***
Ни на следующий, ни на последующий день ко мне клиенты не приходили. Вряд ли из сострадания, скорее, потому что я был не в состоянии никого принять, и это было видно не вооружённым взглядом. И это была та самая передышка, которая была мне необходима, чтобы отдохнуть. И чтобы наконец вспомнить: я гений. Я преемник Эл. Эта задача мне по зубам. Я много думал, отбросив эмоции, как нас и учили. Я думал о себе, не как о человеке или главном герое, а как о безликом объекте. Переменной в уравнении. Перестав учитывать «не могу» и «не хочу», я смог продвинуться, смог увидеть дальше той ситуации, в которой оказался. И всё прояснилось. На третий день я сам постучал в дверь. Стучал я минут 20 без перерыва, и наконец добился аудиенции с своим тюремщиком и работодателем. — Ты что, блять... — Мне нужны презервативы, смазка и шоколад. Мужик так и замер. А потом хмыкнул, чуть расслабляясь. — А я думал, захочешь сбежать, — отметил, не скрывая насмешливого взгляда. Его мысли интересовали меня в последнюю очередь, поэтому я лишь повторил: — Презервативы, смазка и шоколад. И побольше мыла. А лучше просто начни мне уже платить, а я сам всё куплю, — мой голос не выражает привычной пассивной агрессии, что удивляет даже меня самого. — Тебе это выгодно. Во-первых, не придётся искать других проститутов. Во-вторых, так я смогу набраться опыта и удовлетворять этих извращенцев лучше. А довольный клиент придёт снова и заплатит больше, потому что я смогу ещё лучше. И в-третьих, — я поднимаю взгляд и улыбаюсь. Мягко, но уверенно. — Я буду делать всё добровольно. И с процентами для тебя. И тут я вижу, что это работает. Алчный блеск в глазах, мимолётный взгляд вниз, едва заметное движение кончиком языка по губам. — Я могу взять выкинуть тебя в любой момент, на улицах полно бездомных голодающих подростков, согласных отсосать за еду. — Верно. А я могу превратить этот жалкий притон в элитный бордель. И отсосать тебе, — чуть передёргиваю плечом. — И для этого мне нужны презервативы, смазка и шоколад. Мужик думает, оглядывает меня с головы до ног. Ему явно не верится, что я способен хоть на что-то стоящее, но любопытство и желание большего пересиливают. — Шоколад? — наконец он услышал мои требования. — Его я люблю больше секса. И он помогает мне думать. Слышится смешок, потом молчание. — Будут тебе смазка и презервативы. И шоколад. А теперь... — Только после, — и видя первые признаки раздражения, сразу добавляю, чуть улыбаясь. — Ты не пожалеешь. Когда он уходит, снова ложусь на кровать животом вниз и морщусь. Боль не уходила.Часть 7
12 сентября 2020 г. в 17:48
Я не вставал с кровати всю ночь. Не помню, как жирдяй ушёл, не помню, заходили ли ко мне с ужином, говорили ли что-нибудь. Я был сосредоточен на себе: на своей боли, своём унижении, своём бессилии. От беспомощности хотелось плакать, и я не отказывал себе в этом удовольствии. Не сейчас. И знаете что? За эту слабость я ненавидел больше всех самого себя. Я презирал то жалкое существо, которым являлся. Тщедушное, возомнившее о себе невесть знает что, слабое и никому не нужное. Я задыхался в соплях и слезах, растирал их по опухшему лицу и корчился от боли, стоило мне пошевелиться. Боль пронзала, жалила, обезоруживала. Мне казалось, что я больше никогда не смогу сидеть.
Спустя, наверное, пару часов я смог протянуть руку и ощупать задницу. От первого прикосновения я непроизвольно вздрогнул всем телом: нервы были обнажены так сильно, что даже воздух приносил лишь боль.
Со второй попытки я смог получше оценить масштабы повреждений. В некоторых местах мышцы ануса были надорваны, совсем немного, но даже крошечная царапина отдавалась во всём теле. Создавалось ощущение, что каждый раз в меня вновь и вновь вставляют маленькие острые иголки.
Небольшое кровотечение. Точнее, его последствия — кровь подсохла и покрылась сухой плёнкой, которая при этом казалась липкой.
Сам анус ощущался чёрной дырой, мне казалось, что кишки из меня теперь должны вываливаться сами по себе. Разум утверждал, что от одного раза и с одним лишь членом такое вряд ли бы произошло, но тело реагировало иначе.
В комнате по-прежнему воняло. Жирдяем, его потом, его спермой. Моей кровью. Сексом. Уголок губ дёргается в горькой усмешке: я помню, как мы с Мэттом фантазировали о нашем первом сексе. Конечно, с девчонкой. Конечно, по взаимному согласию. Конечно, это было бы обалдеть как круто. Сногсшибательно. До звёзд в глазах. Я криво улыбаюсь. Звёзды в глазах у меня были.
У меня получается встать. Потом получается встать, скрючившись, под душ. Не одеваясь, я вновь падаю на кровать, заворачиваюсь в плед и отключаюсь. Боль выматывает и тело, и разум, а мне нужны были силы.