Shadowhunters

— Только не нужно говорить мне, что он в твоем вкусе, — раздраженно закатывает глаза Лидия, когда понимает, что Эллисон пялится на этого парня слишком долго и слишком откровенно. — А что, ты уже заняла его для себя? — усмехается Эллисон, и не подумав отвести заинтересованного взгляда от высокого брюнета, упражняющегося в лофте Хэйлов, будто это его личный спортзал. — Мы с тобой все еще встречаемся, сучка, — толкает Лидия в бок зарвавшуюся Арджент. — Ты всерьез пытаешься вызвать мою ревность, или все-таки шутишь? — Из нас двоих его скорее трахнешь ты, — вздыхает Эллисон с улыбкой, и Лидии на это нечего сказать: такое уже бывало. Новый бета в стае Дерека определенно хорош собой и ершист так же, как и сам Хэйл: он глядит исподлобья, постоянно занимается силовыми нагрузками и распостраняет мрачную сексуальность в радиусе нескольких километров от себя. Стилински сразу его невзлюбил — то ли взревновал Дерека, то ли просто ему не нравятся высокие брюнеты с сумрачной усмешкой. Лидия следит за Алеком Лайтвудом с отстраненным любопытством — просто она привыкла держать руку на пульсе и знать все о тех, с кем бок о бок ей приходится драться. Впрочем, об Алеке узнать что-либо, кроме имени, кажется совершенно невозможным — и это начинает не на шутку раздражать ее. — Ты слишком интересуешься им, — упрекает вечерами ее Эллисон, когда они вместе забираются в постель в квартире Арджентов. — Не больше, чем любым, кто стал бы частью стаи и остался бы темной лошадкой, — возражает на это Лидия. Когда рыжая Мартин уходит — а она всегда уходит после полуночи — Эллисон не может уснуть и в конце-концов идет чистить оружие: только это успокаивает ее в моменты, когда хочется сделать кому-нибудь больно. Лидия приходит в лофт однажды ночью не потому, что ей в самом деле нужен Алек — скорее, ей нужны его тайны. Ее темная, загадочная половина, банши-сущность, которую она сама-то побаивается, тянется к Лайтвуду. — Я убивал нечисть, — признается ей Алек в тишине и темноте лофта, когда они обнаженными сидят в постели рядом. Никаких объятий — даже во время секса она прикасались друг к другу лишь по минимуму. — Ты и сам нечисть, — отвечает ему на это Лидия. Он ей противен, и не только потому, что она предает с ним Эллисон. Просто — противен, и все. — Я не всегда был оборотнем, — Лидия скорее чувствует, чем видит, что он качает головой. — Я… Я был охотником. — И не убил себя после обращения? — слова Лидии звучат резко, словно пощечина, или размашистый удар хлыста. — А как же ваш кодекс? Мать Эллисон… — Я — трус, — короткая фраза полна горечи, и звучащий следом смех тоже отнюдь не веселый. — Презираешь меня, да? — Да, — подтверждает Лидия, но через несколько ночей приходит снова. Эллисон знает, чувствует, мрачнеет день ото дня, но Лидия упорно разыгрывает перед ней спектакль, в котором между ними все благополучно. — Я ненавижу быть в дураках, ты же знаешь, — шепчет Элли по вечерам в рыжие волосы возлюбленной. — Ты никогда и не будешь, охотница, — шепчет в ответ Мартин. — Я люблю тебя, ты же знаешь. — Я тоже люблю тебя, Лидия, — вздыхает Эллисон. — Меня беспокоит лишь то, что твои понятия о любви и верности несколько размыты… — Я тебя не люблю, Лайтвуд, — Лидия чувствует необходимость напомнить ему об этом, поставить его на место. — Мне даже тебя не жаль, понял? Я тебя презираю. — Меня это устраивает, — отвечает Алек ей в темноте. — Большего я все равно не заслужил. — Но хотел бы? — зачем-то спрашивает Лидия. — Не от тебя, — роняет Лайтвуд, и тогда Лидия впервые обнимает его сама, хотя они условились не касаться друг друга без необходимости. Лайтвуд такое ничтожество, что это ее просто восхищает. Наверное, она сходит с ума — с банши такое частенько происходит, вспомнить хотя бы Мередит. — Ты убила бы за меня, Элли? — спрашивает Лидия у Арджент, когда остается до утра и на рассвете их темные и рыжие волосы перемешались на подушках. — Ты пытаешься подбить меня на убийство? — смеется Эллисон, и так и не отвечает на этот вопрос. Лидии кажется, что она и так знает ответ — но ее ответ оказывается несколько неверным. — Я скорее убила бы тебя, чем за тебя, — говорит Эллисон, когда на очередной тренировке в лесу они с Лидией уходят одни подальше. — Что? — рассеянно улыбается Лидия, несущая колчан со стрелами вслед за Арджент. Эллисон натягивает тетиву, молчит слишком долго и тягостно, так что Лидии становится не по себе. — Убить тебя однажды — это проще, чем убивать ради тебя много раз, — Эллисон поворачивается к ней с оружием на изготовку и выпускает стрелу без предупреждения. Вторая стрела — с красным оперением — вонзается в живот Лидии следом. Алек Лайтвуд выходит из чащи и все, что они с Эллисон делают, это обмениваются мрачными и молчаливыми кивками, а затем расходятся, оставив умирающую Лидию прямо там, на земле… * * * Перед глазами пляшут яркие пятна, Лидия трясет головой и опирается на локоть Эллисон, чтобы не упасть от внезапно накатившей слабости. — Что? — встревоженно вскидывается Элли, отрываясь от созерцания нового беты Дерека, который превратил лофт в свой личный спортзал. — Я… Мне, кажется, только что было видение, — непослушными губами шепчет Лидия. — Не самое приятное, скажу я тебе. — Мне стоит беспокоиться об этом? — хмурится Эллисон. — Нет, — заверяет ее Лидия и впивается в запястье Арджент словно клещами: — Не смотри на этого парня. Я не ревную, просто… Уйдем отсюда. — А я думала, мы все же познакомимся с новым членом стаи, — Эллисон кажется несколько удивленной таким поведением Лидии, но явно готова уйти, раз та просит. — Он с нами ненадолго, — уверяет ее Лидия. — Не стоит тратить время. Я чувствую, он не задержится здесь. Этой же ночью, выскользнув из постели Эллисон, она возьмет в оружейной Криса пистолет и пойдет в лофт, где в упор выстрелит Алеку Лайтвуду в лицо. Лидия даже в Доме Эйкена будет уверена, что поступила правильно — ведь она просто хотела выжить. С банши иногда такое случается — они просто сходят с ума.