Inside of me

Разбудили его тихий шорох и поскрипывающая дверца шкафа. Канда стоял посреди комнаты и собирал волосы в хвост. Заметив, что Аллен смотрит на него, он небрежно бросил на кровать одежду. — Одевайся. Аллен сонно съёжился под одеялом. — Ещё ночь. — Скоро рассвет. Одевайся, прогуляемся. Ковчег крепко спал. Сквозь высокие стёкла в здание просачивался уличный искусственный свет фонарей, вывесок и фар автомобилей. Звук шагов гулко отражался от одиноких стен, звеня в ушах чредой одинаковых ударов. Канде шло пальто. Плотно запахнутое, чёрное, доходящее до колен. Длинные волосы, собранные в низкий хвост. Красивое спокойное лицо и тёмно-синие глаза. Плавная походка. Аллен был заворожён, идя сзади как привязанный, не в силах отвести взгляд от спины перед ним. Несколько раз он брал Канду за руку — это казалось вполне естественным. Ничего странного в этом Аллен не видел, да и Канда не был против, однако сейчас что-то останавливало его. Канда ничего не ответил на признание, а теперь вдруг позвал прогуляться в совершенно неподходящий момент, ведь через несколько часов Аллену предстояло увидеть самый важный сон в жизни. В круглосуточном ларьке Канда взял два кофе, отдав одно Аллену — капучино, как тот успел понять. Потом молча дошёл до пустой скамейки напротив закрытой тёмной пекарни и сел лицом к проезжей части. Поколебавшись, Аллен сел рядом, грея руки о бумажный стакан. — Неа спит, — сказал он, когда на светофоре загорелся красный огонёк. — Я его не чувствую. Не слышу внезапно возникающих в голове мыслей. Уже отвык от такого, хотя прошло всего чуть больше чем полгода. — Жалеешь? — О чём? — Что придётся вытравить его. — Не говори глупостей, Канда. — Он — брат человека, который был тебе дорог. — А ещё он тот, кто погубил его. Кофе оказался вкусным и не слишком горячим. Аллен выпил сразу почти весь стакан. — Хочешь отомстить, — без вопросительной интонации сказал Канда, и Аллен бросил на него беглый взгляд. — Мана бы не одобрил. Всё слишком сложно. Да и мстить уже некому — человек мёртв, хоть и живёт до сих пор в моей голове. — Твои сны — странная штука. — Я знаю. Но это заслуга Неа, а не моя. Честно говоря, я уже и не помню, каково это, когда сны развиваются как сюжет фантастического фильма, который смотришь в первый раз. Неа вынуждает играть по его правилам, живя на две реальности, — он перевёл дыхание. — Кросс сказал, что я должен найти подсказку. Что-то, помимо нашей связи, удерживает Неа на границе мира мёртвых и живых. Подсказка должна быть в старой квартире, но мне даже во сне страшно идти туда. Это как… прыгнуть в лапы хищника, от которого убегал несколько лет. Канда нагнулся вперёд, поставив стакан на скамейку и облокотившись на широко разведённые колени. — Я пойду с тобой. — Ты социальный работник, а не мастер с чёрным поясом по карате, — прыснул Аллен. В ответ Канда серьёзно посмотрел на него, слегка повернув голову. — В пятнадцать лет я увлекался тем, что грабил маленькие магазины, — вдруг сказал он. — Поначалу всё было невинно: упаковки жвачек, конфеты, сигареты. Потом стало мало. У меня был знакомый — Мари, охотник и большой специалист по стрельбе. Он учил меня стрелять с тринадцати лет, но потом успел пожалеть, когда я стащил у него из дома пистолет и вздумал перейти с воровства жвачек на деньги. Аллен с удивлением слушал внезапные новости, стараясь представить Канду в роли грабителя. — И чем всё закончилось? — Дали условный срок и несколько десятков часов общественных работ. Полицейские не любят, когда от них сбегают, да ещё и бьют под дых. — Да ладно тебе, Канда. И как с таким прошлым тебя понесло в социальные работники? Как тебя вообще взяли? — Был нужный человек, способный подделать любую информацию или, наоборот — уничтожить её. Чудеса случаются. — Специалист по технике? — припомнил Аллен случай с сотовым телефоном. — Именно. — Наверняка было скучно жить по правилам после таких историй. — И я рад, что закончил это делать. К тому же у меня снова были бы проблемы из-за твоего признания. Аллен захлопнул рот, готовясь ощутить обиду, но не почувствовал ничего подобного. Канда не обвинил его в том, что признание было не к месту или нежелательным. Сопоставив начало и конец фразы, Аллен пришёл к выводу, что помеха в виде работы не встала между ними в момент признания. Так как Канда ничего не пояснил, Аллен толком не понял, как ему реагировать на услышанное. — То есть ты не против? — на свой страх и риск уточнил он. Канда не повернул головы, оставшись сидеть неподвижно. — Я не знаю, что с тобой делать, — признался он. — Я тебя для себя не планировал. Ты как снег на голову. У меня была размеренная жизнь с дурацкой работой, почти забытыми воспоминаниями и кучкой знакомых, которые тряслись только от моих перемен в настроении. Все боялись, что я что-нибудь с собой сделаю. — Я не понимаю, Канда… — Ты и не должен. Я тебе ничего не рассказывал. — Ты не рассказывал и про грабежи, но сейчас рассказал. Канда всё же искоса посмотрел на него тяжёлым взглядом, явно раздумывая, как ответить. — Это другое. — Но это всё равно ты, — настаивал Аллен. — Обо мне ты тоже ничего не знал. Это нормально, когда люди знакомы несколько часов или дней. Я сказал, что люблю тебя, ещё до того, как ты рассказал о воровстве и пистолетах. Не знаю, что ещё могло произойти в твоей жизни, но мне это не важно. — Зато важно мне. — Так отбрось эту важность, — Аллен поднялся со скамьи. — Через пару часов мне нужно будет копаться в собственной голове, ставя собственные мозги на место, потому что в них покопался Неа. Я сказал, что люблю тебя, а ты продолжаешь пытаться доказать, что я ошибаюсь. Это я псих, Канда, а не ты. — Я ничего тебе не доказываю. — Доказываешь. Чего ты боишься? Я не прошу остаться со мной навечно, сделать предложение руки и сердца, а потом усыновить троих детей. Я прошу тебя быть рядом со мной здесь и сейчас, потому что я не знаю, что будет даже завтра. Канда смотрел на него со спокойной холодностью, но Аллен был твёрдо уверен, что что-то должно измениться. — Господи, — Аллен устало провёл рукой по лбу. — Вставай. Ну же! Разве не ты предлагал нам переспать? Так давай. Я согласен. Канда не двинулся с места — только нахмурился. — Вставай, — Аллен упрямо потянул его за руку, вынуждая подняться и встать рядом с собой. С мгновение он смотрел в непроницаемые глаза Канды, а потом приподнял голову и коснулся его губ. Движение за движением, вдох за вдохом. Аллен замер, когда Канда открылся навстречу — сначала немного, потом сильнее. Поцелуй был медленным, тягучим. Казалось, они продолжали замедляться, стоило только Аллен положить руки на шею Канды. Он не слышал звуков вокруг. Да и какие могли быть звуки? Город спал. Аллен отстранился первым точно так же, как и начал. Отстранился и вновь посмотрел Канде в глаза — теперь в них горел огонёк возбуждения. Довольный полученным эффектом, он усмехнулся. — Долго же ты ломался. Канда усмехнулся в ответ.

***

— Это снотворное подействует в течение десяти минут. Просто ляг, закрой глаза и постарайся ни о чём не думать. — Сложнее всего именно последнее, — Аллен посмотрел на прозрачную жидкость в стакане. — Сколько у меня времени до того, как проснётся Четырнадцатый? Тики Микк задумчиво почесал подбородок. — Ты давно не принимал сыворотку. К тому же я не знаю, насколько долго будет продолжаться эффект той ампулы, что ты выпил. Когда ты находился в Первом Ковчеге, мы проводили курс длительного лечения — сыворотка была произведена специально для твоего случая. Возможно, у тебя в запасе пара часов, не больше. — Во сне это время покажется сутками, — Аллен посмотрел на сидящего рядом Канду. Озвучивать ещё раз негласное решение о том, что в сон они отправятся вместе, не пришлось. Канда вообще молчал с того момента, как они поцеловались. Никакого секса не случилось — стоило им вернуться в Ковчег, как город начал просыпаться. Маленький мирок, созданный случаем, разрушился, и Аллен почувствовал, что перегнул палку. Нервное напряжение, появившееся с первыми лучами солнца, снять так и не удалось. Неа спал. Его словно и вовсе не было. Пустота внутри и в голове, наоборот, настораживала, и Аллен сомневался, что сможет расслабиться даже после того, как выпьет снотворное. Канде был вручён точно такой же стакан, правда, он никак не прокомментировал тот факт, что Тики останется рядом. Сам Тики во время разговора обращался только к Аллену, игнорируя Канду слишком явно. — Спасибо, Тики, — поблагодарил Аллен и залпом выпил стакан. Тики махнул рукой. — Я могу предоставить помещение, где вас не потревожат некоторое время, но не могу обещать, что надолго. Вы пришли в открытую, — он взглянул на Канду, — а так как я всего лишь продолжаю со многими людьми дело, начатое Адамом, неизвестно, промолчали ли все из них. Если до Адама дойдут слухи, он явится сюда, малыш, а тебе нужно успеть скрыться. — Я успею. — Ты ведь всё понимаешь? Первый Ковчег тебе больше не союзник. — Знаю. И выясню, почему Адам встал против меня после прекращения принятия сыворотки. Комната, где им предоставили убежище, была местом лечения мелких животных: много высоких белых стеллажей, забитых всякими баночками, склянками, бинтами и таблетками, много света и пара мягких диванов, которые, правда, не выглядели такими новыми, как всё остальное. Тики выключил все лампы, кроме двух настенных светильников. — У персонала сегодня выходной. Сюда никто не зайдёт, — сказал он. — Я буду в соседней комнате. Аллен кивнул, ложась на узкий диван на спину. Его окутала тишина. Некоторое время он молча смотрел в потолок. Он словно отправился на войну без оружия, совершенно голым, да вдобавок с завязанными глазами. Аллен не представлял, как найти искомое. Мир во сне был искажён по стандартам Неа, он не был уверен, что если попытается отыскать путь к квартире Маны, основываясь на реальных воспоминаниях, то придёт куда нужно. Он позволил мыслям унести себя в кружащий чёрно-белый поток, и когда в следующий раз открыл глаза, то обнаружил себя лежащим посреди улицы. Пробуждение оказалось болезненным. Аллен уже давно не чувствовал, что задыхается. Не так давно он сам успокаивал Канду, обещая, что болезненный приход в сон происходит только в первый раз. Хватая воздух ртом, Аллен перекатился на живот и с трудом встал на колени. Только тогда невидимые тиски с шеи исчезли, и он закашлялся. Пришлось дать себе время, чтобы прийти в себя. Вокруг ничего не изменилось. Серое небо, падающий пепел, похожий на снег, лёгкий туман. И тишина. Аллену никогда не нравилась эта давящая тишина, которой никогда не было слышно в реальности. Ветви деревьев не шевелились: никакого дуновения ветерка. Если мир вокруг приходил в движение, это означало только одно — Неа где-то поблизости. Он был настоящим паразитом сна, но одновременно без него сон словно замирал в умершем состоянии. Аллен не чувствовал его присутствия, но чётко помнил, что времени у него всё равно мало. Оглядевшись по сторонам в поисках Канды, он поднялся на ноги, стряхивая с волос частички пепла. Вокруг были одинаковые серые дома, деревья без листвы и слишком ровно выложенный асфальт. Аллен вдруг понял, что ему холодно. Потерев руки друг о друга, он дошёл до конца дома, находившегося ближе всего, и свернул за угол. Там начиналась узкая проезжая часть — тоже пустая и тихая. Канда должен был находиться где-то поблизости. Это негласный закон: рамки сна ограничены, и человек со стороны, затянутый сюда, обязательно попадал в эти рамки. Иначе просто не могло и быть. Аллен нашёл дом, где обнаружил Канду в прошлый раз — там было пусто. Пришлось отправиться блуждать дальше. Начинало напрягать время. Аллен несколько раз обошёл дома вокруг, по привычке приглядываясь к каждой детали, чтобы почувствовать Неа. Пустота была пугающе давящей. Он нашёл Канду, когда свернул с асфальтированной дороги в маленький поросший травой дворик. Детская площадка выглядела уныло на фоне серого неба. Сломанные качели навевали тоску, накренившаяся карусель — грусть. Канда лежал на одинокой лавочке около высокого дуба, отбрасывающего на неё глубокую тень. Он ещё не очнулся. Аллен знал, что нельзя разбудить человека во сне — он должен был сам проснуться. Сев около него на корточки, Аллен позволил себе провести рукой по длинным волосам и невесомо коснуться губами его щеки. Нужно будет непременно сказать ему спасибо, когда всё закончится. Кто-то бы назвал Канду балластом, но Аллену было спокойнее оттого, что он последовал за ним. Их окружали однотипные дома, расположенные в хаотичном порядке. Параллельно друг другу, перпендикулярно, по диагонали. Не было соблюдено тех чётких геометрических правил, которые встречались в реальной жизни. Они все были похожи. И где-то в одном из домов находилась квартира Маны, в которой Аллен прожил несколько лет. Вот только где? Наверняка должен быть какой-то ориентир. Попытавшись приглядеться, Аллен обнаружил лишь резавшую глаза однообразность: одинаковые окна, одинаковые трещины, одинаковое количество подъездов и этажей. Господи, да если проверять каждый дом, уйдёт уйма времени! Здесь не хватит и десяти ампул с сывороткой! Аллен вздрогнул, когда Канда зашевелился. Он лениво приоткрыл глаза, долго смотря в одну точку. — Ощущения отличаются от прошлого раза? — взяв его за руку, спросил Аллен. — Относительно, — невнятно пробубнил он. — У меня раскалывается голова. — Вероятно, это от снотворного. Я тоже плохо себя чувствовал. — Дерьмо. Никогда ещё во сне у меня перед глазами не летали дурацкие звёздочки. Аллен улыбнулся, за что получил злобный взгляд в ответ. — Надеюсь, звёздочки исчезнут быстро, потому что две пары глаз лучше, чем одна. Я абсолютно не представляю, где мне искать. Канда помассировал висок свободной рукой и только после принял сидячее положение. Аллен остался рядом, внимательно смотря на расслабленно переплетённые пальцы. В реальности ощущения были практически такими же. Если подумать, то сейчас они лежали в полутёмной комнате на разных диванах и мирно спали, но где-то в странном мире снов Аллен держал Канду за руку и понимал, что даже сейчас чувствует его прикосновение. Насколько он знал, обычные сны отличались неправдоподобностью, и люди, проснувшись, порой рассказывали друг другу сюжеты снов подобно детским сказкам. Если Аллен и находился в сказке, то явно в страшной, и даже Канда толком не мог изменить ситуацию. Держать его за руку было приятно, и Аллену вовсе не хотелось подниматься и двигаться вглубь чреды однотипных серых домов. Где-то там, в глубине, пряталась тайна Неа. Последнее место, которое Неа видел живым. Квартира Маны. Спальня Маны. Аллен вздрогнул и прикрыл глаза, не позволяя воспоминаниям сбить настрой. — Боишься? — Канда намекнул на дрожащую руку. — Есть вещи, которые мне совсем не хотелось бы вспоминать. — Не у тебя одного. — Но мне нужно прийти туда, где произошла самая ужасная история в моей жизни, — Аллен серьёзно посмотрел на Канду. — Ты бы хотел оказаться в месте, которое было таким близким и родным, а стало самым страшным воспоминанием? Он заметил в глазах Канды понимание, которое тот поспешил спрятать за отведённым взглядом. — Идём. Кажется, время ограничено, — сказал он, и хрупкое прикосновение исчезло.