G + G

Если действовать, то сейчас, пока она не копнула глубже и окончательно не передумала, сославшись на то, что всё это бред и виной тому какие-нибудь испарения в кабинете зельеварения. Несмотря на то, что сегодня суббота — не учебный день. Прислушавшись к разговору Генриетты и Драко, Гермиона решила, что пора вклиниваться в их «милую» беседу. — Ты бы хоть поинтересовался, Малфой, спросил бы причину, почему Поттер тебя всё время отшивает. Генриетта, уставшая собачиться с Малфоем, удивлённо взглянула на подругу, мол, ты всё-таки в деле? — Не встревай, не с тобой разговариваю, мерзкая грязнокровка, — раздражённый очередным отказом, он решил немного спустить пар на гриффиндорской всезнайке. — Фу, как грубо, — Гермиона презрительно поморщилась и встала на ноги, делая шаг ближе к Малфою. Тот немного напрягся, но она демонстративно скрестила пустые руки на груди. — Энри, — ласково, насколько была способна, обратилась Гермиона к подруге, — мальчик не в курсе? — Насчёт чего? — Генриетта сначала не сообразила, что к чему, но, увидев хитрую улыбку, мурлыкнула под конец: — Миона. — Насчёт нас, девочек, — в том же тоне сказала Гермиона. — А что с вами не так? — обескураженный и выбитый из колеи Малфой переводил взгляд с одной на другую и пропустил тот момент, когда Гермиона шагнула к нему настолько близко, что смогла прошептать ему практически на ухо: — Всё с нами так, просто девочки тоже могут любить, — тон её был очень снисходителен. В этот момент к Малфою с другой стороны подскочила Генриетта и обняла Гермиону за талию, более громко закончив за неё фразу: — Друг друга. Гермиона чуть откинулась назад, опираясь спиной на крепкую руку подруги. Взгляд её был довольно красноречив, мол, сама, Поттер, кашу заварила — сама и расхлёбывай. Генриетте очень хотелось насладиться «китайской жопой», так и застывшей на лице Малфоя, но его нужно было брать горячим, пока накал эмоций в нём ещё не успел остыть. Уж что-что, а кое-какие выводы из их словесных баталий Генриетта всё же удосужилась сделать. Поэтому, склонившись к откинувшейся назад Гермионе, она соединила их губы в лёгком поцелуе. Наблюдавший за всем этим Малфой стоял с открытым ртом, да и народ, который находился рядом, как-то быстро переключил своё внимание с трапезы на творящееся рядом с гриффиндорским столом. А там было на что посмотреть. И, судя по происходящему, планировалось продолжение. Постепенно вокруг этих троих стихли все посторонние звуки, и все с интересом стали ждать дальнейшего развития событий. Гермиона не любила полумер, поэтому всегда старалась делать всё по максимуму. Так что их просто сведённые вместе губы не удовлетворили её представления о поцелуях, пусть даже и с лучшей подругой. Поэтому она проявила инициативу и раздвинула языком ничуть не сопротивляющиеся губы и углубила поцелуй, проникая языком в рот Генриетты и натыкаясь на её язык. Что дальше делать, Гермиона не знала, но вот Генриетта, походу, ничуть не растерялась и взяла инициативу в свои руки. Ловко переплетая несопротивляющийся язык Гермионы со своим, она прильнула к ней плотнее, чтобы было удобнее целоваться. Немного увлёкшихся друг дружкой подруг отвлёк возмущённый крик: — Какого Мерлина лысого тут происходит? Если Генриетта и Гермиона были эпицентром, и за тем, что происходит между ними, наблюдали только близсидящие студенты, то бас не всегда тактичного старосты Рона Уизли привлёк к ним в три раза больше внимания. Отстранившиеся друг от друга девушки повели себя по-разному. Плохо переносящая всеобщее внимание Гермиона отступила чуть назад, прячась за спину Генриетты, и, чуть ссутулившись, спрятала лицо за копной своих пушистых волос. Стыда она никакого не испытывала, ощущения только были необычными, но, в конце концов, они дружат уже очень давно. Если брать в расчёт, что они между собой иногда обсуждают, то произошедшее можно считать чистой невинностью. Генриетта же, наоборот, вся взъерепенилась и прикрыла Гермиону собой как щитом, показывая тем самым, что раз она инициатор идеи, то и возьмёт весь удар на себя. — Ничего тут, Уизли, не происходит, — раздражённо ответила Генриетта, всеми силами стараясь сдержать желающие помимо её воли растянуться в улыбке губы. Бледный шокированный Малфой с глазами чуть ли не с сикль и разгневанный покрасневший Рон, готовый в них обоих прожечь внушительную дыру, — зрелище было настолько контрастным, что Генриетта пожалела, что у неё нет под рукой ни колдокамеры, ни Криви, вечно не расстающегося с ней. — Да неужели? — язвительно начал Рон, — то есть то, что вы лизались на глазах чуть ли не у всего Большого Зала, — это ничего?! — Так держать, Уизли, после твоих криков теперь-то точно весь Большой Зал в курсе, — со всей презрительностью, на которую была способна, ответила Генриетта и протянула руку к себе за спину, чтобы Гермиона взялась за неё в качестве поддержки. Та схватилась за протянутую руку как утопающий за спасательный круг. С Малфоем она свою роль отыграла, теперь была очередь Генриетты, и по тому, как Гермиона вцепилась в её руку, она понимала, что надолго той не хватит, поэтому ей стоит как следует блеснуть своими дарованиями и не подвести Мародёров: отца, крёстного и друга семьи. — Грейнджер, может, хоть ты объяснишься? — прошипел Уизли уже намного тише. — Почему ты всё время отказываешься сходить со мной в Хогсмид на свидание, аргументируя это своей стеснительностью и якобы скромностью, но при этом целуешься на глазах у студентов с девчонкой, со своей лучшей подругой! Ты там от своих пыльных книг совсем свихнулась? — Так, дружок, — осадила его Генриетта, ощутимо ткнув пальцем ему в грудь, — остынь. — Я не с тобой разговариваю, Поттер, — огрызнулся Рон, прожигая взглядом уже только Гермиону. — А я с тобой, — холодно продолжила настаивать на своём Генриетта. — Узнаю, что ты и дальше подбиваешь клинья к моей Мионе — предупреждаю, одним посещением Больничного крыла ты не отделаешься. — Твоей Мионе? — удивился Рон, а потом скривился. — Что за чушь ты несёшь? — тут как ни кстати его взгляд упал на крепко сцепленные руки девушек. — И совсем не чушь, — буркнула раздражённая этой неприятной сценой и собравшаяся с силами и духом Гермиона из-за спины подруги. — Ты вон у Малфоя спроси, он тебе расскажет про нас, девочек, — она кивнула взгляд в строну позабытого всеми Драко, который постепенно начал отходить от шока. — Что я у него должен спросить? — насторожено спросил Уизли, у которого, конечно, промелькнули в голове кое-какие догадки после увиденного-то. — Что девочки могут любить друг друга, — кое-как выговорил Малфой. На его бледных щеках стал проступать румянец смущения, потому что, видимо, сознание переварило увиденное и подкрепило всё тем фактом, что Грейнджер и Поттер — парочка не разлей вода ещё с первого курса. И что творилось между ними, действительно не знал никто. Так что такой расклад вполне мог быть вероятен. Теперь ему становились понятны и её отказы, да и с другими парнями он её не наблюдал. Хотя у грязнокровки что-то было с Крамом на четвёртом курсе, но он тут же вспомнил, как это бесило Поттер. — Чего? — протянул Уизли и внимательно оглядел решительно смотрящих на него подруг, которые встали плечом к плечу, всё ещё крепко держась за руки. — Так вы что… — всю спесь и гнев из него выбило, он мгновенно побледнел, на лице тут же проявились веснушки. — Именно так! — дерзко ответила Гермиона и в подтверждении слов на этот раз сама поцеловала Генриетту. Поцелуй был не столь протяжный, как до этого, но наблюдавшим за этим ребятам стало немного не по себе от неправильности происходящего, потому что девушки не должны целоваться друг с другом, тем более столь страстно. Разорвав поцелуй, Гермиона за руку потянула опешившую Генриетту к выходу. Та в прострации находилась недолго и, сообразив, что к чему, развернулась и крикнула напоследок: — Уизли, попросишься третьим, будешь послан жёстко и далеко. А ты, Малфой, не печалься, думаю, ты сможешь найти утешение у той же Паркинсон, — показав офигевшим парням язык, Генриетта поспешила покинуть Большой Зал вместе с Гермионой под почти гробовую тишину и обалдевшие взгляды некоторых студентов. Но, как говорится, эти стены и не такое видали, так что многие спокойно вернулись к прерванной трапезе. За двумя застывшими восковыми изваяниями между столами Гриффиндора и Рейвенкло наблюдать уже было не интересно.