T h e V a m p i r e D i a r i e s

Сделка была идеальной — он сам осознал это лишь тогда, когда остатки человечности растаяли в алом мареве тумана, сквозь который смотрел на мир Риппер. Стефан Сальваторе скучал по себе настоящему — и Сибил каким-то образом разглядела в скучном праведнике того самого безумца, жаждущего вскрывать чужие глотки, который идеально подойдет Каду по всем параметрам. Впрочем, как выяснилось позже, Сибил узнала о Риппере от сестры — но какая к черту разница, была это ее интуиция, или же холодный расчет. Главное — он снова был свободен, и он снова мог заниматься тем, что так любил: убийствами. Жестокость струилась прямо по его венам, которые черными узорами проступали на аристократично-бледном лице за мгновение до того, как острые клыки вонзались в горло очередной жертвы. Предсмертные крики и мольбы о пощаде сладкой музыкой звучали в его ушах — Риппер жаждал большего, он мечтал о том, чтобы эти крики не утихали никогда. Дэймон сначала радовался и сыпал остротами, но спустя пару недель даже он стал испытывать дискомфорт, находясь рядом с братом: до него наконец дошло, что для Риппера не существует таких мелочей, как кровное родство, и в его случае «отключить человечность» обозначает полное падение в бездну, без малейших сожалений и без шансов на возвращение обратно. — Ты ведь, кажется, обещал Кэролайн, что это будет всего один год… — Я лгал, — обрывает Дэймона Риппер, и больше говорить им не о чем. — Ты спятил? — уточняет у Дэймона Сибил, которая всюду следует за братьями в качестве то ли боевой подруги, то ли восторженной фанатки. — Не пытайся нащупать в нем выключатель, иначе он и тебя прикончит. — Ну, я же снова воскресну, — неуверенно усмехается старший Сальваторе, и Риппер ровным тоном сообщает: — Это даст мне возможность убить тебя снова и снова. Мне никогда не надоедает, ты же знаешь. — Мы же партнеры, помнишь? — раздраженно и с некоторой опаской отвечает Дэймон. — На самом деле, Каду вполне хватит и меня одного, — все так же равнодушно сообщает Стефан и уходит в ночь, следуя за своим инстинктом убийцы. — Нам в самом деле стоит избавиться от Дэймона, — Сибил настигает вампира на месте жестокой расправы, которую он учиняет в каком-то случайном баре. Вокруг кровь и трупы, оторванные головы и руки, внутренности разбросаны повсюду и все это приправлено негромко льющимся из колонок блюзом, и Риппер танцует с истерзанным телом официантки прямо перед Сибил, увлеченный вакханалией смерти. — Он же тебе нравился, — стискивая мертвую партнершу напоследок в нежных объятиях, Риппер отбрасывает тело прочь и с интересом глядит на сирену. — Разве не ради него ты все это затеяла? — Он оказался слаб и скучен, — кривит презрительно губы Сибил. — Он боится, Стефан. Боится тебя, тогда как я тобою наслаждаюсь. Нам не нужен Дэймон, он лишь мешает веселью. — Мне не нужен не только Дэймон, но и ты тоже, — без обиняков напоминает Риппер. — Мне нравится веселиться одному. Не люблю делиться удовольствиями с теми, кто все равно не в состоянии их прочувствовать. Ты так же слаба, как и другие. Быть может, ты крепче Дэймона, но этого все же мало, чтобы стать кем-то, кого я хотел бы видеть рядом. — Дай мне шанс доказать тебе обратное, — просит Сибил. Ее вырванное сердце, сжатое в его кулаке — это однозначно ответ «нет». Она воскреснет позже, и убийство — это не способ отделаться от нее раз и навсегда, но, как Риппер и говорил Дэймону, ему это никогда не надоедает.