По пути на край Океана

      Так уж сложилась моя жизнь и моя карьера, что за последние двадцать лет я был вынужден много путешествовать по городам, портам и диким местностям, налаживая контакты и связи с самыми неожиданными торговцами, дельцами, жуликами и теми, кого сложно отнести к какому-то из предыдущих классов. В наш век новых возможностей и всевозможных новостей, когда совершенно бесполезная безделушка, которой нет больше ни у кого на свете, ценится в сотни раз дороже, чем точнейшие инструменты и гениальные достижения искусства, никогда нельзя быть точно уверенным, на чем возможно сделать состояние, и как легко в два счета его потерять. Огромным расписным куполам герцогских дворцов все давно перестали удивляться, говорящие деревья никогда никого не приводили в восторг, а волнительный концерт для флейты с клавесином оставляет зрителя в лучшем случае в слегка приподнятом настроении. Зато грубый каменный идол каких-нибудь глупых тигролюдов, кусочек зелёного булыжника из подводной развалины, происхождение которого и доказать-то никто не может, или невзрачная чешуйка древнего дракона приводят публику в полный восторг.       Я видел в своей жизни странные вещи и прекрасные вещи. Я менял бриллиантовые слёзы высоких пиков на пёстрые перья визгливых людей-птиц, я подарил настоящий, почти живой глаз из стекла и металла женщине, которая выращивала цветы в своей крови, я пил и танцевал с рогатым демоном бури, чтобы спасти своего спутника — хвостатого мальчика, попавшего в рабство к эльфийским извергам и обзаведшегося в результате уникальными способностями, но удивительными уродствами. Но больше всего я удивляюсь не дикарям и не древним расам. Вас, опытных путешественников и исследователей, это тоже наверняка не очень восхищает. Больше всего мне интересны наши, цивилизованные, огромные города со снующими повсюду людьми, каждый из которых непохож на всех остальных. Души людей, их мысли и чувства — вот то, что я больше всего ценю в своих путешествиях. Образы и личности собираются в огромную пёструю мозаику, которая раскрашивает даже самый серый и деловой город.       Невеллон. Гигантский город, но небольшой островок на границе сильнейших царств мира. От великолепного дворца на скале в центре город распустил свои улицы, подобно лапам, во все стороны, обхватив все уголки и концы острова и дотягиваясь до самого моря. Никто точно не знает, насколько стар замок на скале, насколько стара сама скала и улицы города. Я слышал, что он поднялся из моря еще в те времена, когда не было ни эльфов, ни двеугоров; что замок выстроен на костях погибшего дракона, который некогда правил людьми на острове, и что за почитание этого дракона Баэ-, э-кхе, бог бурь проклял весь остров и всех живущих на нем так, что ни один шторм не обрушится на него, и ни один ветер или течение не принесут корабль случайно к его берегам. Лишь те, кто знают об острове, могут найти сюда дорогу. И следует заметить, что народ в этом городе ему вполне под стать.       Когда я впервые оказался на Невеллоне, кстати, практически случайно, просто навязавшись в попутчики к одному опытному капитану, я еще только начинал свою карьеру. У меня было мало денег, но много амбиций и планов, я был любопытен, но осторожен, ничего не понимал в том, что происходит вокруг, но старался держаться так, будто весь мир уже у меня в кармане. Город поразил меня своими шпилями и острыми крышами, уходящими в облака, своими широкими шумными улицами, петляющими и разветвляющимися, и поднимающимися высоко в гору почти совсем незаметно — я тогда не очень был привычен к большим богатым городам, - и пёстрыми толпами людей, снующих повсюду. Серебристые фонтаны на площадях, расписные и лепные наличники у огромных окон каменных вилл в центре и тёплые оттенки кирпичных домиков на окраине наверняка до сих пор привлекают художников. Каждый прохожий казался мне интересным и стоящим внимания, и в тот первый визит я завёл немало крайне полезных знакомств, встретил множество людей, которые впоследствии мне сильно помогли. У меня было немного времени, чтобы исследовать город, но он произвел на меня неизгладимое впечатление. Он был и уютным, и роскошным одновременно, я чувствовал себя, словно в гостях у хорошего друга. Да и погода в тот раз выдалась отличная. В жёлтых лучах полуденного солнца всё сверкало и переливалось, будто самоцветное ожерелье.       Но моя история не об этом. В последний раз я был на Невеллоне недавно, года четыре назад или около того. Кое-какие дела требовали моего внимания: один из кораблей, который шел через этот порт, не отчитался о своем прибытии. Я бы мог отправить кого-нибудь другого, но я всё равно был неподалеку. Ступив на берег, я на мгновение почувствовал, будто возвращаюсь домой после долгих лет бессмысленных поисков, но вскоре мне стало совершенно ясно: что-то сильно изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз. В первый раз всё было ярким и радостным, сверкающим и поминутно изменяющимся. В этот раз всё стало тревожнее и мрачнее, казалось, даже небо было тяжелее и темнее, затянутое до горизонта низкими серыми тучами. Мне стало не по себе, и с каждым шагом по причалу я понимал всё лучше и отчетливее, что мне здесь не рады.       Первым существом, с которым я заговорил в этот раз, была тролльская хвостатая колдунья. Она сидела на краю причала, на ограждении у кромки воды, обложившись огромными плетёными пустыми корзинами, и с деревянным стаканом в руках, из которого она поминутно доставала какие-то каменные монетки со своими волшебными буквами — рунами, если я правильно помню, называют тролли свой магический алфавит, - и подбрасывала их в воздух. Она помахала мне рукой, будто старому знакомому, и тепло поприветствовала. «Я вижу, ты человек необычных способностей,» - сказала она мне. «Таких как ты здесь очень привечают, обычно, но не в этот раз. Город злится и вредничает теперь, слишком много новых лиц». Я попросил её объясниться, или хотя бы прояснить текущую обстановку, на что она рассказала о недавно появившейся новой правительнице, каким-то подозрительным способом попавшей на эту должность, а также об интересных странниках, в последнее время всё чаще прибывающих в город. Тролльша посчитала, что я приплыл с ними, но подробнее ничего не сказала. «Зайди в трактир, сам увидишь». Наконец она снова достала камешек из своего стакана, подбросила и поймала на ладонь, буквой вверх. Мне показалось, что это важно, и я спросил у нее, что она делает, но в ответ получил камень в руку и совет не расставаться с ним, пока я в городе. На этом мы с ней и распрощались.       Трактир был полутёмным, хоть за окном и был практически полдень. Обычно в это время, конечно, народу в заведениях бывает немного, но здесь в этот час я с порога заметил довольно большую пёструю компанию посреди зала, сидящую вокруг нескольких сдвинутых вместе столов. Большинство из них были совершенно безмолвны, лишь иногда перебрасывались парой слов шёпотом, и все как один самозабвенно слушали лидера — высокое эльфоподобное создание в синем капюшоне. С совершенно бесстрастным лицом восседал он во главе стола, прямо держа спину и устойчиво поставив локти на стол, делал широкие плавные жесты длинными кистями, и размеренно и громко разъяснял что-то глубоким и низким голосом, текущим подобно реке в тихом пустом помещении. Его бирюзовые глаза мерцали в темноте таинственными фонарями, а на голове, которую он ни разу не повернул, восседало самое забавное, милое и гротескное создание, что я видел в своей жизни — миниатюрная мартышка с длинным хвостом, украшенным белой кисточкой, и мудрыми карими глазами. Я стоял в дверях и слушал, и наконец осознавал, кого имела в виду тролльша с пирса. Я понял, зачем вся эта разношерстная толпа собралась здесь средь бела дня. Ведь перед ними сидел никто иной как Оллитин Мейларе, великий мастер магии превращений. Я не сразу узнал его, хоть и много о нем слышал, как приятного, так и нелестного, но как только я задумался об этом, я ощутил себя не в своей тарелке, и мне захотелось уйти как можно дальше оттуда. Но было поздно: один из учеников заметил меня и замахал мне рукой, призывая присоединиться. Мастер также обратил на меня внимание, еле заметно коварно улыбнулся и жестом пригласил сесть рядом с ним, при этом не прерывая речь ни на секунду.       Я сел за стол по левую руку от учителя и осмотрел компанию за столом поближе. В самом деле, публика собралась весьма разношёрстная: была фея с опалёнными стрекозиными крыльями; был эльф в разодранном и заляпанном пальто и круглых треснутых очках, в сумке которого что-то копошилось с подозрительными звуками; человек с неровно выбритой головой, видимо, бывший жрец или колдун; тёмный эльф непонятного мне пола, одетый в светло-голубой костюм одного из чародейских орденов; большеглазая смуглая женщина с листвой в курчавых волосах до пояса — всего где-то дюжина таких же странных созданий, с интересом, любопытством и восхищением взиравших на мастера. Я, честно говоря, не слушал его в этот момент, пока он не обратился ко мне лично. «А вы, господин торговец, кажется, здесь совсем недавно», - заговорил он, всё так же прямо держа голову, но глядя на меня одними глазами. «Я вижу, вы человек одарённый, но мало заинтересованный в магии. Возможно, нам обоим было бы полезно встретиться и переговорить сегодня за ужином, если вы не против». Я запротестовал и сказал, что у меня много дел и без подобных встреч, но Мейларе лишь гадко улыбнулся, услышав мои отговорки. Тогда, не зная, почему, видимо из любопытства, я согласился прийти сюда же в назначенное время, но затем всё-таки сбежал под предлогом того, что мне еще нужно взять комнату и разведать обстановку. С первым мне повезло: в таверне осталась только комната под крышей, но выбирать не приходилось. Со вторым дела обстояли гораздо сложнее…       Наконец выбравшись из здания, я поспешил как можно дальше от странной компании, с которой я хотел иметь как можно меньше дел. Я вспомнил, что в первый визит мне очень полюбилась площадь с фонтаном, в сердце приморского квартала, ровно на полпути от моря к дворцу. Не выбирая дороги, я направился вверх, и ноги сами принесли меня к огромному мраморному фонтану с красивыми скульптурами, изображавшими древних правителей в виде морских животных, который, к моему огорчению, не работал и был наполовину наполнен мутной зеленоватой водой. На площади было подозрительно тихо и безлюдно, но даже здесь я опять услышал голос, окликающий меня: «Эй, человек! Помоги-ка зеркало поставить, ты вон какой здоровый, дотащишь куда угодно!» Оглянувшись по сторонам, я заметил двеугора в рабочей одежде, который тащил огромное, больше своего роста, плоское стекло поближе к фонтану, на котором я вдруг заметил ещё с дюжину каких-то трубок, стеклышек и интересных оптических аппаратов. Первое, что пришло мне в голову — это отказаться и уйти. В конце концов, я всё-таки деловой занятой человек, и не привык таскать чужие зеркала по площадям...но чем дольше я рассматривал все эти приборы, тем любопытнее мне становилось, а гном был уже близок к тому, чтобы уронить и расколотить вдребезги свои дорогие устройства. Поэтому я без лишних размышлений выхватил предмет у него из рук и поставил туда, где мне сказали. Где-то около часа мы с гномом бегали по площади, расставляя зеркала и развешивая лупы, как он мне объяснил, чтобы обеспечить достаточное естественное освещение, поскольку был еще день, но довольно угрюмый, а свечи зажигать на улице ему не хотелось. Зеркала, впрочем, скорее всего были зачарованными, и свет, направленный на мутную воду фонтана, окрасил борт и скульптуры вокруг изумрудным цветом.       Затем он отправил меня в другой конец площади и поставил среди линз и зеркал какую-то крошечную фигурку. Через несколько мгновений я с удивлением заметил прекрасную девушку по другую сторону фонтана. Она странно и неестественно поклонилась и помахала мне рукой, но на свое приветствие ответа я не дождался. Лишь оглянувшись по сторонам я наконец обнаружил, что вся площадь у фонтана оказалась в итоге заставлена зеркалами, и девушка — всего лишь отражение в полупрозрачном стекле, сильно увеличенное отражение фигурки в руках гнома. Он подтвердил мои догадки сразу же, с громким смехом подходя ко мне. «Ага, работает значит! Фокус, стало быть, удался! На днях карнавал будет, устроим всем зрелище. Спасибо, сударь, за помощь.» Воспользовавшись случаем, я расспросил гнома и о карнавале, и о других новостях в городе, и тот охотно рассказал мне о том, что каждую весну в Невеллоне проводят пышные празднества в честь смены сезонов, а в том году событие к тому же посвящалось посвящению новой правительницы, герцогини Силетти, недавно оказавшейся в центре внимания публики, но уже заслуживший как поддержку, так и определённую долю неодобрения. Поэтому в городе столько новых лиц, много гостей прибыло на праздник. А еще он добавил по секрету, что ходят слухи о заговоре против главы острова, и что некоторые гости здесь вовсе не праздновать собрались, а поучаствовать. Мы проговорили с ним довольно долго, пока я не вспомнил, что обещал мастеру увидеться с ним вечером, и тогда мне пришлось попрощаться с двеугором, пожелать ему удачи с представлением и отправляться обратно в порт.       Мейларе сидел за столом у окна, в этот раз один, если не считать его вечного компаньона-мартышки. Я присоединился к нему, и за весь ужин мне удалось вставить лишь пару слов, потому что его голос не утихал ни на секунду. Он говорил о том, как жаль, что люди с моими магическими способностями, которые он безошибочно видел, не интересуются его искусством, и как сложно найти в наше время достойных учеников, потому что сейчас многие идут в другие науки, более простые и менее достойные. Затем он перешел к рассказам о своем деле, о магии превращений. Он поведал, что иллюзии и превращения тесно связаны, и учит он своих последователей первому, как начальному этапу, он говорил что-то про души, которые могут заболевать и быть исцелены, и сущность вещей, которую необходимо увидеть и изменить. Я плохо слушал. Его фразы были длинными и заумными, но поверхностными и мало связанными между собой, и вскоре я хорошо понял, что всё это он говорит лишь для того, чтобы произвести на меня впечатление, а не что-то поведать или научить. Я наблюдал в это время за мартышкой, которая поедала со стола какие-то фрукты, то и дело поглядывая на хозяина своими мудрыми карими глазами, и думал, что зверёк был гораздо разумнее своего спутника: он-то точно знал, что молчание — золото. - Чего-о? Магистр Оллитин — мудрейшее и самое красноречивое существо из всех, что я видел, и настоящий мастер-волшебник, уж с этим-то вы не поспорите, - молодой человек неожиданно для себя проснулся, праведно негодуя из-за такого нелестного описания и пристально уставился на рассказчика с молчаливым требованием объяснений. - Послушай, парень...кстати, я так и не запомнил, как тебя зовут. - Асен, - смущённо ответил тот на неожиданный вопрос. - Так вот, парень, мне кажется, тебе еще нужно научиться слушать как следует. Важно не просто слушать слова, а пытаться выделить мысль и понять, что от тебя хотят. Полагаю, именно так магистру удалось найти столько учеников: малоопытные, легко внушаемые или несчастные люди не всегда способны критически оценивать чужую речь и намерения. Всего лишь немного опыта, и ты научишься отличать мудрецов от шарлатанов, - с улыбкой ответил рассказчик, ничуть не смущаясь, что его прервали. - Я не легко внушаемый… - буркнул Асен, нахмурился и задумался о чем-то своем, пока Деймар продолжал рассказ. - Что до магии — да, тут ты прав, Мейларе в самом деле был мастером превращений, но об этом я скажу.       Заметив, что разговоры о магии меня мало впечатляют, волшебник переключился на рассказ об истории города. Именно он и рассказал о костях дракона в глубине катакомб, на которых город был выстроен с самого начала. Я ему не поверил сначала, зная, как неприязненно относились к ним в древности, когда город был построен. Но в этом, объяснил мне Мейларе, и состояла главная особенность города. Он видел это существо и утверждал, что его душа по прежнему обитает здесь, придавая месту своеобразную атмосферу. Мне стоило некоторого усилия не рассмеяться ему в лицо, но он заметил перемену моего настроения и предложил отвести меня в катакомбы, чтобы я убедился. На следующий день у меня была запланирована встреча с начальником порта, о чем я сразу и сказал, но в ответ получил заманчивое предложение выйти до рассвета и коротким путем добраться до сердца острова, заодно изучив пару тайных троп. Любопытство не позволило мне отказаться.       И вот еще до зари он ожидал меня у входа в гостиницу, со своей верной мартышкой на плечах и длинным серебряным посохом в руке. На этот раз он хранил молчание, пока мы шли по хмурым пустынным улицам, петляя всё больше и уходя куда-то вниз. В какой-то момент я вдруг заметил, что небо над головой сменилось каменным сводом, а мощёная дорога перешла в сырой пол, и мы продолжали петлять и пробираться вниз, пока перед нами не разверзлась - я могу использовать это слово, так неожиданно я увидел под ногами провал в это огромное помещение, - разверзлась настоящая пещера, в несколько десятков метров в высоту, освещённая световым колодцем под сводом, и посохом мастера Мейларе, набалдашник которого разгонял темноту теперь не хуже факела. Нам пришлось пригнуться, чтобы пролезть дальше, и пробираться вдоль стены по узкому карнизу, ведущему по спирали вниз, где на самом дне лежало и поблескивало нечто огромное и бледное.       Чем дальше мы спускались, тем отчетливее в темноте вырисовывался огромный белёсый силуэт чего-то, свернувшегося в клубок, как змея. Еще дальше я заметил два крыла, которые скелет распластал по всему дну пещеры, а еще ниже я наконец разглядел мощную рогатую голову на одной из длинных змеиных шей. Вторая шея была вдвое короче, и черепа на ней не было. В конце концов Мейларе остановился и выставил передо мной посох, не давая мне двигаться дальше. Перед ним дорога обрывалась, и пути к дракону уже не было — он лежал внизу, в нескольких метрах от нас, и потянуться к нему значило бы рухнуть на камни и переломать себе ноги.       «Вторая голова - в замке у Силетти. Несколько дней назад я видел отряд гвардии, спускавшийся сюда, и проследил за ними до конца, оставаясь незамеченным. Драконы, мой друг, были очень злыми существами, и почти полностью устойчивыми к смертной магии благодаря своей собственной, гораздо более сильной, которая могла даже спустя столетия остаться здесь, в месте захоронения такого существа. Вы не замечали, что у этого города есть...особая атмосфера? Настроение, можно сказать? Он то радуется, то грустит, то рад вас видеть, от дрожит от страха — как сейчас, например? Это всё дракон, его магия, его кости, на которых этот город рос с первого камня. Не знаю даже, зачем новой герцогине может понадобиться его череп, но я могу точно сказать, что ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому я лично, как самый сильный волшебник этого города, должен выяснить это и противостоять любым коварным планам герцогини или её гостей, если они будут угрожать городу и его людям. А Вы, господин торговец, поможете мне в этом?» - Мейларе заговорил наконец, когда мы поднимались наверх. Его слова заставили меня глубоко задуматься. Если всё, что говорили другие горожане о подозрительных событиях и людях в городе, правдиво, мастер мог быть вполне прав, тем более, что черепа драконов просто так не пропадают. Немного подумав, я ответил, что постараюсь помочь ему по мере сил, и волшебник едва заметно улыбнулся в ответ, принимая мое предложение. Он посоветовал быть через день на главной площади, во время карнавала, и скрылся за углом, и только тогда я заметил, что мы снова наверху, на улицах, но светлее всё равно не стало — небо было затянуто еще более тёмными тучами, чем накануне.       За другим углом меня поймала за руку моя знакомая тролльша. Она видела, как мы шли в катакомбы, и отчего-то была недовольна моей компанией. Ей не нравился мастер превращений, как и то, что он шатается в ночи по катакомбам. На мои вопросы она отказалась отвечать, отметив лишь, что про дракона все давно знают и чтят его память, а он «не любит, когда к нему пристают всякие рыбы». Почему рыбы я понял не сразу, и она не разъяснила, а только посоветовала держать руну поближе к себе, и куда-то пропала. На башне забили часы и я понял, что едва не опоздал на встречу с начальником порта, поэтому поспешил заниматься своими делами. Корабль так и не нашелся в Невеллоне; он пропал в море, по-видимому, встретив пиратов, так что ближайшие дни я потратил на сбор поисковой экспедиции. Наемников в порту нашлось немало; после праздника заняться было всё равно нечем, так что они с радостью взялись бы за работу чуть позже.       День карнавала наконец наступил, и мне казалось, что прошло не пара дней, а несколько недель. Несмотря на всё ещё мрачную, но не дождливую погоду, в городе царили оживление и нетерпение. Радостное предвкушение витало в воздухе, но отчего-то мне чувствовалась горечь и ужасная тоска, не дающая покоя. У вас не бывает такого ощущения, как будто праздник будет последним в вашей жизни, вы с одной стороны не терпите дождаться начала, а с другой боитесь, что каждая секунда приближает финал? У меня бывает, даже нередко...Народ, даже самые обыкновенные прохожие, были в этот день чем-то удивительным и сказочным. Все разодеты в пестрые красивые наряды, кто-то носил маски с раннего утра, кто-то усердно разрисовывал красками лицо, руки и одежду, и даже трактирщик, которому я отдавал деньги за комнату, носил какой-то рыбий образ; когда я расплатился, он посоветовал и мне тоже обзавестись нарядом, а то меня побьют за то, что порчу все веселье. Так что я вылетел за дверь как можно скорее, не желая получать от кого-нибудь по лицу.       Первым, кого я встретил на улице, оказался знакомый мне двеугор, усердно кативший перед собой тачку, полную стекла. В этот раз он был одет в какой-то блестящий наряд, расшитый золотом, а на лице у него красовалась маска с таким длинным носом, что я побоялся, как бы он об него не споткнулся. Я снова предложил ему помощь, но тот с радостным смехом махнул на меня рукой и посоветовал веселиться с остальными. Помощники, сказал он, уже нашлись, и к тому же творил он что-то настолько секретное, что даже намекнуть отказался. Голос у него был до невозможности хитрый, и каким-то образом после пары вопросов он скрылся от меня в толпе. А потом я опять натолкнулся на знакомую тролльшу с корзинками. На этот раз у неё и на голове была корзина; издали мне так показалось, хотя на самом деле это оказалась плетеная маска из тростника, и тоже с удивительно длинным нелепым носом. Очень кстати у неё нашлась и вторая маска, которую она была не прочь одолжить мне, уже из чего-то более обычного — наверное, дерева или бумаги, никогда не интересовался технологией изготовления карнавальных костюмов. Носа у неё не было, но были широкие плавники вместо ушей. Я надел её и наконец почувствовал себя уютнее — теперь, не выбиваясь из общей массы, я мог включиться в веселье. Я поблагодарил колдунью, а та в ответ в очередной раз напомнила о том, что стоит держаться подальше от подозрительных пришельцев, в особенности от мастера Мейларе, который, кстати, был одет в синее и носил зеркало вместо лица. С таким описанием было гораздо легче его найти, чем я и занялся, когда тролльша наконец отстала и переключилась на разговор с маленькой одноглазой женщиной, которой тоже очень нужна была маска.       Я нашел мастера превращений на площади с неработающим фонтаном, где почти никого больше не было. Высокая фигура в голубом плаще до земли, с накинутым до лба капюшоном и какой-то странной...банкой? Раковиной? Мембраной? Словно полупрозрачное забрало, его маска была вставлена в капюшон, что создавало крайне неприятное впечатление, будто бы у него вместо головы был пузырь или ваза. Он снова стоял в окружении учеников и снова проповедовал что-то об изменениях, лжи и масках. Его голос звучал радостно; происходящее очень хорошо, по его мнению, отражало его учение и расположение духа. Народу вокруг было немного, и я наконец смог оглядеться, оставаясь поодаль. Дома тоже были пёстро украшены, но мне всё это казалось лишним. Город и так был красив, и украшения смотрелись нелепо, дёшево и безвкусно, насколько бы изящными и разумными они не были. А ещё повсюду играла музыка, со всех сторон неслись разные мелодии, сливаясь в какую-то сумасбродную какофонию, от которой становилось дурно, но которую совершенно не хотелось прекращать. Небо было еще тяжелее и темнее, но дождя всё еще не чувствовалось, к сожалению. Было душно и тяжело, словно всё вокруг затаило дыхание и чего-то ждало. Когда я заговорил с мастером, ощущение слегка отступило перед моим собственным замешательством и нетерпением. Я должен был сделать что-то для него и для города, как-то помешать злобным планам тех, кто ворует драконьи черепа из катакомб, и отчего-то я верил тому, что мне рассказали, хотя это не в моем стиле. А может быть и не верил. Просто интересно было узнать, что же дальше.       Я заговорил с мастером и спросил у него, что же от меня требуется. Тот был недоволен, что я не на главной площади, а здесь, у фонтана, но быстро перешел к делу. Он планировал привлечь горожан, которые соберутся в центре, чтобы услышать речь Силетти, а для этого ему нужно было проникнуть куда-то, куда обычно людей не пускали. А именно — на балкон одной из богатых вилл, которые окружали главную площадь, подобно амфитеатру. Мне, как и большинству его учеников, отводилась роль отвлечь стражу, при этом не вызывая лишних подозрений. Уж в этом ничего сложного я не видел, но всё же дослушал указания: отнести какой-то пакет человеку, стоящему у бокового входа в крайнее здание, а тот уже должен понять, что это всё значит. Легко.       Пока я шёл на главную площадь, начинало темнеть, и на фасадах пёстрых украшенных зданий с большими окнами и колоннами зажигались разноцветные фонарики, окрашивая помрачневший город под тёмным небом во все цвета радуги. Толпа становилась всё гуще, и ближе к площади мне становилось всё сложнее идти и пробираться быстро. К площади меня уже вынесло, словно широкой живой кипящей рекой, потоком празднующих, радостных и шумных горожан. Это были уже не отдельные прохожие, а целый рой, целая живая масса, увлечённая общим настроением, ожиданием, предвкушением и одновременно — буйной радостью. Перед главным дворцом, на площади, окруженной виллами, было уже не протолкнуться, но мне удалось под неодобрительные возгласы соседей и стражников вскарабкаться на постамент статуи какого-то героя, триумфально поднимающего над головой оружие. Теперь я думаю, это выглядело очень комично, с моим сложением и в напыщенной одежде ползать по памятникам под свист людей, которым я наступаю на головы. Зато оттуда открывался отличный вид и на пёструю перетекающую толпу, и на снующих в ней знакомых мне персонажей — учеников мастера превращений и наёмников из таверны, и на серое свинцовое небо. Площадь была заполнена, и балконы вилл тоже не пустовали. Там, видимо, собрались их обитатели и какое-то количество гостей. Внизу копошилась толпа, множество фигур, поминутно сменяющих друг друга, ни одна не похожа на остальные, масса, отзывающаяся хором, оркестром голосов. Но всё же в ней я заметил синий плащ мастера Мейларе, и вспомнил о том, что мне надо было сделать.       Я спрыгнул со статуи на ноги кому-то недовольному, и начал прокладывать себе путь к краю площади, к переулку, в котором находился один из черных ходов в особняк, чей фасад выходил как раз к главной площади. Через переулок прошли навстречу несколько горожан, но в остальном было даже удивительно пусто. Стражников не было вообще, и я встал возле угла дожидаться их, так, чтобы не упускать из виду ни площадь, ни задний ход. Ощущение нетерпения и тревожности снова нахлынуло, когда я наконец остановился и задумался. Дождь всё не желал идти, чего-то выжидая.       Наконец раздался голос, сильный и чистый, высокий и мелодичный женский голос, заглушающий в момент гул толпы, которая вся обратилась в слух. Герцогиня Силетти стояла на одном из высоких балконов, и я не сразу понял, что отчего-то она выбрала не балкон своего дворца, но одну из вилл напротив; мне был виден ее плохо освещенный силуэт, неловко и скованно двигающий руками и поворачивающий голову из стороны в сторону. Она поздравляла горожан с праздником весны, радовалась вниманию, оказанному ей гостями, надеялась на доверие и готовность общими силами способствовать процветанию и величию Невеллона. Я слушал её речь, как музыку, практически не запоминая слова, да и не вслушиваясь особо. Обычно в таких случаях ничего интересного не говорят. Я опомнился и занервничал, когда услышал чужой голос откуда-то сверху, с крыши или из окна под крышей. Это был, разумеется, Оллитин Мейларе. Было плохо слышно, что он несёт, но его тон был одновременно напыщенным, спокойным, слегка меланхоличным и агрессивным. Сначала он хвастал, затем объяснял что-то, после обещал, и наконец начал угрожать. Я тем временем подобрался поближе к площади, чтобы видеть всё действо как следует. Волшебник, в самом деле, стоял на крыше еще одного особняка рядом с дворцом, и верной обезьяны при нем не было. Я увидел его в тот момент, когда он со словами «Но вскоре, я глубочайше надеюсь, дамы и господа, всё это прекратится» молниеносно запустил что-то сверкающее в сторону герцогини, которая даже не думала убегать. Толпа стояла тихо, безмолвно наблюдая, стоял и я, не зная, что предпринять. Всё произошло мгновенно; когда снаряд достиг балкона, он осветил неестественно отпрянувший от перил силуэт женщины, который тут же брызнул сотнями осколков стекла.       В тишине раздался смех, и не сразу я осознал, что единственный голос, звучащий сейчас на площади, а то и во всем городе, принадлежал мне самому. Фокус моего знакомого гнома-оптика удался на славу — это было то еще зрелище. Никакой герцогини на балконе, конечно же, не было — лишь отражение куклы и голос, усиленный каким-то другим прибором. Волшебник смятенно подался назад под хохот, к которому присоединился сначала голос фокусника, а затем и неуверенные смешки зрителей, толпящихся внизу. И их снова перебил чистый и красивый голос, резко скомандовавший: «Взять предателя!». Прогремел выстрел, затем еще один, и несколько вспышек заклятий, Мейларе отступил, оступился, ухватился за карниз, оттолкнулся ногами от стены и нырнул вниз, прямо на мощёную улицу. Я услышал звук удара и машинально отвернулся, не желая смотреть на эту картину; лететь ему было около шести этажей, на земле должен был остаться лишь бесформенный мешок с костями. Однако я недооценил его способности: судя по звукам, он поднялся, отогнал ударами посоха застигнутых врасплох зевак и стражников, решивших поинтересоваться его состоянием, и бросился бежать.       Как пушечный выстрел раздался раскат грома и тут же масса воды рухнула крупными каплями из тяжёлых черных туч. Долгожданная гроза подействовала на меня, как удар хлыстом, и я сорвался с места и кинулся вслед за убегающим колдуном по соседнему переулку, отбросив быстро намокающую маску. Тайные тропы, которые он мне показал, всплывали сами в моих воспоминаниях, и я преследовал его по змеящимся, струящимся к морю улицам, охваченный наконец духом охоты и возбуждением, то, чего я так ждал, чего ждало всё вокруг, наконец случалось. Всё вокруг снова засияло и обрело краски, как в тот первый день, когда я увидел Невеллон, но в этот раз его радость больше напоминала злорадство. На поворотах, на перекрёстках с другими улицами я замечал других бегущих: хвостатую тролльскую колдунью, человека в форме с гербом города, маленькую одноглазую женщину, эльфа в треснутых очках, женщину с листвой в волосах, мартышку с белой кисточкой на хвосте. Было ясно с первого взгляда, кто действовал на чьей стороне, фигуры то и дело сталкивались друг с другом, спотыкались, бросали друг друга в сторону, мешаясь под ногами. На меня вдруг налетел из переулка тёмный эльф в костюме чародейского ордена; он появился из ниоткуда, сбил меня с ног, остановился, чтобы шепнуть проклятие, а затем снова растворился в воздухе.       Я лежал на спине, захлебываясь грозовым дождем, и мои ноги сковало морозом. Но руки и шея еще были свободны, и я воспользовался передышкой, чтобы оглядеться. Вокруг был уже знакомый портовый район, и до причалов оставалось совсем немного. Скорее всего, маг вместе с учениками направлялся именно туда. Я вдруг вспомнил про пакет, который нужно было доставить так и не появившемуся стражнику. Он лежал у меня в сумке, тяжёлый и холодный; стоило его достать и аккуратно развернуть мягкую ткань, как маленькая рыбка, ударив хвостом и блеснув серебряной чешуёй, упорхнула ввысь на острых пернатых крылышках. Забавно, правда, очень смешно было осознавать, что произошло, глядя, как рыба скрывается в небе. Изменить суть вещей через их форму...Мороз наконец отпустил, и тут же послышались топот и крики, приближающиеся всё быстрее и быстрее. Я вскочил и кинулся дальше, но не к ним, а на набережную, догадываясь, что закончится погоня именно там. Шум волн и ветра прибавился к ударам капель по камню и дереву и к шлепкам моих ботинок по мостовой, и на пирс я выскочил тогда же, когда и все остальные.       С Мейларе мы столкнулись практически нос к носу; он всё ещё носил свою маску-зеркало, но даже сквозь неё я почувствовал, как тот коварно улыбается. Его окликнули, и он обернулся; обезьяна прыгнула к нему на руки, но он толкнул её ко мне, и она повисла у меня на шее. Сам же волшебник, уже медленнее и твёрже, двинулся по причалу прямо в море, бьющееся высокими волнами о набережную и обдающее всех солёными брызгами. Я не мог не пойти за ним, и рядом со мной вышагивал гвардеец в форме с гербом Невеллона. «Стой! Бежать больше некуда, и твои соратники у нас в руках. Сопротивление бесполезно.» Мастер не ответил; дошагав до края причала, он обернулся и радостно, почти по-детски, засмеялся, и мартышка вскрикнула ему в ответ. Он помахал мне рукой и в момент, когда стражник потянулся, чтобы схватить его за руки, он ловко прыгнул и скрылся в волнах, в туче брызг и морской пены. Тролльша, догнавшая нас, прорычала ругательство, когда великий мастер превращений ушел на глубину, сверкнув напоследок во вспышке молнии серебряной чешуёй.