истинные-не истинные

Тэхён уже привык просыпаться рано утром под морской бриз и крики чаек. Эта прекрасная атмосфера вселяла уют и тепло, хотелось укутаться в тёплый плед, взять в руки чашечку крепкого чая, усесться с книжкой в беседке, что была в саду, и думать о прекрасном. Но неприятная боль во всём теле не давала толком раскрыть глаза, отчего болезненный стон непроизвольно прозвучал куда-то в подушку. Голова раскалывалась после небольшого количества выпитого спиртного, ноги невозможно было согнуть и разогнуть, а в пояснице неприятно покалывало. За все эти годы, что прожил Тэ, с ним такого ещё никогда не было, поэтому омеге показалось это странным. Но ещё более странным показалось то, что он проснулся в собственной постели голый, а рядом, уже одетый, лежал Чон Чонгук собственной персоной. Сил на то, чтобы подняться с постели и закатить скандал в стиле: «Какого чёрта ты делаешь в моей постели?» не было. Но и сам тот факт, что он проснулся голым, а на животе были не однозначные запёкшиеся разводы, говорил о том, как же всё-таки была проведена эта ночь. Единственное, что сейчас могло смущать Кима это то, что в комнату мог зайти Донхэ. Блондин не очень бы хотел, чтобы ребёнок видел в одной комнате двух «родителей», которые спят в одной кровати, так ещё, почему-то, и голые. Пошевелив мозгами, Тэхён всё же решил попробовать встать с постели, стараясь не обращать внимание на боль во всём теле и стараться не смотреть в зеркало, что стояло почти напротив кровати, но его тут же схватили за руку, дёргая на себя и прижимая к мощной груди. Чонгук уже давно не спал, но из-за того, что слишком много нагляделся (налюбовался) омегой, успел немного вздремнуть. Когда альфа почувствовал шевеление на кровати, то рефлекторно прижал к себе, чтобы ничего не мешало его сну. — Ты совсем совесть потерял, Чон Чонгук! — недовольно закряхтел парень, одновременно с этим шипя от покалывания в пояснице и делая попытки вырваться из чужой хватки. — Не бузи и полежи спокойно, так хорошо лежим, ну, — сонно пробубнил Чонгук, утыкаясь носом в светлую макушку и вдыхая в лёгкие запах спелой вишни. Такой дурманящий и приторный запах спелой ягоды заставлял кожу покрываться мурашками. — Пусти меня, я не одетый, — как бы между прочим, сказал блондин, ладошками стараясь упираться в чужую грудь, чтобы сделать между телами хоть какое-то свободное пространство. Потому что подобное ужасно смущает. Особенно когда совсем рядом, что можно обнять за шею и прижаться, лежит истинный. — Будто я там ничего не видел, — усмехнувшись, альфа, как назло парню, положил свою ладонь к нему на талию, притягивая сильнее, тем самым вызывая недовольный неестественный писк. — Ты что себе позволяешь, Чонгук? — как ошпаренный, подскочил на месте Ким, успев прикрыть себя по пояс одеялом. Такой наглости он ожидал услышать от брюнета, но толика того, что этого не произойдёт, всё же таилась внутри омеги. Почём зря. Тяжело выдохнув, Чонгук лишь молча поднялся с кровати и вышел из комнаты, вороша волосы на своём затылке, тем самым стараясь отогнать от себя сонное состояние. Чон знал, что такое выльется ему утром и что могут припомниться старые обиды, но всё равно пытался делать всё так, как и должно было быть. Хотелось чувствовать себя полноценной семьёй без воспоминаний о том, что было. Но, видимо, Тэхён всё ещё хочет продолжать жить прошлым, теперь уже точно не подпуская к себе альфу ближе, чтобы не нарушалось личное пространство. Тем времени сам Тэ не знал, как реагировать на всё это. Тело само было не своё, когда чужая рука коснулась талии. Блондин не мог сказать, что ему противно от чужих прикосновений, наоборот, он хотел, чтобы это всё продолжалось, парень уже был готов забыть всё то время, что пробыл один — верный своему гуляющему истинному — и жить так, как всегда хотел: с мужем, с детьми, в большом красивом доме. Лишь только подсознание говорило, что ещё не время, и Тэхён смог только молча согласиться. Только успев одеться в домашнюю одежду, к нему в комнату вбежал сонный Донхэ, от которого так и чувствовался детский трепет, что мальчик в порыве эмоций сильно-сильно прижался к папочке, обнимая его. — Доброе утро, папочка! — сонно протянул маленький альфа, получая утренний поцелуй в лобик. — Доброе утро, котёнок, — сев на свою расправленную постель, омега убрал волосы сына назад, чтобы полностью осмотреть личико ребёнка. — Ты хорошо себя чувствуешь сегодня? Не кашлял? — Нет, папочка, мне уже хорошо! — бодро ответил Дон-и, слезая с рук парня. — Ох, это хорошо, малыш, — беря того за ручку и выходя из комнаты, пошёл вместе с ним в сторону кухни. Сегодня Чонгук не приготовил кашу с комочками, которую все уже привыкли есть с утра. Почему-то даже от этого в груди накопился неприятный осадок расстройства и детской обиды. — Значит, скоро, если тебе действительно лучше, мы поедем обратно домой. — Я не хочу домой, — быстро сказал мальчик, дуя обиженно губы и усаживаясь на свой стульчик. Если они поедут домой, это значит, что он будет реже видеться с отцом, а Донхэ этого никак не хотел. — Котёнок, нам нужно будет поехать домой. Там дядя Чим-Чим с дядей Намджуном, детский садик и наш дом, — выдохнув, Тэхён старался всё спокойно объяснить ребёнку, но тот лишь только сильнее начинал кукситься и вредничать. — Я не хочу домой, там не будет с нами отца, — сложив руки на груди, мальчик еле сдерживался, чтобы не начать плакать от обиды. Папочка будто специально игнорирует то, что он теперь должен быть с отцом, а не снова один. — Почему ты не хочешь жить с отцом? — Потому что он — не наша семья, — довольно резко ответил Тэ, вставая с места, чтобы налить кофе и какао в кружки. Но услышав тихий всхлип за спиной, по телу омеги прошлись мурашки от страха. Повернув голову, он увидел, как на стульчике, утирая прозрачные бусинки слёз с щёк, Донхэ старательно делал вид, будто не плачет. Блондину от этого всего только стало плохо, ведь ранее он никогда не доводил своего сына до слёз. — Ох, котёнок, прости меня, — поставив чайник на место и подойдя к мальчику, прижал его к себе, дрожащими пальцами утирая все слёзки с щёчек. — Н-не говори т-так б-больше, — всхлипывая и прижимаясь к папе, Донхэ снова не сдержал эмоции, плача в чужую футболку. — Не буду, малыш, только не плачь, пожалуйста, — Ким готов был сам разреветься, лишь бы его маленькое чудо не лило напрасно слёзы. Чонгук уже не первый раз попадается на разговоре Тэхёна и Донхэ. Неприятное это чувство — подслушивать, но если бы он выдал себя, то подлил бы масла в огонь своим присутствием. А для себя Гук вынес из этого разговора то, что нужно как можно скорее вести дело к концу, чтобы эта «не наша семья» стала настоящей.

***

Посетив местного врача в Пусане, который полностью осмотрел Донхэ, он лишь подтвердил то, что основной кризис болезни прошёл, но нужно быть осторожным со слабым иммунитетом ребёнка. Донхэ было ужасно грустно. Ему не хотелось покидать такой большой дом и возвращаться в их с папой маленькую квартирку. Он не хотел уезжать, снова ходить в садик ещё потому, что мальчик не сможет видеться с Чонгуком. Всё время, пока он болел, начинались небольшие приступы кашля, возле него были всё время Тэхён и Чонгук. И не хотелось, чтобы это всё заканчивалось. Видя то, как ребёнок расстроился, омега пытался как-нибудь приободрить сына, говоря, что как только они приедут, сразу же пойдут вместе с дядей Чим-Чимом в цирк или же парк аттракционов. — Я не хочу без отца никуда, — понурив голову, тихо сказал Дон-и, сидя в машине на заднем сиденье возле папы, пальчиками перебирая ушки зайца, которого он нашёл в доме, как только они заехали в него. Чонгук поглядывал на Донхэ с Тэхёном через зеркало заднего вида. После того случая, что произошёл на утро, они оба не разговаривали друг с другом, что, в какой-то степени, было на руку Тэ. Он сможет снова подавить в себе те трепещущие чувства, что возрождались в нём после нескольких лет. Но при этом, блондин понимал, что и сам не сможет без Гука. — Отец тоже с нами пойдёт, если будет свободен, котёнок, он же работает, — целуя мальчика в макушку, сказал Ким, прижимая голову ребёнка к своей груди. Поездка обещалась быть долгой и морально давящей на всех присутствующих в этой машине. Потому что эта совместная поездка могла бы быть и последней в жизни каждого из них.

***

Тэхёна последнее время бесила его собственная физиология омеги. Пока он жил в Пусане почти месяц, блондин всё время переживал о том, что у него совсем скоро должна начаться течка. Он боялся, что если Чонгук учует запах течной омеги, то может сорваться и воспользоваться снова моментом, когда Тэ будет готов на всё, лишь бы избавиться от этого ужасного зуда внутри. И парень будто был готов к тому, что в первый же день, после приезда, у него начнутся не самые лучшие дни. Ещё с утра Ким понял, что всё тело начинает неприятно ломать и покрываться мурашками от любого дуновения сквозняка, омега встал с кровати, доставая из шкафа небольшую аптечку и выпивая несколько капсул подавителей, чтобы как можно быстрее собрать вещи Донхэ и отвести его на пару дней к Чимину и Намджуну, как делал это ранее. — Папочка снова заболел? — прикрывая рот ладошкой и зевая в неё, мальчик напялил на свои плечи небольшой рюкзак со сменной одеждой и средствами гигиены, дожидаясь, когда такой же сонный дядя Намджун обуется и заберёт его с собой. — Да, котёнок, папа себя не очень хорошо чувствует, — облизывая пересохшие губы, Тэ обнимал свои плечи руками, пытаясь сдерживать признаки дрожи. — Позвонишь нам, когда всё пройдёт, хорошо? И не доводи себя до такого состояния, Тэхён-а, — с беспокойством сказал Джун, потрепав волосы своего донсена и взяв за руку маленького Дон-и. Проводив двух альф из квартиры, Тэ даже с каким-то облегчением выдохнул, прижимаясь влажным лбом к стенке в прихожей, облегчённо выдыхая. Парень и забыл вовсе, что каждая его течка сопровождается с невыносимыми болезненными ощущениями, что просто жить не хочется. Не успев отойти в комнату, чтобы выпить новую порцию таблеток-подавителей, по квартире прошёлся дверной звонок. Первое, о чём сразу же подумал Ким, так это то, что Намджун снова забыл что-то и вернулся за ним. Даже не посмотрев в глазок, Тэ сразу открыл дверь, увидев перед собой растерянного Чона, который не мог понять, показалось ли ему ещё в подъезде, что аромат пряной вишни так сильно кружит голову. Тэхён уже хотел было захлопнуть дверь перед альфой, но тот хлопнул рукой по двери, заходя внутрь квартиры. — Уходи, — судорожно выдохнул Тэ, отходя от надвигающегося на него альфы, надеясь, что это просто очередной приятный кошмар в его жизни и он проснётся. — Не подходи ко мне и не трогай. Руки Чонгука легли на талию парня. Ему действительно кружит голову, что рассудок туманится и вовсе не соображает, а омега лишь только начинает тихо плакать, снова чувствуя себя в будущем грязным и использованным. Как пять лет назад. Как тогда, когда они оба были моложе и Тэ впервые позволил коснуться своего нетронутого тела.

***

Тэхён выгибался навстречу чужим прикосновениям, сопровождая это новым, всё более громким и томным стоном. Руки цеплялись за плечи, оставляя после себя борозды красных, почти кровавых, царапин. Трепетное тело под Чонгуком металось под ним, прося, чтобы в него проникали глубже, чувственно и быстро. Оба тела были покрыты блеском от пота, а капельки, что стекали по шее омеги, Гук слизывал, отмечая про себя, что даже капли пота Тэхёна ужасно сладкие. Закидывая ноги на чужую поясницу, омега прижимался сильнее и сжимался внутри, кусая свои губы в кровь, не в силах пережить того невероятного ощущения наполненности, которое было столь приятно и обжигающе. Во время течки совсем другие чувства (хотя Тэхёну нечем сравнивать, он плохо помнил моменты с дня рождения Чонгука). Каждая клеточка тела чувствовала долгожданную разрядку, которая хоть ненадолго, но даст небольшую передышку им двоим, а главное, заглушит зуд в теле блондина. Тэ млел от горячего шёпота над своим ухом, краснел и в беспамятстве кивал на чужие слова, что так старался выговаривать альфа. Чон, оперевшись обеими руками в постели, вдалбливался в поддающееся тело, доводя до оргазма первым блондина, а сам, переместив одну руку на чужую талию и сжав её пальцами, резко вошёл внутрь, кончая глубоко в Тэхёна. Парень не сразу понял, что произошло, пока не почувствовал, как внутри него набухает узел, давая возможность сцепиться. — Т-ты… Ты что делаешь?! — недоумённо воскликнул Ким, хотел было оттолкнуть от себя альфу, надеясь, что это всё можно прекратить, но после болезненно простонал, укладываясь обратно. — Тш-ш, не делай ничего, — тяжело выдохнув, Чонгук улёгся сверху над блондином, но не давя своим весом на него. — П-почему? — Почти полгода — это тоже срок, Тэхён-а. Я старался сблизиться с Донхэ и с тобой, чтобы привязать вас к себе и никогда никуда не отпускать. Я совершил огромную ошибку, сказав, что ничего, кроме постели нас связывать не может. Только когда я увидел тебя в роли папы и Донхэ, я понял, что это именно то, что я так долго хотел в своей жизни. Свою семью и мужа. — видя, как в глазах омеги наворачиваются слёзы, Чонгук провёл тыльной стороной ладони по щеке Тэ. — Я не хочу больше допускать ошибки и отпускать тебя от себя. Давай начнём всё с того самого момента, с которого и должно было начаться ещё с первой нашей встречи. Отчаянный крик души просил кричать во всеуслышание «да». Но печальный опыт и просто моральное подорванное состояние готово было забиться в угол и никого не подпускать к себе. Он существует только для сына и немного для себя, потому что Донхэ никому не нужен, кроме него самого. Чонгук долго молчал, давая омеге возможность подумать. Он выпалил так давно просящиеся слова наружу, даже не подумав о том, каково может быть на самом деле Тэхену. Альфа искренне надеялся, что Ким даст своё согласие, потому что все говорил искренне. — Я не хочу врать самому себе, что мне противно находиться рядом с тобой. Я каждую ночь вспоминаю те мгновения, когда ты был со мной тогда и малая доля веры и надежды не умирала внутри меня. Я не могу сейчас поверить твоим словам так быстро, мне нужно принять это. Я не говорю категорического нет, но и да тоже сказать не могу. — кусая свои губы, Тэ отвёл взгляд в сторону, не в силах вытерпеть прожигающих глаз Чонгука. Они будто проникали под слой кожи и скручивали в узел и так запутанное состояние парня. — Я не говорю тебе ответить мне сразу, я лишь говорю то, что хочу быть с вами рядом все время и не покидать вас. — поцеловав в лоб, Чонгук почувствовал, как узел внутри омеги разжался, позволяя парню покинуть тело Тэ и улечься рядом. Чонгук смотрит на Тэ и понимающе улыбается. Он сам себе не доверяет, что уж тут говорить про чувства омеги. Он уже бесконечно благодарен за то, что тот хотя бы не отталкивает сразу, даже признает, что Чон ему не противен. Это уже хорошо. Рассчитывать на что-то большее было глупостью.