его запах, – поясняет юноша, видя страх и непонимание в глазах мужа даже в такой темноте. – Он был в кофейне? – Да, заходил познакомиться, – наконец отвечает Кюхён, подходя к шкафу и в полной темноте стараясь на ощупь найти там любые чистые трусы, – ты не говорил, что он такой странный. Будто пьяный и… Чонсу-хён сказал, он зарядил мою кофейню какой-то энергией, – вытащив чёрные хипсы, он снимает полотенце, светя перед своим Хранителем голой попой, и, натянув трусы, ползёт до кровати, падая на свою сторону. – Я чувствую, – шёпотом отвечает ангел, поудобнее устраиваясь, свешивая крылья с края кровати на пол, и, едва любимый укладывается, укрывает его левым крылом, поверх заворачивая в одеяло, – у него магия сильная. Тёмная. Не наша-а-а, – Рёук активно зевает и утыкается носом в шею мужа, прижимаясь к его обнажённому телу как можно ближе. – Итук-хён так же сказал, – Кюхён улыбается, ёрзает, удобнее устраиваясь под рукой, ногой и крылом, которыми ангел его придавил, и звонко чмокает его в лоб, – а Хичоль сказал, это его подарок от кого-то. – М-м-м, – понимающе тянет старший, – я даже знаю от кого. Но это на самом деле хорошо, – юноша шумно вздыхает, смешно бубня в шею Кю, отчего тот ёжится и покрывается мурашками, – думаешь, почему у него так много посетителей? Он грамотно использует похожие чары, это притягивает людей и сущностей. Так что теперь у тебя от посетителей отбоя не будет. – И без того куча народу сегодня прошла, ноги отваливаются… – Ты самый лучший человек на свете, – совсем тихо, между словами целуя плечо и шею, шепчет Рёук, – ты сейчас творишь историю. Я серьёзно. Но эта история не в вашем человеческом понимании. Это мировая история. Если тебе удастся посредством этой кофейни показать, что ангелы и демоны могут работать вместе без конфликтов, слушая человека, то ты войдёшь в мировую историю как первый человек, объединивший два мира. – Я не чёртов герой-спаситель. – Для меня ты герой, – Рёук ёрзает, обтирая младшего крылом, чтобы оставить на нём свой запах, и улыбается, когда тот обнимает его, поворачиваясь на бок, – ты смелее всех, слышишь? Люблю тебя. Вместо ответа Кюхён непроизвольно расплывается в улыбке, будто это первое признание в жизни, и, немного съехав вниз, проводит ладонью по щёчке мужа, рассматривая в полутьме его умиротворённое лицо, закрытые глаза с пушистыми ресничками, и целует его в губы, вдруг понимая для себя, что он безумно соскучился по своему ангелу. Нужно будет первого января в честь европейского нового года закрыться и провести хотя бы день наедине с ним, иначе с этой работой, дикой занятостью и смертельной усталостью вся семейная жизнь покатится в тартарары… А уж объединение миров немного подождёт.