Wolf's element

      Фэлан приехал за мной в половине девятого вечера. Возможно, кто-то видел, как я вхожу в дом, кто-то позвонил ему, а возможно, он сам догадался, где меня искать. Все это время просидел на лестнице, обнимая колени и просто глядя перед собой.       Он сел рядом и взял меня за руку. И я, чтобы избежать новых приступов восторга или новых панических атак, сжал его пальцы, но так и не посмотрел ему в глаза.       - Я не хотел всего этого, - сказал я тогда, произнес это так тихо, что сам едва расслышал свой голос. – У меня была своя жизнь, свои планы, у меня был мой дом, любимая работа, мы с Мартой собирались сыграть свадьбу...       - Этой осенью, я знаю...       - Этой осенью, - повторил я глухо. – А потом появился ты, и вся моя жизнь полетела псу под хвост. Я просто не понимаю, как мне жить дальше и что мне делать. Я даже не могу от тебя уйти. Мне кажется, я умру, если просто попытаюсь.       - Ты не умрешь. – Фэлан говорил, как всегда, ровно, спокойно и даже чуть отстраненно, но что-то в его интонациях заставило меня повернуть голову и прислушаться к его словам. – Ты не умрешь хотя бы потому, что не сможешь уйти. Такова природа нашей связи, такова ее суть. Рано или поздно тебя притянет обратно, две половинки снова станут целым.       Он замолчал на минуту, будто переводя дыхание, погладил мои пальцы, а после отпустил мою руку – но моя ладонь так и осталась лежать у него на колене, и я не решился, не мог и не хотел ее убрать.       - Не думаю, что тебе интересно, Дэйв, но и я тоже не могу уйти от тебя. Наша связь воздействует на нас двоих. Мы называем это единением душ. Притяжение в сотни раз сильнее вульгарной человеческой любви. Физиология, но совершенно другого уровня, эволюция чувственности... не знаю, как объяснить, в вашем языке просто не существует нужных слов. И я тоже не хотел всего этого. Связать свою жизнь с человеком. С мальчишкой, который пытается обделаться от страха от одной мысли обо мне. Который запирается в ванной, пытается выпрыгнуть в окно, убегает, заставляет искать себя по всему городу... или ты всерьез думаешь, что мне это нравится? Нравится смотреть, как ты пытаешься нас угробить и быть не в состоянии тебе помочь? Если бы на то была моя воля, Дэйв, если бы я мог что-то решать, если бы вообще хоть что-нибудь от меня зависело - я бы тебя отпустил. На все четыре стороны. Перевязал бы тебя ленточкой и вернул бы твоей Марте. Ведь ты даже не понимаешь, что с тобой происходит. Ты даже не веришь, что все это происходит на самом деле. С тобой, а не с кем-то другим. И что все эти чувства – они настоящие. Твои. Я не выдумал их за тебя и не заставил тебя в себя влюбиться. Глупый малыш...       Фэлан поднялся на ноги, и я почему-то ожидал, что он подаст мне руку. Я был уверен в этом, я ждал его протянутой руки, и обиделся, будто пятилетний мальчишка, оставшийся без подарка ко дню рождения, когда ши просто начал спускаться вниз по лестнице.       - Иногда мне кажется, Дэйв, тебе будет легче покончить с собой, чем смириться с тем, что ты любишь меня. И иногда мне кажется, что я не буду тебя удерживать.       Он сказал это, даже не оглянувшись, просто выплюнул эти слова, как скопившуюся во рту слюну, и пошел дальше. И то количество горечи, которое я услышал тогда в словах Фэлана, наконец-то заставило меня впервые посмотреть на него по-настоящему. Впервые увидеть в нем живое существо со своими страхами и страстями, а не идеальный предмет для обожания, граничащего с поклонением и паническим ужасом.       Возможно, Фэлан был существом из другого мира, но он был живым, и ему, как и мне, было больно от всего происходящего между нами. Пусть даже эта боль ощущалась нами по разным причинам, но сейчас, я чувствовал это, она единственная роднила нас и объединяла. Кроме нее – и еще, пожалуй, связи, природы которой я не понимал, - между мной и ши больше не было ничего общего. И мы, связанные вместе не по собственной воле, могли, по крайне мере, стать союзниками в войне против боли. Договориться о том, чтобы просто не причинять друг другу еще большую боль.       Тогда я поднялся с лестницы, догнал Фэлана и взял его за руку. В конце концов, думал я, что я знаю тогда о соулмейтах? Ученые любят говорить что-то о так называемой полной энергетической комплиментарности, психофизиологической совместимости... но ничего, мать их так, совершенно ничего не знают о том, как пережить встречу со своей «любовью всей жизни» и остаться в своем уме.       Да, я понимал, что начинаю сходить с ума, но кто сказал, что Фэлан не чувствовал то же самое?       Правда, кроме доводов разума, я чувствовал еще и легкий укол горечи. Я вдруг подумал о том, что все эти слова о суициде – ведь мой Фэлан, и в самом деле, мог сказать все это всерьез. И что его слова не были шуткой или злой иронией. Я спускался по лестнице, держась за его руку, и не мог понять: после всех заверений о том, как сильно он мной дорожит, неужели Фэлан не остановит меня, если я действительно попытаюсь наложить на себя руки? А вдруг на самом деле ему все равно, что будет со мной дальше, и все эти слова...       Мысль оборвалась, не успев оформиться, и моя почти детская обида сменилась легкой паникой. Я вдруг поймал себя на том, что я уже думаю о Фэлане, как о неотъемлемой части своей жизни. Что я уже называю его своим.       Я дернулся, пробуя отстраниться, и в этот момент ши сжал мою ладонь. И то всеобъемлющее счастье, которым меня затопило от простого прикосновения, вытеснило все мои мысли и все остальные чувства.       - Я больше не буду убегать, - сказал я тихо. – Я просто... мне страшно, Фэлан. Ты чертовски прав, я не понимаю, что со мной, какого черта я делаю, в конце концов, что я чувствую. Я хочу понимать... себя. И тебя.       - Я попробую объяснить. Я не хочу, чтобы ты боялся меня, малыш. – Ши кивнул и наконец-то мне улыбнулся. В тот вечер я больше не спрашивал его ни о чем.       Сначала наши беседы напоминал монолог. Я робко задавал вопрос, Фэлан рассказывал, я слушал, пытаясь запомнить и переварить информацию. Иногда я переспрашивал, если в его рассказе встречались незнакомые слова или непонятные термины, но в целом эти беседы были в чем-то сродни лекциям. Физиология ши. Психология ши. Социология, культура, традиции...       Их мир казался похожим на наш только на первый взгляд. Пять населенных материков. Единое государство. Традиционная монархия. Территориальные парламенты, министерства, департаменты – в целом понятно и узнаваемо. А потом – возможно, я что-то понял не так или запутался в понятиях. Но из того, что я понял, следовало, что в мире ши не было деления на расы, касты и народы. Но люди делились на так называемые «дома» исходя из их психофизиологических особенностей и магической предрасположенности.       Буквально все в мире Фэлана держалось на магии: законы принимались исходя из равновесия магических сил, дети зачинались и рождались благодаря магическим ритуалам, города строились на пересечениях энергетических векторов планеты, пары выбирались благодаря запечатлению...       - Истинная пара в нашем мире – настоящая редкость, Дэйв. Мы не ищем друг друга специально, не проводим ритуалов, не развешиваем объявления на сайтах знакомств... Встретить свою родственную душу – это тоже своего рода испытание. И если ты не встретил ее за свою жизнь, значит, вполне возможно, что она никогда не рождалась. Наша королева одинока вот уже третью тысячу лет. И если миледи не решиться зачать ребенка с помощью магии или клонировать свое тело, после ее смерти наш ждет передел власти... Новая монархия, новые потрясения... но пока силы стихий хранят ее величество...       - Но... – я запнулся, не зная, как сформулировать свой вопрос. На тот момент меня не интересовали ни магические зачатия, ни политическая ситуация в мире ши, ни даже клонированные монархи. – Вы пришли в наш мир всего пару десятков лет назад. И за это время большая часть уже обзавелась своими парами, так?       - Не большая часть. – Фэлан покачал головой. – На самом деле, чуть меньше трети.       Меньше трети. В голове мелькнула и тут же пропала мысль о том, что пресса слишком любит сочинять красивые истории о соулмейтах. Ведь если верить желтым газетенкам, все живущие на Земле ши уже давно счастливо женаты на первых красавицах планеты.       - Нет, треть – это тоже очень много, Дэйв. В нашем мире запечатления происходят довольно редко. Меньше тридцати процентов населения нашего мира способно образовать пары, и только половина из них действительно образует стабильные связи. Да, бывает и такое, связи распадаются сразу после запечатления. Люди встречаются и тут же расходятся – с чувством горечи и неудовлетворенности друг другом. Считается, что причиной этому стала наша высокая резистентность к чужим энергетическим потокам. Говоря проще, мы стали слишком закрытыми и замкнутыми. Строгими сухарями в мантиях, помешанными на своих ритуалах. Сам подумай, никто не хочет любить скучных ботанов, - Фэлан улыбнулся, потрепал меня по голове, - даже другие ботаны против. А потом, - ши задумался на минуту, будто что-то вспоминая, прикрыл глаза. – Потом произошло несколько крупных катаклизмов, из-за которых наша королева обеспокоилась стабильностью вашего мира, была создана научная группа, которая смогла стабилизировать переход... нашу группу долго готовили перед тем, как отправить на ваш слой реальности. Но когда мы оказались здесь, мы все равно не были готовы... ни к чему. Мы были поражены. Ваш магический потенциал, ваша энергия, ваша открытость, то, с какой легкостью вы образуете пары... ваш мир стал открытием, шансом на будущее... Вы все настолько превзошли наши ожидания, что несколько лет после прибытия наша группа пребывала в полной эйфории. А потом... случилось несколько неприятных историй, которые остудили наш пыл. Но упустить такой шанс...       - Шанс? – Я придвинулся к Фэлону и прижался к его боку, убаюканный его голосом. - Хочешь сказать, вы все надеетесь однажды найти в нашем мире свои истинные пары?       - Что-то вроде того, малыш. – Фэлан снова потрепал меня по голове и усадил к себе на руки. – Свой шанс я уже не упустил. Я встретил тебя. И хотя ты пока сопротивляешься нашей связи... не пытайся мне врать, я чувствую твои страхи, Дэйв, ты все еще боишься собственных чувств и не понимаешь их природы. Ты все еще сопротивляешься и цепляешься за прошлое. Но когда ты успокоишься и дашь себе просто жить, мы будем счастливы вместе. Ты будешь счастлив, Дэвид. Обещаю, ты будешь счастлив со мной.       С точки зрения банальной человеческой логики обещания Фэлана звучали как речи из сопливых девичьих романов. Успокойся, ничего не бойся, поверь мне, мы будем счастливы... Это могло бы отдавать фальшью и даже слащавостью, если бы ши не говорил так уверенно, без единой тени сомнения. В нем не было наигранности бразильских мелодрам. Он говорил искренне, он знал о том, что происходит между нами, нечто большее. Возможно, он знал больше, чем мог или хотел объяснить.       Так или иначе, постепенно мне передавалась его уверенность, и в какой-то момент я почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы самостоятельно выйти из дома. Не бежать в панике через весь город, а просто выйти и, наконец, заняться своими делами.       В конце концов, несмотря на нашу с Фэланом связь, несмотря на мое состояние, никто не отменял того, что у меня была своя жизнь, работа, карьера, амбиции... и я уже предчувствовал, что из-за моего долгого отсутствия в офисе у меня могут быть чертовски серьезные проблемы. Уже потому, что в моем трудовом контракте не предусматривалась скидка на запечатление – никто не считал влюбленность в ши форс-мажором или обстоятельством непреодолимой силы. Хотя, безусловно, стоило бы внести в стандартные договора подобный пункт сразу после появления первых соулмейтов.       В офисе на меня смотрели, будто на призрак или возвращенца с того света. Со мной здоровались, но не вступали в беседу. Не пожимали протянутую руку, словно я был болен неизлечимой болезнью. Впрочем, за то время, что я простоял в приемной, я едва ли успел встретить двоих или троих бывших коллег. Да, теперь уже бывших. Все было ясно без лишних слов. Мое исчезновение не осталось незамеченным для начальства, и проблему решили просто, без спешки и лишнего шума. И когда я шел сюда – на что я надеялся на самом деле? Что именно я хотел услышать? Наверное, я хотел посмотреть в глаза руководителю своего отдела и просто услышать: вы уволены, Дэвид, освободите рабочее место для нового сотрудника.       На самом деле, не случилось даже этого.       Я прошел первую проходную, предъявив стандартный пропуск, а после застрял у лифтов, обнаружив, что мой электронный ключ заблокирован. Секретарь на респешене дежурно улыбалась, созваниваясь с кем-то из руководства. Я не требовал объяснений. Я вообще ничего не требовал. Но все-таки удивился и расстроился, когда охранник вынес в холл картонную коробку с моими личными вещами. Кружка, рабочий ежедневник, планшет, флэшка, разноцветные стикеры в форме головы Дарта Вэйдера, зарядка от мобильного телефона, какие-то переходники и провода, жухлый кактус, подаренный кем-то из коллег на день рождения...       Никто не вышел для разговора со мной. Секретарша распечатала и сунула под нос заявление об увольнении по собственному желанию, оформленное задним числом.       - Наша компания не хочет портить вам карьеру, мистер Мэйси, - сказала она сухо. – Вам будут выданы лучшие рекомендации. Давайте не будем создавать друг другу проблем.       Глупо говорить о том, что я вернулся домой угнетенным. Работа мечты, с которой меня вышвырнули, будто паршивого котенка – что не говори, ситуация не добавляла уверенности в себе.       Спустя всего несколько месяцев я узнал, что подобная политика касательно пар ши практикуется во многих компаниях. Говорят, зачастую директорат опасается промышленного шпионажа – якобы, пришельцы крадут у нас технологии. Не знаю, кто и зачем придумал это нелепое объяснение. С учетом того, что в мире соулмейтов технологии шагнули на сотни и сотни лет вперед, и вообще построены по другому принципу, который никак не кореллируется с нашим научным подходом, звучит этот довод более чем нелепо.       Итак, я потерял работу и интуитивно понимал, что даже с лучшими рекомендациями не смогу быстро устроиться на новое место. Я не знал, куда себя приложить, моя тяга к самореализации рыла землю копытом, а я, тем временем, бегал с одного собеседования на другое, все больше убеждаясь в том, что все мои попытки заранее провальны.       Общение с бывшими друзьями тоже не заладилось. Бывшие коллеги, однокурсники, соседи – все эти ребята, с которыми я любил пропустить пивка после работы, сбегали от меня, как от чумного. Пока они еще не бросали трубку после первого же гудка – но у них всегда находилась целая сотня дел, что угодно, от починки унитаза до поездки на природу с женой и детьми. Все, что угодно, лишь бы не встречаться со мной лично.       Я не понимал причин этого отчуждения. Не мог взять в толк, что же пошло не так. Этих людей смущало то, что я живу с Фэланом? И что именно смущало их больше: то, что Фэлан не человек, или то, что он мужчина?       Понимая, что я схожу с ума от скуки, Фэлан начал «выводить меня в свет» - знакомить с другими ши и их запечатленными человеческими парами. И если ши так и остались для меня загадочными существами, говорящими на непонятные темы на незнакомом языке, то запечатленные на них люди стали настоящим открытием. И в каком-то смысле новым кругом общения взамен отвалившемуся старому.       Они называли себя клубом пятидесяти. Пятьдесят человек, где я стал пятьдесят первым. Мужчины и женщины с разбросом по возрасту от пятнадцати до сорока пяти лет.       Самым младшим из нас было тогда пятнадцать и семнадцать. Мальчик и девочка, Дитон и Клара, совсем еще дети, всеобщие любимчики, предмет всеобщей опеки. Приятные и веселые, но в то же время немного аутичные, с быстрым эмоциональным выгоранием.       Элисон Вашингтон говорила, что, в силу возраста и несформированной психики, запечатление шарахнуло по ним сильнее всего:       - Но они быстро восстанавливаются, Дэйв. Ты просто не видел их пару лет назад, когда все началось. Никто не думал, что они выживут. Но человеческая психика мобильна – к нашему с тобой общему счастью. Мы как тараканы, способны приспособиться к жизни даже в самой агрессивной среде. Кислоту пока пить не умеем, но уже научились жить рядом с нашими нечеловеческими возлюбленными.       Элисон считалась негласным лидером нашего «клуба пятидесяти». Ей было слегка за тридцать, трудно сказать, сколько именно, она была ученым-лингвистом, и со скрупулезностью и настойчивостью, достойной лучшего применения, составляла словарь языка ши.       - Все разговорники и словари, выпущенные на данный момент, очень однобоки, а значение слов переданы очень приблизительно. Например, знаешь ли ты, что, на самом деле, в языке ши нет слова «магия»? Но зато у слова «энергия» существует более пятидесяти синонимов с различными оттенками значений. Так, у эскимосов существует более пятидесяти названий для снега. Потому, что от понимания снега и точного его описания могла зависеть их жизнь. Такие языковые тонкости позволяют понять особенности менталитета. Итак, у нас уже есть зависимость от энергии. Уже из этого мы можем сделать далекоидущие выводы.       Я не делал никаких выводов ни из слов Элисон, ни из ее научных изысканий. Правда, я попробовал выучить несколько простых фраз на языке ши – и едва не сломал челюсть от усердия. Честно говоря, я думал, что Фэлан будет смеяться над моими неловкими попытками говорить на его родном языке, но он искренне гордился моими скромными достижениями и не уставал повторять, что общение с Элисон идет мне на пользу.       На первый взгляд, от встреч «клуба пятидесяти» не было никакой реальной пользы, кроме праздного времяпровождения и возможности пропустить пару пива с людьми, которые не будут задавать идиотских вопросов. На самом деле, наш замкнутый круг общения был настоящим клубом психологической поддержки. Большая часть этих людей, как я сам, были запечатлены недавно, от полутора лет до полугода назад. Ветеранами среди нас были детишки, Элисон да еще нервный полноватый парень по имени Трэвис. И они, в отличии от всех нас, были не так зациклены на своих парах и на своих отношениях с соулмейтами. Хотя, называть их так здесь считалось почти зазорным. Не запрещалось – но само слово демонстративно высмеивалось.       Довольно быстро мы начали называть себя клубом анонимных ши-голиков. Шуточное название прижилось как-то само собой, и никто уже не помнил, кому полагаются лавры за авторство. Мы рассказывали друг другу свои истории, смеялись над проблемами, радовались маленьким победам... У нас был собственный микрокосмос: самые обыкновенные люди с далеко не самыми обычными проблемами.       Из нашей компании Элисон Вашингтон казалась мне наиболее отстраненной и равнодушной. Она общалась со своей парой, ши по имени Джереми, со спокойной уверенностью, без придыхания в голосе и подобострастия или, наоборот, без наигранного равнодушия. Она даже позволяла себе отпускать шутки по поводу физиологи ши, их политического мироустройства, часто называла их магическими гавнюками, потоптавшимися в нашей истории и мифологии.       - Баньши и ферши, - рассуждала она за бокалом темного, покачиваясь на высоком барном стуле. – Народ, просто вслушайтесь в эти слова, задумайтесь над их происхождением. Вы вообще в курсе, что в кельтской мифологии они были духами-предвестниками разрушения и скорой смерти? И неудивительно! Подумайте сами, смерть, особенно насильственная – это выброс энергии, способный истончить ткань мироздания настолько, чтобы мы своими глазами могли бы увидеть другие миры. И даже попасть в эти миры! А после вернуться и наплодить легенд об Обероне, королеве Маб, благом и неблагом дворе... ведь все эти вещи существуют или существовали на самом деле, просто дошли до нас в искаженном виде.       Я воспринимал слова Элисон как исключительно лингвистическую теоретизацию – пока не узнал, что своими исследованиями она занимается вместе со своим мужем, и что часть ее научной базы – литературные и исторические первоисточники самих ши. В тот момент все для меня встало на свои места. Не было никакой отстраненности с ее стороны – но было общее дело, общие увлечения, общие научные изыскания. Была сложившаяся, устоявшаяся пара, живущая в гармонии и взаимопонимании.       Я даже позавидовал тому, как легко Элисон находит общий язык с Джереми, и как легко она называет его своим мужем.       Что же касается меня и Фэлана – мы будто застыли в неловкой позе на скользкой ступени. Наши отношения стали спокойнее, из них исчез неуместный надрыв – но при этом они не двигались ни вперед, ни назад.       - Все потому, что ты воспринимаешь Фэлана как мужчину.       Эти слова Элисон застали меня врасплох. Она согласилась подвезти меня домой после очередной встречи «клуба пятидесяти», и мы молчали практически всю дорогу, думая каждый о чем-то своем: меня, немного подвыпившего, немного разморило в теплом и удобном салоне, а сосредоточенная Элисон смотрела только на дорогу, не отвлекаясь на внешние раздражители.       Уже на подъезде к нашему с Фэланом дому Эл вдруг повернулась ко мне всем корпусом и начала говорить так, будто отвечала на незаданный вопрос, ответ на который она давно обдумывала.       - Да, ты воспринимаешь его как мужчину, Дэйви, дорогуша, и в этом твоя проблема. А он, тем временем, ни мужчина и не женщина. Он, мать его так, существо из другого мира. Он даже мог бы выглядеть как бестелесный призрак или черт с рогами! Ты задумывался когда-нибудь, что значит имя твоего мужика, и почему он вообще получил это имя? Попробуй задать ему этот вопрос, получишь много информации к размышлению. Но, знаешь, сейчас он выглядит именно так – отчасти потому, что окружающая действительность искажает наше восприятие. Как первоклассный самец, на которого должны пускать слюни все бабы планеты. Но при этом в нем нет гендерных признаков ни мужчины, ни женщины. Твой Фэлан, как и все ши – бесполое существо, обладающее лишь первичными половыми признаками. Полнейший агендер, сечешь? Его сексуальность одинаково привлекает и мужчин, и женщин. Могу поспорить, ты никогда не задумывался, как твой мужчина воспринимается другими людьми, как он действует на других людей. Как думаешь, почему они скрывают свои имена, адреса, скрываются от безумных поклонниц? Почему Фэлан прячет тебя от прессы – ты никогда не задумывался, мальчик-гений?       Вопрос явно был риторическим, и Элисон не дала мне на него ответить – и вообще хоть как-то отреагировать на сказанное. Она припарковала машину на обочине, закурила, нервно стряхнула пепел в окно.       - На самом деле, ши одинаково воспринимаются всем без исключения людьми. Восхищение, желание понравиться, легкая влюбленность... Они производят на людей неизгладимое впечатление, даже если просто идут по улице под руку со своей истинной парой. Иначе откуда, по-твоему, столько истерии вокруг соулмейтов, все эти восторженные соплюхи, забрасвающие их цветами и пишущие любовные послания? А тебе еще не приходили письма с угрозами? Просто постарайся быть готовым к тому, что дерьмо случается. Может быть, твоя бывшая решит срубить немного бабла. Ну, или кто-то из тех, с кем ты работал или общался в прошлой жизни. Я уже прошла через эти коровьи лепехи, а вот у тебя, Дэйв, все еще впереди. Много ярких эмоций и новых открытий.       Элисон замолчала еще на какое-то время, выкурила свою сигарету и выбросила окурок на обочину.       -В общем, запечатление. Не знаю, как все происходит в мире ши, является выбор сознательным, бессознательным, односторонним, взаимным... В нашем мире все работает через жопу. И от нас, от людей, фактически, ничего не зависит. Из толпы поклонников той или иной степени влюбленности ши выделяют наиболее подходящую кандидатуру. И происходит запечатление. Выбор, на самом деле, относительный, и всегда бессознательный. Может быть, данный конкретный ши вообще не собирался связывать свою жизнь узами с кем бы то ни было. А может, ему никогда не нравился именно твой тип внешности. А потом он увидел тебя и решил, что вот оно, то самое, что он искал всю свою жизнь. И – бабах, взрывы сверхновой, вы оба влюблены и офигеваете от происходящего. Что-то было в тебе такое, Дэйв... в тебе и во всех нас. Я до сих пор ломаю голову, что именно. Ни магического потенциала, ни каких-то выдающихся способностей. Ничего общего ни во внешности, ни в возрасте, ни в происхождении, ни в роде занятий. В тот момент, когда я выключаю скепсис, я думаю о том, что это и есть любовь. Такая, о которой пишут в сказках. А может, в сказках всегда писали только о ши, а сказок о людях вообще не существует?       Мы проделали остаток пути в гробовом молчании. И когда я переступил порог нашего дома и обнял Фэлана, я вдруг понял, что мне не важно, мужчина он, женщина, существо из другого мира – все это не имело ровным счетом никакого значения. Единственным существом, которого я боялся и в котором я сомневался, был я сам.       Да, по прошествии всего этого времени я продолжал сомневаться в подлинности своих чувств. Наверное, если бы наши отношения развивались постепенно, от знакомства, увлечения, ухаживаний и свиданий мы постепенно подошли бы к совместной жизни, общему быту и общей постели, мои сомнения касались бы не Фэлана, а моей прошлой жизни. Например, почему я раньше не задумывался о своей ориентации и как я умудрился едва не жениться на Марте, с которой у нас никогда не было ничего общего, включая интересы и взгляды на жизнь.       Но я вспоминал второй день нашего знакомства, себя, исступленно повторяющего имя Фэлана, и черт, подобные вещи пугали меня до усрачки.       В тот период своей жизни я узнал, что большая часть «клуба пятидесяти», как и я сам, сидит без работы и во всю фрилансит, кто во что горазд: рисует сайты, играет на бирже, занимается экономическими обозрениями, пишет книги, ведет фэшн-блоги... Когда-то кто-то из них пытался открывать кофейни, ресторанчики, салоны красоты – но в целях собственной безопасности от этой идеи пришлось отказаться. Я даже не представлял, как много желающих плеснуть кислотой в лицо соулмейтам – пока не столкнулся с этим сам.       А пока, беря пример со своих новых знакомых, я начал брать заказы на анонимных сайтах фрилансеров, дистанционно тестировал системы компьютерной безопасности для казино, банков и частных охранных компаний. У меня даже появились постоянные клиенты, и время от времени я мог позволить себе делать Фэлану небольшие подарки: браслеты, подвески, новые запонки, рубашки или обувь. Я совершенно не знал, как ухаживать за парнем, тем более, парнем, который, как выяснилось, был старше меня, без малого, на четыре столетья. Но мне хотелось оказывать своему мужчине эти маленькие знаки внимания, и я очень надеялся, что эти подарки смогут хоть как-то сгладить мои прошлые сомнения и страхи.       Не знаю, простил ли меня Фэлан – но я никак не мог простить самого себя. И приступы стенокардии все еще досаждали мне с завидной периодичностью – но теперь у моих неврозов были немного другие причины.       Примерно в тот же период я начал спать с Фэланом. Теперь мы не просто засыпали в одной постели, ограничиваясь петтингом и почти невинными поцелуями – мы трахались, как ненормальные, за первую неделю опробовав все горизонтальные поверхности в доме. Теперь, по-настоящему заполучив Фэлана, я искренне недоумевал, что останавливало меня раньше, чего я боялся? Быть снизу, стать от этого менее мужчиной, чем я есть? Ерунда, на самом деле, Фэлану были не принципиальны позиции в постели, но рядом с ним я сам не видел себя в активной роли. Я пасовал перед ним и предпочитал отдаваться, а не брать.       А Фэлан брал так, что я сходил с ума и заходился в крике от восторга, проминал меня, как воск, поминал под себя, медленно ласкал, доводя до исступления, трахал языком и пальцами, а потом вжимал меня в постель и трахал снова, так, будто пытался вытрахать душу.       И не было ничего такого в том, что раньше я не обращал внимания на мужчин. Просто среди этих мужчин не одного единственного, моего.