The truth is out there

Я часто размышляю над цепью странных обстоятельств, которые привели меня к подобной развязке данной истории. Тогда я не задавала себе вопросов о том, до какой степени каждый человек может являться хозяином собственной судьбы и может ли человек предсказать далеко идущие последствия собственных действий. Но, если бы я не задержалась тогда в Лондоне, то эта глава ставила бы точку в моем повествовании. Шум вокруг серии убийств в столице Туманного Альбиона постепенно сошел на нет, когда срок моего пребывания в Лондоне стремительно приблизился к своему логическому завершению. К глубокому сожалению многих моих коллег и самой мадам Сапсан итогом моей проделанной работы стала лишь хроника воспоминаний о детективе — консультанте, без каких — либо сенсационных новостей и сведений. Хроника, в которой не нашлось оправданий поступкам Джеймса Мориарти. Хроника, в которую я так и не осмелилась вплести и слова воспоминаний о брате, не позволив себе, чтобы эмоции взяли верх над непредвзятой позицией журналиста. С того дня, как мне в последний раз приснился Джеймс прошло около трёх недель… Мы все по-разному переносим собственные травмы и тревоги. Некоторые люди выплескивают свои страдания на окружающих. Другие же всё держат в себе: скрывая боль, прячут её глубоко, позволяя ей настояться и нагноиться. И эта нарывающая, гниющая во мне боль за три недели убедила меня в том, что мой брат мертв, и я никогда его больше не увижу. Вместе с его уходом я поняла, что во многих отношениях лишилась смысла своего существования и внутреннего спокойствия. Каждую минуту прожитого дня, что длится до сих пор, я скучаю по нему, хотя осознаю, что он ждет меня где-то там по другую сторону жизни, куда попадёт каждый из нас и убеждена, что буду рада вновь увидеть его. Моё редакционное задание было выполнено: все написанные мной статьи были опубликованы, интерес читателей при появлении новой информации о Шерлоке Холмсе вновь разожжен и погашен, поэтому, как полагала мадам Сапсан, мне следует раньше намеченного срока вернуться в Париж. Но у меня почему-то складывалось впечатление, что не все факты противостояния консультирующего детектива и злодея- консультанта были изучены. И поэтому проделанную мной работу, вызвавшую у читателей неподдельный интерес, я едва ли могла назвать законченной. Казалось, что что-то было упущено, и это обстоятельство не давало права поставить точку в журналистском расследовании. Полагаясь на собственные чувства, я была убеждена, что Джеймс мертв, но убеждений по поводу смерти Шерлока Холмса у меня не было, так же, как желания идти против указаний Птицы. Я лихорадочно металась по лондонской квартире, пытаясь собрать оставшиеся вещи, когда лэптоп, лежащий на краю комода, в котором я несколько минут назад искала недостающие предметы, нарушил тишину, оповещая о входящем вызове. Звонила Кейт. Зная неугомонный характер подруги, одному Богу было известно, сколько терпения потребовалось мисс Беккер для того, чтобы исполнить мою просьбу и не звонить пока у меня самой не появится такая возможность. — Неужели, мисс Фрей, Вы возвращаетесь в Париж, и Ваше головокружительное приключение подходит к концу? — поприветствовала меня мисс Беккер. Мы обращались с Кейт друг к другу по фамилии только когда хотели придать событию, которое обсуждали, особую значимость. — Возвращаюсь, — вздохнув, ответила я, — но как мне кажется, Кейт, в моей работе отсутствует одна очень важная составляющая. — Какая? — удивленно переспросила, Кейт. — Истина. — Ты недовольна своей работой, Хелен? Из-за чего? Ты проделала нелёгкий труд. В то, что можно было изложить сухим языком, ты вдохнула жизнь. Ты не пишешь новости по обязанности, как это делают большинство журналистов. Всё же ты смогла заинтересовать читателей. — Не делай из меня исключение, Кейт. Всего лишь Шерлок Холмс и его заклятый враг Джеймс Мориарти встретились и оба нашли свою смерть. — Сколько страсти в простом разговоре, Хелен. — И все же, начиная эту грандиозную работу, я не отдавала себе отчет, чем это может закончиться. — И чем же всё это закончилось? Редакционное задание ты выполнила, чем ты недовольна? — Я просто не могу представить, что было на уме у выдающегося в мире консультирующего детектива, раз он решил спрыгнуть с крыши. Это как читать заметки доктора Ватсона и до самого конца повествования теряться в догадках о возможном исходе дела. — Но ты же понимаешь, что во всем этом может быть виноват только один человек и это не рядовой преступник, а мастер своего ремесла. — Я могу лишь сказать, что не допускаю и мысли о том, что Шерлок Холмс мог недооценивать Джеймса Мориарти. Возможно, в первый раз в жизни он нашел человека равного себе по умственным способностям, возможно, этим он восхищался, а может получиться и так, что страшился. Но здравый смысл подсказывает мне: его намерения были другими. -Что ты имеешь в виду, Хелен? Я понимаю, что Лондон — это сплетенный из человеческих жизней густой клубок, город, который Шерлок Холмс знал не только изнутри, но и снаружи. Но, к сожалению, в этом городе не осталось людей, которые смогут сказать тебе больше, чем было сказано или развеять те сомнения, о которых ты говоришь. — И всё равно мне кажется, что я не закончила работу. — И ты говоришь об этом только сейчас? — А что я могу, Кейт? — Правильно ли я тебя понимаю, Хелен, ты не стала делиться своими сомнениями с Птицей? — Все мои домысли, едва ли, могут показаться ей связными, поэтому как ты говоришь, я довольствуюсь выполненным редакционным заданием, — я натянуто улыбнулась собственным сказанным словам. — Я думаю, Хелен, — сделала вывод Кейт, анализируя услышанное, — ты рано собираешь свои вещи. Пока есть время, ты должна попробовать развеять свои сомнения. Попробуй найти ту нить, за которую, потянув, сможешь ответить на свои хоть и нечеткие вопросы. — Но, ни миссис Хадсон, ни доктор Ватсон, абсолютно никто не сможет дать разумного ответа на вопросы, которые меня беспокоят. — А брат Шерлока? — У меня нет не единой возможности, услышать от Майкрофта Холмса то, что хочу. Он говорит, только то, что сам считает нужным. — Значит, тебе придётся начинать всё с самого начала? — Нет не с самого. Просто в ходе работы что-то было мной упущено. И я не вернусь в Париж пока это «что-то» не будет найдено. — Видимо мне придется сообщить мадам Сапсан, что ты задержишься в Лондоне. -Я вернусь в Париж, Кейт, ровно в тот срок, который был оговорен первоначально. Если я не найду того, что ищу задерживаться уж точно не буду. — Мне лишь остаётся пожелать тебе удачи, Хелен. — Скоро увидимся, Кейт, — ответила я, подойдя к окну, и завершила разговор. Всё то время, что длился наш разговор солнце отважно пыталось пробиться сквозь облака и одержало победу, когда тусклый утренний свет начал рисовать невнятные узоры на полу моей квартиры, но меня это не обрадовало. Вдруг к горлу подступила паника, заставив моё сердце забиться чаще, руки задрожали, и я, обернувшись, непроизвольно бросила взгляд на собранные вещи. Интересно, сумею ли я найти, то, что ищу? Во рту у меня пересохло, а на лбу, напротив, выступила испарина. Сердце моё отчаянно стучало, руки начали дрожать, и я уже успела несколько раз пожалеть, что так легко согласилась остаться. Закрыв глаза, я изо всех сил сосредоточилась на том, что, что происходило у меня в голове, пытаясь составить из отдельных слов те вопросы, на которые хотела услышать ответ, хотя и не была уверенна, что мне так уж хочется этого. Немного помедлив, я осторожно отошла от окна и опустилась на край кровати. Каждый раз, стоя перед лицом неизвестности, я твердо решала, что не буду пугаться, но сейчас моя решимость, казалась, испарилась. Я зажмурила глаза, стараясь, справится с ураганом чувств, который настиг меня. Силу этого урагана, я ощущала так, словно он настиг меня в открытом поле. Если бы в тот момент, сидя на краю кровати, пытаясь унять мелкую дрожь, которая сотрясала не только мои руки, но и тело, я знала, то, что откроется мне со временем, то задала бы сама себе вопрос: кто-нибудь верит в историю Рейхенбахского водопада? Но только как оказалось, передо мной встала нелегкая задача. Прошло не меньше получаса прежде, чем я встала с кровати и отправилась на кухню. Налив себе чашку черного кофе из кофейника, я выпила его залпом. Он был почти холодным, так как был сварен еще до рассвета. Но мне был необходим кофеин, чтобы преодолеть сильнейшее желание заплакать. Первый глоток заставил меня вздрогнуть, словно от озноба, хотя мне не было холодно. Пытаясь взять себя в руки и успокоиться, я взглянула на часы, которые выстукивали аккомпанемент моим мыслям. Как оказалось, вопреки всем своим предположениям, то, что я собиралась выяснить, было только началом моего путешествия. Какое-то время я стояла, не зная, с чего начать. Нужно было выйти на свежий воздух. В утренней тишине городской аллеи, сидя на одной из её немногочисленных скамеек, когда на улице пока еще не было ни одной живой души, мне казалось, что суета и шум гигантского мегаполиса никогда не вернутся сюда после прошедшей ночи, поэтому одиночество было мне гарантированно. Только иногда листья деревьев, улавливая малейшее дуновение ветра, перешептываясь, напоминали мне о скором пробуждении окружающей меня застывшей картины. Задумавшись, я впала в некое подобие транса, в котором мне казалось, будто я плыву в море холодного и сырого тумана, который с каждой минутой всё глубже засасывал моё неподвижное тело. В голове мысли стучали так яростно, что на какое-то время я перестала слышать что-либо вокруг себя. Всё плыло перед глазами, а в ушах появился неприятный звон. Я словно призрак двигалась по лабиринту собственной памяти пытаясь понять, как мне быть дальше. С каждым новым шагом и каждым поворотом лабиринта, я понимала, что решение поставленной задачи ускользает от меня. С каждой минутой своего бездействия ощущение грядущей катастрофы нарастало. Появился страх, а он знает, когда приходить, умеет выбирать время, он нашептывал, заползая в душу, что выхода нет. Он умножал появившуюся в отчаянье безысходность, которая утопала в холодной и злой тьме, всмотревшись в которую, я в первый раз в жизни осознала, что у меня больше нет сил бороться. Глубоко вздохнув, я посмотрела на небо, которое никогда не видела, такое огромное и светло-голубое, на солнце — большое и желтое, которое каждый день светило над миром, на облака и слушала, пытаясь уловить каждый шорох, шепот и эхо, любой звук, способный рассказать, что на самом деле происходит вокруг. Ведь абсолютной тишины нет. Точнее, есть, конечно, но тогда она означает опасность, означает, что кто-то затаился и ждет, когда ты, наконец, совершишь ошибку. На которую у меня не было права, ведь я столько усилий приложила к тому, чтобы не позволить эмоциям взять верх над не предвзятой позицией репортера при написании своих статей. Домой я брела очень медленно, внимательно изучая булыжники мостовой и асфальт, а также переходы между ними покрытые плиткой и посыпанные щебнем и галькой, а дома вновь открыла блог Джона Ватсона, каждое слово, которого, мне казалась, находясь в поездке, я выучила наизусть. Перечитывая хронику случившихся событий: приключения, подвиги, быт и каждодневные действия Шерлока Холмса, я обратила внимание, что в Лондоне, по мнению доктора Ватсона, существовало несколько десятков мест, находясь в которых мистер Холмс чувствовал себя как дома. Однако только три были упомянуты в блоге не единожды. И если Бейкер-стрит рассказала мне всё, не оставив при себе не одной тайны, то химическая лаборатория больницы святого Варфоломея, в которой состоялась первая встреча детектива и его блоггера и парочка неприметных притонов для наркоманов могли скрывать несколько тайн. И решение, которое я боялась не найти, чтобы выполнить поставленную задачу, было принято прежде, чем часы на стене пробили полдень. Я отыскала его, но вместо долгожданного облегчения не испытывала ничего кроме ужаса и страха, но можете не сомневаться, я не теряла времени попусту. Район Уайтчепел, включающий в себя большую часть лондонского Ист-Энда, всегда покрытый мраком нищеты и унылым убожеством, таящий в себе порок и бесчестие, являлся позором для всей Британии. Но именно туда я направилась на следующий день, ёжась от пронизывающего меня холода, пытаясь найти хоть несколько крупиц той части жизни Шерлока Холмса, о которой не всегда хотел говорить Джон Ватсон. Утвердив для себя план действия, я невесело наблюдала, как улица, через которую мне следовало пройти, утопала в густом белёсом тумане, а огромные хлопья снега, падая с бесцветного неба, без вести пропадали в нем, оставляя за собой неприятные ощущения. Практически не разбирая дороги, я брела по пока еще пустой улице, иногда встречая на своем пути не потухшие фонари, которые старательно освещали, через непроглядную пелену тумана, неприметные входы ночных клубов. Прошло не так много времени, но мне начало казаться, что проклятый туман ломает кости, а я ползу сквозь него в совершенной темноте, словно жалкая личинка, которая барахтается в размазанной грязи. Когда эта мысль посетила меня, я непроизвольно вздрогнула и поморщилась. Эта давящая атмосфера начинала действовать мне на нервы и если не набраться терпения, то очередной нервный срыв мне был гарантирован. Я перешла на другую сторону улицы и свернула за угол. Пройдя еще немного вниз по переулку, я остановилась перед входом в паб. В спину постоянно дул назойливый ветер, нашептывая мне что-то тоскливое и зловещее. Я настороженно оглянулась, потому что предпочитала обходить такие места стороной, и нельзя было с уверенностью сказать, что могло случиться со мной в следующую минуту и, убедившись, что все спокойно, заглянула в заляпанное грязью окно. Внутри никого не оказалась, и я поспешила наконец-то зайти, чтобы, немного, согреться. Одинокая пыльная лампочка слабо мерцала над стойкой бара, совсем не освещая стоящие вокруг него столики. За стойкой сидел огромный великан, отдаленно напоминающий бармена, с выступающей нижней челестою и обезьяноподобным туловищем. Он почти не шевельнулся, когда, висевший на входе колокольчик оповестил о приходе посетителя, но приоткрыл глаза, что означало, что он заметил меня и теперь рассматривает. — Добрый день, — почти шепотом приветствовала я его. Бармен не торопился отвечать. Сначала он еще раз оглядел меня, а потом ухмыльнулся. — Добрый день, мисс, — нехотя ответил он, потом поправив себя, спросил — мэм? — Мисс, — машинально ответила я. — Чего желаете? — равнодушно спросил он, — хотя, как по мне, для выпивки слишком рано… или поздно, — он пожал плечами, но достал из-под стойки бутылку безымянного напитка и снял с держателя плохо вымытый бокал, а когда наполнил его, пододвинул к краю стойки. Отсчитав несколько неприятных стуков замерзшего наконечника зонта о пол, я оказалась возле предложенного мне бокала, но брать его не спешила. — Боитесь? — спросил он, видя мой озадаченный вид. — А как Вы думаете? — Конечно, так как Вы не похожи на человека, который желает выпить. — Тогда зачем предлагать? — А почему Вы должны быть исключением? В таких заведениях, мисс, — он обвел безразличным взглядом помещение, в котором находился, так приветствуют пришедших. — И всё же, — отодвигая подальше бокал, сказала я — я должна отказаться, так как меня привело сюда срочное дело. Мне нужна информация об одном молодом человеке. — Необдуманный поступок, мисс — усмехнулся бармен. — Почему? — искренне удивилась я. — Вы либо слишком глупы, либо слишком наивны, мисс — обреченно констатировал он. — Вы сгущаете краски, но, правда такова, что у меня сейчас нет сил и желания тратить несколько месяцев, для того чтобы вписаться в Ваш образ жизни. В данный момент мне проще говорить прямо. — Звучит загадочно, милочка, но я не прошу дальнейших объяснений. Откуда Вы явились, мне неинтересно и куда отправитесь, тем более. —Тогда не смею больше отнимать у вас время, — я повернулся к двери, но, не дойдя до неё, передумав, вернулась. Здесь, на территории подобного заведения, два вечных соседа, богатство и бедность, как всегда, нелегко шли по жизни рука об руку. Здесь по вечерам многие были свидетелями разрастающегося хаоса города, так как клиенты этого заведения принадлежали ко всем классам общества и наиболее интересные события происходили именно тут, поэтому было крайне неосмотрительно покидать это заведение именно сейчас, — нет уж, я так просто не уйду, — поудобнее устроившись за барной стойкой, прислонив к ней зонт, я залпом выпила предложенный мне ранее бокал неизвестного напитка. — Итак, мисс, — обратился ко мне бармен, после того, как пустой бокал со звоном опустился на потертую поверхность столешницы, — чем могу служить? Может быть, обновить? — он усмехнулся моей попытке сохранить бесстрастное лицо, когда предложенный мне напиток обжег горло и огненной рекой устремился в желудок. — У меня есть возможность отказаться? — попытавшись улыбнуться, спросила я, пододвигая стакан к нему. — Думаю, что не единой, мисс, — наливая новую порцию, ответил он. — Сколько бокалов я должна выпить, чтобы Вы начали говорить?  — А Вы, как я погляжу, абсолютно уверенны в том, что я тот, кто Вам нужен? — Это слишком просто, — отозвалась я, наблюдая, как еще одна порция жидкости, наполнила всё тот же бокал, — если Вы сами не знаете, то точно знаете того, кто знает. — Сколько же упорства в одной хрупкой женщине? — Что есть, то есть, — пожала плечами я. — Итак, мисс, — спустя какое-то время, отбирая у меня очередной пустой бокал, подытожил бармен, — сдается мне, что Вы кого-то ищите? — я лишь кивнула, — неужели это срочно? Как срочно? — уточнил он, видя мою растерянность. — Да, — утвердительно кивнула я, отвечая согласием скорее не ему, а себе, — кажется мне пора, — я несмело поднялась на ноги, -ну где же он? — озираясь по сторонам, спросила я шепотом. — Держите, мисс, — аккуратно подавая мне потерянный зонт, ответил бармен, — хотите, я вызову Вам такси? — Как было бы неудобно, если бы я его потеряла, он, ведь, совсем новый. Мне его подарили. Между прочим, тот, кто подарил мне этот предмет, — удобнее хватаясь за рукоять зонта, сказала я, — очень умный человек.  — Мисс, Вы уверенны, что зонт новый? — Не знаю, — ответила я, пожав плечами, — с недавних пор в моем доме этих предметов два, — какой первый попался под руку, тот и взяла. — Очень интересно. А этот умный человек смог бы ответить на Ваши вопросы? — Наверное, мог, если бы захотел. — Не хочет? — Я убеждена в том, что являюсь костью в горле, от которой он бы с радостью избавился. — Но до сих пор этого не сделал? — Это всего лишь от того, — я оперлась на зонт всем весом, от чего половица скрипнула, — ой, — ухватившись второй рукой за голову, нахмурилась я. — Бывает, — не удивляясь моему состоянию, констатировал он, — такси я всё же вызову, а пока, попытайтесь закончить, то о чем пытались мне сказать. — Когда? -Пару секунд назад, — терпеливо ответил он. — С чего я начала? — Он не хочет отвечать на Ваши вопросы, всего лишь от того… — Он… кто?.. а…ну да…всего лишь от того, что я ему безразлична.  — Какая драма, — поддерживая вялый разговор, сказал бармен, отвлекшись от того, что спрашивали у него в телефонной трубке. — Напрасно Вы так думаете. У него нет заинтересованности во мне и в том, что мне нужно. — А что Вам нужно, мисс? — Правда. — Здесь Вы её тоже не найдете. В таких заведениях, как это, — он обвел взглядом зал, — правды нет. Здесь её не ищут уже более ста лет. — Но как раз здесь правда и может скрываться. — Возможно, мисс. Не удивлюсь, даже, если правда, которую Вы так желаете найти, когда-то была здесь. Но! Уверяю Вас, след её уже давно простыл. — И что же мне делать? — Думаю сейчас, Вам лучше всего отправиться домой. Не бывает безвыходных ситуаций. Вы же сможете назвать адрес своего проживания? — С этим я, несомненно, справлюсь. — Тогда, хоть это может показаться странным, желаю Вам удачи. Не каждый день можно увидеть женщину, которая готова и с чертом выпить, лишь бы добиться своего. — Но я же своего не добилась, — констатировала я. — Зато выпили. — Тоже верно, — усмехнулась я, — спасибо Вам за компанию. — И Вам всего хорошего, мисс. Пообещайте мне больше никогда не попадать в подобные заведения, а если и ищите что-то, то это будет последним местом для поисков. — Не обещаю, но учту, — на этом наш разговор был исчерпан. Колокольчик на входе оповестил о том, что гость покинул заведение. У входа в бар меня дожидалось такси. Не задавая вопроса, как даже такая маленькая машина могла оказаться в этом переулке, я села в машину. Такси тронулось с места, и я больше никогда не появлялась в районе Уайтчепел.

***

С той минуты, как я покинула злополучный бар в Уайтчепел, состояние непрерывного беспокойства вернулось ко мне с новой силой. Но неудача постигшая меня в Ист-Энде доказала мне, что мои поиски это не просто какая-то мелкая задача, а большая ответственность и для того, чтобы завершить свои поиски успехом, я должна превратить их в свой личный крестовый поход и даже если это потребуется, подвергнуть свою жизнь опасности. Ведь осторожность перестала быть мне союзником, как только я решила остаться в Лондоне наперекор решению мадам Сапсан. Как только моё состояние и вернувшаяся способность здраво мыслить позволили мне действовать, я не раздумывая и не теряя времени даром, отправилась в больницу святого Варфоломея, намереваясь вернуться от туда к обеду хоть с какой-то информацией. Бывать в помещении больницы, которое соседствует рядом с моргом, мне раньше не приходилось, но оказавшись там, меня не покидало странное ощущение предвкушения: именно здесь в данный момент, я и должна была присутствовать. Моё состояние отразилось на моем лице, как только я переступила порог кабинета мисс Хупер, но она посмотрела на меня с тоскливо — виноватой улыбкой. — Сожалею, но таковы правила. — Нет, — осипшим голосом ответила я, немного испугавшись. Я никогда не задумывалась над тем, какие страх и боль могут испытывать люди, приходящие сюда, когда они проходят через эти двери или идут по мрачным коридорам, ведь моё ощущение смерти текло по руслу интуиции. Я видела её во снах, но никогда не встречала на яву. — Вы, наверное, заблудились? — спросила девушка, а когда я отрицательно покачала головой, нахмурилась. — Я могу Вам чем-нибудь помочь? — нерешительно уточнила она. — Думаю, что Вы единственный человек, который в сложившихся обстоятельствах, может мне помочь, — ответила я. — В сложившихся обстоятельствах? Вы кого-то ищите? — Скорее да, чем нет. — Кого же? Если он умер, возможно, я смогу Вам помочь. — Да же не знаю… — задумалась я, не решаясь назвать имя консультирующего детектива, — умер ли он, но… — Так давайте посмотрим, — мисс Хупер отвлеклась от своей работы и подошла к одному из компьютеров, — если известны имя и фамилия… — Шерлок Холмс, — прервав её, ответила я. Рука мисс Хупер, лежащая на мышке компьютера, вздрогнула, а она сама медленно повернулась ко мне лицом. — Позволите присесть? — обратилась я к ней, стараясь не обращать внимание на её замешательство. Она лишь кивнула. Я специально села так, чтобы видеть лицо собеседницы и одновременно дать ей возможность отворачиваться, если какие-то мои вопросы смутят или поставят её в тупик. Мне хотелось придать нашему интервью характер непринужденной беседы, где не будет допросов, споров и оправданий, а будут двое: рассказчик и слушатель. Но впервые минуты нашей беседы меня не покидало чувство, что девушка отвечает вопросы сквозь зубы, поэтому для меня было важно не дать ей ощутить своего неприятия и расположить к себе. Тогда можно было рассчитывать хотя бы на какой-то успех в разговоре, в противном случае из неё и клещами не вытащить ни слова, а молчание хуже даже самого фальшивого звука. Не скажу, что замысел не удался: под конец беседы я поймала себя на том, что общаюсь с мисс Хупер легко, без особого раздражения, что вижу перед собой не безликую куклу с маниакальной замкнутостью, о которой намекал доктор Ватсон в своём блоге, а человека. — Мисс Хупер, — обратилась я к ней, когда наш разговор подходил к концу, — почему же Вы отворачиваетесь, всякий раз, когда начинаете отвечать или говорите с закрытыми глазами? — она молчала, — я понимаю, что Вы большую часть времени не желали отвечать на мои вопросы, но всё же отвечали, хотя могли отказаться это делать еще до того, как предложили мне присесть. — Вы, мисс Фрей, застали меня врасплох, — ответила она. — Тем не менее, Вы могли отказаться. — Чтобы Вы тогда подумали обо мне? — Вас волнует, то, что я могла бы подумать? — удивилась я, — поверьте, мисс Хупер, моё редакционное задание окончено, я должна была отправиться домой еще три дня назад, если бы не одно но. — Какое? — Изучив все факты, касающиеся жизни двух гениев, я не верю в то, что Шерлок Холмс мертв. Те же сомнения я испытываю, когда речь заходит и о Джиме Мориарти. — Вы не верите в то, что они мертвы? — К сожалению, нет. — На это должны быть причины, мисс Фрей? — У меня их достаточно, для того, чтобы быть здесь. — Вы думаете, я знаю больше того, что уже известно? — она замолчала, — но я не знаю ничего, кроме того, что уже рассказала. А если Вы мне не верите, то можете побывать на кладбище у могилы Шерлока, чтобы наверняка убедится в печальном исходе дуэли, как Вы говорите двух гениев. — Я там побываю, мисс Хупер, не сомневайтесь. Я раскопаю его могилу, если не получу достаточно веских доказательств его смерти. — Вы этого не сделаете, — срывающимся голосом закричала она. — Почему же? — ответила я, пожав плечами, — если журналисту нужна сенсация, он не остановится не перед чем. — В Вас нет ничего святого Хелен Фрей. — Не могу с Вами согласиться, Молли, есть. Правда святость для нас двоих содержит разные вещи. Не смею Вас больше задерживать, мисс Хупер, всего хорошего. Я покинула больницу святого Варфоломея с информацией, которую следовало тщательно проанализировать, но едва ли, то, что я услышала, могло продвинуть меня к решению вопросов, которые я перед собой поставила. Всё, что я услышала от мисс Хупер, касались её восприятия каких-то сожалений, её рассуждений о том, чтобы можно было сделать в той или иной ситуации. Не спорю, это имело определенную ценность, но суть разговора была потеряна. Спустя какое-то время после исповеди, которую я услышала от мисс Хупер, меня захлестнуло чувство жалости к этой девушке, но я понимала: к моему сочувствию она отнеслась бы с презрением. Как ни странно, она гордится тем, что с ней происходит. Она с бессознательным трепетом относится к каждому слову, сказанному ей когда-то Шерлоком Холмсем, даже если она для него ничего не значит, она его любит, поэтому всё что она знает о Шерлоке Холмсе, останется только с ней. Мне же, перед возвращением домой в Париж, оставалось навестить могилу Шерлока Холмса. Нет, я не собиралась раскапывать его могилу, наоборот, я хотела сказать ему спасибо за интересную работу, за путешествие, котороё я совершила и вернувшиеся воспоминания.