Раухтуш

*** Без колдуна в замке стало пусто, холодно, и Джаред замечал: не один он заскучал. Крейг ходил все время задумчивый, хмурый, кричал на всех, и раз видел Джаред его молодого партнера заплаканным, вот странность. Обычно Крейг мальчика своего берег, подарки всякие делал, а тут и его не жалел. Управитель тоже, и обычно-то неприветливый – бродил по замку черной тенью, распугивая всех одним своим мрачным видом. А Джареду все продолжал сниться сон, вроде как, с продолжением. Каждый вечер он, засыпая, слушал одну длинную историю, каждое утро он просыпался с чувством, что забыл что-то важное, и досадовал на себя, но вспоминались лишь обрывки – камень, странный, как живой, мерцающий красным, мальчик, потом парень, потом молодой мужчина, а лица – не видно, и голос, голос у него такой знакомый – а еще другой, рядом с ним, черный, большой. Джаред смутно во сне знал, что ему этот Темный навредить не может, но все равно опасался. Все внутри сжималось от одного вида этой черной, неясной тени. Однажды Джаред увидел во сне, будто он поднялся в свою любимую башенку на северной стене, а там Дженсен! Красивый, веселый, стоит у окна и манит его, мол, подойти поближе. Радость плеснула по венам, Джаред изумленно вытаращил глаза, хотел было спросить, почему? Почему Дженсен тут, и давно ли он тут? Но колдун приложил палец к губам – молчи. Джаред на радостях подбежал, протянул руки, но вдруг рябью подернулось лицо колдуна. И Джаред, цепенея от ужаса, наблюдал, как исчезает наколдованная личина, и под ней проявляется чужое лицо, холодное, надменное. Не было сил отступить назад, Джареда будто парализовало. Он и знал, что это сон, сон! Но выбраться из него никак не мог, и забыл как, хотя знал, что-то очень простое нужно сделать, чтобы открылась дверь в реальность. А чужак тем временем нахмурился, и покачал головой, показывая, что не стоит Джареду так стараться убежать. Джаред удивился – он ведь стоял на месте? Но от этого вполне человеческого жеста чужака Джаред вдруг немного, совсем немного успокоился. Если не убил сразу, значит, и не убьет, а может, нет у него силы его убить, пугать только горазд. Джаред опасливо и жадно разглядывал чужака, удивляясь, как же он тут оказался, и что ему нужно. А чужак поднял обе руки, и… начал показывать Джареду, показывать – по-другому не скажешь – рисовать в воздухе картинки. Джаред сперва не мог понять, что это за лес, и замок, и еще какие-то люди, а потом пригляделся и похолодел. Джаред увидел вроде как темницу, крошечную, с ладонь, но чем пристальней Джаред смотрел, тем ближе и ярче объемная картинка становилась. В темнице на дыбе висел человек, и что-то смутно знакомое Джареду виделось в изломанной, обнаженной фигурке. Возле пленника деловито сновал палач – не палач, мучитель этого несчастного. Джаред наблюдал, как палач пошебуршил раскаленной железкой в камине, и хладнокровно приложил ее к бедру пленника. Джареду даже крик послышался, и почуял он запах горелой плоти, но самое страшное случилось, когда человек изогнулся, и вскинул голову. Джаред задохнулся от ужаса, узнав лицо с открытым в крике ртом, и прошептал: – Дженсен! Вышвырнуло его из сна, как мощным потоком щепку смыло, Джаред опомнился уже сидя на кровати, в этот раз чертов сон помнил, весь, и стену, и чужака, и особенно крик и запах горелой плоти. Это было невыносимо, мерзко, подкатывала к горлу тошнота и вязкий, липкий ужас – и главное – Джаред ощущал полное свое бессилие. Дженсен точно попал в беду, неспроста этот сон. Джаред обнаружил, что дышит, будто милю пробежал, и трясется весь, постарался успокоиться, и все думал, думал, что же делать? Крейгу не расскажешь, ну посмеется, сон и сон, Троллю тоже. Джаред промаялся до утра, до так и не придумал ничего, весь день ходил смурной, а ближе к ночи как озарение пришло, догадался – Чужой снова явится. Непременно, не зря же он приходил, не просто так. Ведь хотел чего-то, глядишь, можно будет с ним договориться? Джаред решительно улегся, но заснуть никак не получалось, так он был напряжен и измучен. Вертелся, скрипел зубами, приглушенно матерился, успел прийти в отчаяние, когда увидел светлеющее небо в окне. Все же задремал, когда отпустил себя, решив, что следующей ночью непременно заснет. И тут же провалился в сон, там снова его в северной башне ждал чужак, на этот раз не притворяясь Дженсеном. Джаред вбежал в башенку, задыхаясь, и выпалил: – Отпусти его! Чужак развел руками, и рта не открыл, но прозвучало в голове: «Обмен». Джаред повторил вслух: – Обмен? Чужак кивнул, и Джаред спросил: – Что? У меня ничего нет. Чего ты хочешь? Чужак ткнул в него пальцем, и Джаред растерянно переспросил: – Меня? Чужак усмехнулся непонятно, и в голове снова проявились слова: «Согласен?» Отчаянно хотелось отступить, убежать, сказать «нет» забыть все, но Джаред сказал: – Да, да. Как сбежать черный чужак не научил, а Дженсен перед отлучкой строго настрого запретил Джареда выпускать из замка, хотя раньше не возбранялось ему и в соседний городок смотаться за припасами с Крейгом и охраной, и на охоту, и даже в придорожный кабак за две мили от замка, на перекрестке. А сейчас – все ходы выходы, потайные и прямые – все было перекрыто, везде были замки и охрана. И Джаред нашел самый простой способ. Выбрал веревку подлиннее, закрепил, да и выбросил из окна любимой башенки на северной стене. Одного не учел – что сразу заметят, и крик подымут, и пожалуй что побег бы стоило ночью устраивать… А еще, где-то на полпути до земли Джаред почувствовал вдруг, что падает – то ли плохо веревку зацепил, то ли кто неловкий так хотел его остановить, и сделал что-то наверху, в башенке, с веревкой, словом, полетел Джаред вниз, бестолково размахивая в воздухе руками-ногами, и одно только вертелось в голове – колья внизу. Прямо под самой стеной, и если не повезет, то он свалится не в ров, а на эти стальные колья, и подыхать будет долго и мучительно. Ему казалось, что вот уже, вот сейчас он упадет, и думал, что пришел ему, дураку, такой вот глупый и бесславный конец, как вдруг падение его замедлилось. Воздух вокруг загустел, потемнел, затянуло Джареда как в черную воронку, где дышать и кричать, даже если захочешь совсем не получалось, и двигаться в этом все густеющем черном месиве нельзя было. Джаред отчаянно пытался дернуться или крикнуть, или вздохнуть – не получалось, не мог, как муха в варенье бился и уже теряя сознание, услышал где-то вдалеке отчаянный протестующий крик. Он даже узнал голос, и успел удивиться – как, он здесь? Вернулся? Выходит, обманул его чужак? А потом его окончательно затянуло в беспамятство и мрак. *** Очнулся Джаред в совсем незнакомом месте. Комната была большая, с роскошной кроватью, уставлена богатой резной мебелью – мягкий расписной ковер, пушистый, по щиколотку – да на нем спать можно, зеркала до потолка, и не одно, безделушки всякие, словом, комната не слуги – господина. Джаред с опаской огляделся, каждую минуту ожидая, что явится хозяин этого всего роскошества, и раскричится, прогоняя незваного гостя. Но время шло, никто не приходил, а Джаред, выбравшись из кровати, первым делом подбежал к окну, распахнул створки и высунул нос наружу. И тут же как обухом по голове шарахнуло – вспомнил сразу, что видел уже это место, отчего-то сверху, видел этот темный лес вокруг замка, эту из темных сине-серых камней крепостную стену, и еще что-то очень неприятное видел, страшное, отчего кисло стало во рту и Джаред с трудом сглотнул. И вспомнил палача и его жертву. Не стошнило, но Джаред теперь по новому, настороженно разглядывал снующих внизу во дворе замка людей, посмотрел за крепостную стену: кругом, куда ни глянь, до самого горизонта черный непроходимый лес – дикое местечко. Тайное. И простому путнику не добраться. Джаред заметался по комнате, ища хоть какую-то одежду. Бегать по замку в поисках колдуна в одних кальсонах не хотелось, и искать не надо было, сам придет, и все расскажет, но сидеть в бездействии, когда где-то рядом, возможно, страдает Дженсен, он не мог. Нашел одежду, все было впору, но смущало, что вроде как, не по чину Джареду была одежка, шелка, да бархат. И мягкие, тончайшей кожи ручной работы сапоги, как на него шили. Дивиться было некогда, Джаред поскорее напялил всю эту красоту, и побежал искать хозяина замка. Почему-то он не сомневался, что на месте хозяина найдет того, Темного, из снов, с серыми холодными глазами, с надменным, жестоким лицом. А еще уверен был, что этот Черный – колдун, и именно он не дал упасть ему на колья. Не дал – значит, нужен ему Джаред зачем-то, что-то хочет от него Черный колдун, и можно надеяться, что удастся вызволить Дженсена, если… Если Дженсен здесь. Могло оказаться и так, что колдун его просто обманул, чтобы выманить. Хозяин замка скоро нашелся, сидел в приемной зале на высоком как трон кресле, и, будто дожидаясь кого, задумчиво барабанил по подлокотнику длинными белыми пальцами. Джаред узнал его сразу – это точно был он, тот человек из его снов. При виде Джареда колдун выпрямился, и поманил его к себе. Джаред подходил нерешительно, растеряв отвагу, и все оглядывался по сторонам, до того необычным тут все казалось. Он хоть и жил до этого в колдовском замке, но Дженсен причастность свою к тайным знаниям так, как этот колдун, не афишировал, и у него не торчали по всей приемной зале прозрачные колонны с замурованными в них существами – причем явно живыми. Джаред загляделся на русалку с сине-зелеными волосами, скорчившуюся на дне своей стеклянной темницы, а потом внимание его привлек и вовсе странный, и страшный экземпляр – торчала у самой стены колонна каменная, и в потолок, как прочие, не упиралась, а выглядела как памятник. Жутковатый, прямо из камня рос торс, живое тело. Руки и торс у тела были человеческие, а вот голова… Джаред аж остановился, рассматривая детальнее изуродованную голову. Возможно, когда-то это голова принадлежала человеку, но сейчас лицо было страшно деформировано, растянутые до ушей губы, вдавленный нос, кривые длинные зубы, уши длинные, как у осла, и грубая шерсть на голове. Джаред заглянул в глаза чудовищу, и поразился – сколько в них было бесконечного отчаяния и боли. Чудовище прикрыло лицо руками, а Джареду услышал за спиной вкрадчивое: – Он когда-то был таким же как ты, Джаред. Обыкновенным. А сейчас посмотри, как он прекрасен – другого такого нет. Любимая моя работа. Джаред вздрогнул от неожиданности и отшатнулся, когда колдун успел подойти к нему? Колдун улыбнулся, и спросил весело: – Нравится? Джаред хмуро посмотрел на несчастного, вмурованного в камень, и буркнул: – Нет. Колдун, казалось, расстроился, но Джаред видел, что тот веселится, изображая огорчение: – О, почему же? Посмотри, как он хорош. Правда, раньше, до того, как он стал украшением моего зала, гадкий мальчишка считался одним из самых красивых юношей в Заире, но красота, как известно, тяжкое бремя. Она развращает, делает слабого человечка гнилым, он отчего-то думает, что может позволить себе все. Однажды этот киран обидел мою сестру, очарованную его глупой красотой. Она не смогла его наказать, слишком была влюблена. Поэтому я сделал то, что считал нужным. Все справедливо, Джаред. Джаред посмотрел снова на заколдованного кирана. Тот безмолвно разевал страшный рот, смотрел на колдуна с отчаянием, и гневом, и кажется, готов был его ударить, но дотянуться, разумеется, не мог. Колдун рассмеялся, обращаясь к Джареду: – Забавный… Думаю, я немного поработаю скоро с ним. Сделаю его более совершенным в своем уродстве. В глазах кирана появился страх, и он обреченно повесил голову, а колдун потащил шокированного Джареда к трону: – Хватит о пустяках, Джаред, пора к делу. **** Джаред вспомнил о своем сне – или видениях? – и постарался отогнать мысли о несчастном пленнике. Ему нужно было в первую очередь узнать о Дженсене. Колдун забрался в свое кресло, указал Джареду на широкую скамью у его подножия, мол, садись. Джаред опустился на скамью, мысленно собираясь перед беседой с таким страшным противником. Жутко было, но Джаред все время помнил о Дженсене, и твердо собирался сделать все возможное, чтобы выручить его. Колдун начал первым. Посмотрел на него сверху вниз, пробормотал, будто сам себе: – Джаред, значит… – встрепенулся, и обратился к нему: – Джаред, ты понимаешь, где находишься? Джаред кивнул, а колдун продолжил: – Представлюсь, пожалуй. Нам предстоит длинный разговор и, надеюсь, плодотворный. Меня зовут Рикхард, и Дженсен – мой бывший ученик. Неблагодарный ученик! Джаред с тоской подумал, что, кажется, дело плохо, очень плохо. Неблагодарный ученик? И что, интересно, такого сделал Дженсен, что старик до сих пор зол? Джаред покосился на ближайшую колонну в приемной зале, больше напоминающей кунсткамеру, только с живыми существами. Сидевший в колонне полудракон-получеловек демонстративно повернулся к нему спиной. Колдун, казалось, погрузился в воспоминания, и замолчал, но Джареду нужно было знать самое главное. Он прокашлялся, и спросил, проклиная себя за то, что голос дрогнул: – Так он здесь? Дженсен – он здесь? Или… Или вы заморочили меня? Колдун отвлекся от своих мрачных дум, и посмотрел на него. По тому, каким весельем загорелись его глаза, Джаред с неожиданным облегчением понял, что, скорее всего, его обманули. – Дженсен был хорошим учеником, сообразительным, – почти весело сказал колдун и признался, улыбаясь, – поэтому его здесь нет, Джаред. Он научился у меня многому, в том числе и обходить ловушки. Но сейчас это неважно. Рикхард с таким предвкушением посмотрел на Джареда, что все его облегчение испарилось без следа, и его обуяли тяжкие предчувствия. Он еще раз осмотрелся, поежился невольно, и подумал, что рано он обрадовался. С Дженсеном, положим, все в порядке, а вот он сам попал, кажется, и очень серьезно. Осталось только узнать, что его ждет. Джаред набрался смелости и спросил: – Так зачем же я вам понадобился? И очень удивился, когда услышал смех колдуна. Отсмеявшись, колдун сказал: – Зачем ты мне? Лично ты мне не нужен, тоже мне ценность. Глупый раб, постельная игрушка. Джаред решил было, что ему следует оскорбиться, но любопытство пересилило, и он с неподдельным интересом спросил: – Тогда зачем вы меня похитили? Вы ведь заставили меня убежать, заставили поверить, что Дженсен в беде. Зачем? Колдун ответил ему таким же заинтересованным взглядом и признался: – Я не мог иначе забрать то, что мне принадлежит. Но теперь, когда я вижу тебя, у меня родилась идея. Прекрасная идея. Идеи, которые рождались в голове этого ненормального, ничего хорошего не сулили, но Джаред решил пока об этом не думать и упрямо переспросил: – То, что принадлежит вам… О чем вы? Он действительно не понимал. Колдун загадочно усмехнулся, все разглядывая его загоревшимся взглядом и бормоча: – Как странно. Киран, обыкновенный киран, раб. Неужели? Почему я сразу не подумал об этом… – и обратился к нему, повысив голос: – Скажи, Джаред, ты хоть знаешь, что твой хозяин, Дженсен – вор и обманщик? Он обманывал тебя, использовал втемную, ты ведь даже не знаешь, даже представления не имеешь, какой он подверг тебя опасности. Джаред даже рот открыл от неожиданности, и нелепости обвинений, выпалил возмущенно: – Что вы несете? Но уже зародился червячок сомнения, от которого заскребло на сердце, Джаред смотрел на Рикхарда со страхом, почему-то начиная ему верить. Что-то подсказывало ему, что черный колдун не врет. А Рикхард, словно убедившись, что его слова достигли цели, перестал улыбаться, и сказал серьезно: – Он обманул тебя, Джаред. Все время обманывал, пользовался тобой, как хотел, и когда хотел, а потом, когда бы ты ему надоел, он выкинул бы тебя, и никогда не вспомнил бы о тебе. Джаред покачал головой в отрицательном жесте. Жестокие слова были похожи на правду, но ведь все можно так вывернуть! Горло пересохло, голова заболела, но Джаред прошептал: – Нет, он был честен со мной… С нами. Никогда ничего не обещал. – Джаред сердито посмотрел на колдуна, борясь изо всех сил с сомнениями: – Это вы обманули меня! Вы хитростью заманили меня сюда! Колдун печально вздохнул: – Джаред, это разные вещи. Я просто хотел вернуть свое, то, что Дженсен выкрал у меня, и так хитроумно спрятал. Мне пришлось это сделать. Джаред вскочил со скамейки и закричал: – О чем вы все время толкуете? Что «свое»? Что такое вы хотели забрать, и при чем здесь я? - Успокойся, Джаред, и сядь. А теперь загляни в свою ладанку. Не смотри так удивленно на меня, просто возьми ее в руки. Открой мешочек. Что ты там видишь? Джаред трясущимися руками вытряс все содержимое из оберега – немного трав, свернутая в крошечный комочек молитва, золотое колечко – и среди всего этого на деревянной скамье лежал камень, небольшой, красный, и чем дальше Джаред вглядывался в него, тем ярче этот необычный камень светился. Оторопелый, Джаред взял этот камень двумя пальцами. Положил на ладонь другой руки и поднес с глазам. Камень засиял пуще прежнего, замигал-засветился, и как будто тепло от него шло, завороженный, Джаред не мог оторваться от него, все смотрел, и вдруг начал вспоминать. Вспомнил крылья в полнеба, и резкий, предупреждающий птичий крик. Вспомнил, как Дженсен шепнул – возьми и спрячь – и лишь потом отключился, как потом у Джареда отшибло память напрочь об этом событии, и как потом Дженсен позвал его к себе, чтобы проверить – не вспомнит ли? И заколдовать его, Джареда, наверняка. Дышать было больно, от осознания того, как Дженсен поступил с ним. Почему не сказал правду, почему не объяснил? За что так с ним? Спросил чужим, хриплым голосом, все не отрывая взгляда от камня: - Тогда почему не взяли только камень? Джареду не хватило сил объяснять – что можно было дождаться, пока он при побеге свалится на колья, погибнет, а колдун спокойно заберет нужную ему вещь. Как он утверждал – его вещь. Но колдун понял его сразу, и даже удивился немного: – Ты все еще не догадался? Я не мог, он применил хитроумное заклятье. Ты – Джаред, как шкатулка с секретом, у тебя нельзя забрать камень силой, или по доброй воле, или украсть, даже у мертвого. Никак. Мне пришлось забрать камень вместе со шкатулкой, раз такое дело. Камень как живой, пульсировал, мигал, сиял всеми оттенками красного, от темно-бордового, почти черного, до ярко-алого, и даже казался теплым. Конечно, это была иллюзия, он не живой, он просто нагрелся в его руках. Джаред с трудом отвел взгляд от чудесного камня. Выпустил из рук, уронил на скамью. И спросил устало у колдуна: – И что теперь? Ему вдруг стало все равно, равнодушно, холодно и не страшно – пусть колдун хоть что делает с ним, даже засовывает в свою чудовищную кунсткамеру живым экспонатом. Больнее уже не будет. Колдун внезапно оказался рядом, раз – и сидит на широкой скамье рядом с ним, как равный, и сочувственно смотрит и говорит проникновенно, и как будто искренне: – Останься здесь, Джаред. Джаред недоумевающее покосился на колдуна, буркнул: – Как будто у меня есть выбор? Колдун помолчал, потом коснулся его рукава, и заговорил: – Выслушай меня. Джаред, твой хозяин… Дженсен, он использовал тебя как гаремного мальчика. Он играл с тобой, и ты был всего лишь одним из многих, таких же безликих, всего лишь парень для ебли. Ну, я полагаю, днем он придумывал вам другое занятие, каждый в меру своих способностей служит ему. А потом он использовал тебя снова, но уже как хранителя. И ты даже не знал об этом, ты для него – безмозглое существо, ну как стул, или да, как шкатулка. Джаред, я хочу предложить тебе другое. Здесь никто не будет использовать тебя. Ты не будешь гаремной шлюхой, или тупой вещью вроде сундука для хранения, я предлагаю тебе стать моим учеником. Джаред изо всех сил старался не расплакаться, отчего-то знание, что его действительно использовали, оказалось непереносимым, болезненным, он чувствовал себя глубоко несчастным и больным. Хотелось заползти в какую-нибудь щель, в темный уголок, и отлежаться там, пока боль не утихнет, а еще грызли его кроме этой боли обида и недоумение – как он раньше этого не замечал? Еще, конечно же, неистребимая и глупая, жила в душе и надежда, что, может быть, он ошибается? Ну ведь можно же этот поступок Дженсена как-то объяснить? Предложение колдуна оказалось таким неожиданным, что Джаред ненадолго забыл о своих переживаниях и переспросил недоверчиво: – Учеником? Но… Но я киран, не ренсар. Вы же никогда… Колдун перебил его со смехом: – Пусть это тебя не волнует. Сказочки о том, что простой киран никогда не сумеет постичь науки волшебства придумали ренсары. А хочешь, я тебе открою тайну? Мой прадед был великим колдуном. И он был наполовину кираном. – О, – только и сказал Джаред. Мысли Джареда лихорадочно метались, он думал про Дженсена, думал о том, как хочет вернуться к нему, и спросить – за что? Почему он так поступил с ним? Как же тянуло вернуться и Джаред знал, что поверил бы всему, тут же, простил и поверил бы, даже самому глупому объяснению, ему хотелось быть там, с ним, к нему – и одновременно сердце болело и сжималось от того, что, возможно, колдун Рикхард был прав – он, Джаред, был всего лишь вещью, которую Дженсен использовал по своему усмотрению. Колдун как почуял его сомнения, наклонился к нему и заговорил вкрадчиво, ласково: – Джаред, я ведь не тороплю тебя. Ты подумай. У тебя будет выбор, вот послушай. Мы заключим с тобой предварительный договор. Что ты так удивленно смотришь? Да, у нас это практикуется. Это очень удобно, на самом деле. Ты за это время поймешь, готов ли к такому делу, я пойму, можно ли тебя обучить. Джаред и близко не думал заниматься колдовством, весь в переживаниях из-за Дженсена, но тут поневоле заинтересовался. Как любопытно! Он поживет здесь, и хоть немного узнает о Дженсене. Или о деле, которым он занимается, станет ближе к Дженсену, немного лучше будет его понимать. И за это время остынет от обиды. Хотелось, конечно, наплевав на гордость вприпрыжку бежать к Дженсену! Джаред думал, выстави его сейчас колдун за ворота замка, он и в диком лесу найдет дорогу, прибежит, но вот кому он нужен там со своей любовью, глупый, смешной. Сомнения и останавливали. А Колдун все заговаривал его, обволакивал словами: – Три месяца пролетят так быстро. Ты попробуешь, а если не захочешь дальше, то всегда можешь отказаться. И я отпущу тебя. Если ты передумаешь, я просто отпущу тебя. Ты забудешь, чему я тебя научил за это время, но не потеряешь ничего своего. Джаред не видел подвоха в соглашении – все казалось идеально. У него будет время подумать, пережить свое разочарование, и, может быть, научиться чему-то новому. Почему бы и нет? Но отчего-то так дрожало все внутри, от страха сжималось сердце, и Джаред не понимал, что такое с ним происходит? Он так напугался, что почти уже сказал «нет» когда вдруг взгляд его снова упал на красный камень, позабытый на скамье, лежавший среди распотрошенного амулета. Камень светился слабо-слабо, но Джаред вдруг отчетливо вспомнил Дженсена. Тот встал перед ним, как живой. Стоял и улыбался, красивый, яркий, насмешливый – желанный, и такой, словно весь мир у его ног – беспечный. Джаред вспомнил, как ревновал, как пил с Крейгом, как ждал Дженсена, как все время думал о нем. Вспомнил, как ждал каждую ночь, когда его позовут, отчаявшийся, готовый на все, на любую малость, лишь бы дождаться ласкового слова, нежного взгляда. И неожиданно для себя повернулся к Рикхарду, и сказал твердо: – Да. Я согласен. Ничего не случилось, гром не грянул после его «да», и молнии не засверкали. Рикхард спокойно, как будто знал заранее его ответ, поднялся со скамьи, и сказал деловито: – Ну что же, теперь обсудим незначительные детали. Пойдем, Джаред, в кабинет, здесь не слишком уютно. Джаред поймал за кончик ускользающее подозрение, что «незначительные детали» звучат очень нехорошо. Но безропотно поднялся, и уговаривая себя – три месяца, Джей, всего три месяца, и ты будешь свободен, ну ерунда же, не страшно совсем – побрел вслед за колдуном. Кабинет Рикхарда немногим отличался от приемной залы, ну разве что был несколько меньше, но и тут в колбах и стеклянных аквариумах там и сям глазели на Джареда чудовища. Джаред старался не приглядываться к ним, потому что от некоторых тошнота подкатывала к горлу, настолько они были ужасны. Колдун радушно пригласил его сесть в кресло, сам уселся напротив, между ними сам собою появился маленький столик, уставленный едой и напитками. Рикхард кивнул на столик, спросил мягко: – Не хочешь выпить? Джаред помотал головой, колдун же взял бокал, налил вина, пригубил, поудобнее устроился в своем кресле и начал издалека: – Ты сейчас уже находишься в статусе моего ученика. Но, на самом деле, тебе еще нужно сделать один шаг. Это не больно, и не страшно, это маленькая необходимость, через это проходят все ученики. Колдун подчеркнул интонацией «все» и Джаред навострил уши. Интересно куда он клонит. Колдун указал бокалом на ближайшую тварь в аквариуме: – Посмотри на нее. Джаред скосил глаза и поскорее отвернулся, помесь лягушки с неизвестной зубастой гадиной внушала отвращение и страх. Колдун тихонько засмеялся и прокомментировал: – Ну вот видишь. Ты не можешь даже смотреть на ванийу. Как же ты будешь работать с материалом? Джаред спросил растерянно: – Работать с… с этим? Мне придется работать с этими тварями? О, нет. – Джаред, повторяю, ты еще не сделал того, после чего все эти зверушки покажутся тебе милыми лабораторными мышками. Джаред насторожился: – И что я должен сделать? Колдун поставил бокал на столик, сложил руки на груди и, глядя ему в лицо, спокойно ответил: – Раухтуш. Тебе нужно позволить мне взять его. Разумеется, не навсегда, всего лишь на три месяца, пока не истечет наша договоренность. Джаред ничего не понял, но ему показалось, что он слышал уже где-то про раухтуш, но вот что? Решил спросить прямо: – А что это такое? Раухтуш этот? – Это… – колдун задумался, подбирая слова, махнул небрежно рукой: – это, если сказать проще, в двух словах – часть души. Джаред открыл рот, и врос в кресло, с новой силой проснулись в нем подозрения, и воспоминания, о кошмарном сне – когда кто-то страшный, черный, тянулся к нему, в него. Но колдун выглядел таким расслабленным, несмотря на то, что говорил чудовищные вещи. – Душа? – Джаред невольно прижал руку к груди, выпалил: – Слышал, люди без души умирают? – Нет, Джаред, ты не понял меня. Без души человек – ничто. Телесная оболочка, если вынуть из нее душу, сразу начнет разлагаться. Без души человек не может жить. А вот без раухтуша – вполне. И, знаешь, есть такие люди и среди вас, и среди ренсаров, они рождаются без него. Они живут долго, обладают отменным здоровьем, им ничего не мешает жить и даже хорошо жить. Знаешь, Джаред, я иногда думаю, что такие люди счастливее тех, кто обречен мучиться всю жизнь, имея чувствительное сердце. Счастливее тех, кто не может спокойно смотреть на животных в клетках, тех, кто страдает от неудачной любви, от ревности, страдает тяжко, и доходит иногда до безумия. Если бы эти страдальцы знали, как просто можно избавиться от вечной боли. Джареда очень впечатлило даже не то, что есть люди, кто спокойно живет без непонятного – зачем тогда он нужен вообще? Чтобы люди страдали? – раухтуша, а то, что, оказывается, можно не мучиться. И не страдать. Будет не больно от разбитого сердца, от предательства. Неужели такое возможно? Джаред решил уточнить: – Правда? Человек без раухтуша не страдает совсем? Это сердце? Вы просите отдать вам сердце? Но тогда же я не смогу и радоваться, не только грустить. Колдун вздохнул, и произнес печально: – Какие дикие вещи ты говоришь, Джаред. Как можно забрать сердце? Без него ты так же умрешь, как и без души. Оно останется при тебе, так же будет качать кровь по венам, все будет, как прежде. И, Джаред, человек без раухтуша совсем не становится бесчувственным, он радуется жизни, я же сказал. Любит получать телесные удовольствия, становится в делах любви неутомим и ненасытен. Он счастлив. Страдает он тоже, но страдания эти никогда не причинят ему той боли, какая была бы, останься у него раухтуш. Он видит все и чувствует, но немного по-другому. Как будто через защитный барьер, понимаешь? – Через барьер… – Джаред задумался крепко. Хотелось, отчаянно хотелось, чтобы притихла, отпустила хоть на минуту боль от разочарования, от предательства, от неудачной, никому не нужной его любви. А колдун напомнил: – Джаред, это ведь ненадолго. Пока на три месяца. А потом, когда ты поживешь так, и почувствуешь всю прелесть жизни без раухтуша, когда поймешь, как легко тебе и свободно, может быть, ты оставишь его в оплату за дальнейшее обучение. У Джареда вдруг возникло ощущение, что сейчас, вот сейчас картинка сложится, и он поймет одну очень важную вещь, но колдун поспешно продолжил: – Но это совсем не обязательно. Многие расплачиваются услугой, и с теми знаниями и умениями, какие они получают после ученичества у меня, это не составляет для них труда. На самом деле этот маленький, временный залог нужен лишь для того, чтобы облегчить тебе вхождение в новую непростую жизнь, Джаред. Потерянный, Джаред сидел и рассматривал бокал Рикхарда с переливающимся в нем золотистым напитком, этот напиток что-то смутно напоминал ему. Смотрел, и понимал, что нужно отвечать, и нужно сказать «нет», твердое «нет» а потом, скорее всего, колдун зашвырнет его в темницу, начнет мучить, или сразу сделает экспонатом своего страшного музея. Есть ли у него выбор? На самом деле – нет, никакого, выбирать нужно из худшего, и еще более худшего, а сидя вмурованным в камень уж точно ни одного шанса убежать не будет. Сильно ли он рискует, сказав «да»? Колдун говорит, что можно жить без этого… раухтуша? Джаред потянулся к своему бокалу, налил вина, выпил залпом и не почувствовал вкуса, и ему не стало легче, наоборот, он снова вспомнил Дженсена, и даже услышал его смех. Сердце заныло сильней, и Джаред не заметил, как сдавил в ладони бокал, тонкое стекло не выдержало и хрустнуло. Джаред посмотрел растерянно на кровь, быстро заполняющую тонкие порезы на ладони, и снова по непонятной ассоциации вспомнил камень, который он беспечно оставил на скамье в приемной зале. Испугался вдруг неизвестно отчего, невольно потянулся другой рукой к горлу, и удивленно ахнул. Оберег был на месте, а после быстрого ощупывания стало ясно, что и камень там же. Джаред забыл про кровоточащую ладонь – что за чертовщина? Он точно – оберег назад на шею не вешал, как он тут оказался? Словно требуя ответа у колдуна, Джаред посмотрел на него изумленно. Рикхард хмыкнул раздраженно, пояснил нехотя: – Я же говорил. Заклятие, ты камень потерять не можешь. Он всегда будет к тебе возвращаться. Если только я… Колдун спохватившись, замолчал, и будто желая отвлечь внимание Джареда от скользкой темы, перегнулся через стол, взял его за израненную ладонь и дунул. Порезы перестали кровоточить, а потом и вовсе затянулись. Джаред задумчиво рассматривал чистую ладонь, вспоминая послышавшийся ему смех. Камень снова напомнил ему, кем он был для Дженсена. Как сказал колдун? Сундук, или шкатулка. Что-то неживое, неодушевленное, неважное. Настолько неважное, что с ним можно делать что-то, например, положить в сундучок какую-то другую вещь, а для пущей сохранности Джареду не говорить. Да и кто, интересно, разговаривает с сундуком? Колдун молча пил, и словно не обращал внимания на него, а Джаред больше не раздумывал, и просто сказал: – Хорошо.