The Magicians

[Ренар Лис не убил Ричарда, а просто вселился в него; на этой почве Ричард сходится с Ногицунэ-Стайлзом] — Жрешь, как свинья, — брезгливо роняет Ногицунэ, глядя, как жадно Ренар Лис слизывает с собственных пальцев чужую кровь. — Ты хотя бы осознаешь, насколько ты ничтожен и жалок? — Ты разговариваешь с богом, мальчик, — опасно осклабившись, напоминает трикстер и в его по-звериному янтарных глазах отражается изможденное лицо паренька, которого использует тысячелетний дух. — Не забывай об этом. — Иначе что? — багровые тени под глазами Ногицунэ выглядят карикатурно, но при его виде вовсе не хочется смеяться. Хочется кричать от ужаса. Впрочем, только не Ренару. — Иначе я сожру тебя так же, как сожрал и других, — сообщает Лис плотоядно, и Ногицунэ злобно шипит. Только на это он и способен: пошипит, да и заткнется. Ренар старше, сильнее, реальнее. — Если бы я мог, то убил бы тебя. — Не сомневаюсь, — смеется Ренар окровавленным ртом. — Но поскольку ты — всего лишь жалкая пародия на меня, то дружить со мной тебе выгоднее. — Так ты называешь то, что мне приходится корчиться в твоей тени? — мрачно цедит Ногицунэ, он весь пропитан ненавистью и завистью, и Ренару это нравится. — Дружба? Подбирать за тобой объедки, прислуживать тебе… — И быть под моей защитой, — напоминает Лис, усмехаясь с откровенной издевкой. — Оно того стоит, так ведь? Оно того стоит. /// — А они подружились, — Ричард Корриган улыбается почти весело, он отчаянно пытается найти в сложившейся ситуации хоть какие-то плюсы, пытается дать Стайлзу надежду, как-то расшевелить его. Но все это тщетно. Каждый раз после того, как Ногицунэ вновь завладеет его телом и учинит очередную кровавую баню, Стайлз превращался в подобие овоща. Он просто лежал в постели, глядя невидящим взглядом в потолок, не ел и не пил, а порой казалось, что и не дышал даже… Ричарду смотреть на мальчишку больно, потому что он как никто другой понимает, каково это — быть марионеткой безумного и бессмертного существа, играть роль сосуда, быть игрушкой и в то же время чудовищем, которое в беспамятстве творит ужаснейшие вещи. Вот только Ричард справляется, Ричард борется, Ричард не теряет надежду и каждый раз после того, как Ренар благосклонно возвращает ему его тело назад, ощущает себя еще более живым, чем прежде. Победить трикстера — новый смысл жизни Корригана. Стайлз же отчего-то выбрал наиболее легкий вариант — он сдался. — Предлагаешь и нам подружиться тоже? — вяло шепчет Стайлз пересохшими губами. — И что в этом толку? Они сильнее нас, всегда будут такими. Мы ничего не сможем поделать с этим. Мы не сможем им помешать пользоваться нами. Кто сломил этого мальчика так сильно, кто раз и навсегда отобрал у него веру в себя и в лучшее? Ричарду давно уже не за что цепляться, он мог бы давно уже опустить руки, но как может он сделать это, даже не попытавшись спасти себя? И спасти Стайлза. Может, в этом все и дело? Может, сломленный и измученный мальчик это и есть его новый смысл? Кто-то же должен спасти его, кто-то должен показать ему, что не все в этом мире заканчивается плохо. — Если ты хотя бы притворишься, что помогаешь, мне уже легче будет искать способы спасти нас, — твердит Корриган. — Дитон снова нашел для нас несколько книг, я надеялся, что мы изучим их вместе. — Для этого я должен встать и изображать бурную деятельность?.. На самом деле, я предпочел бы умереть. — Я тоже, — честно отвечает мальчишке Ричард. — Когда я был один, мне казалось, что все бесполезно. Но потом меня нашел Дитон и сказал, что нас таких двое, Стайлз. — Я знаю эту историю, — равнодушно роняет Стилински. — А еще ты заранее придумал для этой истории конец, — невесело усмехается Ричард. — Но ты слишком поторопился. Мы избавимся от этих ублюдков, Стайлз. Обещаю. Стайлз молчит долго-долго, а затем нехотя косит взгляд на Корригана: — И теперь я должен поднять свою задницу с постели, да? — Да, — подтверждает Ричард. — Именно так. Видеть в глазах парнишки проблески надежды — это придает сил. Однажды они победят, так или иначе. Однажды они снова будут сами себе хозяевами. Однажды… — Какая очаровательная наивность, — хохочет Ренар Лис. — Ты слышишь, Ногицунэ? Нас надеются свергнуть! — Мне нравится, когда они сопротивляются, — довольно урчит Ногицунэ. — Это делает их агонию более яркой. — И более питательной для нас, — соглашается Трикстер. — Давай сыграем по-новому? Давай притворимся, что мы ушли. Давай доведем их до крайней степени отчаяния. Уговаривать Ногицунэ не нужно.