WOAS. Этот безумный мир.

[Элисон во вселенной Волчонка, она — банши] — Все мы злодеи в глубине души, — говорит Элисон рассеянно и глядит куда-то вдаль, поверх его головы. Ей нравится избегать его взгляда и ускользать от его прикосновений — она любит опасные игры. Ей кажется, что удача всегда будет на ее стороне — до Тео Рейкена у нее не случалось стоящих соперников, а он пока играет гладко и не нарушает установленные ею правила, и потому она беспечно не чует подвоха. И он, и она друг друга недооценивают, вот в чем дело. — Я знаю твой секрет, — говорит Элисон и таинственно улыбается, а когда он спрашивает, какой именно, то лишь прижимает палец к губам, призывая его к тишине. Она умеет хранить секреты — вот в чем дело. Вот только Тео на это плевать — он презирает секреты и их хранителей так же, как презирает тех, кто не видит ни черта дальше своего носа. У Тео иные цели, у Тео иные методы, глубокие поцелуи на заднем сидении его машины — это просто способ расслабиться. Ее кожа под его пальцами такая тонкая, такая уязвимая и нежная, так и манит выпустить волчьи когти и вспороть ее, оставив кровавые полосы на память. Вот только не выживет — он уже такое проходил, все эти белокурые девочки с кукольной внешностью непременно умирают, и их призраки осаждают его по ночам, картинно рыдая в его кошмарных снах и вопрошая «за что?» — Я кое-что слышу иногда, по ночам. Когда все спят, — теперь она хочет, чтобы Тео тоже знал ее секреты. Ему это не нужно, вот в чем дело. Да только ДиЛаурентис все равно рассказывает, а он почему-то слушает, и она все еще кажется ему наивной дурочкой, заигравшейся в стерву из старшей школы, но ее образ в целом становится более интересным. Возможно, он сможет использовать ее не только для секса. — Когда я кричу, кто-то умирает, — шепчет Элисон, и, наверное, ждет, что он испугается, но Тео-то знает, как работает сила банши. — Ты не призываешь смерть, ты ее лишь чувствуешь, — роняет он отрезвляюще. — У тебя нет власти. Но… Ты хотела бы? — Да, — признается Элисон, даже не раздумывая. Все мы злодеи в глубине души, вот в чем дело. — Умирать не страшно, — обещает он. — Быть химерой — удивительно. Ты научишься призывать смерть, если доверишься мне. — А если я призову твою? — Я бы хотел испытать, каково это, — улыбается Рейкен, а она подставляет ему свое беззащитное горло и позволяет ввести себе сыворотку Докторов. Она умирает в серебряной луже — на заднем сидении его машины, обнаженная и уверенная в том, что вскоре ее власть над другими станет безграничной. Она оптимистка, вот в чем дело. Тео не сказал ей о том, что он — ее альфа, и все ее способности принадлежат ему. Она привыкла выигрывать, тем приятнее будет поставить ее на место. У него — иные цели и иные методы, и раз уж она готова примкнуть к злодеям, то пусть учится настоящему коварству. — Любви нет, — говорит Элисон, когда воскресает у подножия Неметона. — Ведь ты обманул меня, правда? — Тебе понравится со временем, — уверяет ее Тео, накидывая ей на плечи свою куртку. — А тебе — нет, — злорадно усмехается она и демонстрирует ему свое запястье, где клеймом проступает его имя, но имя, выжженное самой судьбой буквами слишком крохотными, чтобы позволить ему быть доминантом. — Это невозможно! — рычит Рейкен и скалит клыки, но запястье вспыхивает огнем: имя Элисон проступает крупными буквами, втаптывающими его в грязь. — Тебе понадобится все свое красноречие для того, чтобы убедить меня в том, что любовь все-таки существует, — говорит Элисон. Они соулмейты, вот в чем дело. И пощады не будет.