Солнце почти не грело

Да, детство — пора во многих отношениях чудесная. Можно говорить, что думаешь, влезать в любую лужу, пока все вокруг либо умиляются (что реже), либо со страдальческими вздохами пытаются вытащить тебя из очередной передряги (что чаще), а как же иначе? Они ведь взрослые, умные и ответственные, а ты вроде как маленький и неразумный. Шерлок осознал сей факт, когда в его отношении почти перестало использоваться слово «ребенок». Быть подростком тоже не так уж плохо: с тобой начинают считаться, ценить твое мнение, а родительский-братский надзор переходит из параноидального режима в режим фоновый. Хотя здесь уже выделяется один огромный минус, распадающийся в дальнейшем, если можно так выразиться, на тысячи маленьких подминусов — социальные нормы. В свои неполные четырнадцать Шерлок успел ощутить всю их тяжесть на собственных плечах. И пусть домочадцы ужасались, заявляя, что он самым наглым образом плюет на мораль, они, видит Бог, ошибались. Ну, в самом деле, они что, забыли, как, например, на том званом ужине он весь вечер был паинькой, обсуждал погоду с почти незнакомыми мужчинами и отвешивал робкие комплементы почти незнакомым женщинам, исключительно для того, чтобы родители были довольны? А то, что он заявил, что миссис Дженкинс провела первую половину дня в спальне мистера Хейза… так это просто с языка сорвалось, честное слово. Как же можно было прийти пахнущими одним гелем для душа и со смешанным из двух ароматов духов запахом? В том, что люди — идиоты, Шерлок не виноват. Совсем. По сути, даже скандала не произошло, оправдывался он позже перед родителями, поскольку мудрые миссис Хейз и мистер Дженкинс поспешно уволокли свои половинки с приема, видимо, решив устроить им персональный ад вдали от посторонних глаз. И так было почти всегда. Благо, домочадцы умудрялись воспринимать подобные оказии философски и, немного пожурив своего младшего, почти сразу же забывали об инциденте. За исключением, пожалуй, Майкрофта. О, любитель правил Майкрофт! Казалось, если правил и ограничений будет слишком мало, он придумает сам, как усложнить эту жизнь. Так что Шерлок был весьма рад, что сейчас Майкрофт учился в университете и приезжал домой только на летние каникулы. Таким образом, от нудных нравоучений он был избавлен на большую часть года. Вообще, Шерлока несказанно удивляло, что старший так терроризирует его и при этом почти не трогает Джона. Взять хотя бы тот случай с разбитым окном у соседей. И пусть Джон сделал это трижды неспециально и четырежды нечаянно, но все же… вот где, казалось бы, Майкрофту разразиться гневной тирадой, но нет, брат ограничился лишь фразой «Мне нужно готовиться к экзаменам» и ушел в свою комнату. Странный он. Как бы то ни было, без неусыпной опеки старшего Шерлок вздохнул спокойно. Нет, он, конечно, не бросился сразу же взрывать гараж, тестировать собственноручно приготовленные яды на бродячих кошках или перекрашивать волосы в синий цвет — напротив, избавившись от постоянного менторского тона у себя в ушах, Шерлок почувствовал себя взрослее (хотя это и не помешало ему через неделю после отъезда Майкрофта засунуть руку в кастрюлю с кипящей водой, измеряя свой болевой порог, а затем еще долго ходить в бинтах, и просто чудо, что не осталось следов). А еще был Джон. Джон, который всегда рядом. Пока. Ведь Джон уже начал готовиться к поступлению в университет, а значит, тоже уедет. Родители очень странно отреагировали на желание Джона стать врачом. С Майкрофтом, например, Шерлок помнил, все было иначе: когда он заявил, что собирается стать дипломатом, отец улыбнулся и похлопал его по плечу, а мать поздравила с успешным выбором. И все. Когда же Джон сказал, что хочет изучать медицину, родители молчали пару минут. Затем мама, с блестящими от слез глазами, порывисто обняла его и прошептала, что он будет прекрасным, прекрасным врачом, а отец кивнул и отвел взгляд в сторону. Джон — да что там Джон, даже Шерлок — не смог понять столь бурной реакции и был весьма озадачен. Но, несмотря ни на что, искренние чувства родителей искупали любые странности, и Джон успокоился. Впрочем, Шерлок, при всех его умственных способностях, умудрялся не думать, что Джон рядом только «пока». Уже впоследствии младший Холмс решил, что все это весьма и весьма напоминало фрейдовскую репрессию (ну, или другой какой термин можно было подобрать, вот только он всегда был уверен, что правила банальной психологии и психоанализа дают в его случае непредвиденные сбои), но до того памятного вечера в комнате брата Шерлок действительно никогда не задумывался, что Джон может уехать и бросить его. В тот вечер Шерлоку в очередной раз стало скучно. Перебрав в уме все варианты, он понял, что на научные изыскания его не тянет, на разглядывание стены — тем более, следовательно, можно позволить брату насладиться собственным обществом. Когда Шерлок вошел в комнату, Джон сидел на кровати и читал очередной учебник. К поступлению в медицинский брат решил отнестись серьезно, и поэтому теперь почти каждый вечер посвящал самостоятельному изучению книг по всяким там анатомиям-биологиям. Учитывая то, что у Джона было еще и просто непозволительно много друзей, дополнительное чтение отняло у него то время, которое по закону принадлежало Шерлоку. Нет, не стоит думать, что Шерлоку не нравилось, что Джона все так любили — ему просто не нравилось, что Джона любили без его, Шерлока, на то разрешения. У Джона была забавная привычка морщить нос, когда он натыкался на какой-то неясный момент в книге, и слегка улыбаться (будто бы себе самому, так, что чуть светлели глаза), когда этот отрывок становился ему понятен. Наблюдать за читающим Джоном было интересно, но не настолько, чтобы не попытаться, в конце концов, обратить внимание на себя. — Эй, ну хватит, — Джон вздрогнул, когда Шерлок забрал из его рук книгу (в этот раз это была органическая химия). Еще одна особенность Джона — погрузившись в чтение, он слабо реагировал на окружающее. — В который раз ты это читаешь? Не боишься затереть страницы? Шерлок бесцеремонно спихнул остальные валяющиеся на кровати книги, нахальным образом растянувшись в полный рост на ней сам. — Мне это нужно, — Джон потер переносицу. — Не у всех в этом мире мозги, как у тебя. Я вот не могу запомнить все это сразу и… — О, скажи это еще раз. — Что именно? — Что ты идиот, а я гений. Ну, или хотя бы, что я умней тебя. Иногда мне не хватает признания. — Вот еще, — Джон фыркнул и дернул Шерлока за прядь волос над ухом. — Если я сказал, что у тебя удивительные мозги, это еще не значит, что тебя всегда можно назвать умным. В некоторых ситуациях ты вообще ведешь себя, как настоящий кретин. Полминуты Шерлок размышлял, не стоит ли за подобное спихнуть Джона с кровати или даже выставить за дверь его собственной комнаты (каким образом? о, Шерлок бы придумал, не стоит и сомневаться), но затем решил, что «кретина» можно припомнить Джону позже, а пока лучше сделать вид, что не только Шерлок имеет право в этом доме обвинять людей в умственной неполноценности. — Ты очень вытянулся за лето, — заявил брат, склонив голову к плечу и внимательно его разглядывая. В этом весь Джон. Вечно он перескакивает с одного на другое. И голос у него сейчас… теплый. Шерлок бы даже сказал «нежный», но подобный эпитет как-то больше подходит представительницам женского пола. Так что нежной пусть будет мама, а Джон теплый и солнечный, да. — Привыкай смотреть на меня снизу вверх, — Шерлок все еще старательно изображал обиду. — Как тебе перспектива? — Нормально, — Джон пожал плечами. — Странно немного. Два года — не такая уж большая разница, в самом-то деле. А последнее время я смотрю на тебя и думаю, что она просто… просто… ничтожна. — Вот как? — Ага, — Джон улыбнулся, и Шерлок неосознанно подался чуть ближе. — Теперь тебя вроде как не надо охранять от мира — ты вырос. А охранять мир от тебя… боюсь, эта задача мне не по зубам. Хотя уезжать будет жаль. — Уезжать? — Шерлок вспомнил то, что, казалось бы, стер со своего жесткого диска безвозвратно. — Ах, ну да, все эти книги… а почему ты меня не спросил? А вот тут Джон удивился по-настоящему. — А ты здесь причем?! Ведь и ты тоже когда-нибудь… Да как он может говорить подобное? Шерлок резко вскочил и схватил брата за плечо. — Я всегда причем, слышишь? — прошипел он Джону в лицо, притягивая ближе и вцепляясь в ткань рубашки пальцами. — Ты должен был. Джон с минуту молча разглядывал его своими внимательными глазами. — Да, наверное, — он спокойно оторвал руку Шерлока от своего плеча. — Прости. О, Боже. И как понять, действительно ли Джон понял всю глубину собственной неправоты или просто перешел в режим как-успокоить-не-в-меру-нервного-братца? — Ты должен был, — упрямо твердил Шерлок, пока Джон привычным жестом слегка трепал его по волосам. И то, что Шерлок это позволял — наверное, один из немногочисленных моментов слабости в его жизни. — Ты должен был обсудить это со мной. — Да-да, конечно, — Джон взглянул на него так, что сердиться стало невозможно. Ну, нет уж! Шерлок не собирался поддаваться. — Я ведь не раз говорил, что мне это интересно. Я думал, ты понимаешь, что это — вопрос решенный. — Неважно, что ты говорил, — буркнул Шерлок. — Не злись. Ты же знаешь, я буду приезжать. К тому же, университет еще за горами. Я еще успею надоесть тебе до своего отъезда. — Ты уже мне безумно надоел. — Неправда. — Правда. — Шерлок… — Ладно, — младший все же решил сменить гнев на милость. — Учи свою химию. — Ты не злишься? Теперь Джон положил руку ему на плечо и делился, делился своим теплом. Даже нет, не только и не столько теплом, сколько окружая брата своей непередаваемой аурой покоя и солнца. — Я никогда не злюсь, — Шерлок усилием воли заставил себя стряхнуть его ладонь. — Учи свою химию, говорю. А у меня… дела. И вот еще… — Да? — Учись охранять. — Что? — Мир. Ты себя недооцениваешь. У тебя вполне может получиться.