Inside of me

Без Неа сон казался мёртвым. Здесь всё ещё сохраняло форму и вид то, что он создал, но теперь, когда Неа оказался насильно усыплённым, сон как будто начинал постепенно рушиться подобно опадающему на землю пеплу. Аллен подошёл к одному из домов, рассматривая стену. Кирпичное здание напоминало выстроенный замок из мокрого песка, который теперь высох и был готов в любую минуту превратиться в горстку камней. Две поперечные трещины. Целый кирпич. Сколотый угол. Три перекрещенные трещины. Аллен заметил закономерность далеко не сразу. Они с Кандой достаточно долго петляли между домов, и поначалу Аллен больше поглядывал на своего спутника, так как тот выглядел непривычно спокойным и молчаливым. Он податливо шёл туда, куда поворачивал Аллен, и ничего не спрашивал. Лишь спустя время Аллен стал уделять внимание окружающему миру, а в частности стенам домов. Две поперечные трещины. И снова они. — Стой, — Аллен вслепую потянулся к рукаву Канды. — Видишь? Тот остановился, вернулся на шаг и тоже посмотрел на указанный кирпич. — И что? — Никакой внимательности, да? Канда оскалился. — У меня не входит в привычку рассматривать трещины на старых домах. Аллен отошёл и устремил взгляд вверх, запрокинув голову. — Дома старые, но они отличаются от того, где жил Мана. — То есть здесь нет того, что мы ищем? — Здесь есть трещины. — Я уже понял, что Четырнадцатый уделил много внимания строительству во сне после того, как сдох. Пропал плохой строитель, какая жалость. Аллен лишь покачал головой, стараясь не придавать большой значимости раздражительности Канды. — Пойдём к соседнему дому. Или любому другому. Вот, видишь? Седьмой кирпич от угла на уровне моих глаз. Такие же трещины, как и на том доме. Как и на других домах. А теперь смотри сюда. Целый кирпич, а на соседнем — сколотый угол. Выразительно взглянув на Канду, который демонстративно скрестил руки на груди, Аллен стал ждать реакции. — Хочешь сказать, здесь все дома одинаковые? — Именно. — И почему же ты раньше не заметил? — Раньше такого не было. Полагаю, когда Неа бодрствует, он специально создаёт достаточно сложную иллюзию вокруг, чтобы защитить нечто важное для него. Сейчас же, когда вакцина фактически усыпила его, маска оказалась временно сорванной, и теперь нас окружает только то, что он стремился спрятать во сне после смерти. То, что удерживает его во мне. Три подъезда. Везде по три подъезда. Чтобы подтвердить внезапно родившуюся гипотезу, Аллен специально отправился к дому, мимо которого они не проходили, и без колебаний выбрал центральный подъезд. Мана жил в центральном подъезде. Не придавая значения внешнему виду подъезда и полуразрушенных лестниц, Аллен взлетел вверх и намертво замер около нужной двери. Она выглядела порядком потрёпанной, но ручка словно блестела, хотя поблизости не было столь яркого источника света. Никакого замка, только лишь блестящая вытянутая, слегка загнутая ручка. Путь к тайне, которую охранял Неа. Аллен услышал шаги позади в тот момент, когда уже взялся за ручку и повернул её вниз. Канда неожиданно остановил его, сжав вторую ладонь и заставив повернуться лицом. Пытливые глаза вцепились в него, и Аллен на мгновение растерялся. — Ты сюда пришёл не один, — прошипел Канда ему в лицо. — Не смей оставлять меня позади, сам же хотел, чтобы я был рядом. Хотел. Конечно, хотел, и всё ещё хочет. — Прости. Просто ты выглядишь… — Недовольным? — подсказал Канда. — Так и есть. Никогда не привыкну к тому, чтобы находиться в осознанном сне. — А я не знаю, как отвыкнуть, — добавил Аллен. — Если он исчезнет, всё поменяется? — Понятия не имею. Но эти сны не мои. Всё, что происходило со мной в последние годы, заслуга Неа. Да, я могу оживлять фантазию, но по сравнению с Неа эта способность совершенно ничтожна. — Но в итоге именно в твоей способности Неа нашёл спасение. — Надеюсь, он ошибается. С этими словами Аллен толкнул от себя дверь и переступил порог мрачного помещения со скрипящими половицами. В мгновение ока его настигли воспоминания. Неа хорошо помнил эту квартиру. Даже крючки для верхней одежды были там, где и должны были быть. На двери в ванную в нижнем углу имелся скол. Кладовка. Кухня. Дверь в спальню Маны. Комната, в которой Аллен в последний видел его. Комната встретила звенящей тишиной. В отличие от всего остального, здесь был идеальный порядок: аккуратно застланная кровать, идеально лежащий коврик, ни пылинки на книжных полках и на письменном столе. На мгновение Аллен не справился с дыханием и почувствовал, как сдавило лёгкие. Чтобы побороть приступ накативших слёз, ему потребовались несколько долгих секунд. Он закрыл глаза, сжал руки в кулаки и мысленно принялся вести медленный отсчёт с десяти. Девять, восемь, семь, шесть… Его прервал мягкий поцелуй в висок. — Я ведь сказал тебе не оставлять меня позади, придурок, — Канда слегка сжал его плечи и шагнул вперёд, оказываясь в поле зрения Аллена. На этот раз Аллен не стал извиняться, а только кивнул, принявшись обходить комнату по периметру. Всё так, как он и запомнил. Ничего неправильного, ничего лишнего, кроме… Фотографии. На пустом письменном столе он заметил вещь, которая не могла не привлекать к себе внимания. Старая фотография без рамки, но окаймлённая по краям белой полосой. Аллен не помнил такой фотографии у Маны. Впрочем, неудивительно — они ведь плохо общались. С фото на него смотрели улыбающиеся братья, но на несколько лет моложе. У обоих искренние улыбки. Неа обнимал Ману за плечи и показывал пальцами знак «виктории». Они когда-то были столь близки? Мана никогда не отзывался о Неа как о том, с кем можно было бы сделать подобный снимок. Мана избегал Неа, не желал общаться с ним, а когда приходилось, становился мрачнее тучи. Мана ненавидел Неа. Ненавидел, потому что… — О господи… — выдохнул Аллен, едва не выронив фотографию из рук. — В чём дело? — В Мане, Канда. Дело всегда было в Мане.

***

В тот вечер, когда Аллен видел Ману в последний раз, он вернулся домой слишком поздно. После того, как Аллен столкнулся с Неа, он стал чаще и чаще оставаться в школе на дополнительные занятия, ходить в библиотеку, а иногда и специально ввязываться в драки, чтобы получить наказание в виде дополнительных работ. Аллен боялся Неа как огня, хотя тот не причинил ему никакой боли, но от вида его глаз по спине пробегали мурашки, а тело цепенело. Неа был опасен, и Аллен это чувствовал так, словно прочитал в книге. Он пришёл почти в восемь вечера, уставший после трудного теста. Дверь в квартиру оказалось приоткрытой. Мана никогда не допускал такой оплошности — каждый вечер он обязательно проверял замки. Но сейчас было что-то не так. Что-то случилось. Прокравшись внутрь, подобно мыши, Аллен сразу услышал разговор. Он распознал голос Маны — тот говорил на повышенных тонах, с надрывом. Это была ссора. Аллен никогда раньше не слышал, чтобы у Маны был такой голос. Обычно он разговаривал спокойно и плавно, без рывков, а когда злился, то в голосе появлялись стальные нотки, но не более. Аллен никогда не слышал, что Мана кричал. — Сколько ещё?! Сколько ещё жертв потребуется для того, чтобы ты наконец успокоился? — орал на кого-то Мана в своей спальне. — Люди — не игрушки, Неа. То, что тебе достался такой дар, вовсе не значит, что ты должен экспериментировать на них, как на лабораторных крысах! Аллен похолодел, замерев в паре шагов от входа в спальню. Неа? Он не ослышался? — Не нервничай, Мана. Нервы — штука хрупкая. — Голос, прозвучавший в ответ, Аллен бы никогда не забыл. — Как я могу не нервничать? Как?! Это уже тринадцатый труп! У тебя на руках кровь тринадцати человек, Неа, и ты думаешь, что это так и будет сходить тебе с рук?! — У меня ведь есть ты. Ты отлично умеешь помогать заметать следы. — Хватит, — резко рявкнул Мана. — Я твой брат, а не сообщник. Я просил тебя остановиться, когда было ещё не слишком поздно, но теперь… Все твои убийства полиция связывает с одним человеком, и рано или поздно они выйдут на тебя. Ты — серийный убийца, Неа. Убийства ради собственного интереса не способно оправдать ничто. — Да ладно тебе, — Неа говорил с насмешкой — ситуация явно казалась ему весёлой. — Сны людей такие забавные, ты даже представить себе не можешь! В них они такие открытые, такие беззащитные. Стоит только надавить на нужные точки, как человек сходит с ума. А если надавливать медленно, постепенно, то всё выглядит ещё смешнее. — Люди — не игрушки, — зло повторил Мана. — У всех есть игрушки, даже во взрослом возрасте. Просто кто-то продолжает играть в компьютерные игры, а кто-то выходит на новый уровень. — Ты хоть слышишь себя? Если бы тебя услышал отец… — Но он не услышит. Его здесь нет. — Он ведь вдохновлял тебя. Он помогал людям, но ты… ты пошёл по другой дороге. — Я тоже помогаю людям. Показываю им, насколько слабы они из-за своих тайн, секретов и слабостей. Знаешь, все боятся войн, экологической катастрофы, болезней, нашествия инопланетян — всего, что может разрушить нашу жизнь. Но это внешние факторы. Физические. Гораздо страшнее то, что сидит у нас в голове, то, что нельзя потрогать и увидеть — наши мысли. Наше прошлое. То, что порой проявляется в снах, но люди настолько глупы, что не способны распознать сигналы собственной психики. Именно это и убивает. — Тебе ведь просто нравится, так? Нет здесь никакого интереса, Неа, ты просто ловишь кайф, чувствуя себя богом. — Дар — это талант, который нужно развивать. Если я ничего не буду делать, то что с ним произойдёт? — Ты дошёл до убийств! — И дойду снова, если потребуется! — прорычал Неа. — Скажи, почему ты скрывал от меня правду о мальчишке? Тебе ведь тоже было интересно, не так ли? Ты поддерживал меня, был вместе со мной… а потом остановился. Что с тобой произошло? Испугался мёртвых тел или же проникся отцовскими чувствами к мальчику? Аллен вдруг понял, что разговор перешёл на него. Осторожно шагнув к двери, он заглянул в щель. Неа прижимал Ману к стене, рукой сжимая его горло, но не настолько сильно, чтобы тот вырывался и задыхался. Пальцы скорее просто касались кожи, поглаживая её почти нежно. Их профили были зеркальными. Глаза Неа — с прищуром и злым блеском — впились в Ману, словно он не позволял брату разрушить зрительный контакт. Он нагнулся ещё ближе, зашептав Мане на ухо. — Тебе нравилось, когда мы оставались наедине. Ты меня не боялся. Так что же изменилось, брат? Уловить подтекст в словах Неа было легко, но Аллен практически сразу же забыл о зародившихся сомнениях, потому Мана сразу дёрнулся, отступая от него. — Аллен не станет очередной твоей жертвой. — Он не жертва. Он — недостающая часть меня. Человек с даром, который не знает, как его использовать. Я всего лишь хочу ему помочь. — Ты хочешь помочь себе! — гневно выкрикнул Мана, мотнув головой. Неа вдруг замер, превратившись в кобру, готовую напасть в любую секунду. — Человеческий страх — вещь весьма любопытная. Ты только представь, что я мог бы сделать, если бы со мной был этот мальчик. Мы бы могли помогать людям, оживляя их страхи и воспоминания, чтобы они с ними боролись. Представляешь, каких высот мы бы достигли? Мана молчал. Он нервно покусывал губы, а потом выпрямился, разведя руки в стороны. — Ты хочешь создать Третий Ковчег? Неа улыбнулся, чуть подняв голову. — Ещё одно место — лучшее место, — где я смогу помогать людям, как наш отец. И превзойти его. — Ты сошёл с ума. Неужели до сих пор не понял? Ты убиваешь людей, а не помогаешь им, — Мана теперь перешёл почти на шёпот. Его ответ Неа не понравился. Он закатил глаза и угрожающе двинулся на брата. — А я надеялся, что ты одумаешься. Надеялся, что захочешь остаться на моей стороне. Я надеялся, что ты любишь меня… — Я любил тебя. Но я не могу любить того, кем ты стал. — Спешу тебя разочаровать, но это один и тот же человек. Аллен не успел хорошенько обдумать то, что он делает. Тело среагировало быстрее. Он вскинул пустую руку, успев на секунду поймать себя на желании защитить Ману. Всё, что угодно, лишь бы защитить Ману… В голове вспыхнула искра. — Не трогай его! — завопил он, резко распахнув дверь и целясь дрожащим дулом пистолета в голову Неа. — Не смей! Воцарилась тишина. Неа недоумённо смотрел на него, а Мана — со страхом. — Ну что ты делаешь, мальчик, — цыкнул Неа. — У тебя ведь руки дрожат, а ты за пушку схватился. Хотя нет, постой-ка… Откуда у тебя пушка? Это ведь оно и есть, да? Его дар… Наконец-то! Прежде чем Аллен успел что-либо понять, Мана оказался около него и вырвал пистолет, тоже направив его на Неа. Тот удивлённо приподнял брови и склонил голову. Он совершенно не боялся. Этот человек не ведал страха, вдруг дошло до Аллена. — Ты меня не застрелишь. А вдруг эта игрушка ненастоящая? — недоверчиво хохотнул Неа. — Дар Аллена способен на многое — и не только на игрушки, — возразил Мана. — Великолепно. Потрясающе! — Неа скользнул рукой за пояс брюк и достал складной нож. — Но недостаточно. Знаешь, если пристрелишь меня, выбрав этого мальчишку, будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Он не твоя семья, в отличие от меня. — Другого выхода нет. Жаль, я понял это только спустя тринадцать убитых человек. — Не убитых, а не спасённых, — Неа направил блеснувшее лезвие в сторону Аллена. — Очень жаль, что ты решил поступить именно так. Следующие несколько секунд показались Аллену замедленной съёмкой. Он видел, как Мана снимает пистолет с предохранителя поспешным движением и вновь целится в Неа, в то время как тот делает резкий выпад в сторону Аллена и взмахивает рукой. Лезвие коснулось его лица, разрезав кожу, и Аллен истошно завопил, прижимая руки к глазу. Пальцы тут же почувствовали тёплую кровь, а в висках гулко отдавались удары испуганного сердца. Осев на пол, он продолжал стонать, но замолчал, услышав прогремевший выстрел. Здоровым глазом Аллен всё ещё мог увидеть происходящее. Неа упал на пол подобно обмякшему мешку и больше не шевелился. Нож выпал из рук и теперь лежал рядом; на его лезвии осталась кровь. — Прости, что тебе пришлось это увидеть. Аллен поднял взгляд на Ману — он плакал. По щекам лились слёзы, а губы сильно дрожали. Оглушённый, Аллен хотел было встать и прижаться к нему, крепко обхватив за пояс, но Мана коротко покачал головой. — Не подходи ко мне, Аллен. Я теперь убийца, — он поднял с пола нож, обтёр рукоятку полом своей рубашки и крепко сжал в руке. — Ты защищался. — Он не напал на меня. Он никогда бы так не сделал. Но тебе, Аллен, придётся сделать то, что не смог сделать я. — О чём ты говоришь? — Я не смог защитить тебя при жизни, я не смог спасти душу брата, но я могу оставить чистую память о нём. — Мана… — Ты ведь сделаешь это для меня? Ради меня? — взгляд его потемнел. — Не выпускай Неа, Аллен. Не выпускай. — Я не понимаю!.. — Он всё ещё может причинить кому-нибудь боль. Запомни. Это было последнее, что Аллен услышал от Маны. В следующее мгновение Мана приставил пистолет себе к подбородку и во второй раз нажал на курок.