Like father, like son

— Ты какой-то сам не свой, — я перевернулась, устроив подбородок на груди Люциуса. — Что стряслось?       Мне он нравился, как и сам факт, что между нами что-то есть. Люц всегда был чем-то недосягаемым, сиятельным существом из другого мира, и тем приятнее мне было проводить с ним время — хоть ненадолго, хоть нечасто, но он был моим. — Ты же знаешь, все это нелепое пророчество... — он заправил прядь моих волос за ухо, нежно погладив щеку. — Настроение портится у Лорда — настроение портится у всех. — К тебе-то оно какое имеет отношение? — я села и потянулась за лифом. — Нарцисса беременна.       Тонкая воздушная ткань выпала у меня из похолодевших рук. Разумеется, я была в курсе, что Люциус женат, и, несмотря на это, не собиралась отказываться от нашей связи, но к тому, что он, когда мы наедине, начнет говорить про свою жену... Вряд ли я была к этому готова. — И как это связано? — поинтересовалась я, проследив, чтобы в голосе не слышалось горечи. — Скажи еще, что ей рожать в конце июля. — Колдомедик говорит именно так.       Повисло неловкое молчание, режущее уши сильнее крика. Люциус, помедлив немного, подобрался ко мне, обнял за плечи: — Ты столько всего знаешь, ты же можешь, можешь что-нибудь придумать, чтобы... Не знаю... Чтобы он родился раньше! Можешь? Сев...       Он говорил, отчаянно шептал, уткнувшись губами мне в шею, а я не могла отделаться от ощущения брезгливости, растущей во мне удушливой волной. Теперь, зная срок Нарциссы, нетрудно было сопоставить время примерного зачатия наследника Малфоев и начало нашего с Люциусом романа. Черт, почему же все так... отвратительно?       В голову пришла бредовая мысль: а что было бы, если бы я не принимала зелье, а вместо этого понесла от Малфоя? Ценил бы он меня не просто как полезного человека, а как часть своей, пусть и не официальной, но семьи, как мать своего ребенка? Интересно, что было бы, будь у меня ребенок, например, от Джеймса? Нет, нет... Что за чертов бред? Этого бы никогда не случилось.       Я повела плечами, освобождаясь от его рук, застегнула за спиной крючок, отделанный черным кружевом, и поднялась с постели. — Я помогу, — бесстрастно заверила я его, нагибаясь за платьем. — Разумеется.       Стоит запомнить раз и навсегда: семья есть семья. Ради семьи можно пойти на все что угодно. А я — не семья. Я — лишь средство.       Дура.