T h e V a m p i r e D i a r i e s

В его жизни было слишком много разочарований и горечи, чтобы думать о то, что все повторится снова, но в уже более гротескной форме, когда его ладони бережно обхватили лицо Селин. Он пережил столько боли, что его даже самого порой пугало то, что он не жил в ожидании новой — наверное, от того, что он был в какой-то степени фаталистом и верил, что если что-то суждено тебе, то этого не избежать никакими предосторожностями. Селин была слишком хороша, чтобы попасть к нему в объятия и не умереть — где-то на уровне подсознания Аларик понимал это, поскольку смерти его возлюбленных давно превратились в закономерность, но на этот раз его ждал сюрприз еще более жестокий. Сульба демонстрировала ему свой оскал с завидной регулярностью — и с каждым разом оскал этот был все более злобным, все более издевательским. — Я не могла рассказать тебе, — льется ему в ухо из динамика мобильного голос Селин, полный искреннего (лживая сука!) раскаяния. — Прости, Рик. Это не меняет моих чувств к тебе, но вряд ли ты захочешь продолжить наши романтические отношения после того, как я обменяю у Када твоих дочерей на свободу для себя и Сибил. У Аларика в голове — ни одной мысли, лишь назойливо стучит на повторе чей-то немой крик «ты снова-снова-снова облажался!», и вязкая слюна наполняет рот, и ноги будто приросли к полу. Осознание того, что Лиззи и Джози где-то там, в этом огромном мире, рядом с ненормальной сиреной, готовой принести их в жертву (и в данном случае кровавый ритуал с убийством в конце не так уж ужасен, как перспектива служить дьяволу вечно), а он ничем не может им помочь, куда хуже безумия. Если бы он обезумел, то этот животный страх не терзал бы его сейчас — но безумия ему не получить. — Мы должны ехать! — кричит Кэролайн, заламывая руки. — Мы должны искать девочек! Рик, что же ты стоишь?!. Замерший истуканом Аларик медленно кивает — он все еще прижимает к уху телефон, хотя Селин давно сбросила звонок. * * * Когда он вспоминает об этом позже, то всерьез думает, что кто-то там, наверху, нажал тогда кнопку перемотки: они искали девочек. кажется, целую вечность, но вечность эта промелькнула за мгновение ока, и вот уже Стефан привел малышек домой. Аларик намного позже узнал о том, что спасли Лиззи и Джози от Када те, от кого он ожидал этого менее всего: Дэймон и Сибил. Впрочем, момента с благодарностями все равно бы не вышло — он пытался убить Дэймона, и попытался бы сделать это снова, будь хоть малейший шанс, что это сработает. Сибил его мало интересовала — ее видеть мертвой он не жаждал, чего не скажешь о ее сестре. — Прошу тебя, дай мне шанс все исправить, — умолял мобильник голосом Селин в рождественскую ночь. — Бонни, уезжайте оттуда, — сухо велел Аларик ведьме и сопровождающему ее Энзо. — Наплевать, даже если без камертона. Дэймон и Сибил ушли, на время мы все в безопасности. — Но она говорит, что Лиззи и Джози в опасности, — произнесла Бонни с сомнением в голосе. — Она лжет, — ответил Аларик и сбросил вызов. Если этим разговором он причинил Селин боль, что ж — он был счастлив. * * * Она приехала к поместью Сальваторе на такси — все такая же красивая, но на губах ее больше не играла жизнерадостная улыбка, которая так подкупила Аларика, когда он нанимал ее в качестве няни для девочек. — Клянусь, я хочу лишь все исправить, — проговорила она тихо, избегая смотреть Рику в глаза. — Если навредишь девочкам, я убью тебя, — так же тихо, но отрешенно пообещал ей Аларик. — Если нужно будет, я буду делать это снова и снова — пока сам буду жив. — Сила твоей ненависти ко мне ужасает… Но я понимаю, — откликнулась Селин. — Я так же сильно ненавижу Када. Веришь ты, или нет, но девочки дороги мне. Я связала себя и их, и когда Кад утащит меня в ад, они могут пострадать, а этого я допустить не могу. — Ты сама себе противоречишь, Селин, — грубо заметил Аларик. — Сначала ты хотела отправить их в этот самый ад на службу, а теперь боишься, что они пострадают. — Я служу Каду так долго, что ты и представить себе не можешь, — Селин вскинула на Аларика блестящие от слез глаза, и против воли у него сжалось сердце. — Я видела столько жестокости, мрака и боли, что не вынесет н один человек. Я была загнана в угол, и я просто хотела спастись — как хотят спастись все, кто страдает. Девочки были моим шансом… А теперь я лишена любых надежд на избавление. Можешь считать это попыткой искупления — но знай, что я никогда не была абсолютным злом. Я любила тебя и девочек. Просто… Свободы я всегда хотела больше, чем любви. Это неожиданное откровение было словно пощечина — и Аларик долго молча смотрел на сирену, прежде чем отвести взгляд от этого ставшего ему дорогим лица. — Девочки ждут, — обронил он едва слышно. — Иди за мной. Она ушла спустя несколько минут — после того, как подержала девочек за руки и поговорила с ними о чем-то, что понимали лишь они трое. Аларик не хотел знать, куда она идет, и что с ней станет после — он знал лишь то, что видит ее в последний раз. Боль от потери была все та же — ослепляющая, но не смертельная. Он справлялся с таким прежде.