***
В четверг снова была химия. И снова я с Владом в паре. Задания, хоть уже и выданы, но не выполнены. Честно, не представляю, как нам двоим запереться в одной комнате и сделать какой-нибудь проект: загрызем друг друга и не подавимся. Правда, сегодня опыты ставил в основном Влад. Я с гипсом на руке практически ничего не могла, зато этот засранец обеими здоровыми руками мог всё. И это напрягало. Зато я, как истинная гадюка во плоти, постоянно шипела ему на ухо «Неправильно!», за то тот на меня странно начал поглядывать, будто примерял, стоит ли меня душить или нет. Полина, проходя мимо нашей парты, вдруг неожиданно легонько, но ощутимо ткнула парня ребром и угрожающе прошептала: — Только попробуй… Простая угроза — и у меня настроение на весь день и улыбка до ушей. Эх, Полька, как же я тебя люблю! Всё! Ура! Урок окончен. И вроде бы Влад должен был уже уйти, как он вдруг замялся: — Саша, передай Ангелине, что завтра тренировка на час позже. Пожалуйста. И, пока я не успела ответить, ушел со своими друзьями-баскетболистами, оставив меня в полном шоке. Да и не только меня, если честно — на спину парня пялились в недоумении все! Саша? Пожалуйста? Да ну нет, он не мог сказать два этих слова в одном предложении да без сарказма! …Хотя Лину всё же стоит предупредить.***
Обожаю своих тараканчиков! Бегают, бегают, тренируются, как пчелки, ездят в другие города на соревнования, отстаивают нашу ЮНЕСКОвскую школу от врагов-иродов заморских, посягнувшись на самое святое - на смешивание нас с лицеем Мы не лицей! Мы обычная экспериментальная школа. Все, кто хоть год учился в лицее, знают, какие там неприятные, а порой противные человечки: ходят везде, где не надо, суют свои высокомерные носы не в своё дело, дерзят при каждой возможности и просто всячески выражают своё вселенское неуважение к небогатым "заморашкам". За что я больше всего беснуюсь - это высокомерие и самоуверенность в своей полной безнаказанности. Мы как-то соревновались с лицеями. И это было ужасно. Директор такого высококлассового заведения слёзно просил нашу команду дать слабину и проиграть. Мол, там в команде дочь какого-то крутого чиновника, и ее отец очень расстроится, если она проиграет. На пне мы крутили такие предложения! Интенсивные тренировки, невыносимый бег, для некоторых - строгие диеты, - и всё это бросить ради... ради чего? Ради чужого самолюбия? Естественно, я, Соня и Полька весьма уважительно, кстати, дали отказ на такое незаманчивое предложение. И выиграли. Зато с тем лицеем мы связи больше ни разу не поддерживали с тех запамятных времен. У меня была идея пойти и нажаловаться отчиму. Умом я понимала, что так дела не делаются, поэтому никуда ходить и не стала.***
Суббота. Время отдыха, долгого сна и умиротворения, если ты только с шести часов не на ногах, чтобы обзванивать каждого члена двух растропных команд. Сами поездки за черту нашего города мне безумно нравились, но вот приготовления к ним – нет, нет и нет! «Вжики» и «Ктулху» озабоченно галдят. По-моему, «Ктулху» как команда стала существовать только четыре месяца назад, а потому на общих сборах еще не была, а на соревнования ездила редко. Зато «Вжики», члены которой начинали играть в волейбол лет в десять, являлись настоящими ветеранами нашей команды. Кирилл, Кира и Лёшка из вжикнутых появились в спорте не позже меня, только тогда мы все были обыкновенными волейболистами-недоучками с криворукостью и неумением оперативно работать в команде. Приехала домой я в прямом смысле этого слова никакой. Вести команды на соревнования - это стрессы, документы и обязательства. Зато дома меня ждал сюрприз. Мама соорудила честь нашего выигрыша (а мы выиграли, она в этом не сомневалась) праздничный ужин. Еда была... мм! Пальчики оближешь! Вот только поддерживать разговор никак не хотелось. В воскресенье мне позвонила Соня, сообщила, что в нашей школе через две недели пройдут какое-то замудренное торжество, и что будет вечеринка. А Соню, как особу довольно ответственную, назначили заниматься праздником. А что я? Я ее друг, поэтому мне пришлось с большой неохотой, но идти помогать ей в школу. Единственный плюс во всём этом - нас отпускают с некоторых уроков. И только. Ну, может, еще мама пару поздравлений скажет, а так больше ничего приятного в этом нет. Расходы на праздник пришлось составлять у нашего секретаря, которого за сухой суровый взгляд и заостренные черты лица мы называли Фюрером Номер Два. А Первый Фюрер - наше директор, хотя он вроде как добрый, доброжелательный и понимающий. Фюрерами мы начали называть этих двух граждан после того, как за несчастливую участь быть вызванным на ковер какой-то уже выпустившийся весельчак назвал Рейхстагом. Шутка быстро распространилась по всей школе, и теперь вот уже несколько лет все активно ходят в Рейхстаг каяться и извиняться. Ну, в редких случаях - помогать и согласовывать что-то с Главным Фюрером. Накидав примерный список закупок, я оставила твои черкульки у секретаря. Она, чуть помявшись, отдала мне тетрадку Сони с стихами, которая, вероятно, забыла ее у директора. Я человек не совсем благородный и хороший, а изнутри меня частенько пожирает любопытство. Для меня Любопытство - верх порока, а пороки коварны и соблазнительны. Соня часто писала стихи и рассказы, в этом мы похожи. Но беда в том, что она свои творения читать никому не давала, предпочитая отмалчиваться и неловко прятать тетради в сумку. А тут такая возможность! Счастливые люди не плачут, Не пьют и не курят пред сном. Счастливые люди смеются, При этом идя напролом. Счастливые люди счастливы, Не надо им книжки читать О войне, о злобе, насилье, О том, что творится в простом. Счастливые люди в забытье Не держат у вены ножи, Они не кричат о болевшем, Они не кричат о больном. Счастливые люди с улыбкой Встречают хороших гостей. У счастливых дом полон веселья и отчаянно-хороших друзей. Несчастливы люди бывают, Шипы им душу пробьют. Берегите людей вы несчастных, Им сердце на клочья порвут. Я с жадностью дочитала последние две строчки. Стих без особого смысла - но зато довольно правдивый. Он не дотягивает до уровня работ участников, например, "Глаголицы" или еще какого-нибудь немалоизвестного конкурса, но тоже хорош собой.