Клаус Майклсон/Кэтрин Пирс. TO/TVD.
11 января 2018 г. в 20:47
— В следующий раз, — цедит он на прощанье сквозь зубы, — Ты умрешь, когда мы встретимся.
— Можешь не тратить время на то, чтобы расписывать, как это будет больно и мучительно, — томно усмехается Кэтрин Пирс, вытянув ноги у камина. — Сегодня совсем не хочется трепетать от страха… Уверен, что не хочешь выпить на дорожку?
Ответом ей была лишь захлопнувшаяся за ним входная дверь, и Кэтрин хмыкнула ему вслед — она не была разочарована, нет. Некоторые вещи никогда не меняются и это, пожалуй, даже хорошо. Ее смертельный враг навсегда останется таковым — а она навсегда останется его слабостью. Он, конечно же, все еще верил в то, что контролирует ситуацию. Он, конечно же, считал себя хозяином положения. Был уверен, что это именно он пользуется ею и унижает ее, уходя на рассвете без прощального поцелуя.
Ах, этот наивный, глупенький тысячелетний мальчишка! Он бывает поразительно слеп, когда речь заходит о привязанностях — а все потому, что он отчаянно боится привязаться к кому-то.
Кэтрин была идеальным вариантом для него — не возлюбленная, но жертва. Так он думал, сжимая пальцы на ее горле и неистово целуя хрупкие ключицы; так он думал, наматывая на кулак черное золото ее волос и требуя подчинения; так он думал, угрожая убить ее, но вместо этого снова и снова возвращаясь в ее постель, безошибочно находя ее где бы она не спряталась и как далеко бы не сбежала.
Он находил ее, сидящей у зажженного камина — они неизменно коротали ночи втроем: он, она и пламя, бликами играющее в ее волосах, отражающееся в радужке ее глаз и окрашивая в мягкий, теплый цвет ее белую кожу.
Он был уверен, что ненавидит ее — вот ведь чудак, в самом деле!
А Кэтрин… Что ж, она принимала правила игры и испуганно вскрикивала, когда он грубо хватал ее за запястье, молила о пощаде, когда он швырял ее на диван, или на стол, или даже прямо на пол. Кричала, порой даже плакала — о, она умела быть идеальной жертвой, ведь когда-то давным-давно она и в самом деле такой была. Играть саму себя, но быть сильнее, лучше — это было особым видом извращений, которые стоит отнести скорее к психологическим.
Навеки мучитель и жертва, навеки хозяйка и ее верный пес — вот кем они были, и вот кем они собирались оставаться.
Дрова в камине уютно потрескивают, бурбон в бутылке становится теплым, но Кэтрин это даже нравится — теплая горечь струится по горлу так похоже на кровь.
Скоро он вернется, ее преследователь, мучитель и любовник.
Скоро он вернется — ее любимый.
— Клаус, — шепчет она беззвучно, и улыбка касается ее искусанных и припухших от поцелуев губ.
Он вернется гораздо скорее, чем планировал сам — в последнее время только так и бывает.