Like father, like son

      Перед глазами стоял кафель туалета в одном из пабов на окраине Стокворда, я чувствовала ладонями его холод. Было зябко, так, словно рядом летал дементор, да только неоткуда ему было взяться, да и нечего тут делать — скорее всего, мороз пробирался из приоткрытого окна. Задранная юбка болталась на талии, и голая задница покрылась мурашками, которые тревожило касание чужой кожи.       Это могло бы быть приятным, если бы не стремительно ослабевающая эрекция моего любовника, набравшегося как свинья, не подступающая тошнота от выпитого, не отвращение к этому месту и к самой себе, не холод... Слишком много этих «если бы не», как, впрочем, и всегда.       Рядом хлопнула дверца кабинки, и я, успев таки худо-бедно кончить, словно со стороны слыша свои тихие стоны, от которых лишь тошно становилось, распрямила затёкшую спину, натягивая чёрную узкую юбку. Кожа неприятно отозвалась напоминанием о том, что ещё пару минут назад эти бёдра стискивали чужие пальцы — наверняка останутся синяки. Снизу раздался мерзкий хлюпающий звук, и я почувствовала, как по бедру течёт вязкое тепло. Поморщившись и вынув палочку из забранных на затылке в пучок волос, я произнесла очищающее, хватая воздух сквозь зубы и тихо шипя ругательства — Эванеско убирало не только чужеродное, ощущаясь на нежной слизистой, как ржавый скребок.       Закутавшись в чёрное пальто, я нетвердой походкой добралась до первого же закоулка, откуда аппарировала прямиком в свой старый дом. Оглядев темную гостиную, я остановила взгляд на старом маггловском фото, стоящем на пыльной каминной полке: на руках у отца — маленькая девочка, которой мать поправляет бант на жиденьких черных волосах. Это было двадцать девять лет назад.       Подойдя к зеркалу, стерла пальцем потекшую тушь под нижними ресницами. Эй, с Днём рождения тебя. Прошёл ещё один год, когда ты никому не была нужна.       И уже не будешь.