Все тропы сходятся на вершине

Утро приходит с кричащим звоном будильника и красными от недосыпа глазами. Джин нехотя сползает с кровати и плетется в ванную, разглядывая в зеркале ни дать ни взять живого мертвеца – только вываливающегося мяса не хватает для полноты картины. Душ, одевание, косметика, чтобы хотя бы создать впечатление, что она еще не померла, и выход в коридор. Дети как всегда тревожно шушукаются, поглядывая на нее мельком, и торопливо разбредаются. Очередное утро после сильного кошмара. А вот и мистер Маккой в главном холле. Здравствуйте, сочувственные взгляды. Скотт не успевает даже окликнуть понуро бредущую к Хэнку Джин, как те уже сворачивают в его кабинет. Саммерса это не на шутку тревожит, но Курт рядом только качает головой, прося оставить их в покое: - С ней все будет хорошо. Это просто кошмары. Парень поворачивает голову к другу, и тот готов поклясться, что Скотт прищуривает глаза. - Ты-то откуда знаешь? Саммерс бывает резок, но Курт знает – тот с ума сходит, когда у Джин такое лицо. Она и ее проблемы с даром первая причина плохого настроения и язвительных комментариев Скотта. Ну, это не считая Ангела, конечно. - Я ее до тебя утром встретил,- торопливо объясняет парнишка, поправляя ремень школьной сумки на плече, которая набита не учебниками, а инструментами – они снова едут в город, чтобы помочь восстановить его. Он ни словом не обмолвится об их с Джин ночной вылазке: по выражению лица девушки Курт быстро понял, что она не хочет раскрывать свои проблемы другим, даже Скотту и ему самому. Какая-то часть Попрыгуна на это немного обижалась, потому что ведь он ее близкий друг, она сама ему сказала, а другая часть отстаивала права Джин на ее секреты. Она же телепат, в конце концов. Черт его знает, какие тайны хранит ее хорошенькая рыжая головка. - Не выспалась, все такое,- тараторит Курт, широким шагом выходя из особняка и спускаясь по ступенькам,- К вечеру сама придет, ты же ее лучше меня знаешь. Маленькая невинная лесть действует на темпераментного Скотта волшебно – вот его сухо поджатые губы расслабляются, а видок из грозного превращается в наивно-мечтательный. Краем уха услышавшая их разговор Джубили с трудом держится, чтобы не захихикать. Джин к ним потом действительно приходит, помогая строить разрушенный городской бассейн и двигая мраморную плитку силой мысли, и даже пытается казаться веселой, обсуждая с Джубили предстоящие школьные танцы в субботу. Все знают, с кем она пойдет, потому что Скотт выбьет дурь из любого, кто осмелится пригласить Джин. Правда, после сегодняшней ночи желающих вряд ли наберется много. За эту неделю она не приходит к Ангелу ни разу. Лекарство, так небрежно разлитое ею в прошлый раз, готовится не меньше пяти-шести дней, поэтому придти и помочь Уоррену Джин не может. А заглянуть к нему просто так она боится. Рэйвен не рассказала о вечернем инциденте Профессору, но Джин и сама догадывается, что Ангел причина ее перевозбужденной психики. Возможно, он стал провоцирующим фактором ее кошмаров, и ей сперва нужно привести в порядок себя, а уже потом соваться к нему. Она боится, что когда-нибудь все-таки навредит людям вокруг себя. А уж если видение правдиво, то она не просто угроза как мутант – она новый Апокалипсис. Но эти мысли она заталкивает куда-то далеко, чтобы вытащить наружу только по приезду Профессора, в очередной раз улетевшего на длительную миротворческую конференцию. Мировая общественность жаждала подтверждений, что нового Конца Света в ближайшем будущем не предвидится, и Чарльз Ксавьер пускал в ход все свои способности к убеждению, чтобы заверить их в этом. У него нет времени на смешные школьные проблемы детей – Джин думает об этом со своеобразной теплотой, рассуждая, как же много Профессор делает для мира, а Уоррен – с презрением, потому что считает, что видит этого «добренького» мужичка насквозь, а на деле-то Ксавьер всего лишь набирает себе новых солдатов, Икс-менов. Сначала Ангела радует, что эта идиотка к нему не суется – ему же спокойнее, никто не капает на мозги и не смотрит щенячьими глазами, ведь он же такой бедный и несчастный со своим горем. Уоррен сам удивляется, Джин же вроде не совсем дура, чтобы не понимать, что ему НЕ НУЖНА ее гребанная помощь? Ему хорошо и так, с магнитофоном подмышкой и бутылкой вина в другой руке. Жалко только, что этот чертов Маккой ничего, кроме сраного вина, не покупает. Хоть бы раз виски или джин домой приволок, хренов аристократ. Дни пролетают быстро, крылья крепнут, и Уоррен мечтает о том дне, когда он наконец покинет эту ненавистную школу для маленьких сопляков. А там можно снова на какую-нибудь арену податься и размозжить пару пьяных морд кулаками. Или летать по ночному городу до посинения, пока кто-нибудь опять не затащит его в клетку под высоким напряжением. И плевать он хотел на всяких хороших девочек с их никому ненужными советами и жалостливыми взглядами. В вечер, когда Джин наконец приходит, Ангел опять пьян и пытается склеить тот самый корабль, на который он случайно наступил, снеся к чертовой матери и грот, и бизань мачты. Он возится уже как полчаса, а в итоге просто разносит и остальные детальки корабля, приходя в бешенство. Как только Джин осторожно приоткрывает дверь, потому что ее стука Уоррен опять не услышал, он с ревом поднимает деревянную модель над головой. - ДА ГОРИ ОНО!.. Он с силой швыряет корабль вниз. Пай-девочка ему что-то кричит, судорожно выставляя ладонь вперед, и модель вдруг зависает в воздухе в опасной близости от пола. Притащилась все-таки, мать ее. Не то чтобы Джин сильно любила корабли или вообще какие-то игрушки в таком духе. Наверно, Уоррен просто опять напугал ее до смерти, так что она остановила падение прежде, чем несчастная модель разлетелась вдребезги от удара о паркет. Ангел смотрит на кусок дерева, парящий куда-то в сторону двери, за спину Джин, со злостью, и девушка клянет себя за то, что не «проверила» его перед тем, как придти. Соваться к нему в голову ей вообще больше никогда не хотелось, но лучше уж было поступиться принципами в этот раз, чем испуганно таращиться на не слишком вменяемого Уоррена. - Я раствор принесла,- произносит она, пытаясь заставить свой голос звучать как можно ровнее,- Если хочешь, я могу покрыть им твои перья… потом. Вряд ли ему сейчас хочется заниматься всякими процедурами, это и дураку понятно - Ангел с отвращением сощуривает светлые глаза, окидывая Джин взглядом. Господи, он опять почему-то на нее зол, хотя она не появлялась в его комнате целую неделю. Как долго он еще будет ненавидеть всех, кто его окружает? Его мощные мускулы перекатываются под кожей, когда он деланно потягивается, как будто хочет продемонстрировать этой святоше, с чем она может столкнуться. Вот теперь он точно похож на зверя перед прыжком, и Джин это пугает. Она знает, что может защитить себя в случае чего, но ее глупому девичьему сердцу все равно, если перед ней стоит такой громадный набычившийся Уоррен, перебравший алкоголя в который раз. Джин опять слышит болезненный стук в висках. - Чего надо, пай-девочка?- его голос сразу же переходит на рык. На ней вполне приличные серые брюки и рубашка без лишних расстегнутых пуговиц, а Ангелу уже кажется, что джинсы будут жать ему минут через пять. В голову приходит похабная мысль, что если уж эта выскочка так хочет ему помочь, так лучше б легла под него. В его взгляде нехороший огонь, и Джин всем сердцем хочет попятиться назад к двери. Но она сильная, она его не испугается. Она, в конце концов, одолела самого Эн Сабах Нура, и какой-то крылатый парень ей не соперник. - Раствор, говорю…- повторяет она ему севшим голосом и с трудом сдерживает крик, когда Уоррен вдруг резко хлопает ее по руке и отшвыривает выпавшую склянку прямиком в стену. Она не успевает задержать ее в воздухе, как корабль, и судорожно отшатывается назад, смотря на пьяного парня маленьким встревоженным воробушком. Да что с ним не так? Это же для его собственных крыльев! Ангел наступает на нее все дальше, отодвигая ближе и ближе к двери, пока Джин наконец не упирается в нее спиной, и с силой ударяет ладонями по дереву по обе стороны от ее головы. Она снова смотрит на него с таким же страхом, как и в тот день, и даже, кажется, дрожит. Уоррену это нравится – нравится, когда кто-то вот так неосознанно признает его силу над своей, и подчиняется. Уж тем более какая-то баба вроде Джин. Она ведь не Псайлок, не Мистик, даже не Шторм, а всего лишь Джин Грей, вся из себя крутая телепатка со своим идеальным мирком в голове, которая вообще не представляет, что такое реальная жизнь. - Думаешь, ты мне можешь помочь?- хриплым от спиртного голосом шепчет ей Ангел, обдавая ее мерзким запахом алкоголя,- Ты знаешь хоть что-нибудь обо мне, тупая ты сучка? Кем я был, пока меня не вышвырнули на улицу, кем я там стал и как я этим стал, а? Джин противно, гадко, тошно от этого запаха и пьяной рожи Уоррена, который как будто распластать ее хочет на этой двери, почти вжимаясь в ее тело своим, потным и мускулистым. Еще секунда – и она отшвырнет его к стене так, чтобы тот и головой дурной приложился. Может, хоть тогда там немного просветлеет? Но она не успевает, когда его горячие сухие ладони вдруг с силой обхватывают ее лицо, и Ангел кричит ей оглушающим голосом, от которого барабанные перепонки лопаются: - ТАК ПОСМОТРИ, ДАВАЙ! ДАВАЙ, ЗАЛЕЗЬ КО МНЕ В ГОЛОВУ! Он сжимает ее так сильно, что Джин впору и самой заорать от боли. Всего одна мысль, и этот выродок вылетит из особняка прямиком через окно, поранив свои крылья. Но сила Джин Грей жестока к своей хозяйке – перед глазами все снова расплывается, и перед ней вдруг вихрем проносятся пощечины Уоррена от отца, удары чьих-то тяжелых армейских сапог в худой живот, ожоги от бычков сигарет на белой коже. Ее тело болит, как будто все это происходит с ней на самом деле, а голову разрывают крики – Ангела и кучи других людей, которых Джин никогда не видела. Потом его (или ее?) голову прикладывают о камень, и когда она думает, что сейчас все наконец кончится, поглощенное мраком болевого шока, темноту рассеивает багровый огонь. Вот и снова раскаленная крыша искореженной машины и отвратительный сладковатый запах горящих трупов. Пламя поднимается к небесам, затмевая луну и звезды, и Джин чувствует, как все внутри нее тоже горит, опаляя внутренности. А Ангел стоит по другую сторону от нее смотрит на свои пальцы, пылающие, как облитые бензином деревянные палочки. Его крылья тоже охвачены огнем, как и все вокруг, словно два огромных полыхающих знамени за его спиной. Когда он поднимает глаза на Джин, то смотрит на нее совершенно обезумевшим, как подстреленное животное, взглядом, а ей его почему-то совсем не жалко. Ей вообще никого и ничего в этом мире не жалко – это чувство укоренилось так глубоко внутри нее, как будто она приняла это как данность давным-давно. Ей не больно и не страшно, когда Уоррен орет во всю глотку, а его кожаная куртка плавится у него на спине. Горят его красивые кудри, ровная светлая кожа обугливается, вспениваясь ужасными красными волдырями, но Джин его не так уж и жалко. Она теперь горит вместе с ним. Джин приходит в себя, когда Ангел кричит на всю комнату, падая на колени и зажимая глаза руками, как будто хочет выдавить их из глазниц. Ее мутит, все впереди расплывается, но она хочет только одного – быть как можно дальше от этого места и от него, Уоррена. Оттолкнуть осевшего на пол парня не составляет труда даже в ее состоянии, и полуослепшая от боли и страха Джин хватается за ручку двери, вылетая в коридор. По лестнице она не бежит – скатывается прямиком вниз.